Однажды она вышла из дома.
Разочаровавшись в жизни, в мире, в себе. Она знала, что в этом мире нет справедливости, но где-то в глубине души искренне верила в обратное. Ей просто надо было подышать воздухом, пропитанным ночной прохладой, собраться с мыслями, разобраться в себе.
Он пытался ее остановить, но, что бы он не говорил – все было бесполезно. Она хотела просто понять себя. Она ушла…

Больше ее никто не видел. Ее машину нашли за городом спустя сутки. Капли ее крови были на земле. И все… Ее тела так и не нашли. Родные и близкие отказались ее оплакивать, все еще храня слабую надежду в сердцах.

Тогда, глотая боль, шаг за шагом в пустоту, по ночной дороге, бросив машину, она просто пыталась понять. Она больше не могла смотреть ему в глаза. Она не могла рассказать ему правду. Как можно сказать, что она потеряла его ребенка… опять. Эта боль просто глушила все чувства, кроме ненависти ко всему вокруг. И она не виновата – это все состояние ее здоровья… врачи ничего не могли сделать. Плач неврожденного ребенка эхом раздавался в голове, отнимая последние остатки здравого ума.
Она уже была далеко за городом. Зловещая тишина заставляла мурашек пробегать по телу… и ветер… холодный, воющий.
И больше не было сил идти. Сама не заметила, как упала на колени. Была кулаками землю. Кричала. Слезы текли по щекам и спадали вниз на мелкие камешки, оставляя на них мокрые следы. Прятала лицо в ладони. Проклинала мир. Взывала Всевышнего, и опять колотила землю. Взывала Беса, и опять отдавалась боли.

Тогда поменялось слишком многое. Тогда она сделала выбор. Она подписала контракт. Она заключила сделку.

Когда она пришла более-менее в себя, на часах было ровно три ночи.
Посмотрев еще раз на небо, она сразу не заметила что ни звезд, ни луни не было. Она не заметила, что сидит прямо в центре перекрестка. Она даже не заметила ту зловещую тишину, которая укутала ее несколько секунд назад.
Тогда она услышала позади себя голос:
- У меня есть, что тебе предложить.
Повернув голову, она увидела мужчину. Высокого. Красивого. В деловом костюме и с тростью. Вот только глаза - они были такие блестящие… странные… черные.
Она уже думала, что лишилась здравого рассудка, пока этот мужчина не коснулся своей горячей ладонью ее руки.
- Я избавлю тебя от боли, ты не будешь страдать.
- А взамен?
Она знала ответ наперед, но почему-то хотела услышать эти слова. И еще не услышав, она решила дать согласие.
- Твоя душа…
Он словно взялся из неоткуда. Предложил много. И взамен не просил почти ничего.
Он предложил избавить ее от боли, а взамен попросил ее душу. А дальше – банальщина.
Контракт подписать кровью. Выполнить уговор. И она согласилась. Булавкой пробила тонкую бледную кожу и аккуратно вывела свою подпись на пожелтевшей бумаге.

И он не солгал. Он избавил ее от боли. Он избавил ее от чувств. Он избавил ее от жизни.
Взамен она дала обещание выполнять безоговорочно и безотказно все, о чем шлось в контракте до того момента, пока ОН ее не остановит.

Вот уже семь лет она, абсолютно безразлична ко всему, исполняет то, на что подписалась. Вот уже семь лет она путешествует одетая в черную мантию с блокнотом в руке и вычеркивает имена, которые выводятся там каллиграфическим почерком. Вот уже семь лета она жнец. Она собирает души и предоставляет их аду. Теперь она без жалости отнимает родных кому-то людей, уводит чьих-то любимых, без угрызений совести отнимает еще не рожденных детей у девушек так же, как и когда-то отняли ребенка у нее.

Она просто делает свою работу. ОН не соврал. ОН дал ей желаемое равновесие.
Но однажды все-таки это равновесие нарушилось…
Однажды, спустя семь лет, в ее черном списке появилось имя, которое заставило покрыться льдом ее прозрачную душу. В ее блокноте появилось имя того, кого она оставила, чтобы сохранить. «Эдвард Каллен» красовалось каллиграфическим черным почерком на пожелтевшем пергаменте. И казалось, что те семь лет равновесия покатились в бездну.
Тогда она, сорвавшись с места, полетела в центр ада, к тому, кто так долго сдерживал свое обещание и нарушил его сейчас.
- Как?! Почему он?! Почему я?! Почему в Ад?!
Опять сходила с ума. Опять билась в истерике.
Тогда она узнала то, о чем даже подумать не могла. ОН показал ей все, ОН вернул ее в прошлое, как на просмотр фильма. И если бы могла, то опять кричала, и плакала бы…

Спустя год после ее исчезновения, ее Эдвард начал сдаваться. Он терял последние надежды найти свою Беллу. Затем он узнал о ребенке. Он узнал все в больнице. Ее нежный Эдвард, заботливый, теперь такой измученный, без блеска в глазах с холодным металлом в руках, держа палец на спусковом крючке, угрожает врачу в поисках истины, ведь последнее место, где она была – это больница. И он узнает все. О ребенке. О ней. О ее здоровье.
Черт, ее Эдвард, зовет свою Беллу, сходит с ума, сгорает в собственной любви и решается на это. Грех, которому нет прощения ни в одном из миров. Самоубийство. Садиться в ее машину и едет, прямо в ночь. Она узнает знакомую дорогу. Перекресток. Но ему еще не время.
Разбивается в дребезги. Ее имя на губах. Без нее не хочет жить. Он не зол. Ему нужна она. Без отдачи. Просто рядом. А ее нет. Спасают. Собирают по кусочкам. Зовет свою Беллу в приступах адской боли. Таким простым поступком перекрыл себе путь в рай.
Жил, как в тумане, следующие шесть лет. Сам. Пытался научиться жить без своей Беллы. Не смог.

Сегодня пробил не только его час. Сегодня они должны были умереть вместе. В авиакатастрофе. Возвращаясь из Аризоны. Но ее нет. А он летит сам. Летал в гости к ее родителям. Пытался хоть немного уменьшить боль. А теперь его не станет.
Она за это время ни разу не наблюдала за ним. А сейчас и она разрывается от боли.

Она обязана отобрать у него жизнь. Таковы условия контракта. Но как она посмотрит в глаза своему Эдварду. Как скажет, что ушла, тогда, продав душу Дьяволу, как будет просить прощения? Чувства вернулись. Изнутри сгорала в собственном адском пламени.

Самолет. Она на месте уже давно. Дрожит. В блокноте его имя следующее, которое она должна зачеркнуть.
Слышит крики, а он просто шепчет, чтобы она встречала его. Он, желает ей рая, не зная, что сам отправляется в Ад. Он не боится смерти. Он готов к этой встрече. Только вот он не знает, что это его Белл и есть смерть.
Хватает его душу за руку и тянет к себе. Боится поднять голову. Капюшон все еще скрывает ее лицо.
- Я умер, да? – его бархатный голос так близко, совсем рядом, стоит лишь протянуть руку.
Достает блокнот и перо. Ставит перо в начале имени. Рука дрожит. Не решается зачеркнуть. Он с ней. Осталось пропустить его в Ад. Самоубийца. Грех, который нельзя искупить. Из-за нее теперь вечность будет подвержен мукам.
- Изабель… - и так привыкла откликаться теперь на это имя. Ангел смерти. Его Белла. Голос ее хозяина сзади. Зачем ОН здесь? ОН нарушает контракт, причиняя ей еще больше боли.
Метнула голову в сторону покровителя, не заметив, как капюшон слетел с длинных волос.
- Белла?!
И только тогда поняла, что произошло. Подняла глаза на своего Эдварда. Так близко. Совсем рядом. Идеально красив. Свеж, как никогда. Молод. Без седых волос из-за потерянных нервов. Без мешков под глазами от бессонных ночей. Без шрамов после грехопадения. Словно младенец. Чист, но обречен страдать.
- Моя Белла.
И протянул руку в попытке прикоснуться, но она отстранилась.
Пыталась скрыть эмоции. Пыталась, но не смогла.
- Эдвард… прости меня….
Шептала и вдавливала перо, в пергамент, пытаясь заставить себя зачеркнуть полученную проклятую душу.
- Я тебя нашел… Я люблю тебя! Моя Белла…
- Я… я должна… провести тебя в преисподнюю… в Ад…
Это ее долг. Ее работа. Она подписалась на это.
- Не должна, – раздался голос хозяина ее души. – Ты выполнила свою часть договора, ты поставила мне его душу, его душа еще много сделает для Ада.
К ее Эдварду, к его голой душе подошла девушка и протянула ему такую же черную мантию с капюшоном, как и у нее. Протянула блокнот и перо.

- Два жнеца лучше, чем один. А теперь я выполню свою часть договора. Я избавляю тебя от боли. Вы вместе. Друг для друга. Рядом. Ваши души принадлежат мне. Вас ждут иные проклятые души. А теперь идите, у вас впереди вечность! Я вас позову…