12. Вопросы.
А теперь можно заняться и своими делами, то есть Беллой. Как она там, на физкультуре? Особых восторгов по этому предмету она не испытывала, и рядом… Майк. А можно её фразу про то, что я не видел её в спортзале, принять за предложение убедиться в ЕЁ правоте? А если и нет, там, рядом с ней, Майк. Не то, чтобы я ревновал, но… он, по её причине, меня не терпел, ну и я его… Но в спортзале, среди азартных мыслей и эмоций я искал именно его. Уж он-то Беллу из поля зрения не выпустит.
И он не выпускал. Предложил ей сразу же стать партнёром по игре в бадминтон, и радостно ухмылялся про себя, перебирая фамилии тех, кто мог бы, и хотел, оказаться на его месте, и кому Майк успел перебежать дорожку. Если ему верить, список тех, кто согласен рискнуть, не так уж и мал, а если верить Белле, то это отчаянные парни.
- Спасибо, Майк, - с предупреждающе извиняющейся интонацией сказала Белла. - Ты не обязан этого делать, ты же знаешь…
- Не волнуйся, я постараюсь не попадаться на твоём пути, - гордо ответствовал Майк, вспоминая с опаской, как это сложно оказывалось для других учеников, и чем это кончалось.
Если есть на свете высшая справедливость, за постоянное стремление, оказаться поближе к Белле, Майку должно достаться, хоть как-то, раз его хлипкая человеческая конституция не позволяет МНЕ разобраться с ним на равных!
Пока Белла тихонько стояла в сторонке, её «везение» вместе с её неуклюжестью стояли, скучая, там же, а Майк играл за двоих. Но потом «везению» это надоело, и оно начало действовать, развернув тренера в нужную сторону. Тренер Клапп решил проявить свою волю и заставить-таки Белу играть.
Напрасно… или нет. Первая же подача волана в сторону Беллы была вполне роковой. Белла взмахнула ракеткой изо всех сил, мимо волана, естественно, от слишком сильного замаха ракетка вырвалась из рук и самостоятельно врезалась в сетку. После чего вернулась к хозяйке, что и следовало ожидать, чиркнула её по лбу, и полетела дальше, так что почти весь заряд достался Майку, кинувшемуся спасать подачу. Ракетка его приложила неслабо, со злорадным шмяком хлопнув по руке.
«А-а-а-ай, синячище будет…»
Есть высшая справедливость на свете!
Майк зашипел, потирая руку, а Белла энергично потирала лоб. Как бы синяка на лбу не было, ракетка-то тяжёлая. Спорт действительно не для неё. Только бы не играла больше, а то может ещё что-нибудь случиться. Я не хочу больше высшей справедливости, хочу только безопасности для Беллы! Если тренер будет настаивать на её участии в игре, надо будет что-нибудь придумать, чтобы срочно вытащить её оттуда.
Мистер Клапп оказался человеком рассудительным, решил, что одного инцидента достаточно, и, повернувшись демонстративно спиной, больше не наблюдал, как Белла, спрятав от греха ракетку за спину, снова встала в сторонку.
- Ты как, в порядке? - спросил её Майк, ощупывая действительно внушительную, надеюсь, болезненную, гематому.
- Да ничего, а ты? – робко спросила она и покраснела.
- Думаю, что буду жить.
«Ещё не хватало расхныкаться. Но чёрт, как же больно!» - именно хныкал про себя Майк.
Я рад, хотя злорадствовать неприлично.

Ты, мальчик, понятия не имеешь, что значит - больно! Мямля… а туда же - играть в паре с Беллой. Тут и моих способностей - нейтрализовать её «везение» - едва хватает!

- Я лучше тут, сзади, постою, - сказала Белла с выражением огорчения и сочувствия к пострадавшему на лице. Но сама не морщилась, и лоб больше не растирала. Может, действительно, только задело? А вот Майку досталось, рука-то болит… И это хорошо, может, это его научит не навязываться Белле на физкультуре, а все остальные его возможности в моих силах заблокировать. Я хохотнул, наблюдая его размышления, где бы он мог проявить себя перед Беллой, если физкультура нежелательна. А нигде!
«Чего ржёшь?» - поинтересовался Эмметт.
- Потом расскажу, - отмахнулся я.
Сейчас я был занят, урок физкультуры ещё не завершился. Но больше ничего страшного не произошло. Майк играл за двоих, тренер упорно ничего спиной не видел, а Белла стояла спокойно у стенки. В принципе, можно было бы покинуть мозг Майка, если бы его мысли не сосредоточились … на нас?
«Что происходит? В кафетерии они весь обед проболтали, на биологии, как два сфинкса, молчком просидели… Но что-то же он ей сказал, что вся красная в коридоре стояла, и глаза отсутствующие. Что? Я должен узнать, что она о нём думает на самом деле».
Да какое ему дело, что Белла обо мне думает, это должно интересовать только меня! Ещё ляпнет что-нибудь несуразное, обидное… убью. Нет, просто по стенке размажу. Белла будет против. Но могу просто оборвать разговор, надо только оказаться у двери в спортзал как можно раньше. Для этого достаточно немного прилежания, чтобы контрольную синьоры Гофф закончить побыстрее, и встретить Беллу у дверей спортзала. В этом я вполне преуспел, подпирал нужную стенку ещё до конца урока.
«Джессика клянётся, что они встречаются. За каким чёртом ему понадобилось выбрать именно её?» - размышлял Ньютон.

Это я выбирал? Лучше вспомнил бы, сколько было … нас, да именно так, нас, интересующихся Беллой, и я, как полный идиот, дал всем шанс проявить себя. Это ты, Майки, выбираешь до сих пор, а у меня выбора не было, была только Белла. И то, что из всех парней она выбрала самого странного из всех, прибабахнутого Каллена - это истинное чудо.

Не вышло вмешаться в разговор, Майк затеял его ещё внутри, до того, как разойтись по раздевалкам. Если он её обидит… лучше бы он этого не делал.
- Ну, что? - начал Ньютон.
- Что «что»? - недоумённо вернула вопрос Белла.
- Ты и Каллен, а?
«Ты и чудовище. Ну, если для тебя так важен этот денежный мешок…»
Я уже скрипел зубами за стеной. Он уже второй раз осмелился так о ней думать. Если осмелится произнести это вслух…
- Майк, это не твоё дело.
«Защищается. Значит, всё правда. Чёрт».
- Мне это не нравится.
- А тебя никто и не спрашивает, - отрезала Белла.
«Почему она не замечает, что он просто жалкий клоун? И все они такие. Он как уставится на неё, так у меня от этого зрелища мурашки по коже», - пыхтел Ньютон.
- Он смотрит на тебя… плотоядно он смотрит, вот!
Неправда!!! Правда… и сухой огонь в горле, и приливы яда…
Лицо Беллы полыхнула румянцем, дыхание стало сильным, резким, а губы плотно сжались, как будто сдерживалась… дышать, говорить? Но вместо слов прорвался лишь смешок. И всё.
«Теперь она смеётся надо мной. Вообще класс».
Майк развернулся и поплёлся в раздевалку, Белла пошла в свою. А я так и остался у стены, пытаясь привести свои взъерошенные чувства в порядок.
Где уж мальчишке с глубиной чувств с один дюйм понять, как я смотрю на Беллу, он просто искал слово пострашнее, нашёл это, и оно… неправда!
Правда… Я хотел этого. Давно. И сейчас не исключено, монстра я держу, но… не он меня боится, а я его. И я ей об этом говорил, не раз, она знает, что это правда.
А она засмеялась. Ну что тут смешного? Что, тыкая наобум, вслепую, совсем не то имея в виду, Майк нечаянно попал точно в цель? Это смешно? Очень, обхохочешься…
А если и так… Белла, умненькая, без всяких извращённых черт психики , зная, что именно так и есть, что я «плотоядный», уверена во мне. Уверена так, как я в себе самом не уверен. Для этого надо иметь немало отваги, а разве она не такая?
Отважная…
Мне остаётся единственное - стать с ней наравне, стать отважным не меньше. Скрутить монстра! Если у меня есть время «отстраниться», это и сейчас вполне получается. Надо добиться, чтобы НИКОГДА, НИ В КАКИХ СИТУАЦИЯХ он не смог бы выйти из-под контроля. Тогда я престану с ней прощаться без конца. Этот год с небольшим довеском, который мне остался… он будет целиком моим.
Белла вышла из спортзала, в ожидании какого-то испытания - плечи собраны, губка закушена, пока наши взгляды не встретились. И тогда пришёл покой… Белла подошла ко мне так близко, что горячей волной как приливом обдало меня целиком.
- Привет, - шепнул она, словно до этого мы не виделись вечность.
А разве нет? Целый урок, да плюс странный разговор с Майком. Но всё кончилось.

Да, Белла, я тут, я рядом. Тебе легче, когда я рядом? А мне… я просто счастлив, снова. Потому что ты рядом. И потому, что твоё «везение» съездило Майка ракеткой, и потому что ты … засмеялась. О чём ты тогда думала? Может, расскажешь?

- Ну, как физкультура?
- Отлично, - ответила она, только улыбка перестала быть такой же лучезарной, враньё - это не её.
- Да ну? - заметил я, имея в виду удар по лбу.
Мысли Майка, вышедшего следом, зазвучали в голове, как вопль над ухом:
«Ненавижу эту сволочь!
Чтоб ты сдох! Хоть бы ты навернулся со своей блестящей тачкой с обрыва! Почему он не может просто оставить её в покое? Пшёл вон, к таким, как сам – уродам ненормальным!»
Майк сегодня в ударе… Сначала шибанул меня под дых своим «плотоядно», а теперь ещё и это! Я действительно урод, но НЕ могу стать смертным, как бы он ни хотел этого, как бы я ни хотел!!!
- Что с тобой? – встревожилась Белла.
Ничего особенного, солнце моё, просто я пропустил удар, это и с вампирами бывает.
- Ньютон действует мне на нервы, - честно признался я.
Белла посмотрела вслед быстро удаляющемуся Майку, а потом весьма подозрительно уставилась на меня.
- Ты, случаем, не подслушивал ли, по своему обыкновению?
- Как твоя голова?
Белла ахнула и залилась румянцем, да каким! Просто пурпурным, до того ей было неприятно, что я был свидетелем её «успеха».
- Ты неисправим, - процедила она, резко развернулась и потопала по направлению к автостоянке.
Ну да, я влез на неположенную мне территорию - её физическую слабость. Но я почти не виноват.
- Ты же сама сказала, что я никогда не видел тебя в спортзале, я тебя за язык не тянул, - оправдывался я, не отставая ни на шаг. - Вот я и решил взглянуть.
Белла не ответила ничего, сурово сдвинув брови. Хорошо, я смирно помолчу, обычно Белла мои ляпсусы такого рода быстро прощала.
К «Вольво» пришлось пробиваться сквозь целую толпу обмирающих от восторга и зависти парней, столпившихся у машины Розали. Внедорожник Эмметта тоже произвёл бы неслабое впечатление, но Розали выбрала, естественно, ЭТУ, и сядет за руль не раньше, чем вся публика слюной не изойдёт.
Белла, после минутного колебания, двинулась в моём фарватере.
- Лишь бы пыль в глаза пустить, - пробормотал я, когда она забралась в машину.
- А что это за машина? – поинтересовалась она.
- М3.
- Думаешь, мне это о чём-то говорит? - нахмурилась Белла.
- Это BMW, - закатил я демонстративно глаза.
Надеюсь, ЭТО ей что-то скажет?
Ага - кивнула она головой, расширив свои познания в автомобилестроении.
Обалдевшая публика на скромный «Вольво» внимания не обращала, и дорогу уступать не собиралась, пока не увидела, что прищурившийся водитель «Вольво» выглядит… очень недружелюбно.
- Всё ещё сердишься? - спросил я.
Нет, разумеется, уже не сердилась, складочка на переносице разгладилась, но ответ всё равно прозвучал сурово:
- Ещё как!
Я вздохнул. Конечно, не стоило говорить, что я подсмотрел на физкультуре, зная, как она к этому относится, но сделанного не вернёшь. Остаётся загладить вину, если получится.
- Ты простишь меня, если я извинюсь?
Она мгновение раздумывала.
- Возможно…. Если извинение будет искренним.
Потом решительно добавила:
- И если ты пообещаешь мне больше так не делать.
Ну, уж нет, это то, чего я никак ей пообещать не могу, я с тоски с ума сойду. И как она вообще представляет себе работу секьюрити? Мог бы я быть рядом все двадцать четыре часа в сутки, не надо было бы подглядывать. А раз такое невозможно… надо что-то предложить в виде компенсации.
- Как насчёт искреннего извинения и того, что в субботу ты будешь вести свой грузовик сама? - это очень серьёзная компенсация, максимум, что я могу предложить, наступив на свои принципы.
Белла опять серьёзно задумалась, оценивая предложенные условия сделки:
- Договорились, - сказала она, наконец.
Осталось последнее - искреннее извинение.
Глядя в карие, такие притягательные, глаза, «утопая» в них, я произнёс своё извинение:
- Я очень сожалею, что расстроил тебя.

Белла, я умею читать людей, умею быть воспитанным, но не умею быть деликатным. Я ещё только учусь быть человеком, причём учусь недавно. Прости меня, нерадивого…. прости и прими такого, горячее «море Беллы»…
… что это так неровно стучит, словно в висках… моё сердце? Её …
Э-эк! Хорошо, что дорога знакома до последней выбоинки, а рефлексы вампирские!
«Утонули»… оба. И чем я думал! Такие эксперименты на ходу! Вождение Беллой её грузовичка в субботу - вполне достойное наказание за этот фортель.
- С утра пораньше в субботу я буду под твоим окном! – добавил я, останавливая машину у дома Беллы.
Белла несколько раз встряхнула головой, часто смаргивая, освобождаясь от «ослепления». Не-ет, я уже учёный, подмечать вслух её физическую слабость не стану, тем более, если вспомнить, как я сам только что чуть не въехал в витрину парикмахерской.
- Гм-м, - сказала она. - А как тогда быть с Чарли? Непонятное чужое «Вольво», брошенное на подъезде к нашему дому…
Пробежки до Сиэтла всяко короче, но пока об этой моей способности ей ещё неизвестно.
- Я и не собираюсь приезжать на машине.
- А как…
- Об этом не беспокойся, - отодвинул я этот вопрос на потом. - Я приду без машины.
Белла заинтересованно склонила голову набок, обязательно будет допытываться, а это легче показать, чем рассказать. Но спросила она совершенно о другом.
-А «потом» уже наступило? - и на личике настойчиво вежливая заинтересованность, мол, терпение должно быть вознаграждено, и не надейся увернуться.
«Потом»? Ах, ну, да, я увильнул от ответа в столовой, сказал «потом», а перед этим рявкнул, напугал. И что, думал, что Белла о нём забудет? Ага, а как же… Это при её-то интересе ко всему, что меня касается! Всё равно когда-нибудь придётся рассказать и об этой стороне вампирской натуры. Ох, как не хочется, но надо. Надо. Лучше ей знать, что я есть такое. Тогда лучше поймёт, в чём моя опасность для неё. Напугается? Пусть… не будет субботней прогулки.
- Ты по-прежнему хочешь знать, почему тебе не стоит смотреть, как я охочусь?
- Да как сказать… меня больше удивила твоя реакция на мои слова, - сказала она.
- Я тебя напугал? – попытался я улыбнуться.
И чего спрашиваю, разве не видел сам.
- Нет.
Интересно, а сколько уровней испуга есть в её арсенале, и какой из них она считает настоящим испугом?
- Прости, что напугал. Но если бы ты присутствовала при нашей охоте… Одна только мысль об этом выбила меня из колеи.
- Для меня это очень опасно?
Очень опасно… кхэ… Живой человек Белла и я, не человек, не нечеловек, голодный зверь в поисках добычи, где-нибудь в глубине леса… в это и вдумываться-то… я боюсь об этом думать.
- Смертельно.
- Но почему?
Глубокий полный вдох привычно уже обжёг горло, и тоже привычно сухое жжение начало спадать. Я, следя за тем, чтобы не изображать дыхание, а дышать, как люди, уже вдышался, могу слышать не только боль, но и её шлейф, а волевое усилие блокирует яд. Скрутить монстра! Так я решил, и так будет. Белле БУДЕТ со мной безопасно, в обыкновенной жизни. Но на охоте… если вспомнить, что остаётся от меня, когда я отпускаю на свободу монстра. Я всё скажу. Так надо. Но смотреть в эти ясные глаза страшно. Легче блуждать взглядом по низким тучам.
- Когда мы охотимся… мы полностью отдаёмся нашим чувствам, нет, инстинкту. Все чувства служат ему: слух, зрение, особенно обоняние… Разум почти отключается. И если ты окажешься рядом, когда я вот так утрачу контроль над собой…
Я это уже видел, спасибо тебе, Элис… не перенесу.
Сердце Беллы опять забилось неровно, сильно. Не так, как недавно, когда спешило что-то догнать, не упустить. Сейчас оно тащило тяжёлый груз. О чём она думает сейчас? Всё равно придётся посмотреть в её глаза, чтобы увидеть свой приговор.
Белла думала. Лицо было серьёзным, погружённым в себя. Даже губку не прикусывала. Наконец она повернулась ко мне, чтобы … что увидеть? И что увидела?
Вот я какой, Белла.
Страха передо мной не было, вот что. А страдание от того, что мне больно об этом говорить, было. Она приняла и эту сторону, всего меня. Не осудила, не простила, просто приняла. И поэтому стихла, уврачевалась моя боль.
Белла…
О чём она думала сейчас, когда из глаз ушло отражение моей растаявшей боли? Я опять не знаю, не могу понять, только «тону» и «тону». Я принудил себя быть ближе к ней на биологии, она принудила меня открыться так, что между нами вообще не осталось почти никаких тайн. Мы стоим друг друга, настоящие безумцы. Только она ещё отчаянней меня.
Белла…
Её глаза, и так пристально всматривающиеся в меня, вдруг раскрылись ещё больше, радужки почти исчезли, превратившись в бездонные колодцы зрачков, и я… полетел, не знаю куда, в глубину, в бесконечное пространство «Белла».
Мы в машине - это дальше, чем в классе, но мы ближе, потому что тайна, которую я боялся, уже не тайна. И между всем миром и нами не зыбкая граница тени от простенка, а стальной корпус салона.
«Прикосновение» взгляда, разбуженная им энергия - всё как в классе, только нет никаких передышек. Волна за волной, устремляясь к Белле, и не достигая её, била в моё сердце, и оно гулко билось в ответ, вдох в такт биению сердца врывался в горло, чтобы принести новую порцию жара. И непреодолимая потребность, соединить части чего-то целого, тянула меня всё сильнее, к ней, к источнику притяжения, к Белле.
Нарастающая, не имеющая выхода, энергия скручивалась в тугой смерч, и он уже не звенел комариным писком в ушах. Я вибрировал весь, от макушки до пят, и звук был ниже, колоколом, возвещающим о пожаре. Я ещё не горел, но бушующая энергия требовала освобождения! Всего лишь прижаться к губам, чтобы отдать, возобновившееся покалывание пальцев, прикоснувшихся к щеке, соблазняло - ничего страшного не случится. Отдать!
Белла вдруг судорожно втянула в себя воздух, от этого звука что-то переключилось в гудящей голове. Пока я дышал, пока непривычное к такому ритму каменное сердце билось, звука её дыхания я не слышал, Белла не дышала совсем!
Опасность!
Если я не «вынырну», она … утонет! Я «вынырнул», с усилием прикрыв глаза, чтобы освободить её.
Пространство «Белла» заключено в слишком хрупкую оболочку, его жизнеспособность зависит от очень многих тонко настроенных процессов. Нарушь хотя бы один - и гибель неминуема. Сколько причин для такого несчастья караулят смертного человека Беллу, и одной из них… могу быть я. Даже когда хочу поделиться, а не отнять.
Большинство вампиров ценили бессмертие превыше всего, есть и смертные, желающие приобрести этот самый чёрный из даров, а есть вампиры, которые на всё бы пошли, на любые муки, на любые жертвы, только чтобы снова стать людьми.
Это мы - Каллены, каждый из нас, в большей или меньшей степени сожалеющие, что это невозможно. Но никто не чувствовал, насколько это ужасно - быть вампиром, как это чувствовал сейчас я.
Запрет на убийство человеков совсем не так тяжёл, как может показаться, а вот запрет на свободу чувств, запрет на свободу моего чувства, на потребность отдать полной мерой… это чудовищно больно и горько, просто до потери рассудительности.
Ну и что, что вместо глаз Беллы я уставился в ветровое стекло, притяжение не ослабело, мы были там же, каждый на своём полюсе разделённого магнита. Тяга не ослабла, даже покалывание в пальцах, исчезнувшее от испуга, вернулось. И, значит, с Беллой происходило то же самое. Сколько я смогу ещё выдержать, если она будет так близко? Горечь произнесённых необходимых слов жгла не хуже прикосновения яда:
- Белла, я думаю, тебе пора.
Без единого слова она покинула машину, и дверь за собой прикрыла. Что заставило на этот раз не препираться, ощущение надвигающейся опасности? Для неё, для меня? Когда это она себя оберегала…
Если ей было так же мучительно уходить, как мне - отпускать её, значит, ей тоже приходилось платить цену за мои неуязвимость, мощь, одним словом, за моё бессмертие. Это несправедливо!
«Жизнь вообще несправедлива. Разве ты не знаешь?» - спросил голосок из памяти и застывшая неподвижно фигурка с той стороны двери.
Единственное, что я могу, что я обязан сделать - не допустить, чтобы по этому счёту она платила наравне со мной. Ещё одна порция горечи к уже имеющейся - что ж, кто осознанно нарушает законы, должен нести за это ответственность, равную своим силам, а у меня их больше. Это - справедливо.
А, кроме того, меня ждёт бонус. Белла расстанется сейчас со мной, проведёт остаток дня, вечер вместе с отцом, уснёт, и встретит меня только завтра, у порога дома. Я увижу её гораздо раньше, и всю ночь буду с ней рядом, караулить сны и одеяло.
Кстати о справедливости. Можно сказать, всего за сутки Белла вытащила из меня сколько информации? А я что о ней успел узнать, только то, о чём сам додумался, и не факт, что додумался верно? Несправедливо… но эту несправедливость исправить легче и приятнее всего.
Пока она не ушла, мне нужно было ей кое-что сказать, и я рывком опустил окно в своей двери. На его визг Белла обернулась, на лице - не схлынувшее напряжение и ожидание чего-то, готовность к чему-то…

Ох, Белла, нет, больше я нам сегодня ничего не позволю. Сил вампирских много, а выдержки - мало, гораздо меньше, чем твоей отваги.
- Э-э-э… Белла?
- Да?
- Завтра переход хода.
- Переход чего? - недоумённо подняла она брови.
- Игра в «Двадцать вопросов», помнишь? Сегодня был твой день, завтра - мой!
Завтра, когда я буду везти её в школу, когда будем сидеть за ленчем, когда повезу домой - я буду спрашивать, у меня тоже есть немалый список интересующих меня вопросов.
Смерч энергии ещё не улёгся, и ждущая «чего-то», на что у меня нет сил, Белла, не способствовала его успокоению. Я отвернулся и завел двигатель, лёгкое, неощутимое движение, стоило огромных усилий. Смерч тянул меня из салона за Беллой, проводить её хотя бы до двери… растянуть наше время ещё на секунду, другую… Сколько же сил мне потребуется, чтобы обуздать эту стихию?
Сколько потребуется - столько и найду.

И куда теперь, домой? Дома ждёт нешуточная семейная разборка.
Погодите, родственнички, дайте сначала с самим собой разобраться!
Лучше убраться на какую-нибудь лесную дорогу, где чужие мысли меня не потревожат. Одну знакомую грунтовку в лесу я знал, свернул на неё с трассы и ехал, пока ни одна случайная мысль с трассы не смогла до меня добраться, обозначив полной тишиной достижение желаемого уединения. Теперь кроме гула смерча в голове не слышно ничего, и это тоже нехорошо.
Сказать себе, что я найду силы на его обуздание, ещё не значит, что найду на самом деле, руки так и тянулись резко крутануть руль, чтобы развернуть машину обратно. А вот нет! Вместо этого выдерну ключ из замка зажигания, да отыщу что-нибудь, что будет глушить его гул. Джейсон Донован, почему бы и нет, лёгкие простодушные тексты, мягкий голос, тёплая приятная мелодика, для моего смерча почти колыбельная. Судя по тому, как Белла со мной обращается, я для неё человек, а человеку ничто человеческое… даже усталость.
Физически об этом не может быть и речи, но эмоционально я сегодня нагрузился сверх головы. Чувствую ли я усталость от перегрузки? Нет, просто всё наслоилось в непостижимом беспорядке. Надо успокоиться и всё разложить по полочкам.
Насмешливо ухмыляясь над собой, я откинул спинку сиденья и вытянулся в нём, в общем, принял положение расслабившегося человека. Ничего себе релакс, при таком волевом нажиме! Что там ещё полагается, ровно глубоко дышать? Вот это я с удовольствием и без принуждения.
Несколько глубоких вдохов, один за другим. Аромат Беллы всё ещё стоял в салоне, его слишком мало, чтобы разжечь огонь в горле, но достаточно, чтобы ощущать тонкость и изысканность тающего букета. Ожога нет, ведь Белла не со мной. Вместо умиротворения пришла тоска - Белла не со мной, и смерч рассыпался горькой пылью.
Что ж, не совсем так, как хотелось бы, но душевное равновесие восстановлено.
Ну, а теперь, как в анекдоте: имеем две новости, с какой начинаем? Если традиционно, то с плохой.
Белла сказала Джессике: «Он нравится мне больше, чем я ему», и на вопрос про ленч ответила: «Наверное, нет…».
Белла старается меня понять, изучает меня, даже те стороны, которые я бы хотел скрыть, а то, что лежит на поверхности, просто кричит - моё восхищение, обожание, - не видит. Для этого понадобился разговор за ленчем, и то не уверен, что убедил.
Что я делал не так? Не по-людски? А что делают в такой ситуации просто люди, если нравятся друг другу, не говоря уж о большем? Хотя бы ходят, держась за руки. Рука Беллы сегодня, когда утром мы уже шли в корпус, дважды ожидала меня, и не дождалась. Даже в ресторане, когда она настояла на прикосновении, я сразу же убрал руки со стола.
Это по-человечески - хотеть быть ближе к тому, кого любишь, не разделяться, насколько возможно. Дистанция между людьми отличный показатель, насколько
они чужие друг другу, а я держу дистанцию. Изо всех сил. Ради её же безопасности!
Но Белла решила… как решила, исходя из своего крохотного человеческого опыта, пока я не осмелился погладить розовую от румянца нежную щёку.
Когда я коснулся её щеки в коридоре - это не было обдуманным шагом, я просто сорвался, измученный притяжением на уроке. Это было почти опасно.
И что мне с этим делать? Все фантазии Джессики, Майка, ещё кое-кого, я уже перемерил на себя, и то, что было неприятно и смешно раньше, стало мучительно необходимо сейчас. Хочу поцеловать. Неправда. Хочу ощутить губами каждый дюйм нежного лица, разгладить складочку на переносице, губами. И принять её вздох, прижаться к её губам, ощутить их тепло и нежность, во всей полноте. И все её локоны пропускать по одному сквозь пальцы, и чувствовать её руки на своей груди… я ВСЕГО хочу! Я с ума схожу, не иначе…
Можно допустить с некоторой долей вероятия, что Белла хочет того же, во всяком случае Джессика так думала. Только Джессика не знает того, что знает Белла, что у прибабахнутого обалденного Каллена кожа ледяная и … гораздо твёрже, чем кажется, и вообще он - вампир.
Судя по тому, что сейчас в машине притяжение повторилось, да ещё с такими сопутствующими эффектами, Джессика права, притяжение взаимное. Как и «ослепление».
Остаётся последнее препятствие. Я. В субботу.
Нельзя вечно качаться на весах: боюсь себя - не боюсь. Монстр должен быть скручен! В субботу Белла увидит меня «во всей красе», и сможет определить для себя, как далеко её принятие меня простирается. И я это увижу и пойму. Видение Элис не говорило, чем кончился тот непонятный глубокий взгляд.
А если Белла примет и это? Тогда и придёт мой час испытания, осмелюсь ли я поцеловать девушку. Сумею ли скрутить монстра настолько, чтобы осмелиться. Белла должна быть в безопасности рядом со мной. И она БУДЕТ в безопасности!!!
А я… я её поцелую? Все мои мечты смогут осуществиться… О-о,
«поплыла голова», и покалывание кожи на пальцах даёт о себе знать. Именно они помнят, какая она, кожа Беллы, они коснулись, прикосновение должно остаться на них. А если я прижму к губам это же место, это почти как если бы я коснулся щеки губами. Прикосновение к пальцам, понятно, ничего не смогло добавить к тому, что сохранила память, это только пустое подобие, я просто натурально спятил.
И от пробы в субботу не откажусь.
Что из этого может проистечь? Для Беллы - почти ничего.
Времена меняются. В моё человеческое время о подобном нечего было и мечтать.
Бой-фрэнд? Даже такого понятия не существовало. А сейчас… не будем подсчитывать, сколько девочек в школе уже целовалось с парнями. Не переходя, разумеется, определённых границ, в крохотных городках традиции сохранились куда лучше, чем можно себе представить, взирая на местную жизнь из какого-нибудь мегаполиса.
Приличный экзотичный парень, с блестящей перспективой через годик другой снова загреметь в старшую школу на первый курс… Через год другой для взрослеющей Беллы я перейду из разряда парней в разряд мальчиков. И на этом для меня всё кончится.
Можно сказать, что это хорошая новость?
Солнце моё, Белла, за то время, что у меня есть, я должен обжечься, пропитаться твоим светом так, чтобы хватило на вечность.

Но домой всё равно надо. Сколько можно бегать от проблемы… Суровый выговор Джаспера с выкладками, чем моя «болтовня со смертной» может вылиться для Элис, и что желательно немедленно предпринять, бешеная истерика Розали по тому же поводу, с возможными тяжёлыми последствиями для моего автомобиля и лично для меня. Насчёт меня - ещё посмотрим, а вот «Астон-Мартин»… не затевать же драку с Розали из-за тачки…
Опасности для Беллы нет, не дам, это не обсуждается, да и Белла доказала, что беспокоиться из-за неё не стоит, тайны хранить умеет. Так что с отцом серьёзного разговора не будет, так, пара прикидок для нестандартных ситуаций. О маме говорить нечего. Эмм доверяет видению Элис настолько, что вообще не заморачивается.
Джаспер… нет, он ничего предпринимать не будет, против Элис он не пойдёт, а Элис в ожидании того, чего я допускать не намерен, - обращения Беллы, уже готова пылинки с неё сдувать.
Остаётся одна Розали? Выходит, так. Когда Достоевский говорил, что красота спасёт мир, он не был знаком с Розали, или не ту красоту имел в виду. Когда Розали «выходит в свет», вслед за восхищением её красотой тянется удушливый шлейф зависти, и она никогда не упустит возможности сделать его пошире и погуще.
Мисс Совершенство, которое всегда настороже, не покачнулась ли корона на её белокурой голове. Этому можно было бы и посочувствовать, если бы она не требовала поклонения и от меня, если бы не думала про Беллу «дурнушка», и не отнеслась так безразлично к жизни единственно нужной мне девушки.
Если Розали посмеет что-то сказать не то о Белле, или потребовать от меня чего-то, или задумает что-то сама, это ей дорого встанет, её самомнения теперь я щадить не стану, и пусть горит жертвенным огнём мой «Астон-Мартин»… в конце концов, это всего лишь…, да, любимая, но - тачка.
Теперь я готов встретиться с проблемой.
И решать её надо кардинально и быстро, Белла уже спит, наверное, а я ещё невесть где. Ей может присниться «говорящий» сон, а я его не услышу, и не поймаю сбежавшее одеяло. Не увижу спящих на щеке ресниц. Я просто РАЗБАЗАРИВАЮ её драгоценное время!
Примчался я домой уже вполне на вампирской скорости, загнал «вольво» в гараж, и почти удивился, что мой «Астон-Мартин» цел и невредим. Значит, пожалела. На что вряд ли могу рассчитывать я. Ну что ж, я готов…
Дом встретил меня тишиной пустой гостиной. Меня не встречали, предполагаемого большого семейного совета не будет. Или вообще объявили бойкот за самовольство?
Неудобство быть вампиром среди вампиров - не спрячешься, мой приход все услышали.
«Мальчик вернулся», - улыбнулась в своей комнате Эсме.
«Всё нормально, Эдвард, Элис нам всё рассказала», - подумал отец, не прерывая своей консультации какого-то коллеги по телефону.- «Надеюсь, серьёзным шоком это для Беллы не обернулось».
Это у меня бы шок! Спасибо вампирскому здоровью, не оставляющему никаких следов.
И Элис, принявшей на себя труд, проинформировать семейство о моих «подвигах», спасибо.
«А я всё видела, у вас будет свидание», - с интонацией ехидной вредной девчонки сообщила Элис. - «Ты с Беллой всю субботу проведёшь, наедине».
И больше ничего не добавила, никакими тревожными предчувствиями не поделилась.
За это - отдельная благодарность.
Братьев не было слышно совсем, их не было дома.
Только из спальни Розали нёсся ментальный монолог повышенной громкости:
«Вернулся, подлый предатель… эгоист… последнее трепло! Мало того, что мы теперь зависим от желания Беллы держать язык за зубами, так ты ещё решил в открытую провести с ней весь день. Ты что, специально ищешь повод, чтобы убить её? Так зачем ждать субботы - убей её сегодня ночью, когда попадёшь в её спальню!»
Похоже, подслушивала в кафетерии, но услышала не всё. Гореть бы «Астон-Мартину» синим пламенем, если бы поняла, что речь идёт не о возможной случайности, а о намеренной демонстрации. Хотя, что это может добавить к уже случившемуся.
Розали не в состоянии понять, что это не моя пустая бравада, не рисковая игра для самоутверждения, что это нужно… для Беллы, она должна узнать и понять всё.
О себе, обо мне. Привираю и становлюсь в позу.
Это нужно мне. Чтобы жить.
А Розали… Когда-нибудь ей просто надоест на меня злиться, но лучше закрыться, досаждает слушать о своей персоне одно и тоже.
И раз так прекрасно всё устроилось, никаких скандалов, пора заняться делом: привести в порядок к завтрашнему дню машину - и скорее назад, к Белле. Вот только поговорю с Элис, за это незаслуженно свалившееся на меня благополучие и за завтрашний прогноз я сестрёнке кое-что должен, хотя бы пару-тройку минут Беллы.
Элис вошла в комнату спокойной, сосредоточенной на чём-то, что хотела попросить, но даже в мыслях своей просьбы не проговаривала, и это меня настораживало. Хотя, если бы это было что-то страшное, опасное для Беллы, она бы не промолчала? Вот и не надо пугаться теней по углам.
- Спасибо, что объяснила всё Эсме и Карлайлу, - благодарно сказал я.
- Я подумала, что у меня лучше получится им сообщить, чем у Розали. Тем более Джасперу. - сказа Элис, присев на кушетку.
Это верно. Я-то откладывал объяснение с семьёй на потом, даже не пытаясь найти нужных слов, чтобы сообщить о столь неожиданном повороте событий, и дооткладывался, пока Элис не увидела гибель «Астон-Мартина» в огне, а, может, и не только это.
- Это был мой долг – сказать, - повинился я.
- Ничего, Эдвард, тебе сейчас очень нелегко приходится, а я могу помочь.
Да уж… Чуть не столетие стоять на берегу реки «Время», глядя с тоской со стороны, что она несёт с собой, и вдруг свалиться в эту самую реку, угодить прямо в водоворот! В сущие недели и дни происходят события, которым должно бы происходить в течение месяцев, а то и лет. Я по глупости старался выбраться, даже плыть против течения, но больше не получается. Не могу, не хочу. Водоворот меня сам выбросит, по вампирским меркам - очень скоро. Мне теперь каждая минута дорога. Элис своей помощью сэкономила мне их, не знаю сколько, но много.
. -Ты мой земной ангел-хранитель. Проси всё, что хочешь! - предложил я сестрёнке в припадке благодарности.
- Всё? - с лукавым прищуром переспросила она, по-прежнему предпочитая не раскрывать своих мыслей. Чаще всего она пользовалась этим навыком для забавных подстав, смешных сюрпризов на праздники, но сейчас-то не праздник… моё сверхщедрое обещание может мне дорого встать, и я срочно уточнил границы этой сверхщедрости:
- Всё, что в моих силах и в пределах разумного, конечно.
- О-о, у меня очень скромные запросы, - улыбнулась Элис. - Хочу вот чего…
В голове засияла светом уже знакомая картинка: человек Белла и вампир Элис в обнимку разглядывают себя в зеркале. Скромный запрос, ничего не скажешь… мы ведь о нём уже говорили!
- Впрочем, против этого я тоже очень бы не возражала, - сказала сестрёнка, добавив к одному нежеланному варианту второй, неприемлемый! Два прекрасных вампира глядятся всё в то же зеркало, сестрички Элис и Белла…
- Ты думаешь о чём-нибудь, кроме этих проклятых видений? - рыкнул я, мигом растеряв всю признательность.
- Я не виновата, Эд! Это не меняется. Я старалась, правда, даже не просто смотреть, а продумывать другие варианты, но они не появляются, а эти - не исчезают. Это наиболее вероятный, вернее, единственно возможный вариант будущего, если исключить тот…. - застыла она на минуту. - Погоди, не нервничай, тот … вариант, как раз очень сильно потерял в своей вероятности, можно и не принимать в расчёт. Но я очень хочу стать её подругой. Пожалуйста, это в расчёт прими.
Элис раскрылась, и череда образов Беллы заскользила перед внутренним взглядом. Белла улыбалась, хмурилась, топала с одноклассницами с урока на урок, говорила со мной, множество образов в сопровождении тёплой улыбки Элис.
- Объясни, почему тебя так тянет к ней? - присел я напротив неё на корточки. - Я понять хочу, почему тебе вдруг стал интересен смертный человек, что произошло?
Элис опустила глаза, разглядывая свои руки. Из калейдоскопа выделился лишь один образ, и совсем не в моей компании, а в той самой, возможной.
- Для этого чувства у меня нет объяснений. Сам-то ты можешь объяснить, почему тебе нужна только эта девушка, и никакая другая? Вот и я не могу. Я чувствую её, понимаешь, чувствую, подругой, даже сестрой.
«Она не захочет нас оставить! Моя близкая, родная душа, если скажу, что можно стать одной из нас - она ею станет…».
- Нет! - подскочил я с места. – Она не будет одной из нас НИКОГДА, обращения не будет!
«Но ведь тогда она уйдёт! Даже против своей воли, просто потому что смертная. Она не знает, что может быть и иначе, вот узнает, тогда пусть и решает…»
- Это не тебе решать, а Белле… - жёстко добавила Элис, став передо мной, и зеркально повторив мою решительную позу.
Я тоже часто повторяю себе это - «ей решать», но принять в свою жизнь … урода, и убить, изуродовать себя, ради нас – НЕ ОДНО И ТО ЖЕ!
- И только подумай, насколько это облегчит твою жизнь, - попыталась соблазнить меня Элис.
Я - эгоист, знаю, монстр заинтересованно заворочался, при виде возможных перспектив, получив в этом неожиданную поддержку извне. Я - эгоист, но не настолько! Скрутить монстра! И перекрыть эгоизму Элис путь к живому человеку Белле!
Никогда не думал, что это случится, что мы не поймём однажды друг друга, сойдёмся на узкой дорожке…
Если надо будет драться… с Элис… за Беллу… Пока только предупреждаю… предупреждающий рык тихо потёк по комнате. Этого вполне достаточно, чтобы между нами возник Джаспер, если бы он был где-то недалеко. Поэтому, наверное, Элис и спровадила парней из дома.
- Ну что ты беспокоишься, это всего лишь информация, знание ещё не есть действие, - успокоительно улыбнулась сестрица.
Кто бы об этом говорил - провидец, и кому - телепату?
- Не лукавь Элис, тебе ли не знать, что это не так! Сестрёнка, пообещай мне, что ты ничего и никогда не расскажешь Белле об обращении. Согласен на всё - на знакомство, общение. Ладно, дружба тоже приемлема, если Белла не будет против, и ей будет хорошо с тобой, только ни слова…
- Но я же хочу только помочь! – перебила она мой монолог.
- Мне? Отнять у неё человеческую жизнь? Думаешь, мне в этом нужна чужая помощь?
- Эдвард, я же говорила, тот вариант практически исчез, она просто станет бессмертной.
- И бездушной, как мы…
- Ты сам утверждал, что душа - это только недоказанное предположение, Белла ничего не потеряет!
- Вот именно, недоказанное, вопрос так и остался открытым, до сих пор. Ты не покажешь ей путь к самоубийству, Элис!
- Ладно.
Однако, как легко она сдалась…. ну, конечно, если горе запрещено идти к Магомету, то возможен и обратный вариант.
«Сама не скажу, но если вдруг спросит сама… когда-нибудь… может быть».
- Элис!!! - рявкнул я, и мысль о просвещении смертной испуганно схлопнулась.
- Иногда ты особенно невыносим, - насупилась сестрица.
- Ты тоже, - ответил я с такой же хмурой физиономией и с ощущением, что, выиграв в одном, я проиграл в другом, Элис всё равно меня обставила.
Больше говорить было не о чем, и я направился к двери. Прибегу к Белле, привычно «обожгусь» и начну блаженствовать, ни с кем не делясь. На лице сестрички вместо завистливой гримаски появилась гримаска злорадная. И в чём дело? В её видении меня, зависшего летучей мышью на карнизе, и Беллы в своей постели, уставившейся глазами в потолок, и сна – ни в одном глазу.
- Я думаю, тебе лучше не спешить, - заметила Элис.
- Почему она не спит, ведь поздно уже, - обратился я к ней.
Напрасно. Разозлённая сестрица немедленно мне отомстила за то, что я успел прочесть её мысль быстрее, чем она её - спрятать.
- Не знаю, читать мысли - это твоя привилегия, я всего лишь сторонний наблюдатель.
- Не злись, Элис, - обнял я её, и услышал судорожный вздох, Элис старалась сбросить раздражение, но принять мою точку зрения не хотела. - Я же в первую очередь думаю, что лучше для Беллы.
- Я тоже, - упрямо ответила Элис.
Но во мнении, что лучше для Беллы, мы не совпадаем.
- Кстати, не хочешь ли ты меня завтра пригласить на обед? - вдогонку быстро сказала она. - Ты же завтра собрался на охоту. Я не ошиблась?
- Нет.
Разумеется, перед таким большим свиданием, которое должно случиться, я должен быть максимально сыт.
- Так что? - переспросила Элис.
- Зачем ты это делаешь?
- Я же говорила, хочу помочь. Ну и что, что чистым альтруизмом здесь и не пахнет, но если у тебя всё получится хорошо, пусть и с моим посильным участием, неужели ты не будешь рад?
- Оно будет мне нужно?
- Этого я не знаю. Но как я хочу, чтобы всё было хорошо, ты сможешь понять, только представив, насколько это нужно тебе. Да и охотиться одному, - поморщилась она, представив себе такую перспективу, – скучно. А я по уважительной причине пропущу пару уроков. И физкультуру!
Это действительно серьёзный довод, покивал я согласно головой. Вот оно, одно из доказательств родства душ Беллы и Элис: физкультуру они ненавидели по разным причинам, но одинаково сильно. И, по-моему, мне более чем прозрачно намекнули, что ждут официального приглашения. Пусть так и будет:
- Уважаемая Элис Каллен, не соблаговолите ли вы сопровождать меня завтра на званый обед… точнее, на ужин, - склонился я в чопорном поклоне.
«Вот это завернул! Воистину, любовь способна сводить с ума и вампиров!» - глаза у Элис стали круглыми, такого церемониала она точно не ожидала, даже ответить книксеном не догадалась. А кто первым начал-то?
И да, любовь способна и на такое. Лично я совсем не против.
«А, может, сегодня вообще не стоит к ней ходить», - подумала Элис. – «Хоть одну ночь проведёт без своего надзирателя».
- И что мне делать всё это время? – спросил я.
- Ну, чем-то же ты занимался раньше, пока её не встретил.
Чем-то занимался. Ничем таким, что потребовало бы сейчас моего внимания. Литература, музыка, наука… это игрушки, игрушки от скуки. А сейчас мне не до игр совершенно. Белла без меня там, одна, и это плохо, а я здесь без неё, а это ещё хуже.
- Нет, не пойдёт, - отказался я от замысла Элис. - Если мы завтра с тобой отправимся на охоту, то вернёмся только к утру. Две ночи подряд без своего секьюрити… не знаю, как она, а я этого точно не переживу.
- Ладно, отправляйся! Но имей в виду, крайний срок расчёта за мою услугу - пятница, после ленча!
«Пожалуйста, познакомь нас, Эд, пожалуйста…»,- съёжилась в ожидании отказа сестричка.
Ну что я могу, она ведь тоже скучает. Не скажу, что терпеливо ожидала своего часа, это не в её характере, а характер не изменишь. С чувством, что теряю очередной, самому себе выставленный рубеж, я вернулся к Элис, взъерошил волосы:
- Познакомлю, я же обещал!
Вослед мне, покидающему, наконец, дом, нёсся дикий победный вопль эльфа, мелодично перешедший в «Марш победителей» Верди.
Когда я добрался, Белла уже уснула тревожным сном, и опять вертелась.
- Эдвард…
Да, солнце моё.
- Далеко, Эдвард… это тяжело…
Я знаю, солнце моё. Знаю. Отдохни, наберись сил, не думай ни о чём.
- Не твоё дело, Майк! - гневный вскрик в сопровождении резкого поворота на другой бок, и подушка убежала-таки.
Этого парня за прилипчивость следовало бы назвать не Майклом Ньютоном, а … Hirudo Clitellata! Ладно, ладно, это мне подходит больше, чем ему. Просто он отвратный тип, даже когда прав. Забудь о нём, он просто мальчишка.
- Тебе плохо… - пробормотала Белла вернувшейся подушке.
Кому, Белла?
- … плохо, когда я рядом…
Белла, не понимаю, что плохо, о ком ты? Подожди уходить в другой сон, скажи!
- Тебе плохо, Эдвард…
Разумеется, кто ещё так может испортить человеку жизнь, как я, и наяву, и во сне.
Этого не хотела Элис, чтобы я услышал сны Беллы, эти тревожные мысли? Это было бы нечестно.

Мне прекрасно, когда ты рядом, Белла, милая.
С нищими, на которых вдруг ниоткуда свалилось богатство, обычно так: сквозь глупые слабые руки богатство утекает водой… или кровью. Я не глуп, но руки-то всё равно нищего, слабые, вот я их и не протягиваю, остерегаюсь, и мучаюсь своей неутолённой жаждой. А ты думаешь, что мне плохо из-за тебя, с тобой… и мучаешься из-за меня. Спи… если я сумею стать настолько сильным, чтобы принять то, что ты мне дашь, из твоих снов уйдёт эта тревога.
Моя единственная любовь, пока она и твоя, первая, не должна быть горькой. А потом, когда ты вырастешь, твоя первая любовь растает, как это обычно случается. Пусть в твоей памяти она останется прекрасной, это будет моим тебе подарком к взрослой жизни, уже без меня.

Мне плохо, сейчас плохо, потому что этого не миновать.
Мне будет утешением МОЯ Белла, та, что останется всегда со мной, в моей памяти, но для этого мне нужна информация, вся, которую я хочу. Что любит, чего терпеть не может. Предпочитаемые свойства людей, вкусы фруктов, сезоны года, цветы и звери, музыка, любимые книги, самое важное в жизни, мысли о будущем… Этого как раз знать не хочется, но без них МОЯ Белла не будет полна. Списочек ничего себе, хотя вряд ли все вопросы я могу продумать прямо сейчас. Ладно, остальное будет проясняться по ходу игры в «Две тысячи не знаю сколько сверх того вопросов».
Как раз список уточнялся с сотый раз, когда начался рассвет, и мне пришлось выскальзывать из окна под писк будильника.
«До встречи», поднял я раму.
«До вечера», согласилась она, тихо улёгшись в паз.
На «вольво», надо думать никто посягать не станет, так что он смирно дождётся, пока я переоденусь и поеду за Беллой. Именно так всё и произошло, ни слова никто не сказал. Привыкли, что я вечно занимаю машину ради Беллы? Потом и в школе привыкнут к BMW Розали.
Главное, чтобы Белла к этому привыкла.

Подъехал я чуть раньше необходимого, пришлось подождать за поворотом, пока Чарли загружался в свой служебный лендкрузер и отъезжал от дома. В спокойном состоянии духа его мысль трудно уловить, сейчас он уже думал только о работе, да боком прошла мысль, с предвкушением удовольствия, о бейсбольном матче любимой команды, который вечером можно будет посмотреть по телевизору. Всё, тронулся, надо только дождаться, когда шум машины приглушит первый поворот. Теперь, когда тон доносимого шума мотора сменился, подошла очередь моего «вольво» припарковаться в ожидании пассажирки.
Выключен двигатель, молчит сердце, я не дышу. На дороге - ни машины. То, что происходит в доме Свонов, прекрасно слышно. В доме ровный, чуть ускоренный, пульс перекрывали звуки торопливых шагов. И я на слух, закрыв глаза, следовал по дому за Беллой.
Она немного суматошно собиралась, звенела посудой, хлопала то дверцей холодильника, то дверцами кухонных, судя по звуку, шкафов. Забегала в комнату Чарли и уносилась снова на кухню. Как-то я не обращал внимания, что жизнь обычных людей приносит им гораздо больше хлопот, чем нам вампирская.
Вот остановилась на мгновение, и пульс тоже замер, пропустил удар, чтобы сорваться с места и понестись ещё быстрее. И шаги заторопились, заспешили, чуть не бегом и спотыкаясь. Направились снова наверх, в спальню, там опять что-то шуршало и падало. В чём причина этой паузы и возросшей суматохи, неужели «вольво» за окном? Лучше бы не спешила, а то упадёт ненароком, времени-то до школы с избытком. Потеря пары НАШИХ минут - это только моя потеря. Или не только?
Что-то ещё раз упало, похоже - сумка, потом прозвучала ксилофоном лестница, потом хлопнула входная дверь, быстрые шажки начали замедляться, а пульс - спешить. Сейчас она скажет - «привет», я открою глаза, и передо мной - Белла.
Биение сердца стало притормаживать, сбоить, и никто не сказал мне «привет». Что происходит? Я открыл глаза. Белла стояла рядом с машиной, между бровей - складочка раздумья: поздороваться, или тихо развернуться к своей машине.
Чтобы не прерывать моих размышлений, так, Белла? А если бы я опоздал в школу, ожидая твоего - «привет»? Тебя бы совесть замучила!
Представил себе несчастное личико замученной совестью Беллы, и улыбка сама собой растянула уголки рта, пока я открывал дверь пассажирского места.
В машину Белла села молча, эдак до самой школы промолчит, продолжая охранять мои размышления от лишних слов. А я сегодня никак не настроен размышлять, я настроен спрашивать и слушать. Вдох, сухой жар в горле, растекающийся огнём по телу, немного терпения, и я готов. Начинаем!
- Доброе утро, Белла. Как дела? - неожиданно для себя выдал я набившую оскомину формулу вежливости, словно подвозить любимую девушку в школу для меня самое обыденное дело.
- Хорошо, спасибо, - ответила мне тем же Белла.
Милое начало разговора, как раз такое, чтобы побеседовать по душам. Ужас… После такого начала как-то странно было бы задать вопрос типа - что она видела сегодня во сне. Но узнать очень хотелось бы. Даже не то, что видела, а почему именно это. А вдруг удастся вытянуть, хотя бы, почему долго не засыпала.
- Непохоже, чтобы ты хорошо отдохнула, - начал я издалека, глянув внимательно на бедное лицо с голубоватыми тенями под газами.
- Не спалось, - буркнула недовольно Белла, склонив голову так, что волосы стеной укрыли её от моего взгляда.
Нда, тонкий подходец, Белла ведь не любит, когда замечают её слабость.
- Мне тоже, - с иронией над собой ответил я, приняв к сведению, что эта тема Беллой закрыта.
В смысле - о ней. А обо мне для неё закрытых тем нет.
- А чем ты занимался ночью? - вспомнив, что мне спать не дано, заинтересованно спросила она.
А вот эта тема с некоторых пор для некоторых личностей - моя запретная зона. И потом, сколько можно тянуть из меня информацию, ничего не давая взамен! У нас ещё вчера было оговорено, что сегодня - мой день.
- Ну уж нет, сегодня моя очередь задавать вопросы.
- Ладно, - со вздохом признала она справедливость заявки. - Что ты хочешь узнать?
Всё. Но это можно втиснуть в один вопрос, и невозможно - в один ответ. Так что у меня по списку первым?
- Какой твой любимый цвет?
- Каждый день по-разному, - чуть задержавшись на обдумывание, ответила Белла.
Уже интересно. Связь между цветом и настроением общеизвестна. Не так, так иначе я узнаю, как ей спалось.
- Например, сегодня, - уточнил я.
- Наверное, коричневый!
Странно, девушки, обычно предпочитают что-нибудь светлое, яркое, розовый цвет - вообще общепризнанный девичий бренд. А Белла выбрала коричневый, тёмный. У неё сегодня плохое, угнетённое настроение? Ну, понятно, спала плохо, кошмары, наверное, замучили. Вот сейчас и докопаюсь до них.
- Почему коричневый?
- Коричневый - тёплый, - с мечтательной улыбкой пояснила она свой выбор. - Я так скучаю по коричневому! А здесь всё, что должно быть таковым: стволы деревьев, скалы, земля, - покрыто мхом.
Психо-олог… каменный. Коричневый только для типичных людей тёмный, угнетающий, а Белла - исключительная, стандартные тесты для неё не подходят. Коричневый для неё - цвет Аризоны, дома, мамы. Это зелёный пасмурный Форкс для неё неродной, неуютный.
Печально, для меня зелёный Форкс будет вечно памятен счастьем, которое тут со мной случилось. Правда, горе случится тоже здесь… Прекратить! В первом чувстве Беллы не должно быть следов моего будущего горя. Итак…
Коричневый для Беллы - тёплый. А для меня? Сияющие, цвета горячего растопленного сливочного шоколада, карие глаза, тёмно - каштановые кудри, пронизанные солнцем, отсвечивают раскалёнными красными струйками. Коричневый в Белле - кладовая жара, внутреннего огня, моё сердце он обжигает не меньше, чем аромат её живой крови - каменное горло. Один из локонов, тот самый, непослушный, опять вырвался на свободу. Ничего не поделаешь, придётся вернуть в причёску непоседу. Как будто ничего особенного в этом нет, я подхватил этот самый непоседливый локон, удержал сущее мгновение на руке и заправил его обратно.
- Ты права: коричневый - тёплый, - согласился я, переждав неожиданный удар собственного сердца и сбой дыхания Беллы. - Значит, зелёный цвет тебе неприятен?
- Вовсе нет. Он… прихотливый, даже таинственный иногда, просто его тут для меня… немного много.
- А как насчёт серого, он может испортить настроение?
- Определённо нет, - категорически ответила она.
- Почему?
Дороги до школы едва хватило, чтобы разобрать всего одну палитру, правда, с оттенками. На школьной стоянке, заглушив двигатель, я прикинул, что ещё на один вопрос времени должно хватить.
- Какой диск ты сейчас слушаешь?
- «Красный ржавый автобус», ты такой группы не знаешь.
Век бы не знать, но, чтобы не выпадать из мейнстрима, все топовые диски закупаю. Это подобие музыки, смесь эпатажного вопля и такого же эпатажного текста, валялось сейчас в бардачке, вместе с ему подобными. И как совместить улыбку, которая расцвела, когда пролился «Лунный свет», и это заявление? Я выкопал нужный диск из общей кучки в бардачке.
- Неужели Дебюсси хуже, чем это?
- Зачем сравнивать, он просто другой, ещё не надоел, и способен переорать всё, даже собственные мысли.
Чуть не сорвалось с языка спросить - какие.
На дальнейшие расспросы времени не осталось, пора разбегаться по классам. То есть Белле пора заходить, на английский, а мне - бегом на математику. Но есть перемены, пусть и короткие. Только на пару вопросов и пару ответов, случалось, что ответ я получал уже на другой перемене, так что еле успел начать расспросы о кулинарных предпочтениях, чтобы на ленче не ошибиться в выборе блюд.
На ленч мы снова шли вместе, разговор помогал Белле не видеть, что зрителей у нас по-прежнему много.
- Ты умеешь готовить?
- Мама не жаловалась, и Чарли доволен.
- И тебе нравится готовить?
- Как сказать. Для дорогих мне людей я стараюсь, с удовольствием. А только для себя готовить скучно.
И поэтому по утрам заглатывает мюсли из пакета, под какой-нибудь сок. Понятно…
За ленчем мы сели за наш столик, продолжая обсуждать разницу между мексиканской и американской кухнями. Подумать только, у нас уже есть традиция, какой столик - НАШ. И какая разница, что на вкус я судить о предмете не могу, зато Белла может. А мне очень интересно, чем для неё красный сладкий перец отличается от жёлтого.
- Тебе мои вопросы не надоели? - осторожно поинтересовался я, пододвигая поближе к Белле поднос. Белла только улыбнулась, махнув обречённо рукой, мол, ничего не поделаешь, уговор есть уговор, а она - человек слова. А потом стрельнула взглядом, не дав присмотреться, что в нём было. Хотя и так понятно, чем больше любопытствую я, тем дольше мне придётся отдуваться, когда снова придёт моя очередь, но это когда ещё будет!
На большинство вопросов типа - «кто», «что», «когда», она отвечала с ходу. На вопросы из серии «почему» иногда брала несколько секунд на обдумывание, чтобы выразить мысль поточнее.
-Тебе не нравится спорт. - утверждающе сказал я.
- Нет, - легко согласилась она.
- Почему?
- Ты же подсмотрел, - недовольно поехали вниз уголки рта.
- Но можно смотреть и со стороны, спортивные соревнования, например.
Белла задумалась, потом состроила забавную гримаску:
- Когда спортсмен добивается чего-то, чего раньше достичь не мог - это приятно видеть, но если есть победители, есть и побеждённые, и мне это не нравится. Наверное, соперничество - это не моё, - пожала она плечами.
- А если бы на поле вышел я, ты бы пришла поболеть?
Она опять задумалась, вздохнула, словно решаясь на подвиг.
- Пришла бы.
И тут же взгляд разгорелся любопытством:
-А разве вы….ну… у вас… такое бывает?
- Белла, сейчас моё время вопросов!
На минутку потерял бдительность, и пожалуйста, новый повод для интереса к моей персоне появился, мне и с теми, что уже есть, сложно справляться. Сам виноват, не надо было подставляться. Меняем тему.
- Какой драгоценный камень твой любимый?
Простенький вопрос, коварный по своей сути, в смысле облегчения поиска подарка к какой-нибудь дате, событию, и тема, богатая вопросами: эстетическими, историческими, даже географическими. Но на него Белла вдруг затруднилась ответить, только залилась румянцем, от которого вспыхнуло горло и «поплыла» голова.
- Так, какой? – переспросил я, заинтересованный до крайности затянувшимся молчанием, и необъяснимым румянцем.
- Топазы… - почти шёпотом сказала, наконец, она.
- Почему?
Опять я в своих предположениях ошибся. Лучшие друзья девушек - бриллианты у Беллы не в чести, даже естественное совершенство, овеянное романтикой, жемчуг - тоже не упомянут. Почему этот, не самый дорогой и далеко не самый популярный камень заставил Беллу вспыхнуть?
- Ну, Белла…
- Сегодня твои глаза совсем как топазы, - произнесла она, и щёки заалели ещё
гуще. - Возможно, недели две назад я назвала бы оникс.
Оказывается, я ещё и смущаться умею, взгляд сам собой с алеющего румянца сполз на тарелку с салатом. Если бы я был человеком, полыхал бы сейчас почище Беллы.
Я - как мерило прекрасного для исключительного существа на свете!
Вот этого я не ожидал, что занял такое место в её жизни.
Белла… разве я стою этого…
- Белла, вообще-то ленч предназначен для принятия пищи.
- Кто бы об этом напоминал, сам отвлекаешь!
Да, Белла. Надо попридержать свою прыть, и лучше продумать вопросы.
Что бы спросить такого, где на себя точно не наткнусь?
- Какие цветы ты любишь?
- Все, какие есть на свете, полевые, комнатные, оранжерейные. Только не срезанные. Я понимаю, что хотят сделать что-то приятное. Но смотреть на увядающий букет… Подарок, который умирает на твоих глазах, довольно… печальный подарок.
- Это традиция, Белла.
- И что с того, все традиции так уж и хороши? - бунтарским жестом вздёрнула она подбородок.
У нас проблемы с почитанием традиций, принимаем только через призму собственного разума? Однако…
- Где бы ты хотела побывать, что увидеть?
- Когда была маленькой, хотела побывать в Сахаре.
-В пустыне? Да что в ней интересного?
- Место, где приземлился Сент-Экзюпери.
- Зачем?
- Хотела увидеть планету Маленького принца.
-Ты верила в сказки…
- Не очень.
- Он написал именно сказку.
-В его время. В моё - космос совсем не сказочное место, а растения действительно чувствуют, и даже говорят, если найти приличного «переводчика». Я читала.
- Но Сахара зачем?
- Там не должно быть городского шума и дыма, и я думала, что с вершины горы, с того самого места, с биноклем смогла бы её увидеть.
- А сама злишься, когда я подглядываю…
- Я просто хотела убедиться, что всё хорошо устроилось, все помирились и никому никуда не надо улетать.
Вот так. Какие там сказки. Семья Беллы тоже раскололась, часть жила на сухой горячей планете «Финикс», другая - на холодной сырой планете «Форкс», и маленькая Белла хотела, чтобы хоть у кого-нибудь всё завершилось благополучно.
- Белла, а чего ты не любишь?
-Конфликтов, а он мне прямо сейчас грозит, если немедленно не побежим на урок!
Вот тебе и … Я умудрился потерять счёт времени, я!!! Ведь действительно пора!
- Бежим, опоздаем!
Бежим, Белла, и на этот раз твою сумку нести буду я, так будет быстрее! И мы успели, хотя мистер Баннер уже направился в класс с очередным диском в коробочке. Опять будет кино, затемнённая по-вчерашнему комната, близко поставленные стулья, и, подозреваю, тот же всплеск энергии.
Предположения оправдались только до того момента, когда в классе погас свет. Мощь притяжения была на порядок выше только от ощущения жара её тела. Не нужно было её взгляда, достаточно было увидеть, как сложились по-вчерашнему руки со стиснутыми кулачками, чтобы волна энергии снова пошла гулять по телу, снова заставляя биться моё сердце. Волна за волной, как вчера, без продыха, только от вида профиля с прикушенной губкой! Смерч уже начал накручивать обороты, и нельзя сказать: Белла, тебе пора. И рука опять вспомнила, где точка настоящего, не мнимого, пробоя, и энергия рванулась туда, напрягая мышцы для движения.
Нельзя, нельзя! Слишком… обманчиво безопасно. Обманчиво! И соблазнительно… Не терять бдительности, собрать нетерпеливые ручки на груди и застыть! Камнем! Тяжело как…
От напряжения или от усиления смерча в глазах метались искры. А, может, не только в глазах, а и на самом деле, такое может быть? Ведь вчера, после биологии… Лучше не вспоминать, а сконцентрироваться на чём-нибудь другом.
Чужие мысли - отличный способ отвлечься от своих. Разве мы - единственные, думающие совсем не о кино? Вовсе нет, половина школьников думала о разном. Всякие мысли бродили под покровом темноты. Майк косился в нашу сторону, время от времени, и каждый раз возмущённо пыхтел. Парочка в углу переглядывалась, их сердца постоянно сбивались с ритма, ещё один безразличный к действию зритель делал вид, что смотрит, а сам обдумывал, что и как скажет девушке, с которой будет танцевать в субботу, времени-то осталось… у него тоже пульс скакал, но! К кому бы я ни прислушивался, как бы ни старался вникнуть в чужие переживания, рядом грохотал, перекрывая всё, единственно мне необходимый ритм.
Он мной руководил, дирижировал. На пропущенный вдруг удар энергия отзывалась взрывом снопов искр, в голове, в пространстве между нами? Не знаю… Всё может быть. На бешеное ускорение пульса Беллы моё сердце отзывалось ответным ударом, тяжёлая кровь, принуждённая двигаться в непривычном ритме, снова искрила.
Потом и вовсе стало плохо, когда, пытаясь отвлечься, влез в чужие мысли… о будущем свидании… Только парень волновался, согласится ли девушка поцеловаться, а я - осмелюсь ли сам. Должен! От такого приказа самому себе мысль совсем сорвалась с поводка.
Всё, как вчера, только хуже. Каменную неподвижность, нормальную для состояния покоя, ту, которую обычно камуфлировал, сохранять приходилось постоянно: то рука, совершенно незаметно начинала расслабленное движение из захвата, то плечо отклонялось от обязательной вертикали. Удержал тело - потерял контроль над воображением, ярче телевизионного экрана перед глазами картинка солнечного диска, наблюдаемого сквозь раскалённый докрасна локон, бьющее по нервам воображаемое скольжение душистых волос по собственным губам.
Это не привычная жажда крови, с ней я справляюсь, а с этой новой жаждой - нет!
И это не воздушные облака, в которых «плывёт» голова, и даже не омуты карих бездонных глаз, это «пространство Беллы», зовущее меня целиком, требующее соединить что-то разделённое. Меня и её.
Только когда я обниму её, прижму так крепко, надёжно, чтобы никто не смог оторвать, когда её сердце будет биться рядом с моим так близко, что не разобрать, чей удар чью гонит кровь, тогда смогу перелить в неё весь запас накопленной энергии. Миллиона поцелуев будет достаточно… или нет.
Белла… Белла!!!
Если проанализировать мои мечты и мечты любого парня, разница внешне была бы невелика, вот только для них это была, может, и первая попытка, но одна из …, а для меня - единственная. На всю мою вечность, как бы коротка или бесконечна она ни была. И всё зависит только от меня, Белла выкорчевала последовательно все препятствия между нами. Все!!! Всё будет правильно…
А не напомнить, чего стоят вспышки эмоций вампира для живых людей?
Какая уж тут правильность! Хрупкое живое, смертное создание, чудо жизни!!! И бессмертный несокрушимый камень, которого и пули не берут… Любовь или ненависть, какая разница, сила камня и сила человека не соизмеримы, тем более … Беллы.
Тоска пришла, но смерч не поддался однажды сработавшей уловке, не рассыпался. Просто стал горьким. Гудел, скручивая энергию в тонкий неразрываемый жгут, отравляя горечью все фантазии. Не будет миллиона поцелуев… не знаю, что будет.
Хорошо посидели, уже титры идут и мистер Баннер направился к выключателю, с коварными планами - после показа завтра ещё одного фильма устроить-таки неожиданно послезавтра тест по просмотренному материалу. Для всяких замечтавшихся крупная неприятность получится. Для меня тест случится ещё во время показа третьего фильма. Я его провалю.
Облако воображаемых, или настоящих искр - всё равно. Они летят. Стиснутые кулачки, напряжённое личико так близко, у плеча, у меня ведь нет возможности спросить у каждой искры отдельно - чья она? И смерч, гудящий в теле, набирающий мощи с каждой минутой. Эта обманчивая отъединённость ото всех завтра меня непременно подведёт. Как чуть не подвела вчера, как подводит сейчас!
Свет!
Класс зашевелился, двигая стулья, собирая вещи, потянулся к дверям.
Вдох-выдох, сброс напряжения, вдох-выдох… Подхватить сумку, встать, дождаться, когда встанет Белла, выйти вслед за ней из класса. Вдох-выдох… сбросить напряжение. Провести до спортзала. Ни на какие слова нет сил, все уходят, чтобы удержать… Вдох-выдох, не сбрасывается. Мы всё равно в одном поле притяжения, два полюса, один накачан энергией на грани взрыва. Про другой не знаю ничего, кроме следов ноготков на ладошке, так сильно были стиснуты кулачки, прижатые к груди.
Вдох-выдох… Вот он, спортзал. В коридоре пусто, пока мы добирались, остальные давно уже разбежались по раздевалкам.
Белла, спаси, прими, это - твоё.
Мои мечты о нас, моё бьющееся в такт твоим мыслям сердце, искры, летящие между нами. Прими хотя бы малую долю моего чувства к тебе, прикосновением к нежной щеке, как осмелился от отчаяния вчера. Сегодня поток уже знает путь, толкает сердце, руку, подогнутые пальцы.
Белла…
Разряд!!! Волна освобождено хлынула знакомой дорогой… это – всё твоё, Белла.
Ресницы вздрагивали, когда мои пальцы скользили по щеке, и поднялись, распахнув глаза навстречу моему взгляду.
Разряд!!! Это не вчерашняя отдача, это волна Беллы! Удар в сердце, в голову, цунами, залившее огнём каждую частицу тела.
Белла… я не вынесу столько, Белла…
Ресницы милосердно опустились, и она развернулась к дверям в спортзал.
Её качнуло «ослепление», руки сами рванулись поддержать, с зубовным скрежетом я остановил их в дюйме всего, чувствуя ладонями нарастающее тепло. Ещё два неуверенных шажка - и Белла скрылась за дверями, даже не обернувшись на жутковатый звук, да и слышала ли она его? Вот и хорошо, если бы обернулась, рук бы точно не смог удержать. Они сейчас… ныли - вот такое странное ощущение последствия движения, остановленного страшным усилием. Сумасшедшее желание избавиться от этого ощущения, догнать, обнять и не отпускать никогда, затормозили долетевшие через открытую Беллой дверь раздевалки девчоночий гомон и смешки. Нужно скорее уйти отсюда, пока я соображаю хоть что-то, меня ждёт испанский.
Эмметт уже стоял в коридоре, глянул на моё лицо и молча потопал в класс.
«Эх, зря я послушался Элис, увёл Джаспера, но Роуз-то осталась, а Роуз без громоотвода ещё та нагрузочка, вон у Эда лицо какое», - сокрушался Эмметт.
Роуз… Розали? Ей надо отбушевать, выкричаться? Да ради Бога…
У меня проблема посложнее.
Держать расстояние между мной и Беллой становится всё более непосильной задачей.
С собой одним я справляюсь, кресло-качалка мне свидетель, но когда Белла СО МНОЙ… движется, говорит, смотрит мне в глаза… когда мы ВДВОЁМ… против нас двоих моих сил маловато, и достаточно никогда не будет. Никогда… Надо суметь не переливать чувство в силу. Суметь! Хотя это не слишком нормально.
Ххэ, для нормальности вполне достаточно было Тани, не подошло… Насколько тогда я сам ненормален? Придётся научиться адекватности самому себе. Сила чувства не равна чувству, выраженному в силе. Загнул, однако…
Элис говорила, что мне понадобится выдержка Карлайла и даже больше, и что в принципе это возможно. Допустим, это почти пройденный этап. Открытая кровь Тайлера, кровь Ньютона нервировали, но не настолько, чтобы соображение терять. Аромат Беллы, боль и наслаждение сразу, постоянная проверка на прочность, - вполне прилично переносится, если нас не разлучать надолго.
Ещё один парадокс: чем дальше и дольше я от Беллы, тем сильнее вампирская сущность напоминает о себе, хотя, по логике, должен быть обратный эффект. Просто проверять можно, насколько это или то соответствует Белле - по отсутствию прямолинейной логики. Всё работает только по парадоксу…
А моё приближение к ней… тоже? Стоп! На этом - стоп! Можно тешить себя надеждами, даже пользоваться плодами достигнутых успехов, но только до этого порога! Пока Белла не увидит меня во всей красе - только до этого порога!
А синьора Гофф не просто прекрасный педагог, но и чуткий человек, опять проходила мимо меня, не интересуясь моим отсутствующим видом. Что бы такое приятное для неё сделать? Подарить ей своё собрание Лорки? Он перестал меня волновать, как только я его прочувствовал: жизнь как поток вспышек и утрат, случайных и неизбежных.
Это моя жизнь… сейчас. А синьора Гофф будет рада, наверное.
Но пока моё солнце светит мне, почему бы не порадоваться этому? Посмотреть на неё, пусть и чужими глазами. Белла сейчас на физкультуре, Ньютон непременно будет вертеться где-то поблизости.
Ну, так и есть, следит за ней, но уже издалека. Что, ракетка уму-разуму научила?
Если бы! Весь в ревности и обиде, за то, что всё её время для меня одного, и вчера, и сегодня. Решил показать девушке свою холодность, наказать за невнимание.
Огорчи-ил, меня - особенно! Просто до слёз, от смеха. Вот какое мне дело до его переживаний? Такое… Он - человек. И этому я буду завидовать всегда. И ревновать буду… потому что он - человек. Рядом, параллельно, отдельно, но он и Белла идут по одной дороге, одной скоростью, а я… я отстану.
«Ну и чем он лучше? Урод… был бы нормальным, давно бы девчонкой обзавёлся. Даже друзей у него нет, не то, что у меня! Да любая будет рада встречаться со мной, хоть Джессику взять! Ничего, Белла скоро разберётся, когда этот урод себя покажет. Она ещё приползёт ко мне, да поздно будет. Нет, прямо сразу не оттолкну, пусть побудет рядом, побегает хвостиком, пока мне это не надоест», - рисовал в своём воображении Ньютон будущие перспективы.

Ты!!! Твоё счастье, что я…

Белла, а можно я его всё-таки убью? Смесь ревности и самовлюблённости - крайне неприятный коктейль.

Нечего надеяться, не позволит. В голову Ньютона я уже опасался заглядывать. Если судить по тому, что на его физиономии замечал мистер Клапп, моя осторожность вполне могла спасти Майку жизнь.
Урок для Беллы проходил спокойно, разминка прошла без падений, а игра в бадминтон - без членовредительства. Мистер Клапп благоразумно не заметил, что для Беллы не нашлось партнёра, дозволил спокойно смотреть со скамеечки за игрой других ребят. Белла больше думала о своём, чем следила за игрой, каждый раз, когда она попадала в поле зрения тренера, я видел углублённое в себя лицо, но тренер в её сторону редко оглядывался. По кратким мгновениям невозможно было понять, что она обдумывала в тот раз, или в этот. Домашние заботы, задание по литературе? О ком она думала: о надувшемся Майке, о себе… обо мне? Не слышу, ничего. Взгляд Беллы это - то расстояние между нами, которое я не позволяю ей пройти, и от этого мне ещё хуже.
От перепадов настроения, которые мне устроил Майк и от усилия догадаться, чем заняты мысли Беллы, гудела перегретым котлом голова, искрило неприятно в висках, и урок тянулся совершенно нескончаемо. Плохой урок, пустое время, практически - разлука. А в разлуке мне тошно, я скучаю по ней, чем дольше, тем сильнее. Словно не час, а сутки прошли с расставания у дверей в спортзал.
Звонок прозвучал как спасение, меня донесло до дверей спортзала быстрее, чем начали выходить ученики. Волны запахов, разогретых беготнёй и азартом, накатывали один за другим, но только один принёс ожог и боль, разливающуюся по всему телу, снова, потому что между нами был целый час одиночества.

Я скучал, солнце моё, я замёрз и отвык, но раз боль вернулась, значит всё хорошо.

Белла улыбнулась, разглядев меня за кучкой учеников, и всё стало просто прекрасно, и боль уже не боль, а жирная точка в конце разлуки. Мы шли рядом и молчали, ведь словами всё равно до конца не выразишь, как это - чувствовать себя снова целым, молчание тоже может быть удивительно ёмким, в него вмещается понимание.
Но не знание. В машине меня опять прорвало. Какой последний фильм она видела, и понравился ли он или нет, и чем. И почему именно этот актёр был ей особенно интересен. И что желательнее, комедия или драма. Но театр, всё же, предпочтительнее фильма, в этом мы были единодушны.
Низкие тучи разразились, как и обещали, дождём, льющаяся вода рисовала на окнах фестоны театрального занавеса, а когда машина остановилась у дома Свонов, мы вообще оказались отделёнными от всего мира водяными кулисами. За ними не пахло пылью и краской, здесь царил аромат Беллы, а я уже настолько вдышался, что никакого ожога даже при самом объёмном вдохе не ощущал, одно «послевкусие». Это ли не блаженство…
Два завзятых театрала обсудили последнюю постановку, которую Белла видела на сцене в Финиксе, разумеется, в Форксе даже любительской труппы нет. Это тоже один из его минусов, в дополнение ко всем остальным.
- Белла, Аризона слишком солнечное место, мы там не бываем, какая она? - перевёл я разговор с Форкса в более интересную для меня плоскость.
-Аризона… - глубоко вздохнула Белла. - Она…
Ей было за что любить Аризону. За просторные улицы Финикса с их разнообразной архитектурой, от классической до наисовременнейшей, за толпы весёлых людей на бульварах, за активную культурную жизнь. И за равнодушие к сплетням среди соседей и знакомых. В Финиксе можно было быть и в толпе, как в пустыне, наедине с собой. У Беллы глаза горели, когда она говорила о городе, о поездках с мамой по примечательным местам. А главное, она любила Аризону за буйную щедрость солнца, даже обжигающие суховеи описывала с нежностью.
Мы предпочитали такие места, если была надобность, пересекать только по ночам, и как можно скорее, так что описания Беллы я слушал, как Экзюпери - рассказы Маленького принца.
Мы были с разных планет, но пока ещё мой Маленький принц был рядом со мной, и ещё побудет, годика полтора, каждый день из них, так что стоит поберечь его силы. Столько говорить… С самого утра, а сейчас уже вечер. Сегодня воистину мой, только МОЙ день. И завтра тоже должен быть МОЙ день, настолько, насколько Белла этого захочет. Всё равно всё за раз узнать невозможно, вот и оставим кое-что на завтра.
Тем более что, по времени, начальник полиции Чарльз Свон уже направлялся домой, а ехать тут минут пятнадцать, если не спеша, у нас почти не осталось времени. На сегодня я всё выбрал, что было возможно, но этого… мало.
- Ты удовлетворён? – спросила Белла, не услышав очередного вопроса.
- Вообще-то нет, - честно признал я. - Просто твой отец скоро вернётся домой.
- Чарли! - ахнула Белла.
Судя по смущённому выражению, прошедшему по лицу, о своих домашних заботах она начисто забыла. Ну что ж, она всего лишь очень молодой человек. А вот как я умудрился забыть об этом, ведь заметил утром, что забот у людей гораздо больше! Получается, я не только у школьных приятелей отнял время Беллы, но и у её семьи? Прелестно… Белла выпрямилась на сидении, глядя в быстро темнеющее, из-за клубящихся высоких облаков, небо. Скоро стемнеет по-настоящему, день уже завершился. Такой ёмкий, такой... короткий. Сколько в него вместилось, но больше всего - счастья, счастья узнавания.
- Который час? - вдруг шёпотом спросила она.
Это неважно, важно, что оставшиеся минуты убегают, и я не в силах их растянуть. Человеческое время требует, чтобы я снова оторвал себя от моего солнца. Надо прощаться.
- Сумерки, - невпопад сообщил я.
Время, когда жизнь Беллы будет течь без меня, утечёт как вода сквозь пальцы, бесследно, не удержать. Этот день был МОЙ, и он завершился, но мне ли не знать как быстротечно и переменчиво время людей, и сможет ли таким же счастьем наполниться следующий, я не знаю. В чём я уверен, так в том, что сейчас Белла выйдет из машины, войдёт в дом, зажжёт свет, в доме Свонов будет светить моё солнце, а я останусь тут, во тьме, пусть и в переносном смысле, но один. Хотя для моего сердца тьма будет самая, что ни на есть, настоящая.
- Самое безопасное для нас, вампиров, время суток, и несуетливое. Хотя очень грустное, потому что означает конец дня, начало ночи. А ночь… она слишком спокойна. Всё замирает, - продолжал говорить я, заново ощущая тоску по невозможному.
Ночью река жизни людей замедляется, уходит в области, вампирам недоступные, и нам, Калленам, остаётся сидеть терпеливо на берегу и ждать, когда люди проснутся.
- Неправда, ночь прекрасна! - с непонятным воодушевлением возразила Белла. -
Ночью светят звёзды! Ночь… - оборвав фразу, Белла улыбнулась, и сыронизировала, - … хотя здесь никаких звёзд ночью не видно.
Я улыбнулся вслед за ней отсутствию звёзд в Форксе, и придержал за хвостик вопрос, что в ночи ещё есть хорошего для Беллы, кроме звёзд. Если получится, узнаю завтра.
Завтра… а завтра - это пятница, ещё на один день ближе к субботе.
- Чарли скоро должен подъехать. Может, тебе стоит ещё раз подумать, и сообщить ему про субботу… - снова попытался я обеспечить себе страховку.
- Обычно, я не принимаю решений, не подумав основательно, - твёрдо отчеканила Белла.
Ну, вот тебе, получи отповедь, теперь доволен? Белла не собиралась изменять своим правилам. Она мне доверяла, она в меня верила. А мне что остаётся? Соответствовать. Она не боялась, отнимая этим право на страх у меня. Прелестно…
Белла, ещё раз глянула на темнеющее небо, подхватила сумку на плечо, и потянулась, слегка прогнув спинку. Устала, столько сидеть в одной позе, она же не каменная. И это тоже надо принять во внимание на будущее.
- Значит, завтра моя очередь? - спросила она, не спеша хвататься за ручку дверцы.
Вот ещё! Мои «Две тысячи не знаю сколько сверх того вопросов» ещё не исчерпаны.
- Конечно, нет, я же сказал!
- О чём же ещё спрашивать? - недоумённо спросила она.
Как о чём! Я ведь ещё и не начинал по настоящему, это так, черновые наброски. Впереди вопросы будут пообъёмнее. Вся её жизнь без меня, если не по минутам, так хотя бы по годам. Любимые детские игрушки, подружки и друзья, и здесь, и в Финиксе, и про Аризону поподробней. И что там про ночь… Интересно, сколько на это всё уйдёт времени? А ведь возникнут и попутные вопросы. И когда мне надоест слушать этот голос, смотреть в это лицо, вдумываться в слова и интонации? А никогда, так я думаю.
Если обрисую круг интересующих меня тем, напугаю, так что лучше сохранить свои планы в секрете до времени.
- Завтра узнаешь, - коварно улыбнулся я, заметив попутно, что Белла кое-что поняла из моих гримас, не спешила, как раньше, сама выскакивать из машины. Джентльмен обязан сам позаботиться об удобствах дамы. Это было чертовски приятно увидеть, что к твоему, даже невысказанному, желанию так внимательно отнеслись.
Я автоматически потянулся открыть пассажирскую дверь, и вдруг обнаружил, что пространство между приборной панелью и Беллой катастрофически мало.
Случайное движение - и захваченный притяжением врасплох бездонный взгляд Беллы стремительно раскалился, пошёл мне навстречу, прожигая и ту малость, что осталась между нами. Она - вот, совсем рядом, так близко, как никогда. Между моей грудью и грудью Беллы дюйм, не больше. И я застыл на месте, бешено ускорившийся ритм её пульса снова стал управлять мной, заставляя лёгкие сильнее дышать, и
биться - сердце. Напряжение тела отдавало звоном в мозгу, растерявшем все мысли, искры снова носились, обливая Беллу светом и силой, ныли руки, требующие так мало - не быть пустыми, в машине нас только двое, некому помешать. Облако аромата небывалой раньше плотности досталось мне целиком, и это правильно, он - только мой, «La mia cantante», и девушка только моя. Моя!
Яд мгновенно заполнил рот, спазм скрутил желудок, и мышцы рук напряглись для захвата добычи. СТОП! Добыча и не думала убегать, монстр упустил атакующий импульс, и я почти что взял себя в руки. Бездонное пространство Беллы коснулось своим тёплым вздохом моего лица.
Моя? Я, всегда «тонущий» в этом пространстве, могу сказать про него - «моё»?
Да кто я такой?

Я твой парень, Белла.
Для тех, кто думал, что знает меня, я - холодный, с железной волей, хорошо воспитанный индивид. Хотя в последнее время основательно спятивший.
Для тебя - парень, странный не тем, что вампир, а тем, что бросается из одной крайности в другую. Но ведь я тебе и такой нравлюсь, да? Белла…
Для себя - обожающий тебя слабовольный субъект, нарушающий раз за разом самому себе данные обещания. И сейчас тоже, Белла. Я хотел всё отложить до субботы, чтобы сначала ты обо всём узнала, но твои глаза… ты вся, ты … мы хотим одного и того же. А с нами обоими я не справляюсь. Я уже держу монстра, смогу удержать его и дальше, но не нас с тобой Белла, не нас…
Я только прикоснусь губами к твоим губам, и не больше… только один раз, Белла… и локоны пропущу сквозь пальцы, только один раз… нежная рука на моей щеке, это ведь такая малость, только один раз…

Мольба к Белле ещё не завершилась, а рука уже тянулась к душистой волне волос, схваченных заколкой, в сопровождении тяжело бухающего сердца. А ему отвечало другое, быстрое, горячее. Белла…