***
Как-то незаметно пролетел месяц, и подошел срок посетить осмотр у доктора Лейдена. Я рассказала ему о своих планах посетить отца. Он не возражал, только настаивал, чтобы я не ехала самолетом – боялся, что сосуды головного мозга плохо перенесут взлет и посадку, а против размеренного путешествия автомобилем он не возражал. Я прошла все необходимые процедуры и ответила на вопросы, ответы на которые он заносил в компьютер. Естественно, я говорила только то, что считала нужным, а он не настаивал на конкретных фактах, ему были необходимы симптомы и возможные причины их появления. Короче, мы нашли ту грань, на которой могли говорить обо мне так, чтобы я не раскрывала своего прошлого в лицах, но в то же время давала сведения, которые его интересовали для медицинской диссертации. Времени все это заняло порядочно, и я устала, но настроение у меня было хорошим. Доктор Лейден пожелал мне счастливого пути, я вышла из кабинета в коридор, и тут же наткнулась на Глорию, медсестру, которая так доброжелательно относилась ко мне. Она дежурила раз в три дня и всегда находила время перекинуться со мной парой слов о разной, казалось бы, ерунде: погоде, своем любимом актере, больничном меню на сегодня. Рядом с ней мне было тепло и уютно, и я по-настоящему обрадовалась, увидев ее. Она, казалось, тоже была рада меня увидеть. У нее был перерыв, и она предложила посидеть и выпить кофе в больничном кафетерии. Неожиданно для себя я согласилась. Обычно мне тяжело общаться с малознакомыми людьми, я довольно замкнута, но сейчас хотелось делать все наоборот, не так, как обычно.
Я взяла только кофе с коржиком, а она салат, горячее с мясом, кофе, бутерброды и пирожное.
- Я сегодня с ночи и еще не ела… - виновато посмотрела она на меня.
- Да ну что вы!
- А пирожное – это в честь того, что у тебя все хорошо!
Я рассмеялась. Глории было за сорок, и по ее крупной, плавной фигуре легко можно было догадаться, что она склонна к полноте, хотя и старается за собой следить. Мне было приятно, что я послужила законным оправданием такому нарушению ее диеты – пирожное было большим, со сливками и шоколадным кремом. Она ела, я пила свой кофе, и изредка мы переговаривались, обмениваясь новостями – о ее кошке, моей машине и тому подобных вещах.
- Ты прекрасно выглядишь! Цвет лица, кожа… – улыбнулась она мне, - А волосы темнеют потихоньку!
- Да… - Она была права, выглядела я значительно лучше, а волосы отрастали, и моя голова уже не напоминала колючий шарик. Совсем недавно пряди перестали топорщиться и стали пытаться изобразить мягкие волны – пора было идти в парикмахерскую. Цвет полностью не восстановился, но седина стала разбавленной, как соль с перцем, волосы возвращали себе пигмент.
- Я собираюсь уехать, - неожиданно сказала я. Она снова улыбнулась:
- Ты вернешься…
- Ну, не знаю… - во мне проснулся дух противоречия, хотя я была практически уверена, что вернусь.
- Обязательно вернешься! – уверенно повторила она. – Эти места называют землей очарования – они приковывают к себе, если в тебе есть что-то родственное им. А в тебе есть.
- Откуда вы знаете?
- А ты знаешь легенду о подсолнухе?
Я отрицательно помотала головой.
- Когда я тебя увидела после того, как ты пришла в себя, то подумала, что вот именно так и должна выглядеть настоящая шочитль-тонатиу. Белые волосы – как лепестки подсолнуха и темные глаза, как его сердцевина.
- А что за легенда? Я ее не знаю…
- Будешь слушать? – она положила ложечку, которой ела пирожное и отставила тарелку. – Растяну его на подольше…Это ацтекская легенда. Ацтеки когда-то жили здесь, потом вымерли или ушли, а легенда осталась. Говорят, что это случилось очень давно. Тогда в стране ацтеков жила маленькая прелестная девочка с красивым именем - Шочитль. На языке ацтеков это означало «цветок». Девочка обожала солнце и с рассвета до заката любовалась им. Когда вечером солнце заходило, она с грустью шла домой, живя мечтой о том, что завтра она снова его увидит.
Так случилось, что целый год солнце появлялось каждый день, и ни разу, ни на миг облака не закрыли его. Для Шочитль это было невероятным счастьем.
Однако то, что было радостью для нее, обернулось страшной бедой для маисовых посевов: перестали тянуться вверх стебли, не тяжелели початки. Вдобавок перестали расти и фасоль с перцем. Без дождя страдали все растения, от жажды они поникли до самой земли.
Засуха привела к тому, что поля оставались бесплодными. От голода начали погибать люди.
Ацтеки ежедневно молились богам, прося дождь. Увидев все это, Шочитль поняла, отчего люди терпят страдания и голод. Чтобы вызвать дождь, она отправилась в храм Тонатиу - бога Солнца и обратилась к нему с мольбой. Она просила его спрятаться за тучи и спасти ее народ.
Молитва маленькой девочки дошла до бога Солнца Тонатиу. И вот уже все небо закрылось ковром из облаков. Пошел долгожданный дождь. Воды вылилось столько, что совсем было согнувшийся маис начал весело подниматься и все его початки набухли от крупных, полновесных зерен.
Всех вокруг охватила радость. Только бедная Шочитль загрустила: она страдала без столь любимого ею солнца. Без него она медленно угасала, но тут яркий луч пробился сквозь облака и повелел Шочитль идти в священное селение, где никогда не исчезает солнце, где всегда цветут цветы. Там ее будут звать не Шочитль, а Шочитль-Тонатиу (что по-ацтекски значит «цветок солнца»).
Так прелестная девочка превратилась в прекрасный цветок солнечного цвета, с темной - совсем как ее волосы и глаза - сердцевинкой. Каждый день этот цветок раскрывается навстречу солнцу на рассвете и поворачивается за ним в его каждодневном пути по небу до самого заката...
С той самой поры в начале осени на всех полях, и особенно маисовых, начинают цвести эти золотые цветы. Индейцы ласково называют их шочитль-тонатиу, что в переводе означает... подсолнух.
(Использованы материалы книг "Мифы Центральной и Южной Америки", Я. Нерсесов, М., Астрель Аст, 2004. и "Легенды, мифы и сказки индейцев майя", ред. и сост. Г.Г. Ершова, М., Изд-во РГГУ, 2002).
Я забыла, где нахожусь. Вокруг меня сновали люди, ели, разговаривали. А я как-будто выпала из этого места и находилась с Глорией далеко-далеко, там, где кроме нас никого не было.
- Эту сказку часто рассказывала мне бабушка, и я запомнила ее практически дословно. Мне кажется, что измени хоть слово, и будет уже не то. Единственное, что мне всегда казалось неправильным - так это то, что у Шочитль темные волосы. А увидела тебя, и сразу поняла, какой она должна быть!
А я сидела и не могла отойти от рассказанной легенды. Я из Форкса, где всегда лил дождь, по непонятной мне причине приехала сюда, где почти всегда солнце. Или это Эдвард был моим солнцем, в сиянии которого я жила? Он уходил – и меня не было… Вернее, я все-таки была где-то там, на задворках сознания: ведь была же какая-то неудовлетворенность в жизни, какая-то неуверенность, и Карлайл… Вот только о себе самой я знала крайне мало, разве что Джейкоб немного прояснил мои мысли… А ведь и Джейкоба я очень быстро сделала своим персональным солнышком! Я не могла быть собой. Без кого-либо рядом меня просто не было. Я поняла, что не хочу быть привязанной к любому солнцу, я хочу смотреть на мир своими глазами, я хочу быть свободной. Я поеду в Форкс. Я встречусь с Розали. И никаких любовей! А то вдруг мои чувства к Карлайлу всего лишь очередная попытка создать себе еще одно солнце? И никаких чувств нет… Хотя отличие все-таки имелось – у меня не было потребности находиться с ним рядом ежесекундно, как с Эдвардом или Джейкобом, мне было достаточно просто знать, что он существует и у него все хорошо.
Глория, оказывается, давно замолчала и с удивлением и беспокойством смотрела на меня своими карими глазами:
- Ты в порядке, Роуз?
Я не сразу сообразила, что она обращается ко мне:
- Ах, да… Просто задумалась. Кстати, меня зовут Белла. Роуз – второе имя.
Это было правдой: Изабелла Мария Роуз Свон. Бабушек было две, и каждая наградила меня своим именем. Глория невозмутимо кивнула, здесь было принято давать детям гораздо более длинные имена, а называли они себя как им хотелось, в зависимости от обстоятельств. А я подумала, что если вернусь в Форкс, то смогу снова собрать себя в единое целое, и спокойно, не таясь носить свое имя. Почему бы не начать прямо сейчас? Мы помолчали, пока Глория доела пирожное.
- Знаешь, ты, наверное, права… Я вернусь.
Глория уверенно кивнула:
- Конечно. Ты часть этих мест, - она помолчала, вглядываясь в меня, а потом продолжила. – Но и других тоже. В тебе столько всего! И ты умеешь находить близких людей… Осталось найти себя….
Она это сказала, или мне послышалось?!
- Что ты сказала, извини?
- Это ты меня извини, пора на пост! Уже опаздываю. Заходи, когда приедешь! – она улыбнулась мне, легко поднялась из-за столика и быстрым шагом направилась к выходу из кафетерия. А я только сейчас заметила, что так и не притронулась к своему коржику.

***

Больше всего в предстоящем путешествии меня пугала не дорога и даже не встреча с моим прошлым, а машина. Я боялась, глядя на нее, что такого путешествия она не выдержит. Вообще-то, ездить она ездила, пожаловаться я не могла, но с таким звуком, что у меня дух захватывало. Нужно было что-то решать, и я поехала на небольшой рынок подержанных автомобилей. Побродив там около часа, я окончательно поняла, что хочу купить не машину, а больше всего мне нравится огромный трейлер с душем и двумя комнатами. Наверное, какой-нибудь психотерапевт сказал бы, что я подсознательно не хочу повторить свой путь сюда, останавливаясь в мотелях, и таким выбором пытаюсь избежать ночевок в дешевых гостиницах. Я не знаю, да и мне все равно. Но он (трейлер) оказался довольно дорогим. Продавец, средних лет мексиканец, увидев и правильно истолковав мои колебания, предложил мне трейлер поменьше, с одной комнатой. Однако его цена все еще казалось мне высоковатой, к тому же я не знала, сколько денег смогу позволить себе потратить, поэтому сказала, что подумаю. Продавец флегматично кивнул головой и ушел в свой офис. Судя по всему, девяносто девять процентов покупателей так ему и отвечали, перед тем как исчезнуть и больше не появляться.
Однако мне хотелось побыстрее отправиться в дорогу, пока не угасла моя решимость, поэтому на ближайшей бензоколонке я нашла банкомат и решила проверить таинственную банковскую карту – денег на карте Блэка оставалось не так много, и про покупку на них машины можно было даже не думать. Я вставила карту и увидела на экране предложение ввести пин-код. Порывшись в сумке, я нашла бумажку, куда записала цифры и ввела его. Однако вместо того, чтобы предложить ввести желаемую сумму, на мониторе появилось большое сообщение: мне предлагалось зарегистрировать карточку в любом ближайшем банковском отделении. Я вынула карту и попробовала еще раз, однако получила то же сообщение. Я снова вынула ее, и тут на мониторе высветился текст, что при третьей такой попытке карта будет заблокирована, как украденная. Пришлось уйти не солоно хлебавши. Усевшись в машину, я немного успокоилась, и подумала, что это не так страшно – ну, съезжу в банк, зарегистрирую карту. Я же не знаю, на каких условиях ее открыли? Никто чужой денег мне оставить не мог, а таиться я уже не буду. Я все равно собираюсь в Форкс, чтобы всех найти, а главное – себя.
С этими мыслями я заправила полный бак и зашла в небольшой магазинчик при бензоколонке купить себе воды. Радио, также как и у меня в машине, вещало про падеж скота в районе. Журналисты раздували из мухи слона, поскольку массовым его назвать было никак нельзя – гибли одна-две козы из стада, но зато каждую неделю, и теперь, с привлечением местных очевидцев, пресса выдвигала одну версию фантастичнее другой. Меня это раздражало, и я постаралась поскорее покинуть магазин. Сев за руль, и услышав из своего радио то же самое, я поискала другую волну, нашла какую-то музыку, и завела двигатель.
- Эй, мисс! У вас багажник открыт!
- Спасибо! – я как раз хотела отъехать от бензоколонки, когда парень в форменной футболке остановил меня своими словами. Придется выйти… Я вышла и обошла машину: надо же, в самом деле! Не слишком задумываясь о том, как такое могло случиться, я захлопнула его и двинулась дальше.
Странные звуки я услыхала сразу же, практически на выезде с бензоколонки, но не придала им особого значения. Во-первых, возраст моей машины был таков, что она вполне могла позволить себе потерять выхлопную трубу. А во-вторых, колейность местных дорог была настолько выдающейся, что иногда приходилось ехать практически на брюхе, что, кстати, тоже приводит к потере все той же трубы. Однако вскоре до меня дошло, что высокий ноющий звук, то появляющийся, то исчезающий, вряд ли может издаваться шкрябаньем железа об асфальт. Я с тоской поняла, что придется лезть под машину и смотреть – сразу отправлять машину в ремонт я не могла, денег не было. Однако поднырнув под днище, я увидела, что вроде бы все в порядке. Я, конечно, не великий специалист в таких вопросах, но наличие некоторых деталей замечу, как и их отсутствие. Выхлопная труба точно была на месте, зато ноющий звук со шкрябаньем чего-то по металлу с новой силой раздался над моей головой. Похоже, он доносился как раз из моего багажника. Не долго думая, я распахнула его и остолбенела.
В нем что-то сидело.
Или кто-то.
Я не могу сказать, он это был или она, пусть будет – оно. И оно смотрело на меня глазами, размером с чайные блюдечки. Ну, практически. Ладно, но глаза были огромные, темные, с какими-то зелеными крапинками, как будто светящимися в темноте багажника. Больше я ничего рассмотреть не успела, поскольку ЭТО моргнуло. Просто взяло и моргнуло, как мы, верхним веком, а потом снова уставилось на меня. Я почувствовала, что инстинктивно сглотнула слюну и перевела дыхание. У меня в багажнике что-то сидело, и это что-то явно было живое. Единственное, что мне сейчас было ясно, так это то, что дальше так ехать нельзя и от ЭТОГО следует избавиться. На мое неуверенное движение рукой и слово «Кыш!» оно как-то не прореагировало. Тогда я предприняла более радикальные меры: вцепилась в край резинового коврика, который лежал на дне багажника, и на котором в данный момент лежало или сидело нечто, и попыталась его вытряхнуть вместе с существом. Оно уцепилось лапой за борт машины и начало поскуливать, но мне удалось вытянуть какую-то часть, кажется с задом. Кстати, лапка была четырехпалая. «Ничего себе весит!» - успела подумать я и тут от неожиданности выпустила коврик прямо над дорогой.
- Кто же это тебя так?!
Шлепнувшееся вместе с ковриком на асфальт существо, взвизгнуло и укоризненно на меня взглянуло. Я присела рядом и погладила его по спине.
- Дай, я посмотрю!
Судя по всему, у него когда-то был хвост, а сейчас вместо него – какой-то обрубок, причем явно купированный не сразу, а как будто кто-то несколько раз хватанул его тупым ножом. Зверушка (или нет?) как почувствовала, что ей ничего не угрожает, и позволила мне осторожно взять ее за хвост. Так, кажется, где-то у меня в машине была аптечка, правда просроченная, но йоду и бинту все равно, верно? Я ринулась в салон, по дороге оглядываясь на то, что сидело сейчас на моем коврике на обочине трассы.
Оно было темно серого цвета, размером с небольшого кенгуру. Задние лапы были значительно крепче и длиннее передних, и существо явно могло использовать их для хождения, хотя только что поворачивалось на четвереньках, видимо, чтобы мне было удобнее. Округлый животик и грудь отливали под серой шерсткой розовым. Шерсть - мягкая и очень короткая, как у котов корни-шрекс. Голова располагалась на довольно длинной гибкой шее и вообще, была посажена так, что становилось ясно, что животное спокойно может передвигаться на одних задних лапах. Морда была длинная, вытянутая, с черным, блестящим носом, рот закрыт, и я не могла судить по зубам, хищник это или нет, уши большие, заостренные, и просвечивали розовым на вечернем солнышке. Хвост был довольно толстым и когда-то длинным. Мне почему-то подумалось, что, наверное, на его конце должна была быть кисточка.
Я очнулась и, прихватив аптечку, пошла оказывать первую помощь пострадавшему. Запах пузырька с йодом ему явно не понравился, и ОНО старалось всеми силами спрятать от меня свой хвост, точнее то, что от него осталось. Надо было придумать, чем бы соблазнить зверушку, чтобы можно было обработать рану. Никакого кусочка сахара у меня не было, идей тоже, и тут я вспомнила, что на бензоколонке мне дали вместе со сдачей большой чупа-чупс. Точно! Я снова кинулась в салон, сопровождаемая поскуливанием моего пациента, решившем, что я его бросаю. Порывшись в бардачке и вывалив оттуда на пол все, что можно, я нашла чупик и пошла обратно, снимая с него обертку. Приблизившись, я медленно протянула конфету к носу существа, но оно слегка отпрянуло, понюхало чупс, смешно морщась, а затем осторожно взяло его из моей руки лапой, причем за палочку, и сунуло в пасть. Мамочки, зубов-то у него! Да еще и клыки выдаются навстречу снизу и сверху! Вот только ведет оно себя как-то неагрессивно. Я, не мудрствуя лукаво, просто вылила ему на обрубок хвоста весь флакон имеющегося у меня йода, понаблюдала пляски под аккомпанемент обиженного визга, и затем залепила все ссадины и рану большим куском пластыря. Оно с любопытством оглядело свой хвост, точнее то, что от него осталось, при этом не выпуская изо рта чупик. Зрелище было очень забавное: такой чудик, сидящий на задних лапах с вывернутой шеей, изо рта торчит палочка чупа-чупса, и мордочка ритмично морщится, посасывая конфету.
- Ну ладно, мне пора!
Я подхватила с земли свой коврик, увидела, что он вымазан кровью и еще раз помянула недобрым словом того, кто позволил себе так мучить животное. Оно следило за каждым моим жестом, двигаясь как тень. Я свернула коврик (надо его вымыть, пожалуй), закрыла багажник и направилась к водительской дверце. Это чудо шло за мной, и я чувствовала, что оно смотрит мне в спину, не моргая. Я резко повернулась. Оно плюхнулось на задик и продолжало смотреть на меня, морда была… Нда, кажется все ясно. Ну, короче, морда была совершенно несчастная, я естественно уже все поняла, и, открыв заднюю дверцу машины, сделала пригласительный жест рукой. Оно такими глазами смотрело на меня, как будто не верило своему счастью, хотя уже было понятно, что его теперь не отогнать от меня и бейсбольной битой.
- Ну? Полезай!
Второго приглашения не потребовалось. Зверушка просто влетела на заднее сидение, будто боясь, что я дверцей прищемлю ей хвост. Оно уселось в самый центр, и в зеркале заднего вида я увидела, как оно аккуратно лапкой вытащило чупик, посмотрело на него, тонким розовым языком облизнулось и снова засунуло конфету в рот. Вид у него был очень довольный. Кого же я подобрала, хотелось бы мне знать? Я тронулась и мы поехали. Мне почему-то показалось, что одна я теперь останусь не скоро. Если останусь…
- Ну что, Чупик? – назвала я его, не зная как к нему еще обращаться. Мне было непонятно даже кошка это, собака, кенгуру или разновидность пингвина. А что, все может быть… - Поедем, пересидим в каком-нибудь мотеле?
Вместо ответа, ЭТО вдруг кивнуло мне головой и снова принялось сосать конфету. Я чуть не впилилась от неожиданности в осветительный столб. С трудом выровняв машину, я боязливо посмотрела в зеркало заднего вида и вдруг увидела, как Чупик счастливо улыбнулся мне во весь свой рот.
Большего шока получить я уже не могла, поэтому в состоянии полного ступора доехала до ближайшего мотеля, сняла коттедж с двумя кроватями, и на пару с Чупиком завалилась спать, даже не поужинав.