Глава 2

Бегал папочка неумело и неаккуратно. На первых порах ему везло – за тошнотой по утрам и безумными перепадами настроения мамуля ничего не замечала (святая влюбленная наивность). Пока однажды он не перепутал кровати и не устроился в чужой. Проснувшись однажды ночью в одиночестве, мамуля (слегка) перепугалась и родила меня на пару месяцев раньше (по крайней мере, это моя версия). Особой гениальностью я не отличаюсь, хотя есть небольшой приз – очень сильно развитая интуиция. Не-е, в будущее я не заглядываю, и срабатывает это не всегда, но чаще всего вовремя (например, я с закрытыми глазами обхожу собачьи кучки, хи-хи-хи).

Но обо мне далее, еще немного о семье и ушлых соседях. К чему я это? А к тому, что бегал он именно к соседке. Как я и говорила, скрывался он плохо, да и не особо старался, что в нашем замшелом Лидсе равносильно самоубийству.

Милые старушки чесали языками, а я росла не по дням, а по часам. Отличаясь излишней наблюдательностью (читай – любопытством), выследила папулю в пять лет, о чем благоразумно умолчала, по-тихому прячась и впитывая информацию. Чего я тогда не могла понять – почему он променял мою мать на эту (про себя я называла ее так). Эта отличалась высоким ростом, пышным телосложением (да-да, из тех, у кого крутые бедра, тонкая талия и коня на скаку остановит), громким голосом, непростым нравом и пышной гривой черных вьющихся волос. Я ненавидела эту за то, что она сделала с нашей семьей, наивно веря, что папуля здесь совершенно не причем (ха!). И все же, проследив периодичность их свиданий, не могла не прийти. Их отношения разительно отличались от того, что происходило дома.

Дома. Моя мать, Элис, маленького росточка, с прической под мальчика, отличалась хрупкостью, даже можно сказать прозрачностью. Большие зеленые глаза в пол-лица, всегда широко распахнутые навстречу миру, как у ребенка; улыбка, украшающая ее вишневый рот, часто провоцировала появление ямочки на правой щеке. Как можно променять эльфа на эту?

Не думайте, что соседи молчали. Руководствуясь вечными благими намерениями, несчастные женщины выискивали кучу предлогов, чтобы забежать «на кофе» (у меня было впечатление, что за месяц выпивался годовой запас), пострелять глазами по сторонам и кинуть пару-тройку прозрачных намеков на «толстые» обстоятельства. Мамуля (ну, боже мой!), откинув с лица челку и сверкнув, ведьмовскими глазами тихо отвечала: «Все имеет свое место, время и цену...» Смысл фразы обходил всех стороной, непробиваемое спокойствие раздражало, в общем, скорыми темпами Элис приобрела репутацию «странной» и «себе на уме».

Частенько, оставаясь с ней вдвоем, мы садились в кресло на веранде, откуда открывался прекрасный вид на лес и озеро (тогда мне казалось, что папочка украл ее из находящегося там королевства эльфов) и наблюдали природу под тихие мелодии Бетховена, Грига, Генделя, которые доносились из дома...

Но это все лирика. Нежданно-негаданно для меня на горизонте замаячила проблема – «у тебя скоро будет братик». Посмотрим…

Глава 3

Итак, братец. Сильнее меня удивился только папуля, кстати, зовут его Джаспер (само собой, хи-хи-хи). До сих пор поражаюсь, как он маме в глаза смотрел, и представьте – узнаю, что не только смотрел, но и делов успел наделать!

Еще одно лирическое отступление – история «почему я ненавижу свое имя и скрываю фамилию» – открываю вам страшную тайну.

Имя «Белла» навевает на меня мысли о горбуне из Нотр-Дам де Пари, о красоте, как вечном наказании не понятно за что, о жирных итальянцах, которые только жрут и предаются отдыху, когда пожрут, а жрут они почти всегда... Изабелла... с таким именем я уже в десять чувствовала себя старой! Где-то в начальном слоге имени эхом пробегает что-то еврейское (ах, Сара, Сара, где же твой Изя?). А дальше – страшнее – (надеюсь, вы сидите) моя фамилия Штефаник, да-да, именно она!

Так я узнала, где водятся эльфы – только в Польше! Теперь вы меня понимаете? В этих двух несчастных атрибутах моей личности вся сатира мира – польско-эльфийские корни в больших зелено-карих глазах и хиленьком теле. Одесское замаскированное хамство, итальянская привычка нажираться от пуза и спать после этого, еврейская педантичность и умение копить деньги (копилочка у меня с пяти лет – и по сей день стоит), вкупе с моей интуицией – иногда страшно даже самой. Единственное, за что можно немного прикрыть глаза – моя любовь – мультик «Красавица и чудовище», лет в шесть-семь, подслушав слово «гондон», я легко применила его к дяде Гастону и мечтала, когда вырасту, выйти замуж за чудовище... б-р-р-р-р-р!

Братик... и все же о тебе. Джеймс. Этот маленький комочек сморщенной плоти начал пить мою кровушку с самого рождения: его громкие крики не давали мне спать ни днем, ни ночью из-за чего, как вы понимаете, стало нарушаться мое пищеварение. Потом полезли зубы – потекли слюни (мои игрушки!), потом мы стали тащить в рот все, что оказывалось в пределах досягаемости, когда он начал ползать, половина моих вещей обрела свой бермудский треугольник!

Вы думаете, Джаспер одумался, – размечтались! Так и продолжает ходить к своей крутобедрой этой – даже фотографии наши ей носил и что-то умильно рассказывал (вспоминать об этом сейчас как-то не по себе), обнявшись, разглядывают наши семейные фото – извращенцы!!! Рассеянно перевожу взгляд на ее руку, пальцы непроизвольно крутят локон пышной черной шевелюры, взгляд чуть прищуренных глаз, как ни странно, не злобен, пожалуй, задумчив. Как жаль ограниченность детского мозга – тогда я ничего не поняла, но даже сейчас не могу забыть, как завороженно смотрела на палец, крутящий чертов локон.

Пока папуля наслаждается фото, Элис наслаждается пеленками (а чем же еще!), ползунками, памперсами, грязной посудой, уборкой, готовкой и прочими «мелкими не мужскими» делами. Моя помощь чаще всего сводилась к увеличению бардака, поэтому я просто усаживалась в уголочке дивана, закутавшись в плед, и смотрела, как спит чудо природы, активировавшее бермудский треугольник, или как порхает мамуля, постепенно возвращая дому вид «не как после торнадо».