Глава 11: Стремление к теплоте Flyleaf - There for you
(настоятельно рекомендую слушать при чтении)
Потому что я слышу шепот
В твоем красивом шедевре,
Ты говоришь непроизносимое
Я тоже люблю тебя.
Я хочу быть там для тебя,
И быть той, к кому ты придешь.
Я хочу быть там для тебя,
И быть той, к кому ты придешь.
Любовь проникает глубже моих костей,
Я хочу быть там для тебя.
____________________________________
Я, не стесняясь, пялилась на то место, где соприкоснулись наши руки. Никто из нас не двигался, но чувство так и не рассеивалось.
– Так много… – выдохнул Эдвард.
Моя голова внезапно поднялась, глаза сфокусировались на его лице. Взгляд Эдварда все еще оставался на наших руках, а выражение лица кричало о замешательстве – я понимала это чувство: оно часто меня посещало с тех пор, как я встретила этого парня.
Одна из его бровей взметнулась выше другой, нос слегка сморщился, образовывая очевидную складку между бровями.
– Почему, Белла? – прошептал он, качнув головой.
Я сильно закусила губу, полностью испуганная скрытой причиной его вопроса. Это чувство, когда мы соприкоснулись друг с другом. Было ли это слишком много для него? Теперь Эдвард захочет, чтобы я ушла? Он мог отказаться от меня сейчас – и это жутко пугало. Поэтому, я никогда не хотела знать чьи-то мысли больше, чем сейчас его.
– Почему ты?
– Почему я что? – спросила я, отводя руку обратно, стараясь сделать это негрубо. А еще нужно было скрыть дрожь в моем голосе, но мне было и так известно, что ничего не получилось.
– Так тепло. Почему… почему ты такая теплая?
– Я не…
– Он не… это никогда… – кажется, он застрял в своих размышлениях настолько, что мне казалось, будто я стою за дверью и подслушиваю. – Он не был теплым.
То, как он сказал это, мука, присутствующая в его словах, заставила мое сердце чувствовать, будто кто-то острейшим лезвием резанул по одной из мышц, проникая в мою душу. Его боль была такой обескураживающей и устрашающей для меня, ведь я ничего не знала о нем.
– Эдвард, что он…
Он резко вдохнул, переводя взгляд на свои руки.
– Я не хочу, Белла.
– Что, Эдвард? – я хотела докопаться до правды, побаиваясь, что слишком сильно давлю на него. Нет, что я реально хотела сделать, так это снова дотронутся до него. – Что ты не хочешь?
Его глаза умоляюще смотрели в мои, и он выдохнул свои слова разбивающим сердце шепотом.
– Быть в холоде.
– Я тоже не хочу, чтобы ты был в холоде. Я… – мне снова пришлось прикусить губу, как сожаление о том, что он потерял, и как мою потребность рассказать ему о своих чувствах. – Я просто… Все, чего мне хочется – это вывести тебя из холода.
Его тело расслабилось, но глаза потемнели, пока на лице играло множество эмоций. В конце концов, там осталось только озадаченность.
– Мы можем, хм… поговорить.
Он склонил голову на бок и осторожно посмотрел на меня. Я не знала, ответит ли он, или будет просто смотреть на меня.
– Да, мы можем, – пробормотал он.
– Я знаю, – ответила я. – Это ведь помогает, правда? Когда мы говорим.
Эдвард медленно кивнул.
– Ты даешь мне теплоту, – он сказал это так тихо, что еще чуть тише, и я бы точно не услышала.
Я тяжело сглотнула.
– Я… я хочу кое-что попробовать, Эдвард.
Его глаза расширились, а дыхание сбилось.
– Белла.
Его тон был таким, будто он умолял меня, помогая мне понять, что мне нужно сделать. Но я знала, что должна была: мне нужно было пробиться сквозь эту стену к нему.
– Я не сделаю тебе больно, – пообещала я. – Никогда не сделаю тебе больно. И я не позволю кому-либо обидеть тебя снова.
Я пыталась убедить его, смотря в глаза. Он закрыл их, медленно делая вдох и выдох.
– Что… что ты… – он остановился, ожидая моего ответа.
Я улыбнулась.
– Я хочу поиграть в одну игру. Я думаю, что это решит вопрос с холодом.
Он поднял брови в недоумении.
– Это игра называется «Да - нет». Ланцелот тоже может играть, - я кивнула головой в сторону мишки, сидевшего возле одной из стен.
Левый уголок губ Эдварда приподнялся, от чего мое дыхание застряло где-то в груди, пока я наблюдала за ним с благоговением.
– Игра? – я кивнула. – Я не…
– Это примерно так, – засмеялась я. – Тебя зовут Эдвард? Ты только должен ответить да или нет.
Он немного помолчал, а потом сказал «Хорошо».
– Окей, – улыбнулась я. – Теперь спроси меня о чем-нибудь.
Эдвард сел неподвижно. Пожалуйста, Эдвард, впусти меня. Позволь мне помочь тебе. Как только он начал говорить, все, что я могла делать - это сиять и улыбаться ему.
– Твое имя… Белла?
– Да, именно Белла, – ответила я, все еще улыбаясь, он улыбнулся в ответ.
Постороннему это не покажется чем-то особенным, но для меня это было удивительным. Я думала, что мое сердце вырвется из груди.
– Моя очередь, – я подперла указательным пальцем щеку, изображая сильную задумчивость. – О, придумала! У тебя две стопы?
Он буквально фыркнул: – Да.
Он находит меня веселой, это хорошо.
– У тебя… две стопы?
Я наклонилась к нему, начиная шептать, будто я хотела скрыть секрет.
– На самом деле их у меня три: третья спрятана подмышкой. Но этот секрет только между нами, – подмигнула я.
Сначала его лицо скривилось в ужасе, будто он поверил мне. Я покачала головой, начиная смеяться. Эдвард улыбнулся, и эта улыбка растопила мое сердце.
– Моя очередь, – сказала я ему. Всего лишь несколько простых вопросов, Белла. Чтобы расслабить его, а потом можно приступить к более сложным. – Тебе нравятся цветы?
Он пожал плечами, мотая головой, и хлопнул руками по бедрам.
– Я… я не… я…
– Все в порядке, – заверила я его.
Он никогда не видел цветов? Господи, что же с ним случилось? Неужели его где-то заперли? Он не мог выбраться на улицу? Да кто мог бы быть настолько извращенным, чтобы делать такое?!
– Твоя очередь, – я улыбнулась, приободряя его.
Он громко выдохнул, пока смотрел на свои руки.
– Тебе… тебе нравятся цветы, Белла?
– Да. Лилии мои любимые. Моя очередь, да? – он кивнул.
Я решила, что мой следующий вопрос будет простым, но обязательно касаться его. Но опять-таки, если вопрос был о нем, значит, он не был простым. Я должна была знать, что если он знает ответ, то расскажет о нем мне. И более важное: каким был бы этот ответ.
– Сколько тебе лет?
Он вскинул бровь, и все еще смотрел на свои руки.
– Двадцать, – промычал он. – Мне двадцать, – хмммм… он знал свой возраст.
– Твоя очередь.
Он колебался перед тем, как начать, блуждая глазами между руками и землей.
– Сколько? – он поднял одну руку, показывая в моем направлении.
– Мне восемнадцать. Будет девятнадцать в сентябре, – сейчас или никогда, Белла. – Ты знаешь, сколько ты пробыл здесь… в этой больнице?
Я прикусила свою губу, как только вопрос повис в воздухе.
Он поднял голову, смотря мне в глаза - тело моментально натянулось от страха.
– Я… я… – я ощутила легкий привкус крови во рту: слишком сильно прикусила губу.
Я знала, что наша игра подошла к концу, и знала, что он собирался снова закрыться от меня, но я добивалась обратного. Я хотела, чтобы он впустил меня, поэтому и продолжила.
– Кто-то причинил тебе боль?
Звук, вырвавшийся из его груди, был похож на крик в агонии. Я застыла на том месте, где сидела, чувствуя его огромную боль в этой маленькой комнате, от чего мое сердце сжалось.
– Эдвард, я…
– Нет! – закричал он, отодвигаясь к стене.
– Прости меня, – прошептала я, слезы водопадом катились по щекам. Ты когда-нибудь впустишь меня?
Как только его спина прислонилась к стене, он отвернулся от меня лицом к ней, потом согнулся так, что его живот был прижат к бедрам, голова лежала на коленях, ладони опирались о стену, полностью укрывая Ланцелота. Тот звук, который прозвучал раньше и разрывал меня на части изнутри, продолжался.
– О, Боже, Эдвард, я… Прости меня. Я не хотела тебя разозлить этим, это нужно, чтобы я могла помочь тебе, – всхлипнула я. – Я хочу забрать холод. Впусти меня, позволь мне отдать тебе тепло… Пожалуйста.
Я смахнула слезы, которые затуманили взгляд, и глубоко задышала, пытаясь успокоить свои эмоции. Эдварду нужна была моя сила, мне нельзя было расклеиться сейчас. Когда мое зрение снова стало четким, я заметила, что футболка Эдварда немного задралась, обнажая спину, на которой была странная линия. Мне стало любопытно: откуда эта отметка, поэтому чисто рефлекторно я потянулась поближе на несколько сантиметров, чтобы лучше рассмотреть ее. Кода я поняла, что это было, мне показалось, что меня стошнит прямо на том месте.
Там, на нижней части спины Эдварда, был шрам, приблизительно пятнадцать с половиной сантиметров в длину, довольно широкий, выпуклый, но бледный. Поскольку я была близко к нему, мне было видно намек на отметку, выглядывающую из-под его футболки. Очевидно, что он был довольно хорошо избит, потому что шрамы навсегда остались на его теле.
– Что он сделал с тобой? – выдохнула я, все еще находясь в своих мыслях.
Новые слезы, слезы злости, снова покатились из глаз, и снова я среагировала, не думая. Я придвинулась еще ближе, между мной и Эдвардом было расстояние вытянутой руки. Я легонько провела пальцами по шраму на его спине. Мне хотелось дотронуться до него, до источника его боли и заставить ее исчезнуть. Мгновение, и я почувствовала искры от соприкосновения.
Его тело натянулось, и он нервно вдохнул. Мое имя слетело с его губ покалеченным шепотом: – Белла.
Я моргнула несколько раз после упоминания моего имени.
– Я не должна была… прости, - я начала отодвигать руку.
– Пожалуйста, – пробормотал он. – Не убирай.
– Я не хочу причи…
Его тело расслабилось.
– Так лучше.
– Это все, чего я хочу – сделать лучше.
– Ты делаешь, – выдохнул он. – Это твоя теплота, – он повернул голову немного вправо, но все еще оставался у стены, наблюдая за всем краем глаза. Ноги Ланцелота были как раз у его головы. – Я не могу… – он остановился, глубоко вдыхая. – Как ты… Белла. Я пустой, – его слова звучали так разбито, будто он принял их уже давно, и полностью им поверил.
– Нет, – я начала качать головой, свежие слезы снова покатились по щекам. – Ты не пустой.
– Он взял это… все.
– Нет, – обещала я ему. Я снова смахнула рукой влагу, которая собралась возле моих глаз из-за слез. – Я могу видеть тебя, видеть, что у тебя внутри. А если я вижу, значит - оно есть.
Я потянулась к краю его футболки, смотря на его голову, хотя я знала, что он мог видеть меня лишь периферическим зрением.
– Это он?
Он, поколебавшись, кивнул.
– Могу я? – я держала его футболку, готовая поднять ее, чтобы посмотреть на остальную часть его спины.
Я могла почувствовать волны страха, исходящие от него, его тело онемело.
– Я… это не…
– Все в порядке, – заверила я его, заставляя свой голос оставаться спокойным, и пробежалась пальцами по шраму, который погладила минуту назад. – Я не причиню тебе боль, мне просто хочется посмотреть.
Эдвард оставался напряженным, но медленно кивнул, его грудная клетка опускалась и поднималась от шумного дыхания, раздающимся по комнате эхом. Я снова взяла в руки край его футболки, медленно поднимая ее вверх. Я должна была зажать рот рукой, чтобы придушить всхлип, когда мне открылось больше кожи: там было много шрамов. Еще пять отметин, похожих на первую.
– О, Господи, Эдвард, – задыхалась я.
– Я принимал… свои лекарства, – его голос звучал отстраненно, даже скорее пусто.
– Нет, это не лекарства. Это жестокость.
– Он так говорил. Он… он говорил мне, но я не слушался. Я должен был слушаться. Он предупреждал меня, – гнев зажегся глубоко во мне. Я никогда не думала, что буду кого-то ненавидеть. Ненависть - такое сильное чувство, настолько сильное, что может толкнуть на темный путь, но я знала, что ненавидела человека, который причинил боль Эдварду. Я чувствовала эту ненависть так глубоко внутри, что даже ощутила ее вкус на кончике языка, мои вены жгло ядом ненависти.
– Если ты сделаешь это… – он казался потерянным в своих мыслях, в своих словах. – Преступление, принимай свои лекарства… и уходи в темноту, – его голос утихал, начиная звучать извинительно и боязливо. – Я был так голоден … Я должен был, но я… на нем были жуки, – мой желудок сжался. – Я тратил, а я не должен был тратить.
Я закрыла глаза, глубоко вдыхая.
– Вот почему у тебя шрамы? Он… – я остановилась, пытаясь продвигаться медленно. – Он сделал это по этим причинам?
Я нежно погладила остальные шрамы на его спине, и он задрожал под моими прикосновениями.
– Да.
– Он плохой человек, Эдвард.
– Я был плохим.
– Нет, ты был всего лишь ребенком. Он делал с тобой вещи, которые…
– Я знаю, кто я, – прошептал он, перебивая меня.
– Он врал, – я надавила на его спину своими пальцами. – Ты не такой, как он говорил. И никогда не был. Ты такой хороший, Эдвард, – я прижала лицо к его спине, все еще гладя пальцами его шрамы. Я знала, что не должна была, но я будто теряла себя в нем, растворялась в том, что ему нужно, и все, что было важно – утешить его, дать ему теплоту моих прикосновений. – Пожалуйста, впусти меня.
Он вздохнул, его тело дрожало рядом с моим, но Эдвард не просил меня отодвинутся. Мы сидели так некоторое время в уютной тишине, несмотря на то, что его тело еще слегка дрожало. Эдвард прижимался к цементной стене, а я прижималась к нему. В конце концов, он решил, что этого достаточно.
– Могу я отдохнуть, Белла?
Я отодвинулась, опираясь руками об пол и отползая к своей стене.
– Конечно, я просто…
Он посмотрел на меня через плечо.
– Останься… пожалуйста, – умолял он.
– Хорошо, - я вернулась обратно к нему, садясь возле него, опираясь на стену. Я немного согнула колени. Он медленно отвернулся от стены, и так же медленно положил голову на мои колени вместе с Ланцелотом, расслабляясь и опуская мои ноги в вытянутое положение. Мы смотрели друг на друга некоторое время, прежде чем он прижал лицо к моему животу и вздохнул, закрывая глаза.
Я пробежалась пальцами по его волосам, замечая, что они были очень мягкими, и также отмечая, насколько он сегодня впустил меня, зная, сколько боли это ему причинило.
– Просто спи, Эдвард. Я присмотрю за тобой.
Я уже и сама начинала засыпать, нижняя часть туловища онемела больше, чем верхняя. Он начал шевелиться на моих коленях, я подняла голову и посмотрела на него. Он смотрел на меня, поэтому я улыбнулась.
– Привет, хорошо спал?
– Да, – ответил он.
– Ты спал совсем недолго, – я подняла руку, проверяя часы. – Настало время ланча. Ты голоден?
Он пожал плечами.
– Вот что я тебе скажу: я приготовлю тебе ланч, а если ты не голоден сейчас, то можешь съесть его потом. Сегодня у нас цыпленок и клецки.
Он сел справа от меня, но смотрел мне в глаза.
– Я никогда…
– Ты никогда не ел цыпленка с клецками? – спросила я.
Он отрицательно покачал головой.
– Это действительно вкусно. Вообще-то, это просто порезанный цыпленок, тушенный вместе с кусочками бисквитов.
– Оу, – он звучал заинтригованно.
Я засмеялась.
– Я думаю, что тебе понравится, а если нет, то ты получишь кое-что другое.
Я снова оперлась руками об пол, и подтянула ноги к себе, чтобы встать, но мое тело все еще немного болело.
Я застонала.
– Мне нужна минутка.
Я стала растирать все, чтобы избавится от онемения, и вновь вернуть себе полноту движений.
Эдвард резко перестал дышать, и я так же резко посмотрела на него (для меня это уже как коленный рефлекс). Он смотрел на мои ноги, выглядя совершенно неистово, наблюдая, как я возвращаю их к жизни.
– Я… я причинил тебе боль. Я не хотел… я не специально…
– Нет… Нет, мне не больно, – я мгновенно убрала руки с ног. – У меня просто ноги затекли. Я сейчас немного щекотно. Это случается, когда сидишь слишком долго. Честно. Мне не больно, ты не сделал ничего плохого. Я клянусь.
– Ты… уверена? – он все еще был скептически настроен.
– Я уверена. Я никогда не буду тебе врать, – и ободряюще улыбнулась. – Я пойду за ланчем. И сейчас вернусь.
Он кивнул, когда я выходила из комнаты. Забрав еду из сумки, я вернулась назад к нему в комнату. Когда я вошла в бойлерную, Маркус сидел на лавочке, поедая свою порцию цыпленка с клецками. Я засмеялась, качая головой.
– Очень вкусно. Но тебе действительно не нужно…
– Я знаю, знаю, – сказала я, поднимая руки, будто сдаваясь. – Вы хотите, чтобы я не приносила вам еду, но я должна предупредить, что слышу только то, что хочу.
Он покачал головой, будто был разочарован во мне, но я видела, что это только для шоу: особенно его выдала его подергивающаяся нижняя губа, которая грозилась превратиться в улыбку.
– Ах-ах… неужели я вижу подобие улыбки?
Его губа подёргивалась, пока не сформировала улыбку.
– Не удивительно, что мальчик привязался к тебе. Ты добрая, – я покраснела от его комментария, он заметил это и прочистил горло. – Ну, так как дела? - он жестом указал на комнату Эдварда.
Я посмотрела на свои ноги, кусая губу, перед тем как снова поднять глаза на мужчину.
– Все плохо, Маркус.
Он положил миску на лавочку, подходя на два шага ближе, теперь он заметно дрожал.
– Что ты имеешь в виду?
– Я пыталась сделать так, чтобы он открылся, играя в игру «Да-Нет», – объясняла я. – Я задала ему вопрос, он ответил и повторил. Все начиналось хорошо, но медленно все начало тонуть, когда я спросила его о возрасте.
Его глаза расширились.
– И, он сказал тебе?
Я кивнула, как только дотянулась до микроволновки, разогревая еду для нас с Эдвардом.
– Он сказал. Ему двадцать.
– Я почти угадал. Что случилось потом?
– Я спросила, знает ли он, сколько здесь находиться, потом спросила, причинял ли ему кто-нибудь боль. Он начал закрываться, издавая те ужасающие звуки. Маркус, вы даже не представляете, насколько это было ужасно. Он повернулся лицом к стене, и я увидела этот шрам на нижней части его спины. Я придвинулась поближе, чтобы разглядеть его, – мне пришлось сделать паузу, потому что мой голос начал дрожать, слезы жгли уголки глаз - ждали своего череда выплеснуться. Я сглотнула, а потом продолжила.
– У него шрамы на спине, Маркус, как минимум шесть. Мне кажется, они от порки. Он позволили мне дотронуться до них, и потом рассказал мне немного о, – я остановилась, зная, что он поймет.
– Я знал, что это будет плохо, – прошептал он, снова опустившись на лавку. – Он говорил… забудь. Он сказал тебе все эти вещи, и я думаю, что он не хотел бы, чтобы ты рассказывала кому-то.
– Но вы не кто-то, Маркус, – я смахнула слезы, которые уже текли по губам. – Я только знаю, что это был мужчина, и он заставлял Эдварда есть еду с жуками, а когда он не слушался – его били, что и привело к шрамам на спине.
Кулаки Маркуса сжались возле его боков, а лицо покраснело от злости.
– Я предполагал множество вещей, Белла, и я обдумывал множество вариантов, но я никогда не думал об убийстве… до этого времени. Если бы я встретил этого человека, все бы закончилось именно им, – я перестала дышать, а его глаза смотрели на меня, выражение лица было грустным. – Я знаю, это в моем сердце.
– Не говорите так, – кричала я. – Вы и я - это все, что осталось у Эдварда. Он нуждается в вас тоже.
– Мне бы хотелось так думать.
– Это правда.
Таймер микроволновки пропищал, заставляя нас обоих вздрогнуть. Маркус почесал голову, а потом улыбнулся.
– Наверное, Эдвард интересуется, где ты. Как бы мы ни были злы на того, кто сделал это с ним, его чувства намного хуже, – он повернулся, открывая микроволновку, и вытащил две миски, передавая их мне. – Иди и накорми его.
Я улыбнулась в ответ.
– Спасибо, Маркус.
Он подмигнул мне, хотя грусть все еще была заметна на его лице.
– В любое время.
Я взяла еду и направилась к Эдварду. Он все еще сидел возле стены, неподалеку от Ланцелота, ожидая меня.
– Окей, цыпленок и клецки поданы, – я хихикнула, когда прошла мимо него, передавая ему миску.
Он потянулся за ней, забирая ее из моих рук, а затем начал изучать ее содержимое.
– Ты не возражаешь? – я указала на место рядом с ним.
– Ах… нет, – он все еще смотрел на еду.
– Это на вкус лучше, чем выглядит, – засмеялась я. – Но если ты не хочешь есть, то все в порядке. Я сделаю что-нибудь другое.
Он поднял голову, встречаясь со мной взглядом.
– Я буду есть.
Я подарила ему маленькую улыбку и начала кушать. Он наблюдал за мной, скорее всего, ожидая, что я скривлюсь от отвращения к вкусу пищи. Но как только я проглотила кусок, сопровождаемый «ммммммм», он тоже начал есть.
– Не так плохо, не правда ли?
– Да, неплохо, – согласился он.
Мы закончили есть приблизительно сорок пять минут спустя. Эдвард был голоден, но он всегда ел медленно, будто смаковал каждый кусочек, боясь, что он будет последним. Я посмотрела на Ланцелота, сидящего между Эдвардом и мной. Он выглядел таким изношенным с одной рукой из поникшей шерсти, которая когда-то была плюшем.
Пока я смотрела на него, с физической точки зрения, с ним все было в порядке, у меня появился еще один вопрос… об Эдварде, конечно же.
Он оставался в этой заброшенной старой больнице, и я знала, что он не покидал ее, но парень всегда был чистым, в отличие от одежды. Его волосы всегда мягкие, не спутанные с грязью, и я вспомнила, что даже когда я смотрела на его шрамы, его кожа была чистой. Это значило, что он где-то мылся. Но где?
Мне было любопытно до такой степени, что я кусала внутреннюю часть своей щеки, и думала, спрашивать или не спрашивать. Я уже задала достаточно вопросов сегодня, и результат явно был не очень хорошим, хотя я узнала несколько тайн его прошлого. Могу ли я спросить его что-нибудь так, чтобы он не разозлился? Мне нужно было знать, где он мылся - это не было санитарно.
Это был риск. Но мне поможет Ланцелот.
– Ты знаешь, – начала я, беря мишку на колени. – Думаю, Ланцелот с удовольствием примет ванну.
Эдвард посмотрел мне в глаза.
– Он… он уже принял.
Я открыла рот от удивления.
– Уже?
Эдвард кивнул.
– Когда?
Он не ответил сразу, вообще-то у меня было такое чувство, будто он изучает меня.
– Вчера.
– А ты… – я прочистила горло. – Ам… Ты тоже?
– Да.
После его ответа я стала слишком любопытной, чтобы быть осторожной.
– Где, Эдвард?
Я могла поклясться, что его губы превратились в улыбку.
– Здесь.
___________________________________________________________________________
Для вас переводила Юля, а текст редактировала Маша.
Мда, это сложная глава. Перед нами открылась частичка прошлого Эдварда. Темного прошлого. Как же Эдвард смог пережить все это? Я рада, что он доверяет Белле. И что видит в ней теплоту, которая вытаскивает его из холода. Хотелось бы узнать ваши эмоции во время прочтения.
Ждем ваших ответов и мнений на ФОРУМЕ.