Белла выбрала для себя необычную стратегию поведения в семье Калленов. Тихого и упрямого молчания. Впервые встретившись в кафе с Эдвардом и рассказав свою историю, она, казалось бы, исчерпала лимит отведенных на свою жизнь слов.

Она не была похожа на ту, которую он знал. Теперь перед Эдвардом предстала ее извращенная копия. Еще хуже, чем ему доводилось видеть ее в периоды самого дурного настроения. Молчаливая, замкнутая, с колючим внимательным взглядом, девушка всегда держалась в стороне. В стороне ото всех. И если Розали намеренно не шла с ней на контакт, стараясь избегать ее компании, то Карлайл, Эсме, Эммет, вкратце узнав от Эдварда, что с ней произошло, пытались найти с Беллой общий язык. Она относилась ко всем одинаково, никого не выделяя. Спрашивали – отвечала, но никогда не заводила разговор первой. Повторяла, что ничего не помнит, но вопросов о своем прошлом больше не задавала, и вообще, казалось, перестала им интересоваться.

Когда Карлайл, выяснил, что девушка совсем недавно лежала в больнице, то предложил ее осмотреть. Она отнеслась к этому насторожено, но послушно прошла за вампиром в кабинет. Оказавшись в просторном, светлом помещении, заставленном многочисленными стеллажами с книгами, она без интереса огляделась и села на узкую кушетку.

- Как ты себя чувствуешь, Белла? – спокойно начал доктор Каллен, доставая фонендоскоп из верхнего ящика стола и подходя ближе к девушке. Ее взгляд скользил по корешкам книг, нигде не задерживаясь.

- Спасибо, нормально, - отстраненно заметила она, улыбнувшись. Улыбка не затрагивала темных глаз, лишь самые уголки губ. Ее явно смущала и сама обстановка у него в кабинете, и предстоящий осмотр. – А в чем дело?

- Тебя выписали из больницы, и мы не знаем, какие конкретно травмы у тебя были, - продолжил он, прикладывая холодный металл наконечника к ее грудной клетке. – Сделай вдох.

- Ну, сейчас ведь все в порядке, - набирая полные легкие воздуха, заметила она. – Я могу перечислить все увечья, которые мне называли, но больничной карты, увы, с собой не прихватила.

Она произнесла это непринужденным тоном, явно стараясь не заострять внимания на своем здоровье. Если бы Карлайл не жил на этом свете несколько сотен лет, то у нее это непременно получилось бы.

- Ты не знаешь, в какой именно больнице ты лежала? – осторожно поинтересовался он, убирая один инструмент и доставая маленький фонарик. – Посмотри вверх, потом в сторону.

Она выполнила все, что он попросил.

- Нет, у меня, к сожалению, не идеальная память, - на этом слове она перевела внимательный взгляд на него, мгновение смотрела прямо в глаза, а потом снова переключилась на изучение стен. – Дорога не близкая, а я плохо себя чувствовала. Нет причин для беспокойства, док. Со мной все хорошо.

- Как со сном? – продолжил расспрашивать он, от чего девушка едва заметно поморщилась. – Бессонница не мучает? Головные боли, головокружение, тошнота?

- Ничего подобного.

- Если ты не против, мне хотелось бы тебя осмотреть, - после непродолжительной паузы произнес он.

- Не надо, - тут же среагировала она, одернула футболу и резко встала с кушетки. – Спасибо, конечно, но со мной, правда, все хорошо.

- Белла, в этом нет ничего такого, - попытался убедить ее он. – Простой осмотр. Я не смогу тебе помочь, если не буду знать, что с тобой произошло. Возможно, тебе требуется лечение, медицинская помощь, в конце концов, профилактика. Это только для твоей пользы.

- Поверьте, - она приложила ладони ко рту и тут же их развела в стороны. – Если бы меня что-то беспокоило, я бы обязательно рассказала в первую очередь вам. Но причин для беспокойств нет. Правда.

Она без конца повторяла одни и те же фразы. Все хорошо, правда, не беспокойтесь, поверьте. Вполне традиционный прием, который означал лишь противоположность сказанным словам.

Она не давала прикасаться к себе никому. Когда Эдвард заходил к ней в комнату, прежде чем поднять глаза, она неизменно делала предупреждающий шаг назад. Ему ничего не стоило воспользоваться своей вампирской скоростью, чтобы сократить расстояние между ними. Прижать к стене и насильно поцеловать, но встречаясь с ее взглядом, наполненным горьким недоумением, он тут же отступал. Эдвард был уверен, что она будет сопротивляться и орать, возможно, только первые несколько минут, но этого вполне достаточно, чтобы поднять всех на уши. Ему не нравилось оставаться наедине с ней, в доме, где все члены семьи слышат каждое их слово, но и увезти ее он не мог. Карлайл следил за ее здоровьем, а Эдвард все-таки планировал до конца все рассказать отцу, чтобы в последствие обратить Беллу.

- Если ты хочешь, чтобы она что-то вспомнила, - объяснял Карлайл сыну, сидя в своем кабинете. – Напомни ей о ярких моментах ее жизни.

Он не хотел ей напоминать ни о чем из прошлой жизни, даже наоборот, был бы рад, если бы она навсегда об этом забыла. Поначалу, узнав, что Белла потеряла память, вампир обрадовался. Возможность начать все сначала представлялась ему чрезвычайно притягательной, но потом стало ясно - начать с начала нельзя. Лишившись воспоминаний, девушка окончательно потеряли и свое «я».

- Я хочу, чтобы она стала вампиром, - с нажимом произнес он, чуть наклоняюсь к отцу. Карлайл молчал, вглядываясь в лицо сыну, не понимая его желания, и все-таки уточнил.

- Как ты объяснишь ей произошедшее? Нельзя лишать человека выбора. Она ведь не помнит о нашей сущности, так же как и об остальном. Либо рассказывай ей обо всем, либо подождем, пока память к ней вернется.

Кроме этого, Эдвард хорошо знал, кем она действительно являлась до того, как потеряла память, обманывать себя, не имело смысла. Он рассчитывал, что подобно тому, как вампиризм избавляет от физических болезней, так же избавит и от душевных. Но сомнения по этому поводу не давали ему покоя. Какой она будет, после того, как перестанет гоняться за своими призраками? Но снова потерять ее казалось еще более худшим вариантом.

Когда он вновь к ней пришел, Белла сидела на диване, поджав под себя ноги. Заметив его, она быстро поднялась и подошла к окну. Вампир с раздражением отметил, как ее взгляд стал холодным и внимательным. Еще одна неделя прошла, так и не принеся никаких результатов. Ничего не изменилось. Белла продолжала сторониться всех, стараясь как можно меньше попадаться на глаза членам семьи. Чаще всего сидела в комнате. Просто сидела, чуть согнувшись и обхватив себя руками. Не шевелилась, не дышала, не жила. Загоняла сама себя, отказываясь от любой предложенной помощи. Всегда твердила, что у нее все хорошо.

Карлайл говорил, что такое состояние может быть вызвано посттравматической депрессией и потерей памяти, что ей нужно время, чтобы прийти в себя. Что нужно только подождать. И чем чаще он это повторял, тем больше крепла уверенность Эдварда, что ждать уже ничего не стоит.

- Так и будешь бегать от меня? – усмехнувшись, поинтересовался он, приближаясь к ней.

Она упрямо вздернула голову, ничего не ответив. Он подходил медленно, будто боясь вспугнуть, в то же время неумолимо сокращая между ними расстояние. Ей ничего не оставалось, как беспомощно за ним наблюдать. Когда он подошел почти вплотную, вампир вдруг, коротко выдохнул, развернулся и устроился на кресле. Кивнув в ее сторону, бросил:

- Подойди ко мне, я не кусаюсь.

Мгновение она принимала решение, затем сделала шаг к нему. Неуверенный шаг. Шаг, наполненный чувством отчаяния и безысходности. Это читалось в ее глазах. Она не хотела приближаться, тянула время, всем своим видом показывая, что делает это через силу. Вампир терпеливо ждал. Не смотрел в ее сторону, и без того чувствуя каждое движение девушки. Вот ее пальцы судорожно стиснули края футболки, короткий вдох, и она почти рядом. Их разделяет всего несколько десятков сантиметров, так, что он слышит ее учащенное сердцебиение. Протяни он руку, и она тут же окажется у него на коленях, будет вырываться, что-нибудь зло шипеть. Но ее тело окажется в такой желанной близости.

Не к месту пришли воспоминания о таких же вот минутах, которые они проводили вместе в кажущемся сейчас чужом прошлом. Те редкие моменты, когда она сама тянулась к нему, неосознанно, но доверчиво и стремительно. Когда отзывалась на его ласки и отвечала на поцелуи. Когда улыбалась, едва заметно, но тепло и искренне. Когда не увеличивала намеренно расстояние между ними. Давно. В другой жизни. И совсем недолго.

Эдвард сжал кулаки, наблюдая за ее нынешними неуверенными движениями. Осторожными и недоверчивыми. Она даже не давала ему шанса, что-то исправить.
Белла остановилась, опустив взгляд. Между ними нет ничего, кроме молчания. Молчание объединяло. Дарило иллюзию надежды. Пока не сказаны слова, не сделаны лишние жесты и не совершены бесполезные попытки, казалось, что все не так плохо.

- Белла, - он взял ее руку и несильно сжал. Их пальцы переплелись, он почувствовал, как напряглась ее кисть. Свободной рукой, Эдвард обнял ее за талию и осторожно привлек к себе. Не смотря на едва заметное сопротивление, она подчинилась и опустилась к нему на колени, но держалась прямо. Его ладонь скользнула по ее волосам, и вампир тихо прошептал. – Ты нужна мне.

Она сидела, не двигаясь, и рассматривала пол под ногами.

- Ты не помнишь, - продолжил он, касаясь ее скулы едва заметным поцелуем, от чего девушка вздрогнула. – Но раньше все было по-другому. Ты не боялась, когда я к тебе прикасался, не прятала взгляда. Я хотел, чтобы ты оказалась здесь, в моей семье. Чтобы была со мной. Всегда.

Он говорит, а она молча слушает. Сейчас его признания не имеют для нее никакого значения. Фразы не несут в себе смысла, того смысла, какой бы имели тогда, в тот злополучный вечер.

Эдвард обнимает ее, мягкими осторожными движениями проводит по щеке, дотрагивается до плеча.

И говорит, говорит, говорит.

В его жестах нет никакого подтекста, и как бы ему не хотелось, он не пытается освободить ее от одежды, чтобы прижаться губами к горячей коже.

Она постепенно расслабляется и прижимается к нему, пряча у него на плече лицо. Закрывает глаза и слушает. Слушает историю из чужой жизни. В ее висках пульсирует боль, которая не унимается ни на минуту, но от его бархатного голоса, становится чуть легче.

На тот момент ему показалось, что он чего-то добился. Но на следующий день, сразу после ужина, на котором она мало, чем отличалась от вампиров, не нуждающихся в еде, почти ничего не съев, Белла поднялась наверх, и вместо того, чтобы отправиться к себе в комнату, постучалась к Розали.

Все время, пока Белла находилась у них в доме, Розали старалась ограничивать их контакты. Все их общение ограничилось тем, что в первый день она помогла ей подобрать одежду. Она не испытывала к девушке неприязни, но что-то в поведении гостьи ее задевало. Думать о том, что она останется у них навсегда, ей не хотелось.

Услышав стук в дверь, Розали сразу поняла, кто находится по ту сторону. Удивилась. Если бы Эммет не отправился сегодня на охоту, то Белла вряд ли решилась на такой отважный шаг.

Отложив журнал в сторону, она коротко бросила:

- Заходи, Белла.

Она тихо зашла, закрыв за собой дверь. Не оглядывалась с любопытством по сторонам, изучая детали интерьера, замерла на пороге и, прислонившись спиной к стене, посмотрела ей прямо в глаза.

- Можно я у тебя посижу?

Розали удивленно вскинула бровь.

- А чем тебя твоя комната не устраивает? – насмешливо протянула она, но встретившись с ее серьезным взглядом, пожала плечами и кивнула на кресло. Обняв себя руками, девушка прошлась по пушистому ковру и присела на самый край.

- Не хочу, чтобы он приходил, - вдруг резко бросила она, от чего Розали тут же забыла о своих насмешках и уточнила:

- Кто? Эдвард?

- Да.

Она слышала, как все в доме замерли. Ее чуткий слух уловил короткий выдох и яростное рычание. Как бы тихо не говорила Белла, каждое ее слово долетело до адресата. Ей захотелось подойти к ней и зажать рот ладонью, чтобы та не произнесла больше не звука. Все еще пытаясь исправить ситуацию, Розали мягко переспросила:

- Вы поссорились?

- Это не моя жизнь, и мне здесь не место, - вместо ответа произнесла она и внимательно на нее посмотрела. – Я же никогда раньше вас не видела и не была в этом доме. У меня была семья, из которой я ушла. Почему он решил, что мне нужна другая?

Первое, что пришло на ум Розали, это вопрос: За, что ей выпали такие откровения? Прожив много лет с Карлайлом, она научилась терпимости по отношению к людям. Никогда не горела желанием вникать в их проблемы и хоть в чем-то помогать, но и явного безразличия не проявляла. Но сейчас, растерялась.

Розали не хотела слышать ни слова, из того, что наговорила девушка. Если б это было в ее власти, она б затолкала обратно в рот все ее фразы и выгнала за дверь. Только бы этого момента никогда не произошло.

- Молчи, Белла, пожалуйста, молчи, - закрыв глаза, быстро прервала она, но уже было поздно. Хлопнула входная дверь, и Эдвард вышел из дома. Раздался звук отъезжающей машины, и наступила глухая тишина.

Она устало выдохнула.

- Своими словами, ты только что его сильно обидела. Что плохого тебе сделал Эдвард?

- Ничего, но я здесь не останусь, - выделяя каждый звук, ответила она, ничего больше не добавив.

- Я не буду тебе помогать, - зло бросила Розали, криво улыбнувшись. Поднялась и медленно прошлась по комнате. – Эдвард уехал, возвращайся к себе, я думаю, он тебя больше не потревожит.

С одной стороны Розали было жаль эту девочку, с другой стороны жаль брата. Она видела его привязанность к ней, но так же видела и другое. Разрушение, которое несли эти отношения. Как она не старалась, как не переворачивала ситуацию, но увидеть благополучный исход для них, так и не смогла. Она бы никогда не взялась судить других и решать, что плохо, а что хорошо, но ей хватило одного раза, чтобы понять, что Белла причиняет Эдварду боль. Своим присутствием. Своим поведением. Каждым словом. Каждым жестом. Она была не против Беллы, но на стороне Эдварда.

Розали слышала, как Белла осторожно и неуверенно прошлась по коридору. Как замерла у своей двери, но потом развернулась и пошла в другую сторону. Звук ее шагов гулко разлетался в тишине дома, обозначая каждое передвижение девушки. Остановилась у комнаты Эдварда, всего мгновение колебалась, но потом решительно зашла внутрь.

- Я ничего не трону, - ее тихо оброненная фраза имела на Розали эффект ушата вылитой холодной воды. Белла говорила так, будто была уверенна, что ее слышат.



Эдвард вернулся только на следующий день. Завтрак, на котором Розали и Эсме изображали людей, проходил в полном молчании. Карлайл давно уехал на работу в больницу, Эммет до сих пор не появлялся.

Розали, так и не притронувшись к еде, растеряно крутила в пальцах почти полный стакан с молоком, периодически делая из него крошечный глоток сквозь зубы.

Белла сидела, опустив взгляд в тарелку, и водила вилкой по фарфоровой поверхности. Время от времени она осторожно следила за другими, и на ее губах то и дело появлялась еле заметная улыбка. Безрадостная улыбка. Улыбка, несущая в себе лишь горечь и смирение.

Розали видела, что девушка практически ничего не ест. Делает вид, но не ест. С ее аппетитом, можно даже не прикидываться, что сами они нуждаются в еде. По сравнению с ней, остальные страдают от переедания. Театр для одного зрителя теряет всю свою привлекательность. Зритель не ценит, актеры устали.

Когда в столовую заходит Эдвард, Белла поднимает на него глаза. Всего на секунду, и тут же отводит взгляд. Эсме встает, попутно придумывая достойный повод для своего ухода, выразительно смотрит на сына. Его черты лица заострились, глаза черные и уставшие, в позе лишь показное пренебрежение, но она чувствует, как он напряжен. Женщина качает головой, но он игнорирует ее. Его внимание приковано к Белле, сидящей в конце стола.

- Розали, выйди, - приказывает Эдвард тоном, не терпящим возражений, от чего та неуверенно поднимается и, отставив стакан в сторону, уходит вслед за Эсме.

Когда они, наконец, остаются одни, вампир медленно к ней подходит и садится напротив. Белла продолжает водить вилкой по тарелке так, будто в этом заключен весь смысл ее жизни. Не отвлекается ни на секунду.

- Что ты вспомнила? – спрашивает он. Его голос низкий и бархатный, звучит требовательно. Подперев голову рукой, он ждет, когда она решится на него посмотреть.

- Ничего, - она пожимает плечами.

- Ты врешь.

- Зачем мне тебя обманывать? – в ее исполнении это звучит так, словно он не достоин даже ее лжи. Пренебрежительно и резко. – В отличие от меня, ты и так все обо мне знаешь. Так может, это ты мне врешь?

Когда она все же поднимает на него взгляд, Эдвард замирает, а зубы не произвольно сжимаются. В ее глазах – ожидание, мольба, грусть. В ее глазах – просьба, надежда и отчаяние. Он хватает ее за руку и с силой сжимает, так что кажется, хрупкие кости вот-вот треснут.

- Нет, - тихо, почти не слышно, произносит он, еще сильнее стискивая ее запястье.

Они смотрят друг на друга и молчат. От причиненной им боли, Белла закусывает нижнюю губу. Еще немного и он сорвется. Еще совсем чуть-чуть, и он перестанет себя контролировать.

- Эдвард, пожалуйста, - отчаянный шепот Эсми врывается в его сознание и в эту же минуту в столовую входит Розали. Влетает. Мгновенно.

Она кивает Белле, и быстро говорит.

- Белла, собирайся. Мы сегодня едем за покупками.

Он наконец-то отпускает ее руку, на которой остаются красные следы от его пальцев, девушка сразу же поднимается и выходит.

Едва она исчезает за дверью, Розали смотрит на брата и коротко бросает:

- Остынь.


Когда Белла ушла прямо из центрального универмага, она не стала ее искать. Она не просто ушла. Растворилась, исчезла, испарилась. Обвела вокруг пальца, обманула, отвлекла. Очень мастерски, практически не оставляя за собой следов, и все-таки, если бы Розали хотела, то непременно бы ее нашла. Ее острое вампирское обоняние могло бы выделить из тысячи человеческих запахов, именно тот, который нужен. Она могла бы ее догнать, вернуть, возможно, поговорить. Но ничего из этого девушка не сделала.

Она еще несколько часов ходила по длинным торговым рядам, сжимая в руках красочные пакеты из магазинов. Посидела в кафе, прошлась по зимней галерее центра. Потянула время, дала фору.

Она могла бы ее вернуть. Еще вчера в ее мыслях не было даже намека на то, чтобы поспособствовать девушке в бегстве. Но сегодня… Нет, она не помогала, только не препятствовала. Если у той не хватит мозгов убраться из города, как можно дальше, это будут ее проблемы. Она сделала все, что могла – дала шанс. И не дай Бог, ей после этого встретиться с Эдвардом.


На улицах города темнело. Голубое небо наливалось черными красками, а на востоке появлялись первые звезды. Улицы загорались красочными витринами, люди спешили домой. Еще один безымянный населенный пункт на пути к мегаполисам. Такой же, как и другие. Без опознавательных знаков, без собственного ритма.

Одинокая будка телефона-автомата на узкой, как кишка улице. Стены внутри будки исписаны чужими телефонами, именами и неприличными предложениями. Способ найти развлечение на день, вечер, ночь. Куски чьей-то жизни, выведенные чьей-то рукой черным маркером на искореженном металле. Отголоски, обрывки. Реальные имена, за которыми прячутся реальные люди в поисках новых ощущений. Цифры безмолвны, они только передают нужную информацию. От одного к другому. Они только косвенно участвуют в процессе, но их участие может все изменить.

В кабинку входит девушка, снимает трубку и бросает в прорезь аппарата монетки. Затем быстро набирает номер и, прислонившись плечом к стене, ждет. Терпеливо ждет. Ничем не показывает своего нетерпения или неуверенности. Достает из заднего кармана пачку сигарет и, зажав одну в зубах, прикуривает. Сизый дым окутывает ее, быстро распространяется по маленькому помещению.

Когда ей отвечают, она говорит тихо, в самую трубку.

- Привет. Это Белла. Помнишь меня? Я одна. И мне нужна помощь.