И отчаянная Белла решила пойти на отчаянные меры. Перед выходом я потратила на себя больше времени, чем обычно. Брат Эдварда до сих пор был в отъезде и собирался вернуться только к четвергу, тогда мы с ним и познакомимся. И, чтобы отпраздновать один из последних разов нашего пребывания в его доме без посторонних глаз, Эдвард решил приготовить ужин. Я пока не имела представления, насколько он на это способен, но сегодня мне было, по большому счету, все равно.
Я приняла душ и накрасилась чуть темнее обычного, используя прибамбасы, стыренные у Элис, делающие глаза томными и выразительными. Высушив волосы, я воспользовалась восхитительно пахнущим воском, сделав их сияющими и ниспадающими. Не могла же я отправиться к нему с обычным гнездом на голове.
Я влезла в узкие голубые джинсы и серые туфли из шкафа той же Элис, которые вместе с кофтой с круглым вырезом сделали меня намного привлекательней. Мой обычный стиль был как раз-таки скромным, но все же я очень часто надевала вещи, обнажавшие достаточно много. Я знала, как Эдвард любит мои плечи и ключицы, поэтому хотела его немного подразнить. Это должно было помочь.
Когда мы смотрели «Шаг вперед», он признался, что ему нравятся костюмы танцовщицы почти в каждой сцене. Конечно, это все можно было свалить на четыре или пять выпитых коктейлей, и, несмотря на то, что на часах было всего три часа дня, я начала подозревать, что он – танцевальный фетишист. У меня были гетры в серо-черную полоску, поэтому я натянула их поверх джинсов и поправила вокруг туфель, чем и завершила образ. Похоже на ранние восьмидесятые. Может, еще и рукав куртки оторвать?

Обольщение, Белла. Это уже обольщение.

Я подняла бровь, рассматривая в зеркале свое отражение, и прошептала:
- Берегись, Эдвард.

Поездка до его дома была относительно недолгой, чему мой танк был чрезвычайно благодарен, но с каждым метром моя смелость куда-то улетучивалась. Я знала, что те разы, когда мне больше всего нужно было услышать «иди сюда», обычно оборачивались менее романтичными строчками вроде «беги, пока еще можешь». И меньше всего на свете мне хотелось сегодня вернуться домой опять раскрасневшейся и возбужденной.
Я взяла сумку и обещанный десерт – домашний шоколадный чизкейк с малиной (спасибо Богу за создание кулинарных каналов) – и вышла в холодный вечер. Мое дыхание растворялось в воздухе белым туманом, и я попробовала попускать колечки, как мы всегда делали с Эмметом с наступлением холодов. У него всегда лучше получалось. Я сделала глубокий вдох, надеясь расслабиться, но холодный воздух заставил волосы в носу встать дыбом и горло сжаться, поэтому я закашлялась, и, согнувшись в три погибели, наверное, выглядела, как старый прокуренный дед.

Сексуально. Ладно, пора идти. Я потерла нос, чтобы он потеплел и вернул себе обычный цвет, и постучала в дверь ногой.

Когда мне никто не ответил, я пнула дверь, и она со скрипом открылась, обдавая меня теплым воздухом изнутри.
- Эдвард?
- Да, входи! – прокричал он из кухни.

Я сделала еще шаг и втянула носом воздух. Черт, в доме пахло изумительно!

В гостиной играла музыка, исполнителей которой я не распознала, на столике, стоявшем посреди комнаты, горели три свечи кремового цвета. Я улыбнулась, чувствуя себя чрезвычайно удачливой. У него была невероятная способность угадывать мои желания, и вся эта романтическая ерунда, которую я в течение многих лет впитывала в себя из мелодрам, была как раз в тему. Мне все нравилось.
- Эдвард, так вкусно пахнет, я… - мой комплимент застрял в горле, когда я повернула за угол и застыла, как вкопанная.

На левой руке Эдварда была надета пекарная перчатка, а правой он что-то мешал ложкой в большой миске. Поодиночке эти факты не заставили бы меня засмеяться. Но то, что поверх черной рубашки на нем был одет легкомысленный лиловый передничек – из тех, которые завязываются на талии и больше похожи на маленькую юбочку – заставило меня согнуться пополам от смеха, чуть не выронив чизкейк. Хотя это была бы достойная плата.
- Ладно, смейся, смейся, - пробормотал он, отворачиваясь к своей стряпне, пока я пыталась спасти свой макияж от слез. – Это фартук Розали. Не хотел запачкаться.

Ох, парниша, как бы мне теперь успокоиться?

- Прости, - выдохнула я, держась за живот, выпрямилась и положила пирог на стол. – Прости меня, но ты выглядишь так… чертовски… горячо…

Я так и не смогла выдавить остальные слова, потому что новая волна хихиканья накрыла меня с головой. Пытаясь отвлечься, я сняла пальто и положила его на одну из табуреток, отбрасывая волосы за плечо.
- Ммм, говоря о чертовски горячем… - его голос и тело внезапно оказались в непосредственной близости, и я бы точно подпрыгнула на месте, если бы так того не ждала. Запах мяты окружил меня, и теплые руки обвились вокруг моей талии, прижимая меня к его телу. Сердце скакало в груди по кругу, заставляя меня непроизвольно вздохнуть.
- Что ты готовишь? – прошептала я, кладя голову ему на плечо.
- Это так важно? – спросил он, наклоняя мою голову вбок, чтобы поцеловать в шею.
- Немного, - ответила я, но это получилось как-то бессвязно. Я прочистила горло, пытаясь придать ответу иной смысл. – Ты знаешь, если ты меня не накормишь, то у меня не хватит энергии на потом.

Его руки немного напряглись, и губы отстранились от моей шеи.

- Потом? – спросил он. Скрипучий тон выдал его с головой, будто напряжение тела этого еще не сделало.
Я развернулась к нему лицом, невинно моргая.
- Ну да, Эдвард. Не ты ли просил меня принести десерт? – игриво спросила я, ухмыляясь, когда рот его открылся в немом вопросе. Один-ноль.
- Эээ… Я… вообще-то да… - запинаясь, произнес он, засовывая одну руку в карман, а другой почесывая затылок.
Я хотела задержать озорное выражение на своем лице, но, увидев его таким растерянным и застенчивым, сразу передумала, и тихо захихикала.
- Ты такой милый.
Эдвард нахмурился и фыркнул.
- А ты несносна. Если еда сгорит, винить тебе придется только себя, - он снова принялся мешать соус, добавив в него пару приправ, а затем поднес ковшик к губам и снял пробу.

Я почувствовала, как мой рот и… другие места вдруг стали более влажными, чем обычно, пока я наблюдала, как его язык облизывает губы, вытирая остатки соуса. Этот мужчина, пожалуй, даже не осознает, насколько возбуждающе выглядит, готовя ужин, убравшись в квартире и переодевшись. Я подумала, что сейчас растаю как тот воск, который сейчас капает на стол в гостиной.
- Я могу чем-то помочь? – предложила я хриплым голосом.
Он покачал головой, посылая мне улыбку.
- Не-а. Мне осталось пятнадцать минут. Стелла у соседки, тусуется с их двенадцатилетней дочкой. Ты можешь пойти и поздороваться с ней. Или можешь почитать что-нибудь в гостиной, если хочешь.
Я сделала шаг вперед, сзади обнимая его за талию, и вжалась щекой в спину между лопатками.
- Я лучше останусь здесь, с тобой, - пробормотала я, легонько его сжимая.
Тихое хихиканье завибрировало в его груди.
- Я тоже хочу, чтобы ты осталась со мной.

Последние приготовления заняли немного больше, чем пятнадцать минут, и, в основном, из-за того, что я от него не отлипала и ходила, обняв его, до конца готовки. В какой-то момент он наклонился вперед, заставляя меня изогнуться вместе с ним, пока мои ноги не оторвались от пола.
- Думаешь, это поможет? – спросила я, задыхаясь.
Эдвард лишь рассмеялся и выпрямился, поставив меня на пол, позволяя проследовать за ним в качестве бесплатного приложения к раковине, чтобы откинуть лапшу в дуршлаг.

Пока он доставал вино, я уговорила его разрешить мне разложить еду по тарелкам. Соус и паста отправились на разные тарелки, и я пристроила чесночный хлеб на забавное серебряное блюдо. Я вошла в гостиную как раз в тот момент, когда он ввинчивал штопор в пробку. Мои губы разлепились, и я почти забыла, что так пялиться на человека просто неприлично, но просто не могла оторвать взгляд от того, как он это делает. Эдвард оставил передник на кухне, представ передо мной во всей своей красе – черная рубашка с расстегнутой верхней пуговицей и черные брюки, идеально сидящие на его великолепных бедрах. Раньше я вообще не обращала внимания на мужские бедра. И зря, это зрелище того стоило.

- Если ты будешь и дальше так на меня смотреть, то мы до ужина так и не доберемся.
- А? – промямлила я, пытаясь отогнать от себя мираж, в котором пальцы Эдварда касались чего-то другого, кроме штопора. Есть кое-что действительно неловкое в том, что парень застукивает тебя в момент твоих фантазий. Я взглянула в его блестящие от света свечей глаза и увидела, что они потемнели.
Он наполнил два бокала и поставил бутылку на стол, шагая вперед, чтобы подать мне один из них.
- Я сказал, что не смогу сидеть и спокойно есть, если ты продолжишь так на меня смотреть, сладенькая.

Хватит думать об этом прозвище. Хватит думать о том, почему он тебе его дал. Хватит думать о том, что произошло, когда он пытался объяснить его происхождение.

Я содрогнулась под его взглядом, поднося бокал ко рту, и сделала большой глоток. Бокал дрожал в моей руке, когда я отняла его от губ, а я прерывисто дышала.
И тут он сделал последние шаги, преодолевая расстояние между нами; я обвила его шею рукой, осторожно держа бокал рядом с его плечом, и его губы прижались к моим, сладко и настойчиво.
- Но… твоя еда… - пробормотала я между поцелуями.
Его рука была словно стальные перила за моей спиной, он грубо прижался ко мне бедрами, и спазм удовольствия пробил меня насквозь после такого прикосновения.
- Ты очень голодна? – спросил он, дотрагиваясь до моего подбородка, и резко целуя меня в ключицу.
- Не то, чтобы очень, - застонала я, отводя руку в сторону и поставив бокал на какую-то поверхность.
Эдвард проделал то же со своим бокалом, и его руки быстро вернулись ко мне, схватив край моей кофты.
- Это одна из самых сексуальных вещей, которые ты когда-либо надевала, - промурчал он, водя большим пальцем по моему животу. – Но, боюсь, что оставить тебя в ней – это как не открывать подарок, потому что упаковка слишком красивая.

У меня даже не было шанса ответить, прежде чем он снял этот кусок ткани через голову и бросил его в другой конец комнаты. Я услышала, как что-то упало, но губы Эдварда вернулись к моим, не дав мне возможности взглянуть, что это было, но мне, собственно, было все равно.
Ничто не могло сравниться с ощущением его рук на моей обнаженной коже. Ничто. Его пальцы были мягкими, ладони горячими и сухими, когда он водил ими по рукам и спине. Я прильнула ближе, для того, чтобы почувствовать его кожу, а не спрятаться, как сделала это в первый раз. Его пальцы медленно двигались от плеч вдоль позвоночника, заставляя меня дрожать от прикосновений.

Он поиграл с застежкой бюстгальтера, встретил мой взгляд и прижался своим лбом к моему.
- Я хочу больше тебя, - прошептал он, едва касаясь моих губ.
- Возьми… - ответила я, даря ему поцелуй. Сейчас настало время для всего сладкого, чувственного и нежного. Но прямо сейчас я просто хотела, чтобы он взял… Терпеть уже не было сил.
Грудь Эдварда завибрировала, его рык эхом растекся по моему животу. Наши губы по-прежнему соприкасались, и он расстегнул застежку бюстгальтера. Он отодвинулся, я чувствовала его горячее дыхание, и его руки дотронулись до моих плеч, снимая очередной кусок ткани. Я услышала, как кто-то громко втянул носом воздух, и не могла сказать, кто именно из нас это сделал, но мне было на это плевать, потому что его пальцы наконец-то, наконец-то касались моей кожи без каких-либо преград между ними.
- Черт. – Его руки нежно изучали каждый миллиметр, и прикосновения были настолько легкими, что я отчаянно желала большего. Когда он дотронулся до моего соска большим пальцем, я потеряла контроль, буквально бросаясь в его объятия, прижимаясь к его губам своими и вдавливаясь своей грудью в его.
Я прошлась руками вниз по его спине, поднимая подол рубашки. Ткань начала рваться, когда я подняла ее до шеи, но не смогла снять, потому что его голова застряла в вороте. Я захихикала.
- Пуговицы, - сказал он, отнимая от меня одну руку, чтобы разорвать воротник. Наконец, я стянула эту проклятую рубашку и тоже бросила ее через комнату.
- Прости.
- Да ладно, все равно сэконд хэнд.
Я засмеялась и сбросила туфли, придерживаясь за его плечи.
- Лови, - сказала я, прыгая к нему на талию и обвивая ее ногами, и застонала, когда его руки схватили меня за задницу и с силой вжали в себя.

Мои руки сами зарылись в его волосы, я была автором только очередного поцелуя. Я вздохнула, чувствуя, как его голая грудь касается моей. Он немного ослабил хватку, давая мне съехать чуть пониже, чтобы я почувствовала его возбуждение. При этом прикосновении мы оба застонали, и я инстинктивно изогнулась.
Он шагнул вперед, подозрительно устойчиво держась на ногах, как для парня, несущего с полтинник кило возбужденной девчатины. Моя спина коснулась стены, и я задрожала, когда он сделал очередной толчок.

Вот так, хватит нежностей.

Я усмехнулась ему в шею, целуя и облизывая кожу. На вкус он был как весеннее тепло, и пах так, словно провел целый день на солнце, что было, конечно, бессмысленно, поскольку на дворе стоял ноябрь; но его запах напомнил мне костры на пляже, крем для загара и поедание арбузов. Это было так просто, уютно, знакомо. И, похоже, все, что бы я ни делала, заводило его еще больше, потому что он яростно пихался у меня между ног.
- О, черт! – выдохнула я, когда меня пронзила новая волна удовольствия.
Эдвард ухмыльнулся и вновь в меня вжался. Моя голова свалилась набок, будто шея больше не желала ее держать, и я услышала свой собственный шепот о чем-то, что не имело смысла.
- Что, Белла? – хитро спросил он, проводя пальцами по ребрам под грудью так, что я отказывалась думать, и вновь сделал толчок в мою сторону.

Еще больше удовольствия. Больше дрожи. Не могу думать, не могу думать.

Мои легкие словно царапались о наждачную бумагу, сердце так и норовило выпрыгнуть из груди, и я готова была поклясться, что вот такие игры с Эдвардом, пока наши штаны были все еще на нас, приносят в сто раз больше удовольствия, чем самый настоящий секс с любым другим парнем.
С глубоким вздохом, полным решимости, я ослабила ноги, намертво обхватившие его талию, и, извиваясь, принудила его поставить меня на пол. Он растерянно вскинул брови, его глаза расширились от удивления. Я лишь, дразня, улыбнулась и положила ладонь ему на грудь, вынуждая сделать шаг назад. На его лице смешались непонимание и интерес, и я еле сдержала себя, чтобы не засмеяться или сказать ему, как он очарователен.

Я на мгновение заколебалась, мои ноги тряслись, будто были сделаны из пудинга. Я подтолкнула Эдварда к стойке со стереоаппаратурой и положила руки ему на плечи, заставляя его сесть. Когда он оказался на полу, я поставила ноги по обе стороны его бедер на уровне коленей. Секунду помедлив, я выдержала его взгляд, позволяя ему двинуться или что-нибудь сказать, о чем он потом точно пожалеет. Он смотрел на меня с напряжением, от которого, я точно знала, хотел избавиться, ожидая моих дальнейших действий.
Без предупреждения я опустилась на его бедра, заставляя наши тела вновь соприкоснуться. Он резко выдохнул, протягивая руку к моей талии. Я резко встала, нахмурив брови.
- Найди другое место для своих рук, - сказала я.
Ноздри Эдварда раздулись, но в его глазах горел огонь желания, а не злости, и я знала, что он не придет в ярость от этой игры. Не в этот раз. И на этот раз ему не уйти, оставив меня у входа в рай, взывая к разуму и терпению. Он протянул руку и схватился за ручку ящика так сильно, словно собирался меня им огреть.
Я усмехнулась и вновь резко на него села. Он зарычал. Я вздохнула, поерзав на его распухшей ширинке, пытаясь найти ритм, который, не причинив вреда, сделал бы нас обоих счастливыми. Чувство, что я полностью контролирую ситуацию, было непередаваемо приятным. Я могла двигаться, как и сколько захочу, если только он не поменяет правила игры и не возьмет все в свои руки.

Для меня это уже вошло в привычку, весьма раздражающую, надо сказать – сдача позиций, позволение другим людям получать то, что хочу я. В старших классах я отдала свою роль в спектакле «Бриолин» Кейт Сэмсон, когда она не прошла кастинг. В столовой летнего лагеря я всегда была последней в очереди. Я возвращала книги в библиотеку, едва увидев, как кто-то сделал на них запрос, неважно, закончила я к тому времени читать их или нет.

Я была легкой добычей.

Но с Эдвардом я, наконец, была готова к тому, чтобы получить все, что мне полагалось; и на свете ни у чего и ни у кого не было шансов меня в этом разубедить.

И как я могла потеряться в своей собственной голове, когда мое тело вопило и извивалось за меня? Я услышала громкий треск и, выдохнув, отстранилась от губ Эдварда, моему взору предстала живописная картина вырванного с мясом ящика. Бедный, как же он в него вцепился?
- Не… останавливайся… - потребовал он, изо всех сил пытаясь приподнять бедра, чтобы вжаться в меня из своей позиции. К сожалению, второй рукой он вцепился за другой ящик, стойка пошатнулась и наклонилась вперед, выпуская водопад дисков, которые, по счастливой случайности, миновали наши головы и приземлились рядом.
Я убрала руки с его плеч, схватила деревянную стенку, возвращая ее на место, и взглянула наверх, дабы убедиться, что нам на голову не свалится что-нибудь еще, затем перевела взгляд на Эдварда, двигая бедрами чуть сильнее.
- Ну не знаю. Ты же можешь нас убить.
- Это того стоит, - зарычал он, вены на его шее вздулись от напряжения.
Тяжело дыша, я уронила голову на его плечо, моя страсть жаждала освобождения, между нашими телами не осталось и миллиметра свободного пространства.

- Больше не хочу это делать одна, - прошептала я, захватывая зубами мочку его уха.

Эдвард выдохнул и, не дав мне ни секунды на размышления, вновь вдавил меня в себя. Его пальцы вжались в обнаженную кожу, почти больно, но напряжение, накопившееся в бедрах, между ног, заполняющее желудок… любая боль была мне сейчас нипочем.
Я снова потеряла контроль над шеей, запрокидывая голову назад и чувствуя, как волосы касаются низа спины. Мои пальцы сомкнулись на одной из полок стойки в попытках найти что-нибудь, чтобы удержаться.
- Просто… еще… немножко… - застонала я, цепляясь второй рукой за его плечо, когда он подтянулся, чтобы поцеловать меня в шею.

Внезапно он задрожал, затем его тело на секунду замерло, он тяжело вздохнул и прорычал громкое «черт» прямо мне в губы. Мой мозг хотел радоваться тому факту, что я подарила оргазм Эдварду Каллену, как тому, что я хотела сделать уже довольно давно, но мое тело продолжало пытаться двигаться, ища выхода своей страсти, и этого выхода сейчас я жаждала еще отчаянней, чем прежде.

- Пожалуйста, только… - мои слова застряли в горле от собственного выдоха, когда он пальцами проник в ширинку моих джинсов и быстро нашел место, заставившее меня вздрогнуть.
- Да! – выкрикнула я, наверное, очень громко, но это было настолько приятно, и мне казалось, что меня не касались мужские руки не месяцы, а уже годы.
Он нажал пальцем сильнее и другой рукой сжал мою грудь, целуя меня так сладко, что я отвернулась, дыша, как взобравшийся на гору альпинист.

Вдруг я оказалась на спине, Эдвард прижался ко мне, переводя свой вес на одну руку, в то время как другой он продолжал усердно работать в моих джинсах. Каким-то образом мы безмолвно решили, что мои трусики останутся на мне до конца, и это было восхитительно, но, пожалуй, было бы проще, если бы он…

Ох.

Его губы сомкнулись на моей правой груди, и он медленно обвел языком сосок. Я изогнулась, схватив его за затылок и прижав к себе, чтобы он не смог пошевелиться. Я хотела, чтобы он никогда не шевелился. Кожей я почувствовала какое-то движение воздуха и поняла, что он хихикает над моей реакцией, но мне было по барабану. Какое мне может быть дело, когда он делает такое пальцами и языком?
Прошло уже столько времени с момента моего последнего оргазма, и сейчас я даже не была уверена, был ли он у меня когда-нибудь с Джеймсом, но даже если и был, то все равно очень давно, и Эдвард не заставит меня подождать еще немного, потому что я взорвусь, усохну, сдохну или просто сойду с ума от такого напряжения.

Мои мысли бежали даже быстрее, чем сердце, и я уже почти приготовилась к осознанию того, что разучилась испытывать оргазм, как он, наконец, нагрянул. Эдвард на секунду ослабил давление, заставляя меня разочарованно вздохнуть, и, как только я сдалась, его палец вернулся на место… и я уплыла.

Протяжный плач эхом разразился в комнате, из глаз брызнули слезы, и все мое тело готово было разорваться.

Я пьяно улыбалась, когда Эдвард опустился на пол рядом со мной, я перекатилась к нему поближе и уперлась головой в его грудь.
- Наконец-то, - пробормотала я, целуя его в то место, откуда доносились все еще тяжелые удары сердца.
Он хихикнул, проведя пальцами по моему позвоночнику и запустив руку в волосы.
- Да, но тебя ублажить не так легко, как я надеялся.
Я подняла голову, чтобы на него посмотреть, и шлепнула ладонью по животу.
- Я имела в виду это, - уточнила я, жестом указывая на нас.

Он улыбнулся и обеими руками подтянул меня к себе так, что я оказалась лежащей на нем сверху. Я снова задрожала, не в состоянии вспомнить, когда обычное ощущение соприкосновения двух полуобнаженных тел заводило меня так сильно. С Эдвардом мне все казалось новым.

Он нежно взял меня за затылок, легко касаясь моих губ своими; его язык нежно скользил вдоль моего, заставляя меня таять. Затем он высвободил руку и отстранился, его взгляд был серьезным, как никогда.
- Хотел бы я выразить это словами… то, что я к тебе чувствую, - тихо начал он. – Но сейчас я не могу придумать правильных слов.

Я улыбнулась, проведя губами по его подбородку и думая над тем, что сказать. Он любит меня? Если бы он это сказал, было ли бы это правдой? Я точно знала, что люблю его, и, наверное, любила еще задолго до того, как мы впервые заговорили. Той любовью, которой можно любить того, кого совсем не знаешь, конечно. Но это было по-другому. Мы перешагнули порог «просто поцелуев» с беспорядочными случайными прикосновениями, но секса у нас не было. Было ли что-нибудь особенное, чего мы так ждали? Если да, то как я узнаю, что это случилось, если даже не знаю, о чем речь?

Все, что я знала – это то, что ни с кем я подобного не испытывала. Ни с придурками в школе, ни с придурками постарше в колледже. Ни со случайными парнями в баре, ни со случайными посетителями «Кофемолки». Ни с кем. То, что делал Эдвард, и что делала я, было намного важнее наших слов. Слова нужны там, где нет действий. А где есть действия, там не нужна подпитка фантастическими речами и сладкими фразами.

Я хотела действий. Наши взгляды встретились, и я снова улыбнулась.

- Мне не нужны слова. Мне просто нужен ты.