Примерно в одиннадцать тридцать зазвонил телефон. Это звонил Андрей.

- Привет, солнышко! Как спалось?
- Привет, - тихо ответила я, - нормально.
- Почему у тебя такой голос?
- Я, кажется, простудилась немного, - играла придуманную вечером роль я.
- Малышка, но как так?! Я думал, мы сегодня повеселимся. В клуб съездим, потусуемся, - грустно начал Андрей.
- Прости, я не могу, мне правда плохо, - продолжала я, понимая, что мне надо выиграть эту схватку.
- Хорошо, я скоро буду у тебя.
- Нет, - взвизгнула я, - не надо, ты можешь заразиться...
- Ну, вот еще, глупости, - ответил Андрей и положил трубку.

Только сейчас я поняла, что скорее всего это была глупая идея. Сейчас он примчится, начнет за мной ухаживать, ведь я же больна и мне нужен уход. Тем более мы будем совсем одни, а эта перспектива мне нравилась меньше всего. Что ж я сама себя загнала в угол, придется играть до конца.

Надо что-то срочно придумать. Я совсем не подумала, что Андрей захочет проявить заботу обо мне, вернее о Юле, и решит приехать сюда. Я-то надеялась, что он оставит меня в покое на пару дней и таким образом я сумею выиграть время. Но судьба сыграла по-своему, даже не спрашивая моего мнения.

Я судорожно стала вспоминать все о том, чему меня когда-то в школе и институте учили девочки, когда они хотели прогулять пары. Итак, первое, раз я больна у меня должен быть насморк. Для этого мне срочно нужен клей, чтобы что-то, где-то потереть … Блин, я совершенно не помнила, что нужно тереть, то ли нос, то ли глаза. Поэтому я решила особо не рисковать и потереть в носу немножко, чтобы слизистая стала раздраженной, и у меня появился насморк. Помогло. Слава Богу, хоть что-то у меня получилось.

Дальше по плану была температура. Кажется, чтобы появилась температура надо под мышками помазать горчицей. Блин, я никудышная актриса. Ничего не умею. Я вообще не люблю врать. Зачем только я все это затеяла?! Но время шло, с минуты на минуту мог объявиться Андрей, и мне нужно было спешить.

Я стала рыться по шкафам в поисках аптечки. Наконец, я нашла ее. Быстро выудив из нее все необходимое, я намазалась звездочкой везде, где только можно и нельзя, чтобы не было соблазнов сделать то, о чем потом буду жалеть. Я намазала нос, виски, лоб, шею, и даже грудь. Оставшись довольна собой, я устроилась на диване, пытаясь изображать больную. От огромного количества звездочки у меня даже зарезало глаза, они стали слезиться. Но и тут я нашла положительный момент – так даже правдоподобнее. Однажды я болела гриппом, так вот тогда у меня были и слезы и все на свете. Было так ужасно, что хотелось умереть. Вот сейчас я чувствовала примерно тоже самое, только ужасно мне было от того, какая я гадкая, что обманываю человека, который этого совсем не заслуживает.

В который раз я ругала себя за то, что согласилась на эту авантюру, ругала сестру за то, что она меня втянула в ее интрижки. За этими размышлениями меня застал звонок в дверь. Я встала и поплелась открывать ее.

На пороге стоял Андрей. У него был такой встревоженный вид, что моя совесть просто завыла на все голоса. Так, я так больше не могу! Надо будет срочно позвонить Юльке и сказать, что я не могу дальше ломать комедию.

- Привет, - ласково сказал Андрей, нежно целуя меня в лоб, который я густо намазала звездочкой. – Что это?! В чем ты?!
- Извини, это звездочка, бальзам такой, ну ты должен знать… - промямлила я.
- Так, быстро в постель! – скомандовал он, - Я буду тебя лечить!
- Неееет, не наааааааадо, - ныла я, понимая, что лечить-то меня не от чего, разве что от вранья.

Как же мне все это надоело. За свои двадцать четыре года я столько не врала ни разу. А за эти несколько дней я перевыполнила все что было можно и нельзя.

- Андрей, пожалуйста, оставь свои лекарства. Я уже выпила столько всего, что меня уже просто тошнит, - попыталась осадить его заботу я.
- Ну, хорошо, малышка, но давай я тебя напою горячим чаем, с малиной, - с тревогой в голосе нежно прижимая меня к себе, говорил Андрей.

Я закивала в ответ, понимая, что от этого я не умру. Однако от его прикосновений я таяла. Боже как же мне хорошо в его руках. Называется, нашла выход из трудной ситуации, хотела сделать как лучше, а получилось как всегда. Надо что-то делать, еще немного и мне совсем не захочется делить его с сестрой. В голове был полный кавардак, и я вела себя как полная дурочка. Сидела на диване, бессовестно прижимаясь к Андрею и глупо улыбаясь на все его слова.

- Малыш, ты действительно больна, - говорил он встревожено, смотря на меня и трогая мой лоб, который был как кипяток.

И только я понимала, что моя температура подпрыгивает не потому что я больна, а потому что все мое тело начинало гореть от желания. Я чувствовала, что попала в ловушку, которую сама же и поставила. Андрей что-то говорил, но я ничего не слышала, ничего не понимала, все мои мысли вертелись вокруг одной проблемы – моя выдержка, которая трещала по швам. Мне безумно нравился этот мальчик, его руки, его поцелуи, его нежное отношение ко мне. И тут я расплакалась, осознав, что это все предназначено совсем не мне, а моей сестре. Андрей вздрогнул от неожиданности моего поведения. И стал еще нежнее меня прижимать и гладить по спине. А я еще отчаяннее заплакала, закрывая руками лицо.

- Солнышко, что с тобой?! – испуганно, шептал он мне в макушку – Что так плохо?! Ну, пожалуйста, не плачь. Я тебя умоляю. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Сколько тебя знаю, ни разу не видел, чтобы ты плакала!

Я вспомнила, что видела на видео, что Андрей как-то играл на гитаре, было это на каком-то празднике и там было много народа, я любила слушать песни под гитару и всегда мечтала научиться играть на ней, но, к сожалению, мне не хватало смелости, чтобы решиться и записаться на какие-нибудь курсы.

- Сыграй мне на гитаре, - сквозь слезы попросила я.
- Что?! – удивленно спросил меня Андрей, отодвигаясь немного от меня и заглядывая в мои заплаканные глаза. – Ты же никогда не любила, как я пою и играю!

Блин, я опять сделала все не так. Когда же уже приедет Юлька? Я ее просто убью! От обиды, что я такая балда и постоянно попадаю впросак, я расплакалась еще сильнее.

- Ну, ладно, ладно, я сыграю. Только не плачь. Что с тобой вообще творится? Ты сама не своя. У меня такое чувство, что тебя подменили. Глупости какие-то. Сам не знаю, что несу. Где у тебя гитара?

Я помню, что у Юльки была гитара, поэтому стала подниматься, чтобы сходить за ней, но Андрей не позволил мне встать, показывая жестом, чтобы я не двигалась. Он встал и пошел в спальню за гитарой. Вернувшись, он устроился у меня в ногах.

- Что тебе спеть? Что-нибудь позабойнее? – спросил он.
- Нет, спой мне Облако-рай, пожалуйста! – тихо попросила я.

В глазах Андрея промелькнуло изумление, но он все-таки начал играть и петь эту песню. Я очень любила ее, особенно в такие минуты, когда мне было плохо как сейчас, я часто слушала ее. Вот и сейчас я сидела, слушала и слезы лились из моих глаз сами по себе. Я жалела Андрея, которого вынуждена обманывать, жалела сестру, которая запуталась со своими ухажерами, жалела себя, потому что вынуждена сидеть и обманывать Андрея, жалела себя, потому что никогда не смогу простить себя, если наделаю ошибок и увлекусь им.

- Малыш, у тебя плохое настроение? Я понимаю, ты болеешь, но ты никогда не любила таких песен, не любила, как я пою. Что с тобой, скажи, пожалуйста, солнышко, что тебя мучает? Я же чувствую, что с тобой что-то происходит, вот только никак не пойму что.
- Все хорошо, просто я… я… Устала…я … – начала было говорить я, но слова застряли у меня в горле и я снова зарыдала.
- Ну, хватит, прошу тебя, у меня сердце разрывается от того, что ты плачешь, - прижимая меня, уговаривал Андрей.
- Не могу остановиться, прости, - плакала я, понимая, что мне нужно успокоиться, иначе он подумает, что Юлька истеричная дурочка, но это было выше моих сил.

Андрей аккуратно приблизил свое лицо ко мне и его губы накрыли мои в страстном поцелуе. И я начала отвечать, хотя в моей душе кошки скреблись. Подумав об этом, я вспомнила слова: «Когда на душе скребут кошки - это не просто так. Это они нагаженное закапывают». Господи, до чего я докатилась! Что со мной не так? Почему мой разум противится, а тело наоборот разрывается от счастья, пусть и мимолетного.

Я понимала, что буду жалеть об этом завтра, но все это будет завтра, а сегодня я готова была таять в его нежных руках. Андрей же словно понял, что я готова к продолжению, готова не только целоваться, но и на нечто большее. Его руки заскользили по моим бедрам, поднимаясь все выше и выше. В то мгновение, когда его рука коснулась того места, где мои спортивные штаны, в которых я была, были уже мокрыми от желания, я вздрогнула и схватила его за руку.

- Нет, - испуганно вскрикнула я. – Не надо, подожди!

Андрей заглянул в мои широко распахнутые глаза. Увидев испуг в моих глазах, он остановился.

- Малышка, я не тороплю тебя, прости. Сам не знаю, что на меня нашло. Прости! Просто ты такая сексуальная сегодня, что я не могу себя сдерживать. Ты не сердишься, солнышко?
- Нет, - тихо сказала я, - просто я сегодня не готова. Это ты меня прости. Ты очень хороший, правда! Но я не могу… - слезы снова хлынули у меня из глаз.- Прости, что я сегодня плачу и плачу, сама не пойму, что со мной.
-Хочешь, я тебе еще что-нибудь спою?
- Да, очень, хочу!
- А что тебе спеть?
- Спой, Под небом голубым
- Хорошо, только обещай больше не плакать!
- Обещаю.

Андрей пел так, что мое сердце просто обливалось слезами. Но ведь я обещала больше не лить слез, поэтому я держалась изо всех сил. Увидев, что мои глаза полны слез, он сказал, что на сегодня хватит, и мы пошли пить чай с малиновым вареньем. Напоив меня чаем и накормив тем, что он приволок с собой с супермаркета, Андрей начал собираться домой.

- Ладно, солнышко, я, пожалуй, поеду домой. Тебе нужно отдыхать. Надеюсь, завтра ты будешь чувствовать себя намного лучше. И не будешь плакать. Я очень тебя люблю, малышка, поэтому не хочу, чтобы ты плакала. Спокойной ночи, крошка! – сказал Андрей, прижимая меня к себе и нежно целуя в губы, от чего я теряла свое самообладание напрочь.
- Спокойной ночи! - шептала я ему в губы.

Андрей уехал, а проплакала всю ночь напролет. Никогда в жизни не не было так плохо. Никогда еще я не чувствовала себя такой дрянью. Утром я решила обязательно позвонить Юльке и сообщить ей, что больше так не могу и не хочу.