Название: Расскажи мне о своей катастрофе
Название фан-дома: Вселенная Марвел - "Железный человек"

Автор: -
Переводчик: -
Бета: -
Жанр: Ангст
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Пеппер Поттс/Тони Старк
Саммари: — Ты меня знаешь: всегда подчищаю за Тони хвосты.

Перевод

---

Телефоны в «Старк Индастриз» надрывались.
Пеппер уже ясно дала понять, что тот, кто сообщит прессе хоть крупицу информации, будет тут же уволен. Забившие почту сообщения тоже останутся без ответа. Да и что тут сказать? «Старк Индастриз» имеет мало общего с тем, что сегодня вытворяет Тони Старк. А Пеппер не собирается делиться с газетами и блогами мыслями о том, поддерживает или осуждает она действия Тони.
— Он для тебя старается, — замечает Хэппи, качнув головой в сторону телевизора, где отключен звук. Вдоль экрана бежит строка с информацией о «Заковианском договоре».
Пепер отрывается от игры на телефоне, гадая, много кружек кофе — это конкретно сколько?
Хочется ответить: он поступает так, потому что остался без меня. Потому что хочет нести перед кем-то ответственность, а я больше не этот «кто-то».
— Ну, — вздыхает она, — может, у ООН получится то, что не получилось у нас с тобой.
Хэппи пожимает плечами; выглядит он угрюмо и немного устало, как все они сейчас.
— Говорят, многие за. Может, ста семнадцати стран хватит, чтобы наш мальчик повзрослел.
При слове «мальчик» у Пеппер внутри все переворачивается. Последние месячные были три месяца назад.
— Может, — негромко повторяет она, глядя на телефон, где исчезают линии одинаковых фигурок, мигая предупреждающими огоньками.



Голос у Наташи гораздо измученнее обычного.
— Ты здесь нужна.
Пеппер следит за новостями. Камеры висят на расстоянии, но когда группа супергероев вламывается в аэропорт и старается растерзать друг друга, изображение передается четко. Визуальные эффекты — это нечто. Ее рвет, а в перерывах она провожает взглядом летающие фигурки, гадая, кто есть кто.
За Тони она больше не присматривает, но не может просто взять и выключить чувства. Таящаяся в глубине души жестокость об этом жалеет.
— Знаешь же, что не могу, — отвечает Пеппер, удерживаясь от миллиона других вопросов. В прямом эфире уже пару минут не звучат взрывы.
Наташа выдыхает:
— Роуди.
Пеппер леденеет, пальцы немеют.
— Пеппер? — зовет Наташа. Вопреки тому, что на поле боя находится она сама, да еще наверняка в той или иной степени раненая, шпионка волнуется. — Пеппер, ты как?
Пеппер закрывает глаза, сглатывает, вздыхает. Она была отчасти готова к падению Тони, но это… это застает врасплох.
— Вызову самолет, — сообщает она и бросает трубку, не дожидаясь ответа.
Можно было поинтересоваться состоянием Наташи или состоянием Тони, но в голове пусто. На пару секунд Пеппер способна только сесть и дрожать. Но потом она заключает себя в броню, не такую сверкающую и взрывоопасную, как у Тони, не показную, а ту, что помогала ей проживать день за днем, катастрофу за катастрофой и продолжать идти, когда все давно кануло в бездну.



Когда Пеппер добирается о больницы, Тони там уже нет, а Роуди оперируют. В голове бьют молотки, желудок сводит, и кажется она вот-вот развалится на части от сотрясающей ее дрожи.
Ее проводят в комнату ожидания, где Пеппер прячет лицо и делает резкие вдохи-выдохи в сложенные лодочкой ладони.
— Мисс Поттс.
Знакомый незнакомый голос заставляет напрячься. Пожалуйста, только не сейчас.
Вижен одет в брюки и свитер, отчего выглядит смешно и нелепо. Пеппер аккуратно кладет руки на подлокотники, скользя ногтями по дешевой лакированной древесине. Приходилось сохранять хладнокровие и в ситуациях похуже, вот только на ум не приходит ни одна.
— Вижен, — она чуть кивает.
Тот садится в кресло напротив, и даже Пеппер в своем состоянии отмечает, что с ним что-то не так: нет обычной нечеловеческой грации и прежней решительности. Он словно забыл, зачем нужны руки и ноги.
Сейчас ей уже известны детали: долгий перелет позволил разузнать, что случилось, чего не случилось и кто в кого стреляет. Наташа в бегах, Капитан Америка и Баки Барнс улизнули из аэропорта прямо перед арестом, а Тони был здесь и ушел.
Пеппер чувствует облегчение. Пеппер до чертиков хочет, чтобы он оказался здесь.
Будь она в хорошем расположении духа, поговорила бы с Виженом об «огне по своим», но ей на самом деле дерьмово, поэтому Пеппер молчит.
— Я вам не нравлюсь, — Вижен сидит со склоненной головой, сложив руки на коленях. Он ужасно похож и на человека, и на чужака; даже манжеты рубашки, выглядывающие из-под свитера, туго накрахмалены.
— Я тебя не знаю, — у Пеппер болит голова, она в полнейшей неизвестности насчет состояния Роуди помимо слова «паралич», а ждать им еще очень и очень долго.
Здесь не место и не время для разговора по душам. Она вообще надеялась никогда не поднимать эту тему.
— Но я знаю вас.
От вот этого вот голоса на глаза набегают слезы.
— Воспоминания не твои, — вместо резкого, решительного ответа выходит почти что всхлип.
— Они часть меня, — не отступает Вижен. Пеппер бы кинула в него тем, что первым попалось под руку, вот только легче от того не станет.
Рациональной частью она понимает, что винить Вижена не за что — вина целиком и полностью лежит на Тони, как обычно бывает. Однако в ее жизни имелся долгий период, когда Джарвис являлся ее лучшим другом, а теперь его просто… не существует. Пусть он был компьютерной программой — Пеппер присутствовала при его рождении, когда его запрограммировали под обычный календарь с системой оповещений, а она сама шутливо напоминала Тони, что для этого дела наняли ее — но Джарвис вышел за пределы банальных строчек кода: он без просьбы выключал свет, когда Пеппер возвращалась с мигренью; составлял ей компанию во время долгих часов работы, когда Тони запирался в подвале, а она должна была держать за него руку на пульсе; советовал снизить дозу кофеина, когда та превышала все разумные пределы; хвалил новые туфли, когда другие не замечали.
Джарвис фактически спас ее в тот период работы, когда у Пеппер не оставалось времени на другие сферы жизни, когда она ненавидела себя за дурацкую влюбленность и иногда думала, что знает Тони лучше, чем себя. Джарвис совместил в себе друга, парня и терапевта, разбавляя одиночество в таком пустом доме.
Погибли реальные люди из плоти и крови, Роуди лежит на операционном столе, она не в первый и не в последний раз страдает из-за действий Тони, но все же… Джарвис был некой константой, а теперь его заменило совершено другое создание с таким же голосом, которого запланировали как спасителя мира или хотя бы того, кто удержит Тони от собственных попыток. Вижен — это не Джарвис, и сколько бы ИИ Тони не вмонтировал в дом, в мастерскую, костюм или ее компьютер, никто не вернет ей Джарвиса — программу, которую она молчаливо любила.
Вижен все видит и понимает. У Пеппер мелькает быстрая мысль, что они могли бы поговорить, подружиться, но в самом начале ее взбесил Тони, взбесило состояние мира, а Вижен попал под горячую руку. Черт возьми, ей и так хватает в жизни сложностей.
Пеппер не ведет счет времени; Вижен подрывается и выходит, не потрудившись открыть дверь. Одну-две минуты спустя он возвращается с бутылкой воды и ставит ее ближе к ней, на стол.
— Полагаю, вас можно поздравить.
Она никак не реагирует — конечно же он знает. Просто не может сдержать естественных ему действий, наверняка просканировав его на входе.
— Не знаю, стоит ли. Еще… еще не решила.
Вижен склоняет голову, будто готов выслушать, и Пеппер уже вот-вот выболтает все, что на уме, этому существу с добрым взглядом, искусственной кожей и голосом близкого знакомого.
— Слушай, — вздыхает она, — люди совершают ошибки. Не имеет значения, ни кто ты, ни что знаешь, ни какой ты умный, люди ошибаются. Для нас это естественно.
Уходя, Пеппер забирает воду с собой.



«Перерыв» все подступал, подступал и подступал, медленно и мучительно разрывая их на двое. Пепер до сих пор не знает, сколько осталось лично от нее и какую часть Тони она забрала с собой.
Ну, кроме очевидной.
Четыре месяца назад, плюс-минус, плачет Пеппер, плачет Тони, оба просят прощения, отталкивают и возвращаются, и «я так больше не могу» ножом висит между ними. Пеппер сползает с дивана на пол, закрывает глаза и хотя бы на пять минут отдается мыслям о том, что прошедшего десятка лет не было или было, но по-другому, или что любовь ослабела и не впивается в душу тысячами тонких иголок.
Все сводится к Соковии, сводится к Ультрону, но ведь до этого случалось так много, так много всего. Пеппер пытается быть двадцатью людьми разом, но никто из них не может выносить Тони Старка.
Четыре месяца назад, плюс-минус, Тони ложится рядом с Пеппер, выглядя хуже некуда, а она переводит на него взгляд и видит убийцу, видит героя, видит мужчину, с которым хочет засыпать и просыпаться — в параллельном мире, где сбываются мечты — видит мужчину, который любит ее так, что готов за нее умереть — и все же одной Пеппер ему никогда не хватит.
Тони накручивает на палец прядку ее волос и смотрит со всем обожанием, и страхом, и болью, но никто из них не учится на ошибках. Пеппер целует его первым.
Позже, позже, гораздо позже, она надевает туфли и уходит, а Тони плачет. Пеппер наконец-то вспоминает, что секс для него всегда либо ничего не значит, либо значит слишком многое, и иногда сложно догадаться, пока не оказывается слишком поздно.



Больнице следовало бы ограничить доступ на крышу для посторонних, но Пеппер сидит на холодном бетоне, попивает воду, вздрагивает от кружащего здесь ветерка и думает о Роуди.
Думает о Роуди, как о лучшем друге Тони, вспоминает мимолетную, ничего не значащую улыбку при встрече с новенькой помощницей, которая продержится не дольше остальных. Вспоминает, чем сменилось его первое впечатление, как Роуди начал просить ее приглядывать за Тони, если сам уезжал по службе, а потом вдруг просто стал справляться о Пеппер, и с тех пор их жизни медленно переплетались, сходясь не только в точке «Тони».
Она вспоминает его последний день рождения, вечеринку на всю ночь и как в итоге их осталось только трое, не считая конфетти на полу. Тони прижимался губами к ее шее, чуть не забравшись сразу и ей, и Роуди на колени, а Пеппер крепко его обнимала и смеялась, смеялась, смеялась.
Она вспоминает, как с силой цеплялась за Роуди, убеждая, что не надо повторять за Тони и присоединяться к Мстителям; что эта авантюра его убьет. Роуди обнял ее и пообещал, пообещал, что справится.
Пеппер плачет, но в этом нет ничего страшного — последнее время это уже вошло в привычку.
Она включает телефон, где скопилась куча голосовых сообщений, где, не прекращая, приходят оповещения о письмах, а смс-ок столько, что не прочитать. Не справляется даже флэшка, подаренная Тони.
Он сам еще не появился на горизонте, но рано или поздно непременно покажется. Дыма без огня не бывает.
Телефон все никак не замолкнет, и хочется сбросить вызов, но тут Пеппер замечает, от кого звонок — Кристин. Что ж, бывало и хуже.
— Пеппер, — раздается в трубке голос репортера.
— Ты издеваешься?
— У каждого своя работа.
Она нравится Пеппер несмотря ни на что. Даже всем и сразу.
— Хочешь, чтобы я выступила с заявлением?
— Я убью за заявление, — обещает Кристин. — Ты же знаешь. Слышала о полковнике Роуди, так что если не хочешь говорить, я пойму.
Пеппер почти ей верит. У всех есть свои прикормленные журналисты, поэтому лучше поделиться с Кристин, чем ждать звонка неизвестного придурка.
— Ладно, — вздыхает она, отпивает воду и споласкивает рот. — Значит так: Тони Старк работал на благо «Старк Индастриз» как изобретатель, но его действия в качестве Железного Человека не имеют никакого отношения к компании. Мы выступаем за мир и защиту человеческой жизни.
Кристин непонятно хмыкает:
— А собственное мнение?
— Не дави, — отзывается Пеппер. Ей плохо; уже и не вспомнить, когда было по-другому.
— Держись, Пеппер, — желает собеседница и вешает трубку.



Лежа на больничной койке, Роуди кажется совсем маленьким. Пеппер то погружается, то выплывает из изнуряющего сна, дожидаясь, когда он отойдет от наркоза. В голове скопилась куча мыслей, которая не дает спокойно поспать.
— Пеппер, — наконец-то хрипит Роуди, и та тут же подрывается, берет его за ладонь, встречая мутный взгляд. — Я все-так не умер.
— Не в этот раз, — Пеппер мимолетно прикусывает губу, борясь с комом в горле, не позволяющим дышать.
— Видишь, я сдержал обещание, — ему удается улыбнуться. Она думала, что справится, но все идет наперекосяк.
Пеппер откидывается в кресле, по-прежнему сжимая его руку, и даже не замечает всхлипов, пока Роуди не начинает успокаивать «Ну ты что, Пеппер…» и, пытаясь потянуться к ней, понимает, что не может. Сейчас ему мешают фиксаторы и обезболивающие, но вскоре ему придется осознать, что дело просто в его теле.
— Прости, — извиняется она, вытирая щеки; лицо будто обветрено и шелушится. — Я несколько часов себе обещала, что не стану реветь.
Роуди сжимает ей руку. Пеппер с облегчением узнает, что он может хотя бы эту малость — было страшно, что паралич полный.
— Разве у тебя не сотня дел? — интересуется он; выражение лица едва ли можно назвать даже тенью обычного. Слова звучат не очень четко, скорее всего из-за действия обезболивающих, и вряд ли он потом припомнит этот разговор. Оно и к лучшему.
— Две сотни, — легким тоном поправляет Пеппер, — но они подождут, а ты нет.
Роуди быстро смаргивает и предупреждает:
— Вот теперь я сейчас заплачу. Ты же злилась на меня?
— Я злюсь, что не значит, будто я согласна тебя потерять. Я злюсь на костюм, на Мстителей, на Тони, но от этого ты не перестанешь мне звонить, ясно?
Губы Роуди складываются в застенчивую полу-улыбку:
— Я облажался.
— Мы все облажались, — отзывается Пеппер, оставляя поцелуй у него на костяшках. — Спи, я прикрою.
Глаза у него совсем закрываются, но улыбка не пропадает:
— Прикроешь.
— Прикрою, — тихо обещает она и не уходит.



Хэппи смотрит на Вижена в той же марене, что и Пеппер, хотя свое отношение скрывает гораздо лучше или же воспринимает не так близко к сердцу. Вижен, что удивительно, все еще не ушел; то ли его гложет вина, не позволяя даже помыслить об уходе, то ли ему просто навсего некуда идти. Можно спросить, но она не готова услышать ответ. Может, эгоистично, но Пеппер так долго отказывала себе в эгоизме, что теперь-то стоит подумать и о себе.
Хэппи привозит чистую одежду и планшет, и они странной уединенной группкой сидят в комнате ожидания: молчаливый робот с застывшим взглядом, телохранитель-и-лучший-друг-навеки, в страшной рубашке прикорнувший на стуле, и исполнительный директор «Старк Индастриз», переносящая всевозможные встречи.
В новостях говорится, что Тони жив, и Пеппер становится легче. Сил нет, как хочется подбежать, залечить его раны и признаться в любви, сказать, что ей нет дела, что он творит или кого ранит.
Вот только ей есть дело, поэтому она всего лишь проверяет заваленную почту, знакомясь с письмом Марии Хилл: семью Бартона переселили в безопасное место, а Роуди желают скорейшего выздоровления.
Она отвечает кратким сообщением, обещая держать в курсе событий.
От Наташи никаких вестей, но все-таки Пеппер надеется с ней связаться.
Пока же ей остается только отменять встречи, добавляя головной боли помощнице, которой предстоит все разобрать, и откладывать визит к гинекологу и маникюрше, и бронировать себе номер в паре улиц отсюда.
— Плод выглядит здоровым, — негромко заговаривает Вижен. Пеппер, как раз отправив последние письма, теперь замирает и тщательно подбирает ответ. Хэппи всхрапывает.
— Спасибо, — она пытается улыбнуться. — Не говори, что уже знаешь пол, еще слишком рано.
— Я бы не сказал, — отвечает Вижен голосом Джарвиса. — Я понимаю: люди любят элемент неожиданности.
Неосознанно, больше инстинктивно Пеппер прикрывает ладонью живот.
— Если мальчик, нам придется назвать его Говардом, — с иронией произносит она, — мне нужно будет к этому привыкнуть.
Вижен чуть хмурится, но морщинка на лбу быстро разглаживается.
— Вы шутите.
— Только отчасти. Но Джарвис тоже никогда не мог угадать.
Пеппер записывает себе напоминание разобраться с мальчишкой, которого Тони заманил к себе в армию и снабдил штучками на тысячи долларов. У Старка рождаются замечательные идеи, но он не всегда доводит их до конца, забывая вернуться и проверить, не случилось ли чего. Паренек наверняка встал на путь к какой-нибудь ужасной смерти, и Пеппер не уверена, что Тони ее предотвратит.
Вижен наклоняет голову набок:
— Возможно, когда-нибудь вы меня простите?
Внутри что-то сжимается, и ребенок не имеет к этому никакого отношения.
— Тебя не за что прощать. Когда-нибудь я об этом вспомню.
Неделя тянется дольше некуда; где пропадает Стив Роджерс, никто не знает. Пеппер много чего потеряла с тех пор, как Тони упаковал себя в металл и воспарил в небеса. Смешно, а ведь она когда-то думала, что они выкрутятся.



— Тони скоро будет, — сообщает Пеппер, сидя у постели Роуди, чей взгляд сегодня яснее. В углу палаты висит телевизор, где в беззвучном режиме на весь экран транслируют окровавленное лицо Тони. Она безотрывно смотрит и смотрит, пока хватает сил. Он тот человек, которого она любит, и одновременно — не тот.
— Пожалуйста, не уходи, — просит Роуди, — я один не справлюсь.
— Пока что, и особенно в последнее время, ты без меня справлялся, — язвит Пеппер, но сказанное — чистая правда.
— Есть такое. Будешь от него прятаться или рассядетесь по разные стороны кровати и не будете друг на друга смотреть, как мои родители после развода?
— Еще не решила, — признается она. — Сначала надо дозвониться до Наташи, проверить, что Питер Паркер не слишком увлекся, и удалить кое-какую информацию о любимых явках Стива, пока не пронюхало правительство.
— Ты не обязана этим заниматься.
Пеппер пытается улыбнуться:
— Ты меня знаешь: всегда подчищаю за Тони хвосты.
На второй или третий ее уход тот обещал, что она снова его полюбит. Пеппер сквозь слезы и потекший макияж объясняла, что проблема не в этом.
— Ты не изменишься, — говорила она. — А мне нужно понять, смогу ли я с этим примириться.
Пусть то было жестоко, но Пеппер держалась. Она справлялась с каждым отходняком Тони, но становилось сложнее, кровь на его руках будто следовала за ними повсюду и даже в постель, а его взгляды немного пугали — было непонятно, что он видит, глядя не нее.
— Я не вмешиваюсь, — замечает Роуди, — но он тебя очень любит. После твоего ухода я вытащил его напиться.
— Замечательно, — с показным легкомыслием радуется Пеппер: то ли переняла защитную реакцию у Тони, то ли обзавелась своей, — я уж думала, придется напоить его самой.
— Тони умеет действовать без тебя.
— А я столько лет старалась убедить его в обратном, — вздыхает Пеппер.
— Я люблю тебя, — признался Тони, — без тебя все не так.
— Я тоже тебя люблю. Все не так и всегда было не так. Мы просто надеялись на лучшее.
Тони горько хохотнул, вытер глаза.
— Но у нас вышло дольше, чем все думали.
— Дольше, — согласилась она.
Пеппер в равной мере любила и ненавидела эту кривоватую улыбку, растянувшую ему губы.
— Роуди задолжал мне пару тысяч.
— Вы поспорили? — ей обидно, как от всего в настоящее время, а это просто еще одна монета в копилку. — Зачем?
Тони повел плечами:
— Давно это было.
Сидя в больничной палате, Пеппер трет лицо, вспоминая, как пару лет назад она мечтала лишь беспробудно проспать часов шесть. Вот было бы здорово.
— Что-нибудь придумаем, — заявляет она. — Так или иначе.
— Ты то, что ему нужно.
— Но недостаточно, — горечь скатывается с языка неосознанно, раня до глубины души.
— Пожалуйста, — просит Роуди, — я двадцать лет не давал ему подплавиться, но получалось всего-то процентах в шестидесяти.
Пеппер нехотя смеется:
— Ага, похоже на то, — она сглатывает и стискивает его ладонь. — Но давай все же думать не о нас, а о себе и выздоровлении.
Роуди остается радостным, веселым и целеустремленным, пока не вспоминает, что впереди ждет долгое и трудное будущее, отчего настроение сразу ползет вниз. Тревога во взгляде заставляет ее признаться:
— Набирайся сил, скоро станешь крестным.
На его лице сменяются удивление, радость и куча других эмоций, которые толком не разобрать.
— Твою мать, — выдыхает он и тут же спрашивает: — а Тони?.. Нет, конечно Тони не в курсе.
Пеппер гримасничает:
— Я над этим работаю.
— Твою мать, — повторяется Роуди. — Поздравляю! Черт, это… это я от радости.
Она пожимает плечами:
— Ничего, не страшно.
В голове мелькает мысль, что если бы Джарвис не исчез, она бы не забыла о треклятой контрацепции, но что сделано, то сделано.
Роуди раскрывает руки. Пеппер не сразу догадывается, чего он хочет, но спустя секунду уже взбирается к нему на кровать и обнимает. Долгое время она надеется, что все наладится.



Тони будто пропустили через мясорубку. Пеппер видела его в плохие времена, и в худшие, и сейчас он не будит ее криками «Нью-Йорк», чуть не ударив по лицу, но до этого недалеко осталось.
Она первой начинает разговор:
— Занят был?
Тони слишком быстро разворачивается — его ведет в сторону. Мужской взгляд выбивает из легких воздух, и Пеппер теряется, не представляя, что делать. Хочется вычеркнуть из жизни последние два-три года и любить его как раньше, просто и без слова «вопреки».
Он шагает вперед, затем понимает, что, наверное, не стоит, что нельзя, и кошки на душе у Пеппер скребут сильнее.
— Иди сюда, — надломленным голосом зовет она, и Тони бросается к ней — теперь ее черед терять равновесие. Пеппер обнимает его изо всех сил, дышит им. Иногда Тони ведет себя так, будто лично изобрел страдания, но черт его возьми, это не его заслуга.
Он прижимается носом к ее ключице, а она утыкается лицом в его волосы, и все заготовленные слова умирают невысказанными.
— Пеппер, — наконец, Тони отстраняется, — Зимний солдат убил моих родителей, — и взглядом шарит по ее лицу. Пеппер не знает, какой у нее сейчас вид и что от нее ждут. Истеричная мысль в глубине сознания смиряется, что их бедному ребенку предстоит стать Говардом.
— Ладно, — медленно выговаривает она. Становится понятно, откуда на его лице столько разномастных синяков.
— Ты догадывалась, — безжизненно замечает Тони.
Пеппер дергает плечом:
— Было похоже на правду.
Он вздыхает и садится на пол, спинок к койке, в которую, по рассказам сестер, отказался ложиться. Ничего удивительного.
— Даже в голову не приходило, — Тони рассматривает царапины на руках и сломанные ногти. — Вообще ни разу. Кэп понял, но не рассказал, да все вы, наверняка, тоже, но я, гений с ай-кью выше, чем у Бога, ни разу даже не задумался. Я наивный?
Пеппер раздумывает, располагаясь рядом с ним плечом к плечу. Разговор вышел совершенно неожиданным, но это же Тони, с ним никогда не угадаешь. Остается лишь — пока получается — быть на шаг впереди его особого полета мысли.
— Мне кажется, — она тщательно подбирает слова, — ты просто оптимист.
Тони фыркает, но будто бы сейчас заплачет:
— Вот это достижение.
— Ты всегда оптимист. Иначе бы не занимался тем, чем занимаешься.
— Не лажал бы?
Пеппер уклоняется от ответа:
— У тебя всегда… лучшие намерения.
— Ага, — бормочет он, — ты в курсе про дорогу в ад.
— В курсе.
Пеппер вынимает из внутреннего кармана конверт с УЗИ. Она бы предпочла обсудить все как взрослые люди, не сидя на полу в больнице, где в трех палатах отсюда их друг свыкается с параличом, внешний мир проклинает Тони за ошибки, в которых он одновременно и виноват, и не очень, а половина друзей в бегах. Но время для разговоров по-взрослому прошло давным-давно, еще до прихода в «Старк Индастриз», и уже слишком поздно.
— Не люблю, когда мне протягивают вещи, — Тони смотрит на конверт.
— Знаю, но один раз возьми, ладно?
— Ладно, — соглашается он и берет конверт.