Не знаю, как и насколько, но мне удалось уснуть.
Очнувшись, я не чувствовала себя отдохнувшей, скорее, наоборот – меня будто били изо всех сил по каждому участку тела, и теперь я даже не могла поднять головы с подушки, не издав при этом мучительного стона.
Первые несколько секунд нужны были для того, чтобы понять, где я нахожусь. Разум отказывался принимать тот факт, что я все еще в прошлом, нас с Клэр похитил дикий шотландец и привел в чужой дом, чтобы нас сожгли тут, как нечестивых, а не в доме преподобного после ужасного и столь реалистичного сна.
Неохотно разомкнув веки, я задрожала – под толстым слоем пледов мне все равно было холодно. Кожа вмиг покрылась мурашками. Я боялась, что меня до сих пор знобит от простуды.
– Ну что, как дела? – Клэр услышала, что я зашевелилась, и также открыла глаза, привыкая к яркому свету.
– Мне нехорошо, – не переставая дрожать, ответила я. – Тело болит, голова тоже. Я надеялась, посплю – и все пройдет, но мне стало только хуже.
Она испуганно откинула одеяло и притронулась губами к моему лбу, а когда отстранилась, поняла, что все очень скверно.
– Спрошу у миссис Фиц, есть ли у нее что-нибудь. Вряд ли у них имеются антибиотики, но народная медицина не так уж плоха, если знать, чем лечить. А ты лежи и не вставай, поняла? – отдала приказ подруга и встала с постели, но я ее остановила:
– Клэр, тебе стоит одеться. Судя по всему, для них мы не в платьях, а в нижнем белье по замку ходим. – После сказанных слов я почувствовала ужасающую сухость во рту и кашлянула. – Поищи что-нибудь накинуть.
– Да, ты права. – Миссис Рэндолл, опустив голову, изучила себя.
– Она тут искала нам одежду? – заглянув в прикроватный ящик, поинтересовалась подруга и достала корсет со множеством запутанных шнурков. – Но я понятия не имею, как надевается эта штука. Может, пока наброшу на себя что-то…
Клэр не стала церемониться, а просто взяла один из пледов, которыми укрывалась, и вышла из комнаты, решив, что такой вариант тоже неплох.
Да, намного лучше того, в чем видна ее обнаженная грудь.
Подруга оставила меня в холодной, но довольно светлой комнате, а мне вспомнилось детство, когда мама сказала, что сходит в новый магазин за железной дорогой, к слову, слишком дорогостоящей для нашей семьи в те времена, и быстро вернется. Сейчас я бы заподозрила неладное, но разве ребенок семи лет мог думать о финансовом положении родителей, когда на кону стояла игрушка, которой наверняка не было ни у одного из друзей и одноклассников?
Я знала, что магазин находился недалеко от нашей квартиры, так что легко отпустила маму, хоть и жутко боялась оставаться одна.
Выглядывая в окно, я буквально провела ее взглядом до самых дверей торгового здания, в то время как отец строго запрещал открывать раму и высовывать голову. Мы тогда жили в Нью-Йорке. Как известно, этот город никогда не спит – слишком много машин, людей, разбоя и иммигрантов в любой период суток. К тому же времена были непростые, работы не было, так что многие шли на отчаянные поступки, а увидев маленькую девочку в окне, вполне могли проникнуть в квартиру, предположив, что она одна дома.
Прошло достаточно времени, пока я ждала. Там, внизу, жизнь не стояла на месте, но я не теряла надежды, вырисовывая в голове картинки, как мама встретила тетю Сьюзен и заболталась с ней, или очередь за моей игрушкой настолько длинна, что покупателям приходилось ожидать весь день.
Люди все куда-то бежали, ругались, смеялись, богачи ездили на новых автомобилях, а небо темнело – близился вечер.
Признаюсь, осознание произошедшего пришло не сразу. Когда дверь квартиры открылась, и зашел обеспокоенный папа, слезы из моих глаз потекли ручьем, и я кинулась к нему в объятья.
В то утро я видела маму последний раз. Оставила она не только мужа, сбежав с каким-то итальянцем на пароме, в первую очередь она бросила свою дочь, пообещав новую игрушку! В какой момент своей жизни моя мать полностью утратила человечность? Была ли она вообще?
Отец никогда не позволял говорить о маме, даже думать запрещал, и я не имела ничего против. Когда она ушла, он не стал оправдывать ее, сочиняя сказки о поездке, из которой она должна скоро вернуться; он посадил меня рядом и рассказал всю правду, а затем отвел в кино, где демонстрировали новый фильм Ширли Темпл. И я до сих пор благодарна ему за это.
Возвращаясь в реальность, я боялась того же исхода событий, подозревая, что Клэр может не вернуться, и тогда папа не придет с работы и не сводит меня в кино. Останусь только я и люди, понятия не имеющие, что такое кинотеатр.
Я не хотела думать о подобном, но в нынешнем состоянии в моем воспаленном мозге засела недобрая мысль: а если миссис Рэндолл действительно не вернется, бросив меня здесь? По сути, я мешок с камнями, не позволяющий двигаться дальше. Клэр умная и сообразительная, вполне сможет найти выход из сложившейся ситуации, а такая тяжелая ноша, как я, в виде груза, случайно оказавшегося с ней в одной лодке, лишь тянет на дно. Я больна, многого не знаю об этом времени, да и с тем уровнем медицины вряд ли смогу поправиться. Зачем я ей? Проще вернуться обратно и сказать, что меня убили, нежели выхаживать ромашковым чаем и похлебкой.
Сколько ни пыталась еще поспать, поняла: не смогу, пока не выпью хотя бы глоток воды. На губах появилась корка, будто я провела в пустыне несколько дней под палящим солнцем.
Неужели у меня такой сильный жар?
Отхлебнув с трудом немного остывшего чая, который перед сном принесла миссис Фиц, я обессилено откинулась на подушку. Если там, в лесу, я могла двигаться, даже бежать, то сейчас едва поднимала веки – они приобрели вес булыжника.
Прошло некоторое время, пока я лежала с закрытыми глазами, размышляя на не самые приятные темы, как дверь комнаты резко отворилась. Я дернулась от испуга. К счастью, это была Клэр с небольшим подносом в руках.
Внутренняя Кэтти радостно захлопала в ладоши.
– Как же ты меня напугала...
– Прости, я очень спешила.
Залетев в комнату, подруга поставила поднос с какими-то травами и емкостями на нашу постель.
– Это лесная малина. Как хорошо, что в запасах миссис Фицгиббонс я нашла хоть что-то, действующее при таком жаре. А еще немного спирта и чистые ткани. Нужно тебя растереть.
– Что сказали о внешнем виде? – приподнимаясь, поинтересовалась я.
Кажется, руки мои были не в состоянии удержать меня, и я снова откинулась на подушку, наблюдая за активными движениями Клэр.
– Миссис Фиц сказала, что позже зайдет и поможет мне одеться перед встречей с «ним», а пока необходимо разжечь камин, чтобы тебе было тепло.
– С «ним» – это с тем самым?
– Да, полагаю.
– Прости, подвела тебя с этой простудой... Я не хотела, чтобы ты шла туда одна.
– Ни о чем не переживай. Возможно, это нам даже на руку, – подкладывая поленья в камин, проговорила миссис Рэндолл. – Ссылаясь на твой недуг, я скажу, что нам немедленно нужно попасть в город, к доктору. И тогда, может, удача повернется к нам лицом.
– Клэр, – совсем тихо начала я, но она не повернула ко мне головы, продолжая заниматься делами, – а если я не выздоровею?..
После этих слов подруга подлетела ко мне, села на край кровати и сжала крепко мою руку.
– Кэтти, я запрещаю тебе думать о таких вещах, ясно? Ты поправишься. Я сделаю все, даже невозможное, чтобы уже завтра ты проснулась и почувствовала себя намного лучше.
Вместо слов я просто кивнула. По правде говоря, даже если это не так, у меня разве был выбор?
Ухаживая за мной, миссис Рэндолл, видимо, не помышляла ни о чем другом, кроме как о моем выздоровлении – это было видно по ее сосредоточенному лицу, словно я для нее – очень важная пациентка, при лечении которой нельзя отвлекаться. Каждая минута, казалось, дорога, словно в моей ноге пуля, и ее нужно аккуратно извлечь, чтобы не пришлось ампутировать конечность.
– Я сейчас умру от запаха, нежели от болезни, – не переставая кашлять от пронзающих ноздри паров спирта, сказала я.
– Я знаю, моя хорошая, – успокаивающим голосом ответила Клэр, не переставая растирать мои ноги тканью, пропитанной спиртом, разведенным с водой, – но сейчас это лучшее средство от жара, что у нас есть.
Лечебные процедуры прервал тихий стук в дверь, и я снова дернулась от испуга. Не знаю, удастся ли мне вообще перестать бояться здесь каждого шороха, но пока я насторожилась, ибо мы не ждали никого, кроме миссис Фиц, а стучит она громко и несколько раз.
Но это оказалась как раз кухарка, боясь, что я могу спать. После некоторых вопросов о моем состоянии и нескольких наставлений, она разложила одежду для Клэр, дожидаясь, когда та закончит растирать меня.
Выглядела миссис Фицгиббонс довольно удивленной, рассматривая нас во время процедур. Чувствуя себя экспонатом в музее, я попросила подругу о небольшом перерыве, потому что больше не могла дышать парами спирта. Ну, и чтобы скрыть свое полуобнаженное тело от кухарки. Мне было неловко, несмотря на то, что миссис Фиц – дама.
– Вы молодец, разожгли камин, – подкинув несколько поленьев, заметила она. – Милочке необходимо хорошенько прогреться!
– Да, Кэтти стоит пропотеть, чтобы вышли вредные вещества, токсины, из организма.
Похоже, слова были не совсем понятны для женщины этого времени, поэтому миссис Фиц уставилась на Клэр:
– Откуда тебе все это известно? Ты что, знахарка?
Подруга запаниковала, но тут же выпалила:
– Да, что-то вроде этого.
Ничего не отвечая, кухарка в мгновение ока стала с большим уважением относиться к Клэр и повлекла ее за собой к подготовленному одеянию. Без каких-либо протестов подруга приняла это и позволила помочь.
Миссис Рэндолл пришлось снять всю одежду и предстать перед нами нагой, ведь кухарка заставила ее сменить даже нижнее белье, которое, я уверена, отличалось от здешнего во много раз. Это было понятно по очередному ошеломленному взгляду миссис Фиц, но Клэр что-то пробурчала про французскую моду, и они продолжили обряд облачения в наряд этого времени.
– Я решила, что зеленый подойдет к вашим каштановым волосам, милочка, и оказалась абсолютно права, – любуясь с восхищением работой, приговаривала кухарка скорее самой себе. – Еще ленточки нужны!
Она достала из своего бездонного кармана пучок лент и какие-то украшения.
Подруга выглядела напуганной, но, помимо страха, я заметила необычайную красоту в образе средневековой Клэр Рэндолл. Я не представляла, как сама буду смотреться во всей этой одежде, но подруга была необычайно красива и женственна.
Пока мы ехали сюда, на территории замка я обратила внимание на некоторых женщин примерно нашего возраста, но они и на сотую долю не были похожи на Клэр, пусть даже приведут себя в порядок, сделают красивую прическу. Миссис Рэндолл обладала аристократичной внешностью: худощавая фигура, осанка, изящность и грация в движениях, бледная кожа, длинная шея. Платье только подчеркнуло ее качества, сделало в разы прекраснее. Наверняка такими были лишь дамы высшего общества, считающиеся богинями красоты.
– Так, теперь все хорошо. Вы готовы ко встрече с ним.
Волнение окатило нас с головой после произнесенных миссис Фицгиббонс слов. Клэр перевела взор на меня, ожидая поддержки, но я не могла ее подбодрить: ни взглядом, ни словами. Хотела, но не знала, как! От нее сейчас зависели наши жизни, и мне было чертовски стыдно, что я ничем не могла помочь. Кто бы там ни был, наверняка будет задавать сложные вопросы. Стоит подруге оступиться хоть один раз – все пропало.
– Я скоро вернусь. Постарайся поспать, – кинула напоследок Клэр, и они удалились из комнаты.
Дрова в камине негромко потрескивали, и я наблюдала за этим из-под толстого слоя тканей, окутавших меня со всех сторон. Жарко было невыносимо, но я понимала, что не должна раскрываться, иначе до завтра могу не дожить. Капли пота стекали по лбу, но я даже не вытаскивала руки, чтобы их вытереть.
Вот она, настоящая тяга к жизни!
Казалось, минуты потекли медленнее. Часов, к сожалению, у меня не было, а определять время по цветовой гамме за окном я не умела, но приблизительно понимала: день идет к закату.
Размышляя над тем, что сейчас приходится переживать Клэр, я не заметила, как вернулась виновница моих дурных размышлений.
По выражению ее лица можно было понять, что мы не обречены, завтра нас не отведут на казнь. Я мысленно облегченно выдохнула, однако расслабляться все же не стоило.
– Пожалуйста, скажи, что все в порядке. Я извелась, пока ждала тебя.
– Они не доверяют нам… – Клэр заняла место у камина, видимо, собираясь прийти в себя после столь напряженного диалога, но я заметила, что туго затянутый корсет на ее талии просто не давал ей такой возможности.
– Почему? Что не так?
– Не знаю, какое у них сложилось о нас мнение, но нам явно не доверяют. Они не верят, что две девушки английского происхождения, на которых из одежды лишь ночные сорочки, могут так просто повстречаться кучке шотландцев в лесу.
– Понимаю, звучит странно, но мы ведь не сообщим им правду. Нас повесят за это!
– Я сказала, будто нас ограбили, угнали повозку, забрали одежду и пытались изнасиловать, только Колум вряд ли поверил моим словам. Поэтому, чтобы выжить, нам нужно приспособиться: слиться с ними, дать понять, что мы не представляем угрозы. Жить, как обычные люди, не выделяться из толпы.
– Легко сказать… Пока мы будем приспосабливаться, нас раскусят и потребуют сжечь на костре.
– Мы не допустим этого. – Подруга поднялась на ноги, подошла к окну и задумчиво уставилась вниз. – Я увидела в письме на его столе дату… 1743 год.
Я поперхнулась.
– Мне немного известно, но есть вещи, которые нам стоит знать, если об этом заговорят. У власти король из Ганноверской династии – Георг II Ганноверский.
– Георг II? – переспросила я, понятия не имея, кто он такой.
– Да. Запомни, потому что это важно.
– Хорошо. Хотя мне легче притвориться глупой и необразованной, нежели пытаться поговорить с людьми этого времени.
– Не стоит никого избегать, чтобы они не стали пускать о нас сплетни. Веди себя так, словно никто и ничто тебя не удивляет. А когда все утихнет, мы украдем лошадь и сбежим обратно к камням, – последние слова подруга прошептала.
– Надеюсь, это произойдет как можно скорее.
Некоторое время Клэр провела рядом со мной. Она снова заварила малиновый чай, себе и мне. Пока мы пили горячий напиток, миссис Рэндолл рассказала обо всем, что знала про восемнадцатый век, точнее, то, что вспомнила со слов своего мужа. Я пыталась впитать информацию в себя, как губка, однако понимала: так много мне не нужно. Если я собираюсь притворяться крестьянкой, все эти знания не обязательны. Девушки, как я понимала, здесь довольно глупы. Они целыми днями выполняют свою работу, а когда приходит время – выходят замуж и рожают детей, и снова продолжают трудиться на богатых людей. Девушки из высшего общества – иные, там все сложнее, но не будем выходить за поставленные рамки.

Когда на улице почти стемнело, в спальню зашел Мурта, наш похититель, и сообщил, что КолумМакКензи ждет миссис Бичем в зале, дабы отужинать.
Клэр убедилась, в порядке ли я, и сказала, что вернется так быстро, как сможет. Как бы ни хотела остаться со мной и больше не оправдываться перед этими людьми, она понимала: другого выхода нет.
– Тебе что-нибудь принести поесть? – у самой двери спросила вежливо подруга, оттягивая каждую секунду, но я заверила ее, что не голодна.
Я была невероятно зла на себя за то, что заболела. В самый эпицентр решения проблемы я валялась в этой чертовой постели и ничего не делала, кроме как пила малиновый чай. Самое ужасное, что мне приходилось действительно просто лежать и смотреть в потолок или на камин, потому что ни книг, ни какого-либо другого развлечения тут не было.
Я даже расслабиться толком не могла, боялась, что в любую секунду в комнату ворвутся и убьют меня или изнасилуют – это ведь вполне нормальное явление для этих людей. Нет полиции, которая могла бы защитить от маньяков и убийц. Ты предоставлен сам себе, будь беззащитной девушкой или двухметровым амбалом. Смерть в этом времени ходит за тобой по пятам.
Сон почти окутал меня, как я почувствовала легкое дуновение ветерка по открытому участку кожи на лице. Лениво открыв глаза, я не на шутку испугалась, потому что моим гостем оказалась вовсе не Клэр.
– Бог мой! Как вы меня напугали, – пыталась отдышаться я, обращаясь к Джейми.
Он выглядел виноватым, тихо подходя к постели.
– Простите. Я не должен быть здесь, поэтому не хотел стучать, чтобы не привлекать лишнего внимания.
– Даже не знаю, меня должно смутить это или наоборот? Если вы пришли перерезать мне глотку, было бы лучше иметь свидетелей.
Шотландец негромко рассмеялся и прошел внутрь комнаты, звеня оружием на поясе. За ним в помещение проник напоминающий конюшню запах.
– Вам не холодно? Я могу подкинуть дров в камин или принести еще один плед.
– Нет! Не нужно, прошу вас. Если здесь станет жарче хотя бы на градус, я скончаюсь от жары, нежели от болезни, – возразила я и позволила себе привстать с подушки, потому что ощущала: больше не в силах лежать неподвижно – шея страшно затекла.
Парень заметил это и жестом поинтересовался: может ли он помочь, поправив подушку? Я кивнула – и через мгновение ощутила, как меня охватил страх, когда шотландец приблизился ко мне.
Страшно было признаться, но что-то в нем притягивало меня. Скорее, парень привлекал и одновременно отталкивал. Я была уверена, что ему известно о нас и непростом нашем путешествии, но спросить напрямую не могла.
– Так лучше?
– Да, спасибо.
Каждое его движение казалось неловким по отношению ко мне – не заметить это было сложно. Но я пыталась выглядеть спокойной, вежливо принимая его помощь. Я и сама краснела.
– Вы позволите? – указал он на край кровати, и я незамедлительно кивнула, ощутив при этом резкий удар в груди.
«Волнение ни к чему, Кэтти, расслабься».
Постель опустилась под тяжестью его тела, а когда Джейми полностью приземлился на матрас, я поняла, что присел он еще и на мою ногу. Судя по всему, парень этого не почувствовал через такой слой ткани.
– Извините, – прокашлялась я, – вы сели на мою ногу.
В глазах его отразился настоящий ужас, и он молниеносно отстранился, полностью осознав, что своими габаритами мог раздавить меня.
Я тихонько засмеялась, прикрыв рот рукой.
– Прошу прощения, я не заметил. Вы такая крохотная, особенно под таким количеством одеял. – Парень замешкался и присел немного дальше от меня.
– Спасибо за комплимент. Обычно выражаются не так мило. Чаще всего мне говорят, что я незаметная, а это равносильно быть невидимой для людей. – Я произнесла это лишь потому, что считала: он не поймет моих слов. Беды здешних людей, уверена, отличаются от проблем подростков двадцатого века. – Странная параллель, знаю. Не будем об этом. Почему вы не на ужине?
– Не думаю, что мне там рады. Я мог бы спросить вас о том же, но причина ясна.
–Полагаю, она весомее ваша. – Я закашлялась. – Никогда не поверю, что вы пропустили ужин из-за визита к незнакомке, чтобы узнать о ее самочувствии.
– Я совершал куда более глупые вещи, чем это. Да и не такая уж вы незнакомка.
Лукавая улыбка Джейми сразила меня и заставила кровь забурлить. И лишь потом до меня дошел смысл его слов. Я затаила дыхание, ожидая продолжения. Я была уверена: он неспроста это сказал, чтобы наконец поговорить о том, что ему известно, но, оказалось, он имел в виду другое.
– Мы провели с вами немало времени в седле. Разве можно назвать нас незнакомцами?
– Обычно я дольше завожу друзей, – вырвалось у меня, – но вы, необъяснимо для меня самой, вызываете доверие.
– Я рад, – улыбаясь, смущенно опустил голову он.
– Как ваше плечо? – заметив, что Джейми без повязки, спросила я. – Может, дождетесь Клэр, и она сделает перевязку? У вас была серьезная рана, а вы даже повязку не носите. Хотите осложнений?
– Не беспокойтесь, миссис Фиц позаботилась обо мне. На мне все заживает, как на собаке. Пару дней – и рука будет как новенькая.
– Часто получаете пули в плечо? – сузила глаза я.
– Нет, пулю я получил впервые, зато испробовал другие виды насилия над своим телом: порка, ножи, кулаки, даже как-то камень отпечатался на моем подбородке, – показал он на место, где должен, видимо, быть шрам, но в комнате царил полумрак, так что я ничего не увидела.
– У вас была веселая юность! Со мной подобного не происходило, наверное, поэтому я так тяжело переношу падения с лошади в колючие кусты и путешествие в тонком платье в ноябре.
– Мне очень жаль, что так вышло, но у меня не имелось выбора, – вмиг переменился в лице парень.
– Знаю. Перестаньте извиняться. Если бы я злилась, вас бы тут не было.
– Думаете, вы в состоянии меня прогнать? – с насмешкой произнес он, намекнув на мою комплекцию.
– А вы так сильно хотите остаться?
Я поняла, что разговор начинает походить на флирт, только вот было неясно: мне нравилось это или казалось неправильным?
– Поверьте, я рискую многим, находясь в пределах замка, а уж здесь – тем более.
– О чем вы?
– За меня объявлена награда, довольно приличная сумма. – Его насмешливый тон переменился; голос стал тихим. – Столько любой из этих людей – показал на дверь Джейми, имея в виду жителей замка, – не заработаетдаже за год, так что, уверен, многие в округе захотят обогатиться, узнав, что меня разыскивают. Им не составит никакого труда сдать меня англичанам.
– Вас ищут англичане? За что?
– За убийство.
Я оцепенела и отругала себя за то, как плохо разбираюсь в людях, решив: если парень симпатичный внешне, то и внутри у него райский сад.
– За убийство, которое не совершал, – видимо, заметив мое беспокойство, добавил шотландец.
– Вы так говорите, чтобы меня успокоить?
– Нет, потому что правда. На самом деле, это довольно долгая история. Я бы хотел рассказать вам, но, боюсь, трапеза скоро закончится, и меня могут увидеть.
Собираясь встать с постели, Джейми взглянул на меня с надеждой, будто ждал одобрения, но я молчала, воображая, как эти длинные и сильные руки берут пистолет и убивают, возможно, ни в чем не повинного человека.
– А вы не опасаетесь, что я окажусь именно той, которая захочет подзаработать?
– Ранее вы сказали: чувствуете, что можете мне доверять. Вот и я ощущаю к вам то же самое. – Несколько секунд он молчал, кочергой поправляя превратившееся в угли дерево. – Что ж, доброй ночи, мисс Бичем.
Рыжеволосый шотландец удалился из комнаты так же тихо, как и зашел, оставив после себя размышления для моего воспаленного мозга.
Мне ведь нельзя такое говорить. Боже... Я моментально начинаю вырисовывать далекие от реальности картинки в голове. А если он прав? Если не виновен? Убил человека потому, что тот сам хотел его прикончить? Вариантов много.
Я была до безумия напугана, так как ощущала: после этого разговора хочу увидеть его снова, и не важно, убийца он или обычный парень, на которого повесили преступление. Он оставил огромную недосказанность между нами, и уже ничего не изменить. Я желала знать о Джейми больше и не хотела думать о нем плохо.

Когда вернулась Клэр, я просто лежала, глядя на затухающие угольки в камине. Мне было о чем поразмыслить. В какой-то момент я поймала себя на том, что парень заставил меня на мгновение запамятовать, где я и что произошло. А я не хотела забывать и мириться с этим фактом, поэтому покачала головой, возвращаясь в реальность.
– Как ты? – поинтересовалась миссис Рэндолл, присаживаясь на то место, где недавно сидел шотландец.
– Немного лучше. Спасибо тебе за это. – Я взяла ее за руку в знак благодарности.
– Ты какая-то другая, – с подозрением заметила Клэр. – Глаза горят радостным сиянием.
– Правда? Кажется, я надышалась парами спирта и опьянела, – хихикнула я, не желая выдавать присутствие Джейми. Подругу бы заставило это нервничать, и в следующий раз она ни за что бы не оставила меня одну.
– Вот кто опьянел, так это я! – Голос миссис Рэндолл звучал рассерженно. – Чуть было не попалась на удочку Колума и Дугала! Они специально поили меня своим изысканным вином, чтобы выпытать информацию, а я, идиотка, чуть не прокололась.
Когда подруга дыхнула в мою сторону, не было смысла успокаивать ее, будто она вовсе не пьяна; перегар чувствовался стойкий.
– Клэр, не вини себя. Им не в чем нас подозревать, потому что мы не сделали ничего плохого. Они сами поймут это и отпустят нас через пару дней.
– Да, ты права. Мы занимаем целую комнату, к тому же на нас уходят продукты, которые могли бы достаться детям. Ты точно не голодна? Я схожу на кухню и принесу тебе чего-нибудь.
– Не нужно, я правда не хочу. Аппетита совсем нет.
Мне удалось немного успокоить подругу, дабы она ни о чем не переживала.
Подкинув пару поленьев, чтобы ночью мы не околели, Клэр стала раздеваться, пытаясь самостоятельно снять платье и все к нему прилагающееся, однако без моей помощи она не справилась. Теперь понятно, зачем женщинам прошлого нужно было много слуг как утром, так и вечером – ритуал одевания и раздевания вряд ли можно выполнить самостоятельно. Зато мы немного отвлеклись, найдя это занятие забавным и нелепым.
– Хватит смеяться! – выдохнула миссис Рэндолл, воссоединившись с матрасом. – Завтра посмотрим, как ты будешь надевать все это на себя. Я даже пальцем тебя не трону!
Смех подруги был такой заразительный, что я, представив это, сама начала хохотать.
– Как трудно быть женщиной, скажи?
Через некоторое время Клэр и вовсе расслабилась, положив голову на подушку рядом со мной. Ее веки отяжелели, хотя на часах, уверена, не было и девяти вечера.
– Я так устала...
– Спи, – тихо произнесла я.
– Доброй ночи, Кэтти, – не открывая глаз, прошептала подруга и легла удобнее, словно мы дома, в Инвернессе, в 1945-ом, просто ночуем вместе. И ничто нам не угрожает.
– Доброй ночи, Клэр. Приятных снов.
Мысль о том, что мы не дома и неизвестно, вернемся ли обратно, загнала меня в тупик. Когда я жила в Америке, во время войны, у меня бывали такие моменты, панические атаки, поздно вечером, когда все ложились спать. Казалось, я возлагала на свои плечи все горести мира и несла их.
Мне было жаль каждого поступившего в наш госпиталь, которого мы пытались выходить. Я плакала, представляя, как больно им, их семьям, женам, невестам… Было жалко любого, кто не мог улыбнуться, потому что хотел плакать.
Сейчас мне не жаль… мне страшно: я не знала, что будет дальше.