Впервые после родов я приехала в Италию только в следующем апреле, когда Ренесми исполнилось десять месяцев, и она смогла спокойно переносить изнурительные перелёты. Эдвард вырывался к нам каждый месяц на несколько дней, чему я была безгранично рада, ведь наши встречи стали более-менее регулярными, да и виделись мы гораздо чаще, но от традиционного отпуска в октябре отказываться не стали. В конце концов, именно благодаря поездкам в Больцано мы настолько сильно полюбили друг друга.
На протяжении всего перелёта, Несси капризничала, постоянно плакала, а я даже и не знала, как её успокоить. Седовласый мужчина, сидящий рядом со мной, развлекал её различными историями, корчил смешные рожицы, но все его попытки хоть как-то уравновесить состояние моей малышки были просто-напросто бесполезными. Она уснула, когда самолёт уже готовился к посадке, измотав меня полностью. Но наблюдать за тем, как она, обхватив своими пухленькими губками маленький пальчик, сладко причмокивает, было для меня наивысшей наградой, которую только можно придумать.
Когда я приехала в отель, Ренесми всё ещё крепко спала на моих руках. Стараясь не разбудить маленького ангелочка, я расплатилась за номер и направилась в сторону винтовой лестницы, ведущей наверх. Медленно переступая ногами по мраморным ступенькам, я поднялась на нужный этаж и нашла свой номер. Как только тяжёлая дверь распахнулась настежь, моему взору предстала просто волшебная картина. Клянусь, в последний раз я видела нечто подобное, когда была ещё совсем маленькой девочкой, да и то всего лишь в своих безоблачных детских мечтах. Вся просторная светлая комната была украшена разноцветными шариками, в хрустальных вазах стояли благоухающие цветы, а вся огромная кровать была буквально усыпана мягкими игрушками. Это было так здорово, так по-детски наивно и воздушно, что уголки моих губ непроизвольно поползли вверх, позволяя тем самым улыбке озарить моё лицо. Всё ещё крепко прижимая к себе миниатюрное тельце Ренесми, я прошла внутрь и принялась осматривать всё вокруг. Наблюдая за воплощением своей собственной девчачьей розовой мечты, мне хотелось смеяться в голос!
Когда я была совсем маленькой и стирала кукольные вещи в сухой воде, в моей маленькой головке ежедневно распускались благоухающие цветы, над которыми кружили огромные тропические бабочки с разноцветными пёстрыми крыльями. Я с упоением носилась за ними по зелёному полю, размахивая руками и громко смеясь. Моё белое ситцевое платье развевалось на ветру и подлетало от каждого движения, а кудрявые тёмные, волосы ниспадали на детские хрупкие плечики. Я жила в своём маленьком мире, который был наполнен радостью и нескончаемым весельем, звонким смехом и большими, нет, просто огромными коробками шоколадных конфет или разноцветных леденцов, как в Рождественских мультиках про Санта-Клауса и маленьких эльфов. Наблюдая за всем сквозь розовые очки, я даже и подумать не могла о том, что может быть что-то хуже обыкновенного наказания родителей или ссадины на коленке от падения с трёхколёсного велосипеда. Но в будущем всё оказалось гораздо сложнее.
Сейчас мой мир детских грёз постепенно испаряется, оставляя за собой лишь едва заметную дымку, которая со временем всё дальше и дальше уносится в страну моего детства, где, к сожалению, побывать я больше не смогу. В моей голове уже нет радужных мыслей и фантазий о принцессах, запертых в башнях, и принцах на белых конях, я больше не считаю слоников перед сном, как всегда советовала мне мама, когда я долго не могла заснуть. Сейчас всё по-другому.
- Наконец-то, - послышался голос у меня за спиной, и я резко развернулась. Передо мной стоял Эдвард. Сжимая в руках огромного плюшевого медведя в смешной красной футболке с надписью «I Love You», он пускал мыльные пузыри.
- Что всё это значит? - всё ещё улыбаясь, прошептала я, дабы не потревожить и без того беспокойный сон моей малышки.
- Я решил сделать сюрприз для Несси, - он аккуратно посадил медведя на пол, - но, похоже, время я выбрал далеко не самое подходящее.
- Она заснула перед самой посадкой, устала во время перелёта. Вероятно, будет лучше, если я уложу её в постель, пока мы её не разбудили, - приподнявшись на носочках, я запечатлела лёгкий поцелуй на губах Эдварда и направилась в сторону одной из комнат просторного Люкса. Эдвард всегда заказывал дорогие номера, ему хотелось, чтобы я могла чувствовать себя как можно комфортней. В комнате стояла небольшая детская кроватка, украшенная бледно-жёлтыми рюшечками и ситцевым балдахином, плавно ниспадающим вниз. Я аккуратно переодела Ренесми в спальный костюмчик и, поцеловав её в розовую щёчку, опустила на мягкую перину. Она едва слышно причмокнула своими губками и, зарывшись личиком, в светлое одеяло, что-то пробормотала себе под нос.
- Я так надеялся, что она всё это увидит, - Эдвард кивнул в сторону воздушных шариков, когда я прошла в спальню и опустилась рядом с ним на кушетку.
- Ты сумасшедший! – я звонко рассмеялась, обхватывая руками его лицо. - Просто ненормальный! Сколько же денег ты выложил на всё это? – я обвела взглядом комнату, чуть ли не под потолок заваленную игрушками.
- Я так редко вижу её Беллз, что это всё – лишь меньшее из того, что я хочу бросить к её ногам, - он усмехнулся, - никогда я не думал о том, что буду ходить под женским каблуком, но наша маленькая принцесса просто не даёт мне выбора!
- Глупенький, - я потёрлась кончиком своего носа о его, - глупенький, Эдвард. Несси любит тебя не потому, что ты покупаешь ей дорогие игрушки и заваливаешь подарками, она любит тебя, потому что ты – её отец.
Он удовлетворительно кивнул и приблизился к моим губам. Горячее свежее дыхание обволакивало моё лицо, смешиваясь с запахом дорого парфюма и сигарет. Блаженно прикрыв свои глаза, я обхватила руками ворот его рубашки и прильнула к нему всем телом, чувствуя, как быстро стучит его сердце и учащённо бьётся пульс.
- Я так по тебе скучал, - хриплый шёпот сорвался с его приоткрытых губ, заставляя меня задрожать, словно осенний лист на ветру, - Белла, расставаться на такой долгий срок просто невыносимо…
- Я знаю, - я закивала головой, чувствуя, как к горлу подбирается удушливый комок, а руки беспорядочно обхватываю его лицо, шею, запутываются в бронзовых кудрях и ласкают кожу на затылке, - жить без тебя – всё равно, что задыхаться…
Его мягкие губы нежно обхватили мою верхнюю губу, и я протяжно застонала, чувствуя, как тепло с молниеносной скоростью растекается внизу живота. Вокруг всё завертелось, заблестело и засияло так ярко, что даже слепило глаза. Казалось, что сейчас, всё вокруг наполнено необъяснимым волшебством, светом, будто бы ангелы, спустившись с небес, наблюдают за нами. Внезапно раздался телефонный звонок. Не произнося ни единого слова, Эдвард всё ещё продолжал меня целовать в то время как надоедливая, прошитая в базе новой модели Nokia, мелодия безжалостно крушила волшебный момент. И кому, чёрт побери, приспичило разрушить мою сказку?
- Ответь, - утробно прошептала я, оторвавшись от губ Эдварда.
- Подождут, - он достал свой сотовый из кармана и отбросил в сторону, увлекая меня за собой на обитую белой кожей поверхность кушетки.
- Они так и будут звонить, - я упёрлась ладонями в его грудь, стараясь привести в порядок сбившееся после столь горячего поцелуя дыхание, - если ты не ответишь.
Нервно цокнув языком, Эдвард приподнялся, расправляя полы своей рубашки, и прислонил к уху телефонную трубку, вслушиваясь в голос.
- Да, Таня, привет, - пробормотал он себе под нос. Таня? Если бы я только знала, что это она, никогда бы не позволила Эдварду снять трубку.
- Квартира сама за себя платить не собирается! Поэтому тебе и пришли эти счета. Просто заплати по ним, - рявкнул он в трубку, проводя рукой по своим волосам, - или позвони моему отцу, он всё уладит,
Не прошло и секунды, как Эдвард, нажав на кнопку отбоя, засунул телефон в карман и, обхватив руками свою голову, уронил её на колени.
- Прости, - произнёс он, не поднимая головы.
- Я сама хотела, чтобы ты ответил, - я встала со своего места, пожимая плечами, и, скрутив свои длинные волосы в бесформенный жгут, перекинула их на одно плечо, - мне нужно застирать кое-какие вещи Несси, её немного укачало в самолёте.
Развернувшись вокруг своей оси, я направилась в ванную комнату. Закрыв дверь на щеколду, я медленно осела на холодный кафельный пол, чувствуя, как прохлада волной растекается по моим обнажённым ногам. Запрокинув голову назад, я сделала глубокий вдох, стараясь сдержать слёзы. От одной лишь мысли о том, что Эдвард до сих пор женат на Тане и, судя по всему, не собирается с ней разводиться, становилось настолько тошно, что хотелось разом засунуть в рот два пальца и вывернуть себя наизнанку.
Он ведь обещал, он говорил о том, что хочет быть только со мной и женился на Тане всего лишь из-за ребёнка, которого она потеряла. Потеряла, чёрт возьми! И что же тогда его держит? В то время, как Ренесми растёт без отца, он ублажает свою ненаглядную супругу, которую ненавидит всеми фибрами своей души. Или нет?
Ощущение, что меня со всей силы ударили по лицу. Нет, лучше бы, действительно, ударили. С размаху, да ещё так, чтобы в голове всё перемешалось, а на щеке остался яркий красный след, и это не было бы румянцем. Поболело бы и перестало. А то, что я сейчас испытываю, та душевная боль, которая разрывает мою грудь и вчерашним вечером заставляла меня биться в истерике и выть, словно белуга, откладывается где-то в районе сердца, которое вскоре просто не сможет выдержать подобного давления.
Чувствую себя гнётом, балластом, бременем, в конце концов. Чуть ли не впервые ничего не хочется. Только тихо плакать. Хотя нет, хочется рыдать, биться в истерике, выть так, чтобы стены дрожали, избавиться сквозь слёзы от чувства вины. Вины за то, что просто хотела быть счастливой.
Я провела в ванной около получаса. Находиться там дольше было бы более чем странным, ведь застирать несколько детских вещей можно и за пятнадцать минут. На улице уже совсем стемнело, на обочинах зажглись яркие фонари, которые теперь озаряли своим светом полупустую улицу. Эдвард лежал на кровати, уставившись в потолок. Его глаза беспорядочно метались из стороны в сторону, будто он наблюдал за раскачивающимся маятником. Сейчас все слова были излишни, и мы оба это понимали, поэтому я, стянув с себя одежду, всего лишь легла с ним рядом, прижимаясь к крепкой мускулистой груди. Он молчал, да и я не была особо разговорчивой. Его сильные руки сомкнулись вокруг моей талии, а я как можно нежнее прильнула к его крепко сжатым тонким губам в поцелуе.
- Я люблю тебя, Эдвард, - я всхлипнула, глотая слёзы.
- Я люблю тебя, - повторил он мои последние слова.
Сейчас, когда мой разум отчаянно вопил о том, что я должна его ненавидеть, сердце тихо нашёптывало на ухо о том, как сильно я его люблю. Напряжение спало, всё отошло на второй план. Были только ОН и Я, словно тогда, впервые, в октябре… Важные люди в моих мыслях. Любимые в сердце. Дорогие в молитвах. Мне оставалась лишь мысленно молиться. От всего сердца.

Я никогда не думала, что мужчина может настолько сильно любить свою дочь. Мне всегда казалось, что представители сильного пола в основном предпочитают сыновей. Эдвард же души не чаял в Ренесми. Каждую свободную минуту он старался проводить с нашей маленькой принцессой, заваливая её подарками, покупая красивые наряды и мягкие игрушки. Иногда мне даже казалось, что я, привыкшая к первому месту на пьедестале почёта в глазах Эдварда, отходила на второй план. И это не могло не радовать.
Весь последующий день мы провели на пляже. Стараясь не вспоминать вчерашний инцидент с внезапным звонком Тани, мы весело резвились, купались, брызгались водой и учили маленькую Ренесми плавать. Наблюдать за Эдвардом было настоящим удовольствием! Когда он крепко прижимал руками к груди миниатюрное тельце своей обожаемой дочери, в его глазах загорался необъяснимый огонёк, а уголки губ невольно ползли вверх, обнажая белоснежные зубы. Сердце щемило от одной лишь мысли о том, что подобный мужчина принадлежит мне не в полной мере.
Несмотря на то, что день прошёл более чем замечательно, мысли о вчерашнем так и не давали покоя. Я знала, что рано или поздно мне придётся рассказать обо всём Эдварду, рассказать о своих переживаниях и мыслях насчёт его женитьбы, ведь когда-то давно мы договорились всегда говорить друг другу правду.
- Потрясающий день, - Эдвард подбросил Ренесми в воздух и, поймав, потёрся носом о её розовые щёчки, отчего малышка звонко рассмеялась.
- Да, - я сглотнула, стараясь спрятать напряжение, - потрясающий.
- Что-то не так? – всё ещё перебирая длинными пальцами бронзовые завитушки на затылке Несс, Эдвард посмотрел на меня.
- Нет, - я покачала головой, - всё в порядке. Просто пора бы уложить Несси спать.
- До завтра принцесс, - он нежно прильнул к пухленьким губам Ренесми и передал её мне на руки, - я буду очень скучать.
Сердце сжалось, пульс участился, и впервые за весь день моя решимость потупилась.



Я сидел в спальне и, забросив ногу на ногу, перебирал пальцами болтающийся на своём запястье плетёный браслет. Уже несколько раз я просил Розали закрепить разлохматившиеся ниточки, ведь я даже и не мог допустить мысли о том, чтобы снять его с тех пор, как Белла любезно надела его на мою руку, поэтому участь потери товарного вида постигла его уже через пару месяцев.
За дверью послышались шаги, и буквально через несколько секунд в комнате появилась Белла. Пройдя вглубь помещения, она медленно опустилась на край кровати и, опустив глаза, принялась теребить оборки на шёлковом покрывале.
- Несси заснула? - я встал со своего места и подошёл к Белле.
- Да, - она удовлетворительно закивала головой, - заснула…
- Вот и славно, - я опустился рядом с ней, - ты знаешь, мне в голову пришла просто потрясающая идея! Завтра мы пойдём в магазин детских товаров и купим для Ренесми десяток, нет, целую сотню красивых платьев с рюшечками, бантиками и прочей девчачьей ерундой! А потом…
- Эдвард, - перебила меня Белла, - нам нужно поговорить, - я услышал, как она нервно сглотнула.
- О чём, милая? – я провёл рукой по её волосам, но она резко отодвинулась в сторону. Всё ещё не понимая, что могло послужить поводом для столь серьёзного и, как уже предчувствует моё нутро, совершенно не приятного разговора, я лишь непонимающе смотрел на Беллу, часто моргая.
- Ты собираешься разводиться с Таней? – она подняла на меня свои глаза.
- А для тебя это настолько важно?
- Важно, - Белла встала со своего места и, скрестив свои тонкие руки на груди, в упор уставилась на меня, - важно, если ты хочешь быть со мной, Эдвард. Пусть сейчас мои слова прозвучат более чем эгоистично, но мне надоело молчать! Я не какая-то инфантильная дурочка, которой ты можешь вот так просто вешать лапшу на уши! С Таней теперь тебя связывает только штамп в паспорте, да и только! А избавиться от него сейчас – это раз плюнуть! Так что же тебя останавливает?
От слов Беллы внутри будто всё разом перевернулось. Она упрекает меня в том, что я до сих пор женат, в том что, как бы сильно я этого не хотел, я не могу развестись с Таней, тем самым причиняя ей нестерпимую боль. Больнее всего было то, что она, чёрт возьми, была права, как никогда.
- Она не даёт своего согласия на развод, Белла! – взревел я, вскакивая на ноги и нервно запуская руки в свои волосы. - Неужели ты думаешь, что я настолько глуп?
- Да, думаю, - она удовлетворительно закивала головой. В этом жесте было столько желчи и пренебрежения, что хотелось разом провалиться сквозь землю, - если тебе не хватило ума заключить брачный контракт!
- К твоему сведению, Белла, - я преодолел расстояние между нами в несколько шагов и, приблизившись к её лицу, буквально выплюнул в её сторону, - я заключил брачный контракт, в котором чёрным по белому написано о том, что мы с Таней будем безоговорочно разведены лишь в том случае, если её ребёнок будет не от меня! А она потеряла малыша и теперь категорически отказывается подписывать все необходимые бумаги. А без её бесформенной закорючки, - я развёл в сторону свои руки, отступая от Беллы на несколько шагов назад и качая головой, тем самым стараясь выразить своё грёбаное сожаление, - я, увы, никаким образом не смогу снять с себя бремя женитьбы на этой женщине!
- Не сможешь или не захочешь? – она изогнула свою бровь. Твою мать, да что же она такое несёт, чёрт бы её побрал?
- Я не понимаю, о чём ты, – бросил я в её сторону, ощущая, как по венам с бешеной скоростью начинает нестись адреналин, распространяясь по всему телу и наполняя его необъяснимым потоком ярости.
- Да всё о том же, Эдвард. Все твои слова и поступки во всё горло кричат о том, что разводиться ты не собираешься, и что тебе и в обществе твоей ненаглядной Танечки неплохо живётся. Ладно уж я, - она махнула рукой в жесте пренебрежения, - ты бы хоть на минуту, хоть на единственное мгновение задумался о своей собственной дочери, которая не имеет возможности видеться со своим отцом!
Меня словно доской по лбу ударило, да ещё и с такой силой, что разом сбило с ног на твёрдый каменный пол. Белла могла упрекать меня во всём, чём угодно, но только не в том, что я не люблю свою дочь. Ренесми была моим собственным солнышком, смыслом моего бытия и просто-напросто существования, да я, чёрт возьми, был готов бросить в её ногам всё, что только будет угодно её душе! Поэтому слова о том, что я не задумываюсь о её благополучии словно нож разрезали мою грудь.
- Да как ты смеешь бросать подобные упрёки в мой адрес, Белла? – завопил я настолько громко, что, вероятно, постояльцы отеля, живущие в соседнем номере, просто-напросто подскочили на своих местах от неожиданности. - Я люблю свою маленькую принцессу, больше всего на свете люблю. В отличие от тебя!
- Ты не имеешь права… - я аккуратно приложил свой указательный палец к губам Беллы и подмигнул маленькому ангелочку, который стоял в дверях, прислонившись своей пухлой румяной щёчкой к дверному косяку. Ренесми не в коем случае не должна была слышать наших ссор, криков и упрёков, которые мы то и дело бросали в адрес друг друга, словно теннисный мячик.
- Не пытайся мне перечить, милая, - едва слышно прошептал я в приоткрытые губы Беллы, - если бы ты любила её настолько, насколько позволяешь себе говорить об этом, то непременно обратила бы своё драгоценное внимание на тот факт, что сейчас твоя горячо любимая дочь стоит в дверях. А буквально минуту назад ей представилась возможность выслушать целую тираду в исполнении своей матери о том, какой отвратительной дрянью является её отец. Её любимый отец, чёрт возьми!
Белла резко развернулась вокруг своей оси и, заметив застывшую в дверях Ренесми, бросилась к ней. Сердце обливалось кровью от одной лишь мысли о том, что моя маленькая принцесса могла услышать все те ужасные слова, что я произносил в адрес Беллы ещё буквально несколько минут назад. Хотелось изо всех сил ударить себя по губам, как бы сделала моя мать, будь она сейчас здесь. Ловко подхватив малышку на руки, Белла подошла ко мне и, стерев тыльной стороной ладони небольшую солёную капельку со своей щеки, посмотрела в мои глаза.
- Прекрати чертыхаться при ребёнке, - она кивнула в сторону Ренесми, которая, сидя у неё на руках, перебирала своими небольшими пальчиками светлые волосы своей матери, - неужели ты хочешь, чтобы первым словом, которое она произнесёт, было какое-нибудь ругательство, - я отрицательно покачал головой, прислоняясь спиной к стене и запрокидывая голову назад, - я уложу её спать. Поговорим позже.
Белла стремительно бросилась в сторону выхода, а меня в свою очередь, словно стрела, пронзила жуткая боль и ощущение своей собственной ничтожности. Да, именно ничтожности. Впервые в жизни хотелось упасть на колени и, сложив руки перед своим лицом, вопрошать у Господа Бога о прощении Беллы…



Крепко прижав к себе миниатюрное тельце Ренесми, я отнесла её в соседнюю комнату и уложила в кроватку. Опустившись на колени рядом со своей дочерью, я принялась гладить её по пышным бронзовым волосам, едва слышно напевая какую-то незаурядную песенку про принцессу и великана, которую помнила с детства. Как только Несси крепко зажмурила свои глазки и сладко причмокнула губками, я отвернулась в сторону окна и предалась разрывающим грудь рыданиям. Обхватив руками своё тело, я раскачивалась из стороны в сторону, стараясь привести в порядок своё дыхание и скрыть поток слёз, готовых с минуты на минуту скатиться по моим щекам.
Я до сих пор не могла поверить в то, что Эдвард мог на меня кричать, мог бросать в мой адрес столько неприятных слов, ведь для меня он всегда был самым, что ни на есть героем, суперменом, разве что без облегающего синего костюма, что, мне кажется, даже к лучшему. С самого детства я мечтала о собственном загородном доме, любящем МУЖЕ и маленьких детишках, бегающих на заднем дворе. А что я получила? Встречи по два раза в год, маленькую дочь, которая безгранично любит своего отца, но, чёрт возьми, не имеет возможности встречаться с ним настолько часто, насколько ей этого бы хотелось, и Эдварда, который женат на другой женщине…
Стерев ладонями слёзы со своего лица, я вернулась в спальню. Эдвард стоял у окна и смотрел вдаль, скрестив свои руки на груди. Лунный свет, проникая сквозь полупрозрачные занавески, падал на его идеальное лицо, отбрасывая едва заметные блики.
- Здесь особенно красиво осенью, не правда ли? – Эдвард грустно улыбнулся. - Помнишь, тогда, в октябре, когда я впервые пригласил тебя на свидание… Ты была такой красивой, Белла… Всё вокруг, казалось, светилось, стоило тебе лишь растянуть в улыбке свои так мною любимые губы… Прости меня.
- Что?
- Прости меня, Белла, Боже, умоляю, прости! – он резко развернулся вокруг своей оси.
Горячие слёзы навернулись мне на глаза и уже угрожали заструиться по щекам. Шмыгнув носом, словно маленькая девочка, в попытке удержать их, я поднесла руку к лицу, и тут же на неё упала маленькая хрустальная слеза.
- Эдвард, я ведь так сильно люблю тебя! – мой голос задрожал от переполнявших меня эмоций.
- Послушай, Белла, ты ведь знаешь, что я к тебе чувствую, что к тебе испытываю и как ты дорога мне, но… О, чёрт, Белла, только не плачь!
Но было уже слишком поздно. Пытаясь подавить рыдания, я отступила назад и опустилась на край кровати, спрятав лицо в ладонях. Я не могла допустить мысли о том, что мне придётся всю жизнь провести в ожидании, но видеть, как уходит Эдвард, было не менее ужасно, особенно если он возвращается в Лондон, особенно туда, где с распростёртыми объятиями его уже ждёт Таня.
Мои плечи затряслись, и рыдания прорвались наружу, громкие, безудержные. Вокруг горла словно обвилась жёсткая верёвка и медленно и болезненно затягивалась… Внезапно я почувствовала, как матрас прогнулся, когда Эдвард сел рядом со мной. Он притянул меня к себе и крепко обнял своими сильными руками.
- Пожалуйста, не плачь.
Через некоторое время после нескольких слабых всхлипов мне, наконец, удалось взять себя в руки. Эдвард приподнял мой подбородок и кончиками пальцев нежно вытер прозрачные следы слёз с моих покрасневших щёк.
- Тебе лучше? – тихо спросил он, аккуратно заправляя одну выбившуюся из бесформенного пучка прядь волос за моё ухо.
Не в силах отвести от него глаз, я кивнула и, когда наши взгляды скрестились, неизменно пульсирующее между нами и слегка прикрытое чувственное напряжение вдруг внезапно взорвалось с невероятной силой! Похоже, что подобное чувствовал и Эдвард. Глаза его расширились, и несколько секунд он смотрел на меня так, будто увидел впервые. И вдруг с шумом втянул в себя воздух, в изумрудных глазах вспыхнуло желание. Эдвард крепко прижал меня к себе и впился в мои губы.
Я с упоением отвечала на его жадный поцелуй и не противилась, когда он опрокинул меня на кровать и, не прерывая поцелуя, начал ласкать с всё возрастающей страстью. Я слышала, как резко изменился ритм его дыхания, когда он провёл ладонью по моей шее и ниже, и как часто он задышал, как только пробежал своими ищущими пальцами по моей груди.
Эдвард взялся за переднюю застёжку моего бюстгальтера, и я почувствовала себя такой опьянённой, словно бы напилась шампанского… и такой же раскованной. Застёжка легко поддалась. Моя грудь освободилась от кружев, и я услышала восхищённый шёпот Эдварда. Его губы достигли своей цели, и волна за волной возбуждения омывали всё моё существо и катились вниз, в самые глубины. Я застонала. Этот звук вызвал ответный стон у Эдварда.
Хотя мои глаза были закрыты, я знала, что он снимает джинсы, скидывает с себя рубашку, ведь каждое из движений Эдварда отзывалось в моём теле приливом очередной дрожи. Потом он стянул с меня шорты, белую футболку и бюстгальтер, при этом умудрился не запутаться в узких атласных бретельках. Он прижал меня к себе, и я ощутила, как трётся кожа его груди о моё обнажённое тело. Где-то внизу моего тела раскручивались витки напряжения, заставляя мышцы резко сжиматься и расслабляться вновь.
Ничто не могло подготовить меня к захватывающему дух пути, по которому вёл меня Эдвард, пути, доведшему меня до края, пока он не уступил моим страстным мольбам об облегчении. Эдвард вновь поднял меня в небеса и выше, в пространство, где я парила в замедленном движении, пока не опустилась обратно на землю, которая уже никогда не станет прежней.
- Я люблю тебя, - прошептал Эдвард, - о, Белла, мой ангел… я люблю тебя, - он приподнялся и лёг на бок, глядя на меня. Эдвард обнял меня, крепко прижал к себе так, что моя щека покоилась на его груди, и я слышала отрывистые удары его сердца, бившегося в унисон с моим собственным. Через несколько минут его дыхание стало ровным и глубоким. Я поняла, что Эдвард уснул.
Выбравшись из его крепких объятий, я набросила на плечи его рубашку, обхватывая тонкими пальчиками её ворот и жадно вдыхая такой знакомый, родной и настолько любимый запах дорогого парфюма, сигарет и чёрного кофе. Обхватив руками своё тело, я медленно подошла к окну и провела кончиками пальцев по стеклянной поверхности стекла, ощущая её прохладу.
Забравшись с ногами на широкий подоконник, я притянула колени к груди, опуская на них свой подбородок. В открытое настежь окно ворвался свежий весенний ветерок и принялся ласкать кожу, заставляя необъяснимую дрожь с молниеносной скоростью разноситься по моему телу. Всё ещё крепко сжимая своё тело в своих же собственных объятиях, я смотрела вдаль и любовалась полной луной, россыпью звёзд на иссиня-чёрном небе и беспорядочными полупрозрачными тенями, которые отбрасывали деревья на серый асфальт.
В голове вертелись тысячи мыслей, каждая из которых была настолько разной, что на секунду могло показаться, что я просто-напросто начинаю сходить с ума. Но одна из них выделялась гораздо ярче серди остальных. Я должна уехать домой. Да, я непременно должна уехать домой, ведь мне просто не остаётся другого выбора, я потеряла на него право тогда, когда Эдвард женился на Тане. Совершенно очевидно, что он, вероятно, никогда в жизни не разведётся со своей супругой, а мне так и останутся до конца дней всего лишь жалкие встречи по два раза в год. Даже в Библии сказано: «Оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть». Прекрасно, жена у него уже есть. Пора положить конец всей этой богадельни! Даже, несмотря на то, что сердце отчаянно бьётся в истерике!
Я проплакала всю ночь, собирая чемодан, а ранним утром, оставив на прикроватной тумбочке глупую прощальную записку и серебряный кулон, поцеловала Эдварда на прощание, одела Ренесми и уехала домой, навсегда оставляя в Италии половину своего сердца…



Утром я проснулся из-за того, что в открытое настежь окно врывался сильный ветер, а на выложенный светлым паркетом пол изо всех сил хлестал дождь. Поднявшись с кровати, я бросился в сторону окна, чтобы как можно скорее закрыть его створки. Ещё не хватало, чтобы моя маленькая красавица Ренесми простудилась или, упаси Господь, подхватила воспаление лёгких.
С тех пор, как я начал проводить каждый свой отпуск в Италии, я не помнил ни единого дня, затуманенного не то, что ливнем, даже мелким дождичком. На улице всё время стояло солнце, а погода была настолько знойной, что мы с Беллой, приезжая даже в октябре, проводили практически каждый день на пляже, купаясь и загорая, словно на одном из курортов Карибского моря.
- Белла, ты представляешь, - как можно громче крикнул я, перепрыгивая через лужу на полу, - я впервые вижу, чтобы в Больцано шёл дождь!
Но всё вокруг ответило мне лишь убивающей тишиной.
- Белла, - снова позвал я свою девушку, медленно переступая босыми ногами по холодному полу, - где ты? Ты меня слышишь?
Повязав на бёдрах простынь, я продолжил поиски Беллы, но её не оказалось ни в ванной, ни в прихожей, ни в гардеробной. В голове проносились тысячи мыслей о том, что сейчас она, вероятно, всего лишь спустилась вниз для того, чтобы выпить чашечку кофе, или вывести Ренесми на прогулку. Хотя какая прогулка в такую-то погоду?
Опустившись на кровать, я откинулся на подушку и, подложив под голову свои руки, уставился в потолок в ожидании Беллы. Внезапно мой взгляд упал на прикроватную тумбочку, на которой лежал серебряный кулон в виде сердечка, который я подарил Белле, и небольшой белоснежный конверт, на котором изящным почерком было выведено моё имя. Отложив в сторону украшение, я аккуратно распаковал конверт, доставая из него сложенный пополам листок.

Дорогой Эдвард.

Не знаю, как мне вообще хватило смелости написать тебе прощальное письмо. Любая другая на моём месте просто не посмела бы сделать подобное, да и мне не стоило, ведь сейчас своими собственными руками я причиняю боль самому дорогому человеку, который только есть у меня в жизни, своей половинке, отражению собственной души.
Когда я впервые увидела тебя, в груди всё будто бы перевернулось, вспыхнуло ярким пламенем, которое, всё разрастаясь, до сих пор продолжает греть мою душу. Это было как в старом голливудском кино: наши взгляды встретились – и время, словно замедлилось, исчезли звуки, мы видели только друг друга. Любая девочка мечтает о подобном с самого детства, а мне даже довелось это испытать.
С самых первых минут ты был таким заботливым, внимательным и обходительным. Я была готова плавиться, словно восковая свеча, от одного лишь взгляда в твои глаза. Ты знаешь, никогда прежде я не видела глаз прекраснее и, вероятно, больше никогда не увижу, ведь они просто-напросто не смогут сравниться с твоими. Такими любимыми. Такими дорогими и родными.
Знаешь, ещё в первый день нашего знакомства я сразу же поняла, что впервые в жизни нашла человека, рядом с которым мне будет приятно просто молчать, изредка задавая глупые вопросы о погоде. Но даже тогда я всегда с упоением вслушивалась в каждое произнесённое тобой слово. Я прекрасно понимала, что мужчины готовы вести с представительницами прекрасного пола задушевные разговоры, но для многих это только способ побыстрее затащить девушку в постель. Но ты не такой. Совершенно не такой. Даже тогда, когда я впервые полностью отдалась тебе без остатка, ты беспокоился не о том, как бы поскорее всё закончить, а обо мне.
Я словами не могу передать, насколько сильно я тебя люблю. Насколько сильно МЫ любим тебя. Но я больше так не могла… Я всегда мечтала о любящем муже, загородном домике с небольшим садом и маленьких детях, которые звонко смеясь, плескались бы в небольшом надувном бассейне. А что есть у меня? Любимый женатый человек, с которым я имею возможность встречаться всего лишь дважды в год… Иногда мне кажется, что я так и проведу всю свою жизнь в ожидании вместо того, чтобы всегда быть с тобой. Как бы эгоистично это не звучало, я не хочу делить тебя с другой женщиной, не хочу отдавать тебя Тане. Я лишь нуждаюсь в том, чтобы ты всецело принадлежал мне. Каждый день и каждую ночь я хочу иметь возможность прикасаться к тебе, целовать тебя, шептать около твоего уха о том, как сильно я тебя люблю, хочу вместе растить нашего ребёнка… Но судьба сыграла со мной злую шутку, разрушая все существующие мечты и желания. Я всегда мечтала о том, чтобы в воздух взлетели бабочки, но я их так и не увидела. Вместо этого всего лишь отыскала одну полуживую и гладила её уставшие крылышки.
Я всегда буду любить тебя, Эдвард, и я всегда буду тебе благодарна. Благодарна за то, что ты с ног на голову перевернул мою жизнь, за то, что ты подарил мне те незабываемые дни бесконечной любви и радости, которые навсегда засели в моей памяти, как самые счастливые, за то, что ты подарил мне дочь. Маленькую частичку себя.
Прошу, не лети за мной в Америку, я твёрдо решила, что не вернусь, хоть моё сердце отчаянно вопит о другом. Я поцелую от тебя Ренесми. Прощай…

P.S. Ты всегда называл меня своим собственным ангелом. Я же считала тебя Господом.

Всегда твоя любящая Белла.

Дрожащими руками я отложил в сторону письмо и, обхватив руками свою голову, уронил её на колени, чувствуя как по щеке одна за одной скатываются мокрые капли. Она уехала. Она не просто улетела в Америку, чтобы через полгода вернуться обратно. Она уехала навсегда. Сердце бешено отбивало ритм, в то время как руки тряслись, а по щекам градом катились солёные слёзы. Я до сих пор не мог поверить в то, что всё это происходит на самом деле, ведь и письмо, и отъезд Беллы напоминали, скорее, один из самых страшных ночных кошмаров, который с каждой секундой становился всё более и более явным.
Я не смог её удержать. В то время как в моих руках было самое, что ни на есть настоящее воплощение небесного ангела, я поддавался прихоти дьявола, как последняя конченая дрянь! И теперь я получал по заслугам, чувствуя, как медленно в груди разрывается на части моё разбитое вдребезги сердце. Протянув руку к телефону и набрав номер Беллы, я приложил его к уху в надежде, что она всё-таки поднимет трубку, и мы просто сможем поговорить. Вопреки всем своим надеждам и ожиданиям, на другой стороне провода я услышал не так мною любимый голос, а всего лишь сводящие с ума длинные телефонные гудки.
Весь день я провёл в своём номере, судорожно набирая номер Беллы. Она ответила на звонок только около полуночи, когда я, чувствуя усталость и невероятную тяжесть в голове, уже готовился ко сну.
- Алло, - тихо прошептала она в трубку, как только прервались телефонные гудки.
- Белла, это ты, - блаженно произнёс я, вслушиваясь в тонкий голосок. В такие моменты я был готов забыть обо всём: и о том, что мы жутко переругались вчерашним вечером, и о том, что она уехала, и даже о том, что она написала в этом ужасном прощальном письме, которое напрочь уничтожило моё душу во время прочтения.
- Да, - ответила она, - это я. Ты что-то хотел, Эдвард?
- Я хотел, чтобы ты мне всё объяснила, - я пожал плечами, усаживаясь по-турецки на огромной кровати.
- Я уже рассказала обо всём в письме, - она нервно сглотнула и, всхлипнув, прокашлялась. Она снова заплакала. Да, она слишком часто плакала в последнее время, но обвинять Беллу в этом было бы просто-напросто глупо, когда моя душа, рыдая, была готова утонуть в собственных слезах.
- Да, - я удовлетворительно кивнул сам себе, прикрывая глаза и делая глубокий вдох. Казалось, что в горле застрял огромный комок, не позволяющий воздуху проникать в мой организм и наполнять лёгкие кислородом, - я читал его. Даже несколько раз. Белла, послушай меня. Ты знаешь, что я тебя люблю. Знаешь, что я души не чаю в нашей дочери, и собираешься так со мной поступить…
- Я не могу так, Эдвард, больше не могу! Мне надоело каждый раз слышать о том, что ты не можешь развестись с Таней, о том, что ты не можешь быть со мной, не можешь быть с Несси, с нами, в конце концов!
- Я разведусь с Таней, только дай мне совсем немного времени. Я обещаю, что оправдаю твои надежды! – я почувствовал, как в груди всё сильнее разрастается всепоглощающая боль. - Я найму хорошего адвоката, поговорю с Таней, и мы обязательно уладим всё, касающееся моего развода. Я ведь знаю, что ты любишь меня…
- Люблю тебя, - повторила Белла мои последние слова, шмыгая носом, - ну, конечно, я тебя люблю, несмотря ни на что. Я всегда тебе об этом говорила!
- Тогда почему же ты уехала? Почему ты оставила меня, Белла?
- У меня просто не было выбора! – сквозь слёзы прокричала она.
- Выбор есть всегда!
- Да, - едва слышно произнесла она, рыдая, - и я его сделала. Прощай, Эдвард.
В телефонной трубке послышались отрывистые гудки.
Единственной мыслью в тот момент было спуститься в бар и напиться до потери сознания, но это было бы слишком просто. Вместо этого я всего лишь лёг спать. В надежде, что, когда я проснусь завтрашним утром, всё это окажется лишь дурным сном. Но этого не произошло. Новый день встречал меня холодной пустой постелью и полным отсутствием смысла моего существования…
Вечером следующего дня я уже был в Англии. Оставаться в Больцано до конца недели не было никакого смысла, ведь он сейчас находился где-то далеко, в небольшой квартирке в центре Нью-Йорка. Перед тем, как вернуться домой, я провёл около двух часов, гуляя по сумеречному Лондону. Мелкие капли дождя капали с неба и ударялись о мощёную серым камнем улицу, разлетаясь на сотни мелких частиц. Невольно пришла в голову мысль о моём сердце, которое сейчас, сорвавшись с обрыва и изо всех сил ударившись о землю, рассыпалось на мелкие песчинки. Самая, что ни на есть, подходящая аналогия.
Как только серое небо разразилось ливнем, я, лишь раскинув в стороны свои руки, уставился на серые облака, чувствуя, как дождевые капли, падая на моё лицо, медленно стекают вниз и впитываются в моё пальто и рубашку. Стоя посреди улицы, я думал о том, как было бы замечательно уметь поворачивать время вспять. Если бы у меня была такая возможность, я непременно бы ею воспользовался и вернулся на несколько лет назад, в тот самый день, когда впервые встретил Беллу и навсегда влюбился в неё с первого же взгляда. Я бы смог исправить свои ошибки, смог сделать ей предложение намного раньше, жениться на Белле и сделать её самой счастливой девушкой на земле, смог бы быть с ней, смог бы, чёрт возьми, просто согласиться переехать в Америку. Но было уже поздно. То, что годами собиралось по кирпичикам, сейчас было безжалостно разрушено, превращено в руины и смешано с прахом.
Всё ещё чувствуя, как изодранное сердце продолжает отбивать свои слабые удары, я медленно шёл домой, промокший до нитки и напрочь уничтоженный. Мимо меня проносились автомобили, забрызгивая моё дорогое драповое пальто грязной водой из луж, но мне было всё равно. Абсолютно всё равно. Единственное, чего я хотел, так это поскорее оказаться в своей квартире, закрыться в ванной комнате и, уронив голову на свои собственные колени, провести так всю ночь, медленно сходя с ума и чувствуя, как по крупицам из меня уходит жизнь.
Я распахнул настежь дверь, ведущую в мою квартиру, и, скинув с плеч промокшее пальто, бросил его на пол в прихожей. Прислонившись спиной к стене я медленно сполз по ней вниз, закрывая ладонями лицо.
- Эдвард, - послышался со стороны мелодичный голос. Спасибо Господи, спасибо тебе за то, что она здесь. - Милый, с тобой всё хорошо?
Я почувствовал, как изящные руки обвивают моё тело. Зарывшись лицом в светлые локоны, я крепко прижался к то и дело вздымающейся от рыданий груди и вдохнул пьянящий аромат дорогих духов.
- Роуз, - едва слышно прошептал я, - мне так паршиво, Роуз, так паршиво…
- Элис позвонила мне, - она провела своей ладонью по моим волосам, смахивая мелкие водяные капли, - это ужасно, Эдвард… Если бы я только могла сделать что-нибудь для тебя.
- Ты уже делаешь, Розали, - я крепко обнял свою лучшую подругу, прижимая к груди её хрупкое тело, - уже делаешь. Ты здесь, а большего мне и не надо… Но как же Энтони?
- С ним остался Эммет. Утром мы с ним поменяемся, он приедет к тебе, а я вернусь к сыну, - она сглотнула, вытирая белоснежным носовым платочком слёзы со своих щёк, - не могу провести без Энтони ни единой минуты.
- А где моя жена? – я истерически рассмеялся, откидываясь назад.
- Кстати, о твоей жене, - Розали приподнялась на ноги и, нервно теребя кончики своих волос, продолжила, - здесь кое-что произошло во время твоего отсутствия…
- Она в очередной раз спёрла мою кредитку и потратила всё месячное жалование на дурацкие вульгарные наряды?
- Я думаю, что будет лучше, если она сама обо всём тебе расскажет.
- Роуз, - я поднял на подругу свой пустой непонимающий взгляд, - я, чёрт возьми, ничего не понимаю.
- Когда я узнала о том, что произошло в Италии, - Розали прислонилась спиной к стене и тяжело вздохнула, будто бы пропуская через себя всю ту боль, которую я сейчас испытывал, - я сразу же бросилась к тебе в надежде, что смогу утешить. Когда я приехала и открыла квартиру ключом, который ты мне дал, моим глазам предстала не самая приятная картина…
- О, Господи, Роуз, милая, неужели ты увидела, как Таня пытается что-нибудь приготовить? Надеюсь, сейчас-то с тобой всё в порядке?
- Нет, Эдвард, - воскликнула она, - я, чёрт возьми, увидела, как эта блондинистая стерва, у которой ещё хватает совести считать себя твоей женой, кувыркалась с каким-то мужиком в твоей собственной постели!
- Да, плевать я хотел на то, что она творит! – усмехнулся я. - Пусть она хоть сотню мужиков сюда притащит и устроит самый, что ни на есть настоящий бордель в моей квартире с оргиями и ролевыми играми! Мне плевать.
- Но это ещё не всё, - Розали опустилась на пол рядом со мной и, вытянув свои длинные стройные ноги вперёд, откинулась назад. В голове с невероятной силой невольно вспыхнули воспоминания того дня, когда я после ссоры с Беллой, напившись, как последняя свинья, валялся в своей прихожей, а Розали была единственной, кто пришла ко мне на помощь и хоть как-то поставила на место мои уже порядком пропитые мозги, - Таня никогда не была от тебя беременна…
- Что? – я уставился на Розали. - С чего ты это взяла?
- Прости, для того, чтобы найти доказательства мне пришлось знатно перерыть твою квартиру, - улыбнувшись, моя лучшая подруга достала из кармана своего серого пиджака смятый листок и протянула его в мою сторону, - здесь чёрным по белому написано о том, что Таня вообще теоретически не может иметь детей, разве что от святого духа, который когда-то давно чудотворным способом подарил Марии Иисуса. Всё это было лишь выдумкой, способом связать себя узами брака с сыном владельца огромной корпорации, да и только.
Внимательно вчитываясь в каждую строчку, я до сих пор пребывал в состоянии некого шока. Тогда, когда Белла нуждалась во мне, в моём внимании, я, чёрт возьми, тратил всё своё свободное время на несуществующего в природе ребёнка и на женщину, которая просто-напросто вынудила меня жениться на ней?
- Но как же все справки, врачебные заключения и анализы ДНК, в конце концов? – дрожащим голосом произнёс я, заикаясь чуть ли не на каждом слове.
- Даже в Америке существует коррупция и бюрократия, - Розали пожала плечами, - ей ничего не стоило выбросить несколько купюр и подделать какие-то справки. Это же не паспорт, в конце концов.
- А фотография малыша? – сердце невольно сжалось от воспоминания о том, как бережно я хранил в кармане своего кошелька снимок плода. Каким же я был идиотом, чёрт возьми!
- Не все забирают фотографии плода после ультразвука. Я, например, оставила все в госпитале, и их просто пришили к моей медицинской карте. Вполне возможно, что на снимке был изображен совсем другой, не имеющий ни к тебе, ни к Тане абсолютно никакого отношения малыш.
Впервые за мои двадцать с лишним лет мне стало НАСТОЛЬКО противно. На протяжении нескольких месяцев я слепо верил в то, что у меня родится сын, а на самом деле всё это оказалось всего лишь глупой уловкой, своеобразной удочкой, на которую я попался, как последний идиот. Единственное, что нас связывало - будущий ребёнок. Ради него я и терпел, закрывал глаза на Танины странности, а сейчас, как снег на голову, на меня сваливается мысль о том, что его и вовсе не существовало в природе.
- Прости меня, Эдвард, если я наболтала лишнего, - Розали инстинктивно прижала свою худощавую ладонь к своим пухлым губам, - но я просто не могла больше молчать. Мне показалось, что ты, как никто другой, имеешь право знать об этом…
- Нет, нет, - я отрицательно покачал головой, обхватывая руками лицо Розали и целуя её в лоб, - ты всё сделала правильно. Я до сих пор не могу поверить в то, что она так долго водила меня за нос.
- Ты был ослеплён её фальшивостью.
- Я был жертвой своей же собственной глупости, Роуз, - я горько усмехнулся.
- Не говори так, дорогой, - она поднялась на ноги и протянула мне свою изящную руку, помогая подняться, - хочешь, я заварю тебе чаю?
- Сейчас я хочу, чтобы ты поехала домой и провела вечер со своей семьёй, а не возилась со мной, как с маленьким ребёнком, который, между прочим, с нетерпением ждёт возвращения своей мамочки домой.
- Но Эдвард…
- Никаких «Но», Розали Хейл, - перебил я её, - в противном случае тебе придётся выступить в качестве зрителя нового триллера с гордым названием «Развод и тапочки по почте». А в моём доме даже нет попкорна!
- Ну ладно, - она аккуратно толкнула меня в грудь, звонко смеясь, - убедил.
- И ещё, - я засунул руку в свой карман и достал из него бумажник, - возьми, купишь что-нибудь для Энтони от меня.
- Нет, Эдвард, перестань, - Розали принялась размахивать руками перед моим лицом и качать головой, - не нужно.
- Возьми, Роуз, - я засунул смятую купюру в карман её пиджака и, похлопав по нему несколько раз рукой, улыбнулся. В ответ Розали лишь растянула свои губы в улыбке и, приобняв меня за плечи, скрылась за дверью. Она выглядела такой счастливой, что, даже несмотря на всю сложившуюся ситуацию, которая, как мне казалось, была даже более, чем трагичной, мне хотелось прыгать от счастья. Хорошо, что хоть ей улыбается фортуна. Невольно захотелось сплюнуть через левое плечо и постучать по дереву, чтобы она не успела ускользнуть.
Разговор с Таней был недолгим. Уже через несколько часов после того, как мы вылили друг на друга ведра по три самого, что ни на есть настоящего, дерьма, она собрала свои вещи и навсегда исчезла из моей жизни. Благодаря связям моего отца и небольшому денежному вложению, бракоразводный процесс прошёл более чем стремительно: уже через неделю я имел полное право считать себя свободным от супружеских обязательств мужчиной.
Нужно было сделать всё это гораздо раньше, ещё тогда, когда у меня был хоть малейший шанс сохранить наши с Беллой отношения. Вместо того чтобы разобрать всё по полочкам, я на протяжении долгих месяцев чувствовал себя виноватым и оплакивал вовсе не существующего ребёнка в то время, как моя Белла вынашивала под своим собственным сердцем мою самую, что ни на есть реальную дочь. Я до сих пор не мог поверить в то, что мог так облажаться…
Таня хотела денег, известности, красивой жизни. Её модельная карьера подходила к концу, и она до последнего момента надеялась на то, что я помогу ей попасть в кино. «У тебя же есть связи. Ты знаком с известными режиссерами, да и твой отец с ними просто в прекрасных отношениях!» - всегда говорила она.
Белла же в свою очередь была её полной противоположностью. Единственное, чего она хотела, - это всего лишь обычное человеческое счастье, которое я, в силу своей глупости, так и не успел ей подарить. На протяжении долгого времени я пытался найти оправдание себе и своим поступкам, но все мои попытки оказались тщетны. Вместо того чтобы хоть как-то подняться в своих глазах, мне, чёрт возьми, оставалось лишь примиряться со своей ничтожностью.
Что будет дальше, я не знаю. Да, разве можно на что-то рассчитывать, когда смысл твоей жизни потерян и всякая надежда на дальнейшее существование безжалостно растоптана и развеяна по ветру… До конца моего отпуска оставалось ещё несколько дней, поэтому я решил провести их в одиночестве. Я закрылся в своей собственной квартире в обнимку с бутылкой пива, пачкой сигарет и порцией лапши из ближайшего китайского ресторана, грезя лишь о том, что Всевышний сжалится надо мной и подарит мне возможность лицезреть прекрасное личико моей обожаемой дочери. И её матери. Да, непременно.

---

Ваша Sirena