Название: Заплатка и его Хозяин
Обложка: 17
Жанр: Ангст
Рейтинг: G
Пейринг: Эдвард/Белла
Бета: +
Саммари: Это был большой бело-рыжий пес с темными глазами и тяжелыми лапами, раскидывающими самый толстый слой снега. И однажды, сопровождая своего хозяина к одинокой серой могиле в глубине кладбища, сам того не ведая, он устроил его судьбу.

---

В преддверии праздничных дней магазин украсили яркими рождественскими венками. Они были настолько искусно сделаны и умело развешаны по всему периметру помещения, что Эдварду казалось, будто он переместился на десять лет назад, в прошлое, когда Эсми, собственноручно изготовляя подобные вещицы, украшала ими весь их дом. Дух Рождества так и витал в воздухе, не позволяя хмурости даже на минуту коснуться его лица. А сейчас...
Интересно, чтобы она сказала сейчас, встретив его? Точно бы не похвалила. Мисс Каллен вообще не признавала таблетки как средство для снятия боли, напряжения или стресса. Вряд ли бы одобрила и те, что от бессонницы. Заварила чабреца и достала с антресолей теплое стеганое одеяло бабушки Лиз - вот и все. И сон бы сам, словно заколдованный, последовал за ним, надежно укрыв в своих объятьях.
Но Эсми нет. И невероятно длинные, пустые ночи прогонять некому. Он слишком долго воздавал им должные почести, лаская и пестуя, как лучших друзей. Теперь менять что-либо уже поздно.
- Двенадцать долларов и семьдесят пять центов, - женский голос, взявшийся из ниоткуда, сначала напугал Эдварда, но потом, когда он обнаружил его обладательницу среди канители новогодних упаковок, которыми заставлена касса, перестал казаться опасным.
Слегка нахмурившись, мужчина вытащил из кармана кошелек, рассеяно заглядывая в его нутро, видавшее лучшие времена. Остатки смятых зеленых бумажек были извлечены на поверхность.
- Ещё пять долларов, сэр, - кассирша нетерпеливо постукивала пальцами по деревянной стойке, вглядываясь куда-то за пределы образовавшейся очереди.
Шумно выдохнув, Эдвард проверял другие отсеки кошелька, а затем и пальто, тщетно стараясь отыскать недостающую сумму. Словно бы играя, издеваясь, она не попадалась под руку. Пропала.
Пальцы мужчины начали подрагивать, когда её отсутствие стало более чем очевидно. На выбеленном лбу четкими контурами обозначились три морщинки, углубляющиеся все больше с каждой проходящей секундой.
- Сэр, побыстрее, пожалуйста, - женщина явно не была готова провести так остаток вечера, ожидая, пока он расплатится. Разминая затекшую шею, она пристально следила за лихорадочными движениями покупателя.
- Мисс... - Эдвард безуспешно попытался найти глазами бейджик с именем кассирши, - мисс, позвольте мне принести деньги завтра, пожалуйста.
Ещё не закончив фразу, не сказав заветного "пожалуйста", Каллен предвидел ответ продавщицы. Её заострившиеся черты лица и поза, выбранная совершенно не случайно, говорили сами за себя.
- К сожалению, это невозможно, сэр, - вежливый голос никак не вязался с брезгливостью, отражающейся на лице женщины, - я могу убрать медведя, и тогда получится шесть с половиной долларов. Вам хватает.
- Не надо, - кассирша вздрагивает, когда ледяные пальцы мужчины прижимаются к её, - пожалуйста, мисс, обещаю, я принесу вам завтра.
- Завтра я обязательно продам вам игрушку, сэр, - слегка оправившись от изумления, сообщает она, - спасибо за покупку. С вас шесть долларов и пятьдесят центов ровно.
Знакомая волна паники, казалось бы, прошедшей за последние два месяца, накрывает Эдварда, грозясь потопить в своей пучине. Крохотные капельки пота выступают на лбу, а легкая дрожь пальцев становится более заметной. Ладонь, удерживающая трость, грозится в скором времени отпустить её.
- Пожалуйста...
- За вами очередь, - женщина тяжело вздыхает, нервно поглядывая на людей, выстроившихся в ровный ряд у богато украшенного прилавка, - прошу, сэр, шесть с половиной долларов.
Упрямо отказываясь отдавать деньги, Эдвард шумно сглатывает, ощущая знакомое жжение глаз. Слез не будет. Их уже давно нет. Но терпеть сухость долго просто невыносимо.
- Мисс...
- Я заплачу, - неизвестно откуда взявшаяся крохотная ладошка протягивает женщине недостающие бумажки, - двенадцать долларов, так?
- И семьдесят пять центов, - устало добавляет кассирша.
А затем, наконец получив то, что нужно, с характерным громким писком выбивает чек, протягивая его куда-то вправо от мужчины.
С некоторым опозданием взглянув туда же, Эдвард утыкается глазами в шапку темно-каштановых вьющихся кудрей, усыпающих плечи миниатюрного создания. В черном плаще и синевато-фиолетовом шарфе, оно стоит рядом с ним, поправляя сползшие перчатки.
Но, замечая целенаправленный взгляд, поднимает голову, отрываясь от своего занятия. Пара огромных шоколадных глаз, обрамленная, словно причудливым узором, длинными черными ресницами, с интересом смотрит на него.
- Забирайте, - мягко улыбнувшись, девушка кивает на синий пакет, - медвежонок ваш.
Словно во сне, Эдвард делает, что сказано, отходя от кассы. Останавливается в полуметре от неё, зачарованно глядя на обладательницу причудливого шарфика. Расплачиваясь за небольшую книжку с цветастой обложкой и две упаковки шоколадного драже, девушка продолжает улыбаться, ни на миг не спуская с губ счастливого выражения.
Она выглядит как героиня одного из популярных рождественских фильмов, сошедшая с телеэкрана. Все образы Голливуда в этом создании удивительным образом переплетаются воедино, придавая ему невероятный шарм. Маленькая, стройная, с нежной молочной кожей и слегка вздернутым носиком...
Рождественская статуэтка, не иначе. Очень красивая.
Незнакомка забирает свои покупки, удаляясь от кассы и только тогда Эдвард вспоминает, что не поблагодарил её.
- Мисс... - перегораживая путь своей спасительнице, мужчина ненароком пугает её, вынуждая вздрогнуть.
Впрочем, оправляется она довольно быстро.
Снова поднимает свои шоколадные глаза и снова улыбается. Каллен чувствует, как перестает неистово трепыхаться внутри сердце, а головокружение, собирающееся прийти на смену дрожи, отступает восвояси.
- Мисс, спасибо, - тихонько бормочет он, протягивая девушке смятую бумажку и две небольших монетки, - простите, это все, что у меня есть.
Легонько качнув головой, незнакомка отказывается забирать предложенное.
- Все в порядке, сэр, с Рождеством.
- Мисс...
- Белла, - девушка улыбается шире, - Я - Белла.
- Белла, возьмите, пожалуйста. - Эдварду кажется ужасно несправедливым то, что незнакомка отказывается забирать хотя бы часть того, что отдала. Неужели эти деньги и правда выглядят так плохо? Или он так плох?..
- Сэр... - улыбка девушки слегка вздрагивает, когда она все же одаривает деньги вниманием - с вами все в порядке? У вас руки дрожат...
Дрожат... и не только руки. Эдвард поджимает губы, быстро кивая.
- Пожалуйста, - вконец отчаиваясь, просит он.
Заметила. Взяла и заметила. Поскорее бы в карман. Обратно. И туда, куда нужно. Поскорее...
Смерив Каллена недоверчивым, в какой-то мере даже недоуменным взглядом, обладательница сине-фиолетового шарфа все же соглашается.
- Ладно, если вы так просите.
- Спасибо, - Эдвард шумно втягивает воздух, с радостью пересыпая монетки в ладошку незнакомки, - и за медведя тоже.
- Не за что, - девушка снисходительно вздыхает, пряча мелочь в сумку, - счастливого Рождества.
- Счастливого... - бормочет в ответ мужчина, наблюдая, как миниатюрное создание теряется в многолюдной толпе, сливаясь с водоворотом шапок, курток и бумажных новогодних упаковок.
Лишь спустя пять минут, немного оправившись, Эдвард направляется к выходу, крепче держа пакет с заветными подарками.
У входа в магазин, прямо за раздвижными дверями, ожидает Заплатка. Завидев хозяина, большой бело-рыжий пес радостно взвизгивает, дергая привязанный к фонарю поводок. Весело подпрыгивает на месте со всей своей собачьей непосредственностью.
- Хороший мальчик, - отвязывая питомца, мистер Каллен умудряется искренне улыбнуться, погладив его шерсть в том самом месте, где виднеются старые шрамы, давшие приплетшемуся из ниоткуда щенку имя, - пойдем, нам пора.
Переборовший в себе необузданную радость и желание по-настоящему поприветствовать мужчину, Заплатка послушно идет рядом, помня, какой хозяин хрупкий. Трость, негромко стучащая по замерзшим камням улицы, наглядно это подтверждает.
Переходя дорогу и ступая на лесную тропинку, покрывшуюся за ночь легким снегом, Эдвард отстегивает железный карабин, отпуская собаку. Довольный скорым избавлением от размеренного человеческого шага, пес кидается вглубь леса, раскидывая тяжелыми лапами снег. Ему не холодно. Совсем.
Мужчина медленно следует по тропинке, изредка поглядывая на синее, безоблачное небо. Миллионы звезд, рассыпавшиеся по нему, ярко сияют. Настоящая рождественская ночь. Прямо как в сказке.
Собачий лай слышен как минимум в двадцати метрах отсюда и, судя по всему, его обладатель уносится дальше, но Каллен не собирается звать пса обратно.
Заплатка вернется. Очень и очень скоро.
Он первый и единственный, кто к нему всегда возвращается...

* * *

Серая плита ничуть не изменилась. Разве что треснула с правого верхнего края и слегка осела слева, в подрытую извечными кротами землю. Цветы не цветут. Их не видно. Спрятавшиеся глубоко под землю, они оставили после себя лишь разрозненные потускневшие сухие лепестки и стебли, увидеть которые не так-то просто.
То же самое оставила после себя в душе брата Эсми. Единственное различие в том, что с весной цветы вернутся, а вот она - нет.
Отношения со старшей сестрой у Каллена не ладились. Мама списывала это на большую разницу в возрасте, отец - на недостойное мужчины поведение сына. Эдвард не отрицал ни того, ни другого.
В детстве он придумывал миллион методов, чтобы извести сестру. Начиная от кувшинов с водой над её кроватью и заканчивая сладким арахисовым маслом, вываливающимся из холодильника прямо на её новую, только что купленную блузку. Само собой, теплоты и любви со стороны девушки это ему не добавляло.
Первое время Эсми пыталась мстить, стараясь сконструировать хотя бы что-то отдаленно похожее на мастерски сделанные ловушки младшего брата, но, отчаиваясь от невозможности подражать ему, в скором времени перестала. Просто игнорировала. Кувшины, масло, яичные желтки вместо крема для рук и даже конфетти, которым он однажды засыпал всю её комнату.
Хмурилась, пожимала плечами и уходила прочь.
...А потом она уехала. Надолго и далеко, без единой весточки.
Отец не дождался.
Мама дождалась.
Обняла, поцеловала и спросила, получилось ли осуществить свою мечту и стать-таки аниматором Пиксара. Получила ответ, подумала над ним три дня, а потом отправилась вслед за мужем, пришедшая в итоге размышлений к сердечному приступу.
Эдвард, пятнадцатилетний, ошарашенный внезапной потерей, был передан двадцатидевятилетней Эсми как единственному близкому родственнику. Вот тогда-то бесконечная чреда проделок и проказ закончилась.
В сестре, ненавистной, пугающей и "страшно старой", Каллен вдруг заметил близкого, по правде родного человека. Их отношения изменились. Так сильно, так крепко изменились, что год назад, когда из полиции пришло сообщение о сходе лавины, он не поверил. Смеялся, переспрашивал и никак не мог свыкнуться с ответом. Реальность пришлось осознать только в морге, где отрицания были излишни...
Ледяная пощечина ветра больно проходится по щеке мужчины, выуживая его из царства воспоминаний обратно, на поверхность. К могиле, с сохшими цветами и скамейке, поставленной здесь полугодом ранее.
Заплатка, свернувшись в его ногах и устало положив голову на лапы, молчаливо наблюдает шумящий ночной лес и переливы снега, поблёскивающего от лунного света. Однако как только хозяин поднимается, пес с готовностью убирает одну из лап, уступая место черной трости. Грустно глядит на мужчину, тихонько поскуливая.
- Привет, - Эдвард вздыхает, присаживаясь на снег рядом с надгробием, - я вернулся, Ракушка, как обещал.
Знакомое слово острее любого ножа режет губы. В горле пересыхает.
Ракушка... за цвет волос. За глаза. За кожу.
Ракушка... красивая и хрупкая. Морская.
- Двадцать пятое декабря, суббота, - Эдвард с трудом, но заставляет уголки губ приподняться, - дождя нет, снегопада нет, ветер есть, но не сильный.
Традиция сообщать дату и погодные условия никуда не делась. Садясь на его кровать после пробуждения от кошмаров, Эсми отвлекала от страшных сновидений именно этими описаниями. Быть может, и для неё сработает? В царстве Аида страшно?..
- Я принес то, что ты просила, - Каллен подавляет просящийся наружу всхлип, протягивая руку к скамейке, за пакетом. Не достает совсем немного.
Заплатка, чуть нахмурившись, с готовностью поднимается, передавая хозяину необходимый предмет. Подходит ближе, укладываясь на снежное полотно у правой руки мужчины.
- Спасибо, - на мгновенье Эдвард отрывается от сестры, потрепав пса по холке, - ты незаменим.
Довольный похвалой, питомец расслабляется, смешно фыркнув.
- Смотри, - возвращаясь к подаркам, Каллен вытаскивает из пакета декоративный круглый шарик со снегом, кружащимся внутри, если его встряхнуть. Пушистые хлопья оседают на дне, а затем, по новому велению руки своего обладателя, взлетают вверх, - для пейзажа Оллоустоуна подойдет?
Тишина, царящая вокруг, не обрывает мужчину, но голос предательски вздрагивает.
- Снег и домики, и снеговик, все как нужно. Только крыша не красная, но это, думаю, исправимо, - он шумно вдыхает, сильнее стискивая пальцами стекло, - что скажешь?..
Молчание.
Молчание. Молчание. Молчание.
Эдварда передергивает.
- Эсми... - жалобно стонет Каллен, словно маленький мальчик, - Эсми, скажи... ну скажи... пожалуйста...
Глаза снова пекут. Только теперь сильнее. Требуют слез так же, как организм исстрадавшегося в пустыне скитальца. Но не получат. Их не осталось.
Оллоустоун и снеговик. Мишка с заплаткой на левом боку и шарфиком зеленого цвета. Горы. Пиксар. Желание нарисовать мультик таким, чтобы дети почувствовали себя рядом с героями. Ощутили их дыхание, движения, улыбки. Прожили жизнь с ними за полтора часа и, вернувшись обратно, в серые будни, смогли сохранить кусочки чего-то светлого и нежного. По-рождественски волшебного.
И вот итог: соболезнование в виде почтовой открытки, упоминание о хороших успехах и блестящем будущем, сожаление о потере. И сто пятнадцать долларов наличными. Прямо так, в открытке.
А ещё закрытие мультфильма по причине "недостатка бюджета" и "непроработанной сюжетной линии".
Эсми вложила душу в этот проект. В прямом смысле слова…
- Барни-Луни, - Эдвард укладывает медвежонка возле надгробия, с трудом разжав пальцы, чтобы отпустить его. Белея, они окончательно отказываются слушаться. Нога, голова, руки - все дрожит и ноет. Требует тепла и ласковых объятий сестры. Требует её голоса, её улыбки, её сказочных рассказов о грядущем будущем.
Ан нет. Нет и не будет больше. Все пропало. Лавина уничтожила. Похоронила под собой.
Заплатка с ужасом наблюдает, как тело хозяина начинает клониться влево. Он сам, ничуть не мешая, безвольно позволяет ему улечься на холодный снег, тут же радушно принимающий в свои объятья. Острые снежинки забираются под кожу, и без того бледную, придавая ей истинно белоснежный цвет. Черное пальто, серая рубашка - промокают. И нет теплой шерсти, чтобы уберечь его кожу.
Поскуливая, пес пытается уговорить мужчину подняться. Дергает за рукава, тянет за штанины, лижет лицо.
Но ничто не помогает.
Упрямо держа глаза закрытыми, упрямо игнорируя жуткую дрожь, кочующую по телу, Эдвард никак не реагирует.
Сонливость, та самая, которой никак не дозваться, неожиданно быстро нападает. Держит крепко, не отпускает.
Вконец потеряв веру в собственные силы, рыже-белое создание стремительно срывается с места, перепрыгивая ограду. Оббегает кладбище дважды, силясь отыскать помощь. Лихорадочно обводит взглядом могилы и заборчики вокруг них, темный лес, немые камни у ворот... и лишь затем видит человека.
В таком же черном одеянии, как хозяин, только гораздо меньше. Со странным сине-фиолетовым ошейником на шее, с руками, почему-то такими же блестяще-черными, как одежда, и глазами. Живыми, большими, улыбающимися.
Кидается в нужную сторону, мгновенно пересекая разделяющие их метры.
От неожиданности нечто круглое и разноцветное в небольшой баночке рассыпается из неё, когда незнакомка вскрикивает, заметив возле себя огромную рыжую собаку; пугается ещё больше, едва та тянет на себя за край верхней одежды, громко взвизгивая.
Но затем останавливается. Прислушивается...

Эдвард открывает глаза с такой же легкостью, с какой французские заключенные поднимали корабельные мачты. Чересчур тяжелые, неподъемные веки явно не намерены подчиняться. Но крохотные пальчики, скользящие вверх-вниз по его груди, едва ощутимое, щекотное прикосновение длинных локонов, вызывают любопытство. Образ Эсми на мгновенье пропадает. Вместо него на обозрение предстает бескрайнее синее небо.
- Отлично, - воодушевленный голосок возле уха щекочет замороженную кожу теплым дыханием, - давайте, сэр, давайте. Все будет в порядке.
Каллену все равно, что он говорит. Все равно, что делает тот, кому он принадлежит. Звезды красивые и пленяющие. Ради такого зрелища открыть глаза и вправду стоило.
Но только что установившееся наслаждение рушится, едва неожиданно сильные руки отрывают его плечи от земли, прижимая к чему-то твердому. Больно...
- Вот так, - удовлетворенно шепчет голос, поправляя ворот его пальто, - посмотрите на меня, сэр. Пожалуйста.
Пожалуйста...
Эдвард не удерживается. Смотрит.
Знакомый молочный шоколад, застывший внутри глаз потревожившего его человека, смутно знаком. Именно такой оттенок знаком...
Что-то розовое на миг заслоняет обзор, облизывая его скулы. Немного шершавое, но теплое. Очень теплое.
- Тише-тише, - непонятное создание усмиряют, отталкивая чуть подальше. Огораживают лицо мужчины руками, робко касаясь их пальчиками его щек и губ, что-то с них стирая.
- Как вы себя чувствуете?
И только теперь Эдвард понимает, где видел глаза. Спасительница из магазина. С шарфом и перчатками. С шапкой из каштановых кудрей, которые совсем недавно его щекотали.
Б?.. Мисс Б.
- Сюда не доберутся... далеко... - незнакомка разговаривает сама с собой, озабоченно нахмурив брови и прикусив губу. Тревожно оглядывается по сторонам.
- Сэр, вы сможете встать? Ненадолго, - в конце концов просит она. С мольбой смотрит прямо в глаза, не убирая пальцев.
Каллен не отвечает. Не знает, что отвечать.
Собственное тело воспринимается как что-то чужое. Что-то обременяющее, далекое и вовсе не безопасное. Он толком-то его и не чувствует.
- Я помогу, пожалуйста, - девушка подвигается ближе, просовывая ладошки под его плечи, - давайте, сэр, немножечко потерпеть и все.
Эдварду импонирует её желание помочь. Такое невероятно большое, такое искреннее. Шоколад, ведь, это не плохо? Что плохого в шоколаде?..
...Бог знает как, но подняться удается. Незнакомка крепко обнимает его, уложив одну из рук на свое плечо, не позволяя упасть. Маленькая и хрупкая, но неожиданно сильная, она внушает спокойствие. Пусть даже на две головы ниже ростом.
- У меня есть машина. Тут, недалеко, - бормочет она, помогая ему сделать первый шаг, - не волнуйтесь.
- Собака... - Каллен слышит свой голос, будто впервые. Совсем незнакомый ему. Чужой.
- И ваша собака, да, - девушка согласно кивает, оглядываясь за спину и, видимо, увидев то, что искала, улыбается, - куда же мы без собаки?
Эдвард сглатывает, успокоенный подобной новостью. Язык Заплатки пытался привести его в сознание. «И благодарность получит. Сахарные косточки должны были ещё остаться».
- Ну вот, видите, мы уже пришли, - мисс Б. расслабленно выдыхает, выуживая из кармана ключи и снимая сигнализацию с небольшого темно-красного автомобиля. Открывает перед мужчиной дверь, аккуратно усаживая его на сиденье. После, с другой стороны, впускает пса. Совершенно не противясь тому, что, прыгая на сиденье, он оставляет на них грязные разводы.
- Поехали, - занимая свое место и активируя зажигание, бормочет незнакомка.
Эдвард наблюдает за ней сквозь полуприкрытые глаза с долей восхищения. Не имеет никакого значения, куда она их везет. Не имеет значения, что будет дальше.
Впервые за последний год кто-то удосужился о нем позаботится. Пусть и совсем немного...

Следующим утром Эдвард просыпается в незнакомой комнате с ярко-голубыми, словно в каталогах, стенами и темным полом, на котором светлым пятном выделяется белоснежный ковер в форме барашка.
Кровать гораздо меньше и уже, чем у него, но несравнимо удобнее. Подушки мягкие-мягкие, а одеяло - совсем теплое. Как дома.
Первые две минуты мужчина тщетно пытается понять, как оказался здесь, но когда видит подрагивающий хвост Заплатки, охотящегося за солнечными лучами возле барашка, вчерашние события поднимаются из недр сознания на поверхность.
Вспоминается все - от магазина до кладбища. И кассирша, и девушка, и звездное небо, и надгробие Ракушки - все, все до единого, самого незначительного момента. Обрываются события лишь после того, как автомобиль незнакомки начинает петлять по пустынным улочкам. Видимо, тогда он окончательно отпустил себя и позволил мисс Б. делать все, что пожелает. Преступно это было лишь по отношению к питомцу. Если его жизнь значения не имеет, то вот жизнь собаки хотелось бы сохранить. Он заслужил этого.
Будто по команде, в такт мыслям Каллена, Заплатка оглашает небольшую комнатку лаем, едва видит приоткрывшуюся с тихоньким скрипом дверь.
Поспешно проходя внутрь, миниатюрное создание с каштановыми локонами, прикладывает палец к губам, неодобрительно глядя на пса.
И лишь заметив взгляд мужчины, расслабляется, усмехаясь.
- Я думала, вы спите, - почти виновато пожимает плечами, укладывая стопку полотенец на полку у двери, - я вас разбудила?
Эдвард молчаливо качает головой, заинтересованно рассматривая сегодняшнее одеяние незнакомки. Шарфика, привлекшего его внимание в прошлый раз, нет. Нет и перчаток. Вместо всего этого на ней оптимистичная желтая блузка и джинсы, слегка потрепанные на коленях. Непослушные кудри собраны в пучок на затылке. Маленькие пальчики поспешно поправляют прядь, выбившуюся из него, устраивая её за ухом. На щеках девушки почему-то появляется легкий румянец.
- Вы хорошо спали? - интересуется она, подходя ближе.
- Да, - Каллен прочищает горло, подняв голову чуть выше, - спасибо, мисс.
И ведь действительно хорошо. Необъяснимо, невероятно, невозможно хорошо. Впервые за последние 12 месяцев.
Заплатка успокоено выдыхает, возвращаясь к своему прежнему занятию, когда понимает, что никакого вреда хозяину никто не причинит. Накрывая огромными лапами то и дело скользящие по полу лучики, он непонимающе фыркает, когда они продолжают забег.
- Белла, - в очередной раз исправляет девушка, наконец раскрывая перед Эдвардом имя, спрятанное в той самой "мисс Б.". - Меня Белла зовут.
Белла. Изабелла. Красавица.
Правда.
- Спасибо, Белла.
- Пожалуйста, - она смешно пожимает плечами, окончательно раскрепощаясь. Осторожно, стараясь не потревожить его, но в то же время с детской непосредственностью, усаживается на край кровати, немного наклонив голову на бок.
- Я могу узнать ваше имя?
- Эдвард, - поспешно произносит Каллен, внезапно чувствуя неловкость оттого, что не представился. Это создание прошлой ночью сделало для него больше всех за прошедший год, даже не зная имени.
- Эдвард, - Белла улыбается шире, придвигаясь чуть ближе, - вы согрелись?
Мужчина кивает. Он бы в любом случае сказал "да", но светлое пуховое одеяло, спрятанное под ещё одним, судя по всему, из натуральной шерсти с красивым прямоугольным узором, правда согревает.
- Доктор сказал, ничего серьезного, вы просто переутомились, - забота и искреннее участие, сквозящее в глазах девушки, озадачивает и приводит в восторг одновременно. Уж слишком хочется подольше глядеть в шоколадные омуты...
- Вы были в больнице? - мгновенье позже спрашивает мужчина, заново проигрывая в голове слова незнакомки. Хмурится.
- Да, но недолго. Мне разрешили отвезти вас домой, - ей без сомнения приятен такой финал. Добродушная улыбка ни на секунду, ни на миг не вздрагивает. Кажется, лишь увеличивается. Скоро перестанет умещаться на миниатюрном лице.
- Как мне вас... - Эдвард на долю секунды теряется, запинаясь, - как отблагодарить, Белла? Мне очень жаль, что я доставил вам неудобства.
- Благодарите песика, - посмеивается девушка, нагнувшись вниз и погладив блестящую рыжую шерсть Заплатки, - он меня отыскал и привел к вам.
- Отыскал?..
- Удивительно быстро, - Белла кивает, - очень умная собака.
Комната погружается в ласковое нутро тишины, пока незнакомка ласкает тут же растаявшего от её прикосновений пса, а Каллен наблюдает за ними, ощущая явное желание улыбнуться. Уголки губ вздрагивают, не в силах удержать какую-то часть теплоты внутри.
- Ну что, я принесу завтрак? - весело интересуется девушка, оторвавшись от собаки, - вы любите оладьи?
Эдвард смущенно качает головой.
- Вы не обязаны готовить завтрак, - бормочет он, - вы и так мне очень помогли...
- Поздно, - загадочно сверкнув глазами, обрывает его Белла, - все уже готово, не отказывайтесь.
И поднимается с кровати, не оставляя мужчине ни единого шанса запротестовать. Исчезает за дверью так быстро, что Заплатка с трудом замечает её уход, недоуменно глядя на хозяина.
- Белла... - задумчиво шепчет сам себе Каллен, пристально разглядывая маленького барашка.
В груди сквозь толстую корку уныния пробивается маленький-маленький, но все же существующий теплый росточек. Медленно раскрываясь, он помогает своему обладателю сделать первый шаг для выхода из серой ледяной пустыни. Такого мистер Каллен не испытывал с самых давних, если не сказать больше, пор.

Она стоит возле обрыва, заинтересованно разглядывая горизонт. Волосы неизменно собраны в высокий хвост, живые синие глаза внимательно изучают местность, а пальцы, будто живя собственной жизнью, молниеносно набрасывают на белой бумаге контуры рисунка. Деревья, небо, горы... где-то совсем далеко, возле линии горизонта, виднеются домики. Деревушка.
Эдвард стоит рядом, в паре метров оттуда, зачарованно глядя на сестру. Живую. Настоящую. Аромат её любимых духов витает в воздухе. Проникает в легкие, уверенно там обосновываясь.
Вернулась. Вернулась к нему. Ракушка!
Обрадованный до самой высшей степени, испытывающий дикий восторг, мужчина двигается ей навстречу, желая лишь одного - обнять Эсми. Обнять, поцеловать и удержать. Не отпустить. Никуда и ни за что.
Но как только делает первый шаг, земля вздрагивает, а облака темнеют. Удивленно подняв голову, мисс Каллен смотрит вверх, пытаясь понять, в чем дело, когда первые снежинки опускаются вниз, оседая на бумаге. Размывают очертания, превращая весь пейзаж в сплошное черно-серое пятно.
Эсми тщетно пытается спрятаться от снега, беспомощно оглядываясь по сторонам.
Зова брата не слышит. Не смотрит на него, не бежит туда, где можно остаться в безопасности.
Выбирая, как укрытие, огромный серый валун в полуметре от своего прежнего места, она кидается туда, бросая бумагу.
Буря усиливается. Ветер страшно завывает.
Едва лишь сестра оказывается под камнем, облегченно выдохнув, тот с жутким грохотом обрушивается вниз...

Широко распахнув глаза, задыхаясь от ужаса, Эдвард приглушенно вскрикивает, резким движением садясь на кровати.
Руки, абсолютно игнорируя власть сознания, сбрасывают на пол одеяло и подушки, выправляют простыни и едва ли не выворачивают кроватную спинку в изголовье.
Шум, сопровождающий эти действия, заставляет Заплатку подняться со своего места, тревожно глядя на хозяина.
Узнав в ночной темноте, слегка потревоженной лишь тусклым лунным светом, бело-рыжую шерсть, Эдвард, недолго думая, пробирается к краю кровати, крепко прижимая к себе питомца.
Сглатывает слезы, катящиеся по щекам бурными потоками, подавляет рыдания, грозящие выбраться наружу и заставить потолок спальни рухнуть так же, как злополучный камень во сне. Только вот раздавить его - справедливо, а Эсми - нет.
Поскуливая, пес лижет ухо мужчины, надеясь хоть немного успокоить. Ему никогда не нравились такие пробуждения и те эмоции, что во время них отражались на лице Каллена.
Сворачиваясь клубком, Эдвард пытается обнять собаку так сильно, как это возможно. Зарывается носом в теплую шерсть, вдыхает знакомый запах, прогоняя чертов аромат духов.
Невозможно. Не вынесет. Больше никак.
Лучше не спать. Днями, ночами, неделями. Не смыкать глаз и умереть от недостатка сна. Лишь бы не это. Лишь бы не видеть её снова. Не видеть, как умирает...
Лай пса прерывается другим звуком.
Посторонним и неожиданно вторгшимся в сознание, тем самым, что Каллен замечает гораздо позже нужного. Он приходит вместе с пальчиками, обхватывающими его руки, впившиеся в Заплатку. Гладящие их.
- Эдвард, - тихий-тихий, нежный голосок зовет его, как когда-то сестринский, - что случилось?
Шумно выдыхая, отпуская питомца, Каллен сжимается сильнее, зажмуриваясь. Обхватывает себя руками, громко вскрикивая.
- Плохой сон, да? - Белла понимающе вздыхает, - не волнуйся, все хорошо. Ты в безопасности. Ты со мной.
Убеждает, словно ребенка. Гладит, как ребенка. Считает ребенком.
И к черту, пусть считает.
Стремительно меняя положение тела, садясь на смятые простыни, Каллен набрасывается на свою спасительницу, крепче нужного прижимая к себе. Оставляя за спиной все, включая хоть какой-то здравый рассудок и даже опасения сломать миниатюрной девушке все кости.
- Вот видишь, - высвобождая одну из рук из мертвой хватки, незнакомка ласково проходится пальчиками по его волосам, - я здесь. Я никуда не делась.
Такие касания... Такие слова...
Эсми!
- Тише, - Белла наверняка пугается, когда его рыдания усиливаются, - ну что ты, что?..
Плотно сжимая губы, утыкаясь лицом в узкое плечо мисс Б., Эдвард вздрагивает всем телом, не отпуская её от себя ни на миллиметр.
Молчаливо слушает каждую из попыток незнакомки успокоить его, пока, наконец, слезы не стихают. Какая-то часть страшного сна удаляется восвояси, оставляя его в покое.
Судорожно вздохнув, мужчина снова зажмуривается.
Слова произносятся сами собой, без лишних мыслей:
- Белла, я не справлюсь...
- Со всем справитесь, - уверенно отметает она, - ночь кончится и утром вы все, что нужно, сделаете.
- Нет... нет... - Эдвард крепче обхватывает крохотное тело девушки, - я не могу больше... я не хочу...
- Это был просто плохой сон, он закончился, - мягко убеждает незнакомка, - вы проснулись. Все в порядке.
Её слова снова натыкаются на судорожное отрицание Каллена.
- Вы можете рассказать мне, если хотите - осторожно предлагает она, чуть ощутимее поглаживая его спину, - я внимательно послушаю.
- Послушаете?..
- Да, - девушка пускает в голос немного улыбки, - если вы согласны.
- С-со... - Эдвард медлит пару секунд, решаясь. Окончательный ответ приходит тогда, когда камень из сна громко падает наземь, - согласен.
- Хорошо, - Белла обрадованно кивает, - только сначала мы вас согреем.
С той же стремительностью, с какой покидала комнату утром, девушка выуживает откуда-то из изножья сброшенное туда одеяло, набрасывая его на плечи мужчины. Поправляя сползающие края и притягивая их чуть вниз, чтобы не упали.
- Вот так, - удовлетворению в её голосе можно позавидовать, - а теперь я слушаю.
Эдвард смотрит на неё секунду. Всего секунду.
И затем... говорит.
Словно на исповеди, он, местами прерываясь, местами запинаясь, а местами меняя тему так внезапно, что сложно понять, о чем шла речь, рассказывает все то, что знает, что его тревожит. Про их разногласия с Эсми, про выходки с маслом, про поездку на стажировку в Пиксар, про смерть матери, про Оллоустоун и далеко идущие масштабные планы на будущее...
Про экспедицию. Про лавину. Про Рождественское утро в морге.
Про шар и медведя, что принес на кладбище. Про неудавшуюся попытку самоубийства, за которую до сих пор расплачивается...
Про все.
Сбиваясь там, где слова больно режут, и со свистом выдыхая там, где хочется рыдать от бессилия, он пересказывает свою историю.
Точно так же, как Белла, впустившая в дом незнакомого мужчину, не дающего ей никаких гарантий безопасности, Эдвард обнажает перед девушкой душу, не опасаясь, что она окончательно добьет его.
Страха нет. Скорее наоборот.
Если уж убьет, лучше сегодня. Лучше здесь и сейчас, после всего хорошего, что было, в счет платы. Это ведь справедливо. Вполне и вполне справедливо. Ничего просто так не делается...
Однако Белла, видимо, пока ничего чудовищного делать не собирается. Напротив, внимательно выслушивая все его стоны, слезы и жалобы, весь его сбитый, непонятный рассказ, она сочувствующе смотрит своими огромными шоколадными глазами, гладит крохотными пальчиками, успокаивает неслышным шепотом сожалений.
Совершенно искренне, совершенно открыто, без всяких масок и притворств, она проникается его горем. Берет часть боли на себя. Безвозмездно.
А когда Эдвард заканчивает, высказав все то, что наболело за последний год, укладывает к себе на колени, по самую шею накрывая одеялом.
Касаний не прекращает. Будто знает, что без них он не может дышать.
- Простите... - спустя несколько минут молчания, извиняется мужчина. Банальное слово, ничего не значащее. Ей полагается куда больше за сделанное. И вчера, и сегодня.
- Не за что извиняться, - девушка нежно улыбается, - все в порядке. Я очень благодарна, что вы поговорили со мной.
Благодарна? За истерику?..
Эдвард безрадостно, почти безумно усмехается, обвивая ладонями талию своей спасительницы. Утыкается лицом в её живот и подавляет последние догорающие всхлипы.
Она терпеливо ждет его окончательного успокоения. Не двигается, только тихонько дышит.
- Что вы делали на кладбище? - явственно чувствуя острую потребность отвлечься, чтобы, не дай бог, все случившееся не началось заново, спрашивает мужчина.
Пусть поговорит. У неё красивый, ласковый голос. Как у Эсми.
- То же, что и вы, - Белла чуть медленнее проводит пальцами по его волосам, - вы пришли к сестре, а я - к брату. Я принесла ему любимые конфеты и почитала на ночь сказку о Золушке.
- Брату? - Каллен цепляется за услышанное, как за последнюю соломинку. Глубоко вздыхает.
- Ну, почти, - осторожно исправляется девушка, - я считала Сэмми братом, хотя, на самом деле, конечно, он никак не был со мной родственно связан.
- Сэмми?
- Сэммюэль, - в голосе Беллы проскальзывает улыбка, - мы встретились в хосписе два года назад. Его бабушка умерла, и малыш никак не мог принять эту новость. Он плакал и плакал, отказывался от процедур и мучился от постоянной боли. Я не могла смотреть на него в таком виде.
Каллен обращается во внимание, вслушиваясь в каждое слово девушки. Её история, судя по началу, не менее драматична, чем его.
Дыхание неожиданно приходит в норму. Кровь приливает к бледным пальцам.
- Сэмми на удивление быстро ко мне привязался. Я навещала его дважды в неделю. По средам и пятницам, - в отличие от него, Белла совсем не сбивается. Не срывается её голос. Она говорит спокойно и ровно, почти легко. Говорит, полностью счастливая, словно бы о чем-то страшно приятном. О чем-то, что никак не связано с трагедией.
Её поведение мужчину восхищает.
- Знаешь, - она задумчиво осматривает комнату, переходя на "ты", как сразу после его кошмара, - он был хорошим ребенком. Не знаю, за что мать отказалась от него, но это было крайне необдуманное решение. Если бы процедура усыновления не занимала полгода, я бы согласилась официально стать его мамой.
- Хоспис... он же... - бормочет Каллен, сопоставив услышанное, - он... умирал?..
- Ну и что? - Белла искренне недоумевает, хмурясь, - Это не причина не любить кого-то. И уж тем более не причина оставлять его несчастным.
- Я не хотел вас... - смущенно шепчет мужчина.
- Я знаю, не хотели, - понимающе улыбается девушка, - все в порядке, я не обижаюсь.
На душе Каллена становится легче.
- И вы были с ним до конца?..
- Была, - она кивает, - он умер через семь месяцев после нашего знакомства. Я выбрала место на кладбище, оплатила церемонию прощания и поцеловала его прежде, чем отдать.
У Эдварда пересыхает в горле. Тон и состояние Беллы со словами никак не вяжутся. Когда он говорил о Эсми, его трясло, как в лихорадке. Слезы лились водопадами!.. А она.... она спокойна. И рада. Чему?
- Ты плакала? - отбрасывая условности, спрашивает мужчина.
- Один раз, - честно признается девушка, - а больше - нет.
- Почему?..
- Сэмми взял с меня клятву, - она тихонько посмеивается, задумчивее прикасаясь к его волосам, - к тому же, мы ведь лишь условно расстались. Я его не потеряла.
Эдвард поджимает губы, чтобы не произнести ту страшную фразу, опровергающую её слова. Он не умеет утешать. Не умеет успокаивать. Тем более так, как Белла. Если она заплачет, если уверит себя, что сказанное им - правда - он не сможет помочь.
- Ты представляешь его живым?
- Зачем представлять? - Белла пожимает плечами, - он и так жив. Он со мной. Всегда, где бы я не находилась. Вот здесь, - её ладонь, на миг отрываясь от Каллена, указывает на левую сторону груди. На сердце.
- Твоя Эсми тоже здесь, - пальчики миниатюрного создания прикасаются к нему в нужном месте, - ты ведь чувствуешь, правда?
- Я бы хотел её увидеть... - признаваясь в сокровенном, шепчет Эдвард.
- Чтобы любить, видеть необязательно, - снисходительно уверяет Белла, - она просто есть. И ты её любишь. И ты с ней.
- Нет, - на глаза Каллена наворачиваются слезы. Запрокидывая голову, он смотрит прямо в омуты своей спасительницы, пытаясь найти там что-то, что добавит ему уверенности в своей правоте, - не так...
- Ты поймешь, если подумаешь немного, - девушка нагибается, чмокая его в лоб, - когда поверишь, больно не будет. Обещаю.
Эдвард, не отрываясь, глядит в шоколадные глаза. Восхищается их обладательницей во всех смыслах.
И стойкость, и сила, и уверенность. Все качества, о которых мечтают люди. Все качества, которых они не замечают. Все в ней. Все соединяется, переплетается, скрепляется. Нерушимо. Неподвластно времени.
Она потрясающая. Она - волшебная. Точно такая же, как ангелы, описанные в древних книгах, представленные людьми. Со своими пальчиками, улыбкой, глазами, локонами... Со всем.
Только бы не проснуться. Только бы не узнать, что все это - сон. Красивый и нежный, ласковый сон.
Милый сон. Добрый сон.
Только не сон...
- Ты не устал? - заботливо интересуется девушка, поглаживая скулы Каллена, - я могу спеть колыбельную и все кошмары тут же разбегутся.
Благодарно кивнув, мужчина удобнее устраивается на её коленях. Никакая подушка не сравнится.
- Не уходи, пожалуйста, - жалобно, как маленький мальчик, просит он.
- Ну что ты, - Белла в очередной раз поправляет шерстяное одеяло, - спи, мой милый. Я всегда буду рядом. Спи.
- Спокойной ночи.
- Спокойной, - она нежно улыбается, - спокойной и доброй ночи, Эдвард.
Последним, что слышит мужчина в уходящем дне, является тихий голосок его спасительницы, напевающий какую-то неизвестную ему, но очень красивую мелодию. Истинно ангельскую.

* * *

Свое слово Белла сдержала - двумя неделями позже, дав согласие на предложение Эдварда стать его женой, она навсегда освободила мистера Каллена от бессонницы.
Больше его слез Заплатка никогда не видел.
Больше его хозяин никогда не оставался в одиночестве…
Напротив, научившись улыбаться, наблюдая за своей спасительницей, мужчина возвращался к жизни, уверенно ступая на тот хрупкий лед действительности, которого раньше так боялся.
И научился любить, не видя, как она говорила.
Ракушка и вправду осталась в его сердце. Раз и навсегда.
Но другая его часть без остатка была отдана Изабелле.