Белла

Все же я так и не разобралась до конца, почему согласилась поужинать с Эдвардом вне дома. Даже если не учитывать тот факт, что мне просто не по себе пребывать в ресторане с кем-то, кто не ест, квартира и без того была в нашем полном распоряжении, поэтому у нас не было необходимости куда-то уходить, чтобы побыть вдвоем. Наоборот, для этого лучше было бы остаться дома. Может, поэтому он и предложил в тот вечер прогуляться… Не хотел, чтобы я чувствовала себя неловко. И все же, должна признаться, меня переполняла материнская гордость в предвкушении того, что я впервые пойду куда-то с ребенком. Я не могла дождаться момента, когда покажу ее людям. И ужин стал прекрасной возможностью познакомить ее с внешним миром.

Естественно, ввиду того, что кроме меня никто кушать не будет, выбор заведения Эдвард оставил за мной. Когда я ответила, что сегодня была бы не против отведать чего-нибудь тайского, он усмехнулся.

- О, - радостно произнес он, явно обрадовавшись тому, что я согласилась на это свидание без вопросов и колебаний. – Есть прекрасное, уютное местечко на Аук Бэй, называется «У Чана».

Я фыркнула.

- Хм, да ты, видать, не раз там обедал? – пошутила я, приподняв брови.

Он закатил свои сногсшибательные золотистые глаза.

- Нет, но я слышал, как люди его обсуждают. Говорят, отличное место.

Стояла необычная для января мягкая погода, но я не собиралась рисковать здоровьем Розалис. Я надела на нее самый толстый и теплый костюм, который только удалось отыскать в ее нелепо огромном гардеробе, свитерок, шапочку, варежки, шарф и ботиночки… Затем укутала в одеяла так, что открытыми остались только глаза. Когда я появилась в дверях детской, держа смахивающий на стопку постельных принадлежностей куль и осторожно прижимая его к себе, стараясь не споткнуться о свисающие одеяла, Эдвард рассмеялся. Я решила, что, пожалуй, будет надежнее, если во время спуска по лестнице ее будет нести Эдвард, на случай, если мое врожденное отсутствие грациозности и равновесия решит именно в этот момент высунуть свою безобразную голову. Посмотрев в его довольное лицо, я молча передала ему ребенка, которого Эдвард осторожно прижал к плечу, а сама метнулась в детскую за коляской. Корзинка уже была надежно закреплена внутри, широкие колеса, снабженные адаптивными подвесками, легко скользили по полу. Элис явно превзошла все границы, и впервые я не возражала. Ведь это не для меня, а для Розалис… А у нее, конечно же, должно быть только самое лучшее.

Когда мы вместе со всеми приспособлениями добрались до гаража, я сразу же сообразила, чем занимался Эдвард, когда не проводил время со мной и Розалис. Вольво превратился в настоящий семейный автомобиль… Солнцезащитные шторки с Тигрой, заднее сидение увешано игрушками и погремушками, и имеется очень удобное и, судя по виду, дорогостоящее детское кресло. А в довершение ко всему – наклейка «Ребенок на борту» на заднем стекле. Он усмехнулся, наблюдая за моей реакцией на перемены, и я улыбнулась в ответ, безмерно радуясь, что он позаботился обо всем.

Он осторожно спустил девочку вместе со всеми одеялами с плеча и забрался на заднее сидение, где заботливыми и умелыми движениями стал устраивать ее в детском кресле. Я никогда не видела, чтобы какое-либо занятие занимало у него столько времени. И чуть не рассмеялась, видя, насколько медленно и аккуратно он все делает, застегивая и перестегивая ремешки и застежки так, чтобы Розалис было удобно, но при этом она была в безопасности.

При виде того, как он заботится о ней, в сердце кольнуло, и на меня точно снизошло озарение. Он так хорошо разбирался в ее желаниях и в том, что ей необходимо для удобства и безопасности… Сердце переполнилось любовью – он уже стал таким замечательным отцом. В груди защемило от того, что этот ребенок, с которым он так нежен, не наш с ним родной… потому что он убил ее… Но нельзя вечно наказывать его за эту ошибку. Эдвард не желал Ренесми зла, он лишь хотел спасти мою жизнь. Он не мог заранее знать, какой это будет ребенок. Теперь я это поняла. На самом деле, наверное, я понимала это всегда, но из-за злости на него за то, что пошел вопреки моему решению и горя от потери дочери, мне необходимо было упрекать его… Когда как в действительности, если бы он не сделал то, что сделал, мы с Ренесми обе были бы мертвы. Несправедливо с моей стороны наказывать его за то, что он спас мне жизнь. С самого начала все это было для нас невозможным… Нельзя винить его только потому, что я не осознала все вовремя.

Он был моим мужем. И обещал любить и защищать меня. Разве спасение моей жизни не относится к понятию «защита»? Минуточку, был моим мужем? Он все еще мне муж… И при этом я так отвратительно с ним обращаюсь?

Притормози-ка, Белла!

Разум протестующее завопил, споря с сердцем, но я уже заранее знала, что в этой битве он проиграет. Следовало признать, что Эдвард будет частью моей жизни и жизни Розалис еще, как минимум, несколько лет. Что будет потом, я не могла сказать. Но если нам суждено провести вместе лишь несколько лет, то я не собираюсь тратить это время на «дружеские» отношения. Потому что дружба с Эдвардом – это самообман, и я не хочу жить во лжи. Мы никогда не будем просто друзьями… Моя душа принадлежит ему, и, хотя я точно знаю, что никогда не смогу до конца простить Эдварда за смерть дочери, я все еще люблю его. Не знаю, разумно ли это, но ведь моя любовь к Эдварду всегда представляла собой нечто запутанное и непонятное. Понадобится время, но если он сможет доказать, что изменился и готов попробовать еще раз, то и я готова. Только мне необходимо как-то примирить сердце и разум, найти компромисс… Потому что неопределенное состояние – то ли мы вместе, то ли нет – для меня просто убийственно… Равно как и понимание, что для Эдварда убийственно осознавать, что он причинил мне боль.

Я должна вытащить нас из пучины горя, и думаю, мне известно, как сделать это лучше всего.

Эдвард

По дороге в ресторан мы молчали, но я видел, что ее что-то гложет изнутри. Я потянулся к ней рукой, и по всему телу пробежала дрожь, когда она свободно скользнула по ней ладонью, переплела наши пальцы и положила наши соединенные ладони к себе на колени. Этот простой жест зародил во мне огромную надежду на то, что мы наконец-то возвращаемся друг к другу.

Белла вынесла нашу спящую дочь из машины, а я достал коляску. Честно говоря, за время моей жизни прогресс в области приспособлений для ухода за детьми успел зайти далеко вперед. Эта штука определенно оказалась революционным изобретением. Сражаясь с застежками и пряжками, я в смятении сыпал себе под нос ругательствами… борясь с искушением просто вырвать все эти ремешки с корнем… Но если я разорву коляску на кусочки, это делу не поможет. Услышав позади негромкий шумок, я обернулся и обнаружил, что Белла с трудом сдерживает смех.

- Эдвард, давай я немного помогу тебе?

Угрюмо посмотрев на нее, я еще раз попробовал разложить коляску, но, услышав от Беллы еще один сдавленный смешок, сдался. Надувшись, я шагнул вперед и молча забрал у нее ребенка.

Белла поставила штуковину на землю, потянула ручку, нажала на кнопку, надавила. Хитроумная конструкция бесшумно приняла нужное положение, и Белла взглянула на меня, стараясь – впрочем, безуспешно – сдержать смех.

- Здорово. Похоже, мы наконец-то нашли кое-что такое, в чем ты не совершенен.

Я шутливо порычал, аккуратно укладывая ребенка в это устройство, но успокоился, когда беззаботно обнял ее за талию, и мы вместе направились к ресторану.

Мы заняли укромное местечко возле окна. Пока она заказывала еду, я держал Розали, чтобы не возникало вопросов, почему я не ем. Судя по огонькам в глазах и самодовольной улыбке, происшествие с коляской все еще забавляло Беллу. Ее кожа сияла в рассеянном свете ламп, а запах несся в мою сторону так, будто специально был направлен на меня. Наши глаза встретились, и я улыбнулся.

- Я люблю тебя, Белла.

Эти слова мы говорили друг другу сотни раз, но я не переставал изумляться силе этого особенного чувства по отношению к Белле. Она подарила мне легкую улыбку, но не вернула признание. Я и без него знал, что это все еще так, но очень хотел снова слышать эти слова от нее. Я взглянул на крошечную девочку, лежащую на моих руках… Ее зеленые глазки, которые очень скоро станут сверкать как алмазы, открылись и сфокусировались на мне. Судя по мыслям, она была довольна.

- Я люблю тебя, Розалис.

Детские мысли не складываются в связные предложения, ведь она пока не знает слов. Но она знает, чего хочет, знает, удобно ей или нет, жарко или холодно, нравится ей что-то или нет. И слышать такие слова ей нравится. Я улыбнулся девочке, слегка приподнимая, чтобы нежно поцеловать в щечку.

Белла наклонилась через стол в мою сторону и с сочувствующим взглядом прошептала слова, которые я все это время – еще с кануна Рождества – так боялся услышать.

- Эдвард, ты знаешь, что по некоторым причинам мне придется увезти ее… от тебя и всей твоей семьи. Эсми сказала, что она не должна знать о тебе, иначе Вольтури решат убить ее, а я не позволю им забрать ее жизнь. Мне необходимо будет уехать вместе с ней куда-нибудь, куда ты никогда за нами не последуешь, Эдвард. Мне придется вернуться с ней в Форкс. Если они вдруг решать найти меня, волки защитят нас… - она поколебалась в нерешительности, и я знал, что она подумала о Джейке. – Ну… - оговорилась она, - во всяком случае, Сэт, наверное. Насчет остальных не знаю, не после того, как Джейк…

Я перебил ее, не в силах сдерживаться.

- Нескольких лет недостаточно, Белла. Я не смогу отпустить вас.

- Тебе придется, Эдвард. Я не вижу иного выхода… не с Розалис.

Мне вдруг пришла в голову мысль, а не проверка ли это. Может ли Белла устроить мне такую проверку? Ожидает ли она, что я вдруг отвечу, что Розалис нам не родная, и нет необходимости волноваться о ней… и что еще не поздно обрести вечную жизнь вместе… что есть множество семей, где нашу маленькую девочку смогут удочерить? Если честно, такая идея пробежала по задворкам сознания, но я тут же отбросил ее. Розалис была мне дочерью, таким же членом моей семьи, как и все ее члены… Кровное родство ничего не значит. Отказаться от Розалис мне было бы не легче, чем отказаться от Беллы.

- Нет, я не могу на это согласиться, Белла. Я хочу, чтобы вы с Рози были со мной до конца вашей жизни… бессмертной или смертной.

Она покачала головой.

- А Вольтури?..

Я быстро замотал головой.

- Мы что-нибудь придумаем, любовь моя. Клянусь.

Она не отступала.

- А если не придумаем? Прежде всего, надо позаботиться о Розалис, Эдвард. Я не хочу, чтобы ее жизнь оказалась под угрозой из-за того, что она засветилась в этом мире.

Я опустил голову. Я дал ей обещание. Обещание, что никогда не воспользуюсь своим превосходством… никогда не пойду против ее желаний. Если она потребует отпустить их с Розалис, мне придется подчиниться. Сумею ли я сделать это?

- Я знаю, Белла. И не буду рисковать ее жизнью, просто я не хочу терять вас. Мысль о том, что ты будешь растить ее одна… - я внезапно замолчал, когда меня ударила мысль, оказавшаяся еще противнее предыдущей. Пришлось несколько ослабить хватку, чтобы во внезапной вспышке гнева не раздавить ребенка. – Или, что найдешь другого мужчину, который будет помогать тебе растить ее… Это невыносимо. Я найду выход из этой ситуации.

Она кивнула, и тут официантка принесла заказ. Белла переключила внимание на еду, но я знал, что разговор еще не окончен.

Белла

После невероятно вкусного ужина, во время которого Эдвард держал Розалис на коленях и кормил из бутылочки, мы вернулись домой, так как маленькой пора было спать. Создавалось впечатление, что Эдвард так же взбудоражен от того, что мы с ним одни в доме, как и я. Обычно по вечерам, я беседовала с Эсми и Карлайлом, спорила с Элис по поводу обновок в моем гардеробе, наблюдала за перепалками и потасовками мальчишек или слушала их комментарии по поводу всевозможных событий в мире спорта, транслируемых по телевизору. И в отсутствие родственников, которые составляли нам компанию, мы с Эдвардом столкнулись со слегка пугающей перспективой самостоятельно искать себе занятие… Когда-то для нас это было в порядке вещей, и для этого нам не требовалось усиленно ломать себе головы… Но последний раз это было еще в наш медовый месяц. Вообще говоря, много чего в последний раз было в наш медовый месяц… Сегодня я планировала поправить положение вещей.

Я попыталась набраться храбрости. Мы с Эдвардом так много пережили, что я не могла допустить, чтобы меня испугало наше заново, но внезапно обретенное «мы». Мы сможем. Ничего не стоит приблизить то, что уже почти свершилось.

Тогда почему же ты никак не можешь унять участившееся дыхание, Белла?

Черт! Нужно успокоиться, иначе ничего не получится.

Эдвард

Я уложил нашего спящего ангелочка в кроватку и накрыл одеялом, прислушиваясь к Белле, которая была в ванной, готовясь ко сну. Я надеялся, что она не сразу отправится спать, а согласится посидеть со мной и посмотреть кино, но в любом случае давить на нее не собирался. Мы и так сегодня сделали большой шаг вперед. Ей необходимо время. А уж время-то у меня было – единственное, что, черт побери, у меня осталось.

Я ожидал, что когда она выйдет из ванной, на ее сладко пахнущем теле, как обычно, будут старые треники и футболка. Вообразите, как я удивился, увидев на ней белый, облегающий топик из хлопка и белые, очень короткие, мужские трусы. Потрясение отразилось на моем лице, и она усмехнулась, нервно прикусив нижнюю губу в свойственной ей чувственной манере – привычка, которая сводила меня с ума.

- Белла… я… ух. Что ты делаешь?

Она медленно подошла ко мне, скользнув взглядом по обнаженному участку моей груди, видневшемуся из-за рубашки, вниз по ногам, снова по телу. Шагнув в мои объятия, которые я с радостью для нее распахнул, Белла ласково и пристально посмотрела мне в лицо.

- Мне необходимо это, Эдвард. Я должна оставить прошлое в прошлом… Чтобы мы могли пойти дальше в свое будущее. Я люблю тебя… - коснувшись подбородка, она опустила мое лицо, чтобы внимательно посмотреть мне в глаза.

- Обещай мне, Эдвард. Обещай, что я снова могу доверять тебе… - мне больно было слышать эту мольбу в ее голосе, но если ей необходимо услышать это, чтобы скорее исцелиться и снова стать цельной, я готов пообещать все, что угодно.

- Всегда, любимая. Я клянусь, что никогда больше не причиню тебе боль.

Голос дрожал от эмоций, и она одарила меня легкой улыбкой, поглаживая по волосам.

- Хорошо, - тихо произнесла Белла. Она медленно сняла топик и осталась передо мной в одних шортиках, во всем своем великолепии.

- Тогда возьми меня и сделай снова твоей, пожалуйста. Я больше не выдержу без тебя.