После он спросил:

— Я сделал тебе больно? — и его большая ладонь легла на её спину.

Его вопрос опоздал и теперь не имел смысла. Ему следовало задуматься о её ощущениях раньше, чем он начал действовать.

Она проронила:

— Да, — потом возразила сама себе: — Нет, — затем рассмеялась резким безрадостным смехом, сквозь который пробивались слёзы. — Было довольно болезненно, — призналась наконец, — да. Но я бы сказала, что гордость моя ранена сильней, чем тело.

Обдумав услышанное некоторое время, он тихо произнёс:

— Хотя я и ожидал, что неприятные ощущения для тебя неизбежны, но твои слова огорчают меня.

Она кивнула. Она ожидала боли и унижения и сейчас хотя бы частично была вознаграждена осознанием того, что оказалась права.

— Твоя гордость, — добавил он, — надеюсь, со временем излечится.

— Мне кажется, для тебя было бы лучше, — возразила она, — если бы я оставалась униженной и кроткой.

— Я бы не хотел, чтобы мои поступки сломили твой дух, — признался он, — хотя в данном конкретном случае счёл некоторые трудности необходимыми.

Чувствуя себя обманутой и неприятно поражённой, она повернулась и поверх плеча взглянула на него. Она не питала иллюзий, что он всё ещё любит её. Она рассчитывала лишь на похоть, чтобы поправить собственное положение. Тем не менее, не ожидала и того, что он станет целенаправленно унижать и мучить её.

— Думаю, — произнёс он, устраиваясь на подушках удобней, — ты обнаружишь, что вполне способна справиться с теми трудностями, которые продиктованы нынешним твоим положением. Некоторыми из них сможешь даже наслаждаться. Просто, как и всякая благородная женщина аристократичного воспитания ты подспудно ожидала, что какая-то часть тебя должна быть унижена, должна испытать отвращение. Я не намерен прятать тебя от друзей или светского общества. И надеюсь, что ты научишься смотреть на мир с мужеством. Я смотрю в будущее с надеждой, но понимаю, что в настоящем тебе будет тяжело. И потому из добрых побуждений решил, что будет лучше, если сегодня я сделаю это настолько сложным для тебя, насколько возможно. Надеюсь, проблемы, с которыми ты столкнёшься за этими стенами, в сравнении покажутся тебе простыми и лёгкими.
Он пожелал взять её обнажённой. Он хотел обладать ею при дневном свете. Каждый изгиб, каждую округлость её тела он настойчиво хотел лицезреть, касаться их. С того момента, как он впервые увидел её без одежды, и до того, как в изнеможении откинулся, весь этот акт, произошедший между ними, стал самым позорным переживанием в её жизни. Хорошо, по крайней мере, что всё быстро закончилось. Ни перед одним мужчиной она не намеревалась обнажаться полностью. Никогда. Тем более перед кем-то, кто не являлся её мужем.

Но она только проронила:

— У тебя странное понятие о доброте.


— Ох, Лиззи, — вздохнула переполненная сочувствием и отчаянием Джейн, рухнув на кровать, — Лучше бы на твоём месте оказалась я.

— А я просто счастлива, что всё сложилось иначе, — быстро возразила Элизабет и закрыла за собой дверь спальни. — Ты бы дала ему согласие! Нет уж, пусть лучше спросит меня. Я как раз тренируюсь отказывать.

— Мистер Харви — вполне респектабельный человек. Его манеры достойны джентльмена, да к тому же он — добрый друг дяди, — осторожно начала Джейн. — Если мужчина желает помочь и поправить наше положение, нам остаётся лишь с благодарностью дать ему на это согласие.

Охваченная волнением Элизабет открыла дверцу плательного шкафа и снова закрыла её.

— Значит, ты тоже обижаешься на меня? Я знала, что дядя будет недоволен, но не могу выйти замуж за человека, к которому не чувствую хотя бы чуточку уважения.

— Лиззи! — вскрикнула Джейн, спрыгивая с кровати, и, подбежав к сестре, крепко обняла её. — Я никогда, никогда не смогу обижаться на тебя. И мне всё равно, скольких ещё дядиных друзей ты огорчишь. Потому что я знаю: для этого у тебя есть уважительные причины.

Нерешительно поглаживая руки Джейн, Элизабет задумалась вслух:

— Достаточно ли они веские, эти причины? У дяди Гардинера есть собственные дети и жена, которых он должен обеспечивать. Они переносят всё это довольно жизнерадостно, но ты же не можешь отрицать, что наше присутствие добавляет им тягот. И я уверена, что в Меритоне всё обстоит гораздо хуже. Мама, Мэри и Китти живут в доме дяди Филлипса! А если бы я приняла предложение мистера Харви, то обрела бы независимость, собственный дом и возможность отправить маме хотя бы немного денег.

— Но ты не любишь его, — ответила на это Джейн, положив подбородок сестре на плечо.

— Ты тоже, — сказала Лиззи, — но, если бы он попросил тебя, ты бы дала согласие.

— Перспективы будущего у нас весьма мрачные, — вздохнула Джейн. — Каждое утро я молюсь о том, чтобы пришли счастливые новости от Лидии, но всё больше и больше смиряюсь с тем, что так и не дождусь их.

До тех пор, пока мягкому, жизнерадостному характеру Джейн удавалось выдерживать обрушившиеся на них обстоятельства, Элизабет знала, что тоже сможет преодолеть их. Но теперь даже её сестра, которую она действительно считала лучшей из живущих на этом свете людей, потеряла надежду. Если уж Джейн не видела счастливого исхода, то Элизабет тем более была вынуждена признать, что такового не существует, а потому сказала:

— Если только Лидия жива, уверена, она в где-то городе.

— Думаешь, она умерла?

— Я не знаю, что думать, — воскликнула Элизабет. — Уверена лишь в том, что мистер Уикхем не вывез её за пределы Лондона и, должно быть, уже бросил. Если бы они поженились, Лидия не смогла бы так долго молчать. Однако, столь же немыслимо, что в самом худшем случае она не стала искать помощи у друзей. Мистер Уикхем забрал бы все её деньги, но Лидия безусловно смогла бы достать перо и бумагу.

— Согласна, что, если бы он бросил её в Лондоне, ей наверняка удалось бы каким-нибудь образом найти дядю, — задумчиво ответила Джейн, — поэтому, думаю, они, скорей всего, не остались в Лондоне, как все мы решили. Дальнейший их путь отследить не удалось, но, уверена, что они отправились ещё куда-то.

Элизабет скептически спросила:

— Ты же не думаешь, что они поженились?

Для более циничной сестры нрав Джейн всегда оставался самой восхитительной и удивительной чертой её натуры. Ей не верилось, что Джейн даже в мистере Уикхеме удавалось найти что-то хорошее. Хотела бы Элизабет тоже что-нибудь такое отыскать, но всё, что она знала о нём, — его отношение к мисс Дарси, долги в Меритоне — всё это подсказывало ей, что мужчина, укравший тёмной ночью её младшую сестру, начисто лишён достоинств и добродетелей.

Бегство спровоцировало скандал, но со временем, если бы брак всё же состоялся, его бы постарались забыть. То, что натворил мистер Уикхем, было хуже убийства: Лидия бесследно исчезла и столкнулась с выпавшими на её долю невыразимыми ужасами в одиночестве. Одним махом её семья потеряла жизнерадостную молодую девушку и уважение общества. Неопределённость стала их постоянным спутником. Ничто не могло отвлечь от мыслей о Лидии и того, что она делает сейчас.

Джейн закусила губу.

— Нет, — призналась она. — Я так долго лелеяла эту надежду. Но Лидия непременно написала бы маме о своём триумфе, если бы брак состоялся.

— Скорее, — поправила её Элизабет, — мистер Уикхем написал бы нашей маме, требуя положенную долю от наследства Лидии.

— Ох, бедная, бедная Лидия, — только и смогла добавить Джейн.

Элизабет слабо улыбнулась.

— Я скучаю. И так давно хочу узнать, что с ней стало. И все же, если бы только она вошла сейчас в эту дверь, говорю тебе, я с удовольствием задушила бы её на месте! Заставить нас пройти через всё это! Шесть мучительных месяцев не знать, где она и с кем! Подобное почти нельзя простить! — вздохнув, она произнесла: — Хотя мне хотелось бы иметь возможность простить её.

— Надеюсь, когда-нибудь, — обнадёжила Джейн, крепко сжимая Элизабет в объятьях, — такая возможность появится.

Внезапный стук заставил сестёр подпрыгнуть. Дверь спальни распахнулась.

— Мисс Беннет, мисс Элизабет.

— Салли, — произнесла Джейн, приходя в себя. — Мы понадобились тётушке?

— Мистер Гардинер принимает посетителя в гостиной. И просит мисс Элизабет прийти и посидеть с ним.

Элизабет поморщилась. Пытаясь подобрать подходящую пару собственным детям и дорогим племянницам, дядюшка всегда руководствовался лучшими побуждениями, но она при этом чувствовала себя скорей призовой коровой на аукционе, чем девицей на выданье. Она не сомневалась, что друзья мистера Гардинера — прекрасные люди. Дядя являл собой человека доброго, умного, с манерами джентльмена. И Элизабет была уверена, что друзья его, что называется, изготовлены из того же теста.

После позорного поступка Лидии, запятнавшего всю их семью, наивысшим статусом будущих мужей, на который могли надеяться сёстры Беннет, стали лавочники и торговцы. Однако, Элизабет вовсе не имела намерения вступать в брак. В отличие от трёх её сестёр. Китти, как и прежде, наивно жаждала мужского внимания. Мэри надеялась, приняв фамилию мужа, отделить себя от морально падшей семьи. А Джейн всего лишь хотела избавить дядю от тягот по её содержанию, передав их супругу. Но ни одной из них не выпала доля стать жертвенным агнцем! Сияние красоты Джейн угасло от пережитых невзгод и последовавшей депрессии. А лавочники Меритона, кроме того, что не чувствовали себя пока достаточно смелыми, чтобы сделать предложение одной из благородных леди Беннет, ещё и учитывали их бедственное положение.

Что касается Элизабет, единственный мужчина, за которого она могла бы выйти замуж, остался в Дербишире, в том безрадостном дне, когда она узнала о бегстве Лидии.
Всей её компании пришлось вернуться в Лонгборн на зов запаниковавшей Джейн. И с каждой милей Элизабет всё больше отдалялась от мужчины, который идеально подходил для того, чтобы сделать её счастливой.

Мистер Дарси был джентльменом. Имея сестру, столь постыдным образом потерявшую целомудренность, Элизабет не могла ожидать, что он возобновит ухаживания. И шесть месяцев разлуки только укрепили правильность её суждения. У неё не осталось другого выхода.

— Мисс Элизабет, сэр, — объявила Салли, проводя в гостиную Элизабет, которая как раз пыталась понять:

«Как случилось, что дядя так быстро узнал о моём отказе мистеру Харви? И откуда он взял другого претендента на роль предполагаемого мужа? Неужели он ожидал, что моё мнение о браке изменится столь радикально?»

Хотя Элизабет вошла в гостиную с твёрдым намерением сохранять видимость прохладного достоинства, увидев дядиного гостя, она невольно споткнулась и, забыв о манерах, вскрикнула:

— Мистер Дарси! — даже не вспомнив о реверансе.

Мистер Дарси вскочил на ноги.

— Мисс Беннет! — произнёс он не менее удивлённым тоном. — Я не знал, что вы в городе, — и, опомнившись, поклонился.

Она присела в реверансе

— Мы с Джейн уже четыре месяца в Лондоне, — неловко промолвила Элизабет и украдкой бросила вопросительный взгляд на дядю. — Так вы не знали?

— На самом деле, нет, — признался мистер Дарси. — Я сам только недавно приехал.
Услышал о кончине вашего отца и приехал выразить соболезнования вашему дяде.

Она понятливо кивнула.

— Хотя, — добавил он, — теперь, когда я вижу, что вы находитесь здесь, я, конечно, хотел бы выразить свои соболезнования и вам.

— Благодарю вас. Дядя был очень великодушен, взяв на себя содержание Джейн и моё.

— Мисс Беннет в добром здравии?

— У неё всё прекрасно, спасибо. А мисс Дарси… как она поживает?

— Очень хорошо, благодарю за то, что вы помните о ней. Она гостит у леди Кэтрин, которая и сообщила мне о вашем отце.

— Да, — медленно произнесла Элизабет. — Мне следовало догадаться об этом. Понимаю, насколько леди была безутешна, когда потеряла такого пастора, как мой кузен, мистер Коллинз, но она самоотверженно рекомендовала ему немедленно вступить во владение Лонгборном. Как вы находите его преемника?

Мистер Дарси задумался.

— Он мне очень понравился. Его разумность и образованность достойны похвалы.
Единственное, что меня беспокоит: он не столь внимателен к демонстрации собственного статуса, как это хотелось бы тётушке.

Элизабет усмехнулась.

— О, да, кузен в этом отношении был весьма своеобразен. Людей, подобных ему, наверное, трудно найти.

Разделяя её весёлую иронию, он едва заметно улыбнулся и подтвердил:

— Боюсь, именно так.

Теперь он, должно быть, считал её циничной и расчётливой. Её стремление оставить у него хорошее мнение о себе выразилось в насмешливом изгибе губ и отсутствии игривого изящества в каждом движении. Элизабет не допускала в собственные фантазии горечь, а потому не стала отыскивать в его дружелюбии нотки высокомерного удовлетворения. Если бы он прочёл её мысли, то не порадовался бы тому, что разбил ей сердце. Мистер Дарси был выше подобной мелочности. Однако, Элизабет сама с готовностью предоставила бы ему любую помощь, лишь бы он испытал облегчение от того, что ничем не связан с опороченной Лидией.

Он гостил четверть часа, а затем ушёл. Когда Элизабет обратилась к дяде с просьбой объяснить, как получилось, что мистер Дарси появился в его гостиной, мистер Гардинер признался только в том, что они друзья.



Хотя несколько недель Элизабет вновь не виделась с мистером Дарси, она быстро поняла, что его отношения, случайно налаженные с мистером Гардинером прошлым летом, действительно превратились в прочную дружбу. Дядя не писал мистеру Дарси письма с целью поделиться новостями, но это она могла списать на почтение к разнице в их общественном положении. Зато они нередко собирались компанией. Но только когда миссис Гардинер пригласила мистера Дарси отобедать, у Элизабет вновь появилась возможность пообщаться с ним. Во время приёма пищи тётя завладела всем его вниманием. Намного позже, поговорив, выпив и выкурив сигару с мистером Гардинером, мистер Дарси отправился в гостиную в поисках кофе. Элизабет была невероятно счастлива услужить ему, после чего они наконец смогли начать разговор.

— Ваш дядя, кажется, очень рад, что вы и мисс Беннет проживаете у него, — сказал мистер Дарси.

— Передайте ему, что он может хвалить меня, сколько угодно, — весело ответила Элизабет.

Мистер Дарси некоторое время колебался, затем всё же произнёс:

— Пожалуй, он будет расстроен, когда вы отправитесь жить в собственный дом.

Улыбка Элизабет потускнела.

— Я не понимаю вас, сэр.

— Мистер. Гардинер ожидает, что вы вскоре выйдете замуж.

Улыбка исчезла вовсе.

— Дядя ошибается.

— Возможно, я неправильно его понял.

Мистер Дарси держался осторожно, не выражая ни надежды, ни разочарования. Элизабет хотела бы иметь возможность узнать, как он относиться к её замужеству, и кто в предполагаемых женихах теперь. Дядя уже не считал, что она достойна быть женой джентльмена. И не надеялся, что мистер Дарси сделает предложение. Элизабет поискала мистера Гардинера взглядом. Он как раз организовывал карточную партию с женой, Джейн и ещё одним присутствовавшим на ужине гостем. Дядя обладал многими талантами, но Элизабет не считала его способным убедить мистера Дарси взять в жёны женщину без средств и с подорванной репутацией.

— Я так не думаю, — честно ответила она. — Он надеется, что я выйду замуж как можно скорее.

— А ваши надежды, — поинтересовался мистер Дарси, — совпадают с его?

Глядя на него, Элизабет подумала, что впервые за несколько месяцев её надежды стали близки надеждам мистера Гардинера. Правда, весьма поверхностно. Она, думая о замужестве, надеялась, что найдётся какое-нибудь решение, которые подарит ей будущее с мистером Дарси. Дядя, думая о её замужестве, никогда не решился бы претендовать на такой грандиозный брак. Так что Элизабет честно призналась:

— Нет, — думая, как лучше всё объяснить, она добавила: — Дядя надеется выдать меня и сестёр за лавочников. Вам слишком хорошо известна ситуация с Лидией, чтобы задаваться вопросом: почему он считает, что это лучший вариант нашего будущего.

Здесь мистер Дарси кивнул, и она продолжила:

— Я понимаю его точку зрения. И в какой-то степени даже согласна с ним. Мистер Гардинер и мистер Филлипс не могут бесконечно содержать пять женщин. Мы должны выйти замуж и освободить их от бремени.

— И всё же вы согласны с тем, что в вашей договорённости существуют определённые условия.

— Но для мужчины всё складывается совсем по-другому! Мужчина берёт себе жену, и его судьба совсем не меняется. Женщине же непросто вступить в брачные обязательства.

— Вы несправедливы к вашему дяде, — заявил мистер Дарси, — раз принимаете его милосердие, но думаете, что он несерьёзно относится к вашему будущему.
Обвинение болезненно ужалило.

— Я не корыстолюбива, — ответила Элизабет. — Я не стремлюсь к тому, чтобы дядя содержал меня, как старую деву, но и выйти замуж только ради денег не могу.

— Я не прошу вас предавать чьё-либо доверие, — спустя мгновение сказал мистер Дарси.

Он не стал спрашивать, получала ли она предложения о браке, кроме его собственного. Хотя Элизабет показалось, что ему это любопытно. Иначе он не обратил бы внимания на неудачи претендентов. Она не могла принять его предложение в гостиной, переполненной семьей и гостями. Ведь если кто-нибудь услышит, это смутит бедного мистера Дарси.

— По мнению некоторых, — расплывчато начала Элизабет, — я, возможно, более опытна в отказах, чем следует девушке в подобной ситуации.

Взяв на себя вину за собственную неловкость, мистер Дарси спросил:

— Более опытна, чем я мог бы предположить?

— Именно так.

Он перевёл взгляд на мистера Гардинера.

— Вы уже рассказали о ваших чувствах на этот счёт дяде?

— О некоторых, — ответила Элизабет. — Он знает, что на меня влияют не только практические соображения.

— И все же его надежды остаются неизменными?

— Он считает, что мне придется принять мою ситуацию и действовать соответственно ей достаточно скоро.

— Возможно, со временем может появиться какое-то другое решение.