«От вздоха первого в день своего рожденья,
Душа торопится ко дню исчезновенья»
Маарри
Черная длинная стрелка, кажется, издеваясь надо мной, замирает. До конца урока осталась четверть часа, и я, чтобы убить оставшееся время, начинаю рисовать карандашом некрасивые узоры в конце тетради по биологии.
Спину начинает покалывать, и я поворачиваюсь. Тонкие пальцы, с золотым кольцом, суют мне свернутый листок в руку. Я забираю его и поворочаюсь обратно.
Немного корявыми, круглыми буквами написано: «Остался всего день». Я усмехаюсь и прячу улыбку. Вика еще за две недели начала напоминать мне об этом, будто в моем дне рождении есть что-то особенное. Быстрым движением пишу неразборчивым почерком ответ на обратной стороне записки: «Мне кажется, или ты ждешь его больше меня?!».
Я поворачиваюсь назад и отдаю записку прямо в руки девушке. От резких движений голова начинает болеть: опять я не спала всю ночь. Сзади слышу фырканье, но не оборачиваюсь. Я и так знаю, что она скажет. Вика моя хорошая одноклассница, хорошая знакомая, хорошая подруга, но не больше. Мы иногда встречаемся: ходим в кафе, по магазином, или вместе делаем домашнюю работу. Наверно, чтобы не сойти с ума в этом городишке, мы и объединились. Поодиночке здесь не выжить.
- Ну, так что? Съездим на ярмарку? – спрашивает она меня после урока, догоняя в коридоре.
- Хочешь испортить мой день? - Это единственный аргумент, который есть у меня. Осенняя ярмарка проходит каждый год в нашем городке и каждый раз в разные числа. В этот раз она выпала на мой день рождения.
- Да ладно. И какие у тебя на ЭТОТ. - Последнее слова она специально протягивает, хитро смотря на меня. - День планы?
- Съесть кусок шоколадного торта за свое здоровье с мамой и Линой, а потом… - говорю я и останавливаюсь. Вообще – то, я еще не уверена, как хочу провести свое пятнадцатилетие. Вика смотрит на меня победным взглядом, и я сдаюсь: – Я просто не хочу тащить с собой этого чертенка.
- У тебя классная сестренка, жаль, что у меня никого нет, - вздыхая, отвечает она.
- Конечно, ага, - вяло бормочу я и закатываю глаза, не желая спорить. Вика это понимает и поэтому сразу меняет тему:
- Ооо, ты невыносима, - говорит она мне, задирая свой длинный тонкий нос. - А ты знаешь, - продолжает она, - что Кира опять рассталась с Сашей. Нашла его переписку с Аней…
Я начинаю усердно кивать головой, при этом считая расстояние до класса. Вика считает своим долгом, рассказывать мне все сплетни школы. Я не имею ничего против сплетен, но слушать о ее друзьях мне вовсе не интересно. Она откидывает свои темные блестящие волосы назад и, не прерываясь, начинает крутить головой по сторонам, ища кого-то.
Я смотрю на прямой коридор и прикидываю расстояние: примерно двадцать пять шагов до класса – это еще целая тонна ненужной информации. Вдруг Вика останавливается, хватает меня за локоть и, смотря за мою голову, пищит:
- Кать. - Она бросает мимолетный взгляд мне за спину, и я оборачиваюсь.
С противоположной от нас стены стоят два парня. Старшеклассники. Вика смотрит на блондина, точнее на его спину, точнее чуть ниже. Я в сотый раз за день закатываю глаза и стараюсь подавить смех.
- Ой, что это? – Я выпучиваю глаза и указываю пальцем на ее подбородок.
- Что? – Она пугается и, наконец, обращает на меня внимание. - Тональник? Блеск?
- Слюни, Вика. Подбери свои слюни! - говорю я и мельком смотрю назад на парней. Блондина зовут Кирилл, он все так же стоит спиной к нам, его друг Денис, стоит боком, я вижу, как он смеется над чем-то.
- Господи, Калинина, иди к черту, - отвечает она и слегка толкает меня в плечо. От неожиданности я роняю старенький сенсорный телефон. Он с грохотом падает на кафель и разлетается на три части.
На шум Денис немного поворачивает голову, просто по рефлексу, и, мельком взглянув сквозь нас, тут же отворачивается. Я быстро присаживаюсь и собираю разлетевшиеся части. Вика помогает мне.
- Прости, - мельком извиняется она.
- Расслабься, он и не такое переживал, - отмахиваюсь я и, вставив батарею на место, запускаю телефон.
- Ладно, идем в класс, - говорит она, мельком смотря мне за спину. Я тоже оборачиваюсь, но у стены уже никого нет. Я мысленно выдыхаю: слишком много места в моей жизни занимают эти незнакомые люди. И это меня пугает.
- Идем, - говорю я и следую за ней.
Мы заходим в класс и как всегда садимся в разные концы кабинета. Это один из многих предметов, где Вика сидит не со мной, а с Кирой. Меня это почти не волнует, даже радует. Литература - единственный урок, который я хоть иногда слушаю, и это единственный предмет, по которому у меня бывают оценки выше тройки.
Елена Александровна заходит сразу со звонком. От ее шагов по классу разлетается цокот шпилек. Я сижу за второй партой, поэтому с легкостью могу рассмотреть ее новенькие лакированные туфли и немного растрепанную шишку. Она то и дело поправляет поясок на строгом, но узком черном платье. Порой мне кажется, что она делает это специально, типа говоря: «Да. Я красива, и я знаю это». Я знаю, что за ней ухлестывают многие старшеклассники, за что, в общем, ее и не любит половина девчонок школы.
Последний урок всегда тянется долго. Я мельком слушаю учительницу, ее глупые рассуждения о лирике Лермонтова. Но чем ближе становится конец урока, тем сильнее холод сковывает меня. Я не знаю почему, но когда звенит звонок, я не хочу покидать душный кабинет литературы.
Когда я выхожу из здания школы, я надеюсь, что свежий воздух прогонит это странное волнение, перед чем-то неизбежным, но этого не происходит. Я делаю первый вздох, и липкий, влажный воздух проникает в легкие. Я прокашливаюсь и замечаю, как понемногу мутнеет небо.
Школьный двор заполнен, я на секунду отвлекаюсь, ища глазами Вику, но не нахожу ее. Я как обычно выхожу через задние ворота, избегая столпотворения школьников. Сердце продолжается выпрыгивать из груди, а горло сохнуть. Я успокаиваю себя, что все в порядке, и я просто устала.
Я иду в узком коридорчике между школьной оградой и красным зданием в полном одиночестве. Когда кирпичная стена заканчивается, я поворачиваю за угол и оказываюсь у дороги. Высокий парень с черным рюкзаком на плече, начинает переходить дорогу.
Неожиданно в голове всплывают все те видения, что лишали меня сна уже около недели. Я задерживаю дыхание, я знаю, что это произойдёт сейчас, и вся тревога, копившая во мне, вдруг исчезает. Это происходит.
- Нет, нет, стой! - кричу я не своим хриплым голосом и, даже не думая, подбегаю к парню и тяну его на себя, почти теряя равновесие.
Ярко-синяя машина вылетает из-за поворота в паре сантиметров от нас. Я понемногу задыхаюсь, но все так же держу парня крепко за руку чуть ниже локтя. Он смотрит на меня помутневшими глазами, а я все крепче и крепче сжимаю его руку. Я не вижу его лица, передо мной лишь расплывчатый силуэт, как во сне, только там я не успеваю его спасти. Каждый раз неподвижное тело лежит посреди дороги под проливным дождем.
Я пытаюсь понять, что это уже не сон, что опасность позади, и я спасла его. Но не могу и все сильнее впиваюсь в его руку.
Он проходит в себя раньше меня и отводит с дороги. Мы вновь оказываемся у ограждения школы. Спустя несколько секунд я узнаю его и отдергиваю свою руку от его.
- Эй, ты в порядке? - заглядывая в глаза, и легонько трясся меня, спрашивает он.
- В порядке, - немного резче, чем хотелось, говорю я и отшатываюсь от него. Шок прошел, и я пришла в себя.
- Ты меня спасла, - говорит он. Светло-карие глаза парня горят благодарностью. - Спасибо.
Я не отвечаю, только киваю. Мне хочется быстрее уйти и забыть о случившемся. Но парень продолжает говорить:
- Меня зовут Денис. - Он протягивает руку для пожатия. Я смотрю прямо в его глаза и игнорирую ее.
Я не хочу официально с ним знакомиться, потому что это знакомство будет живым напоминанием моей ненормальности. Два часа назад я бы радовалась даже тому, что он посмотрел на меня, но сейчас мне становится обидно. Я знаю, как его зовут, в каком классе он учится, знаю, что он любит бег и вольную борьбу. Каждый год на соревнованиях он отстаивал честь нашей школы, но почему-то ездить на окружные соревнования всегда отказывается. Каждые выходные он проводит с Кириллом, а потом, целую неделю об их проделках, говорят в школе. В понедельник он опаздывает на первый урок. Сидя на русском, я всегда с интересом наблюдаю в окно, как он поспешно вбегает в главные ворота школы, надеясь успеть хотя бы к концу первого урока.
Я только сейчас замечаю, как много о нем знаю. А он даже не подозревает о моем существовании.
- Что ж, поторопись, Денис, сейчас начнется дождь, - уверенно, немного с ненавистью говорю я и, задевая его плечом, перехожу дорогу. Я не оборачиваюсь, но знаю, что он смотрит мне в след. Раздается первый раскат грома и первые капли падают с неба.
Я много раз задумывалась о том, что было бы легче жить, зная, что будет завтра. Но когда, один за другим, сбываются сны, почему-то меня это пугает.
С каждым шагом дождь усиливается и быстро превращается в ливень. Наверняка, Денис подумал, что я ненормальная. Лично я уже и не сомневаюсь в этом.
Дома меня встречает тишина. Быстро скидываю сумку на пол, и, не разуваясь, прохожу на кухню, оставляя за собой грязные следы. В нос ударяет запах горелых оладьей, и я вспоминаю, как утром я пыталась приготовить нам с Линой завтрак и чуть не спалила весь дом.
Когда вечером возвращаются мама с Линой, я еле нахожу в себе силы встать с кровати. Я больше не думаю о том, что произошло днем, я лишь надеюсь, что мама не учует запах гари.
- Катя! – кричит она, и я спеша, сбегаю с лестницы нашего небольшого домика.
- Что? – спрашиваю я, забегая на кухню.
Мама стоит ко мне спиной, и я вижу, как спокойной поднимаются ее плечи. Лина, услышав меня, поднимает голову, и обиженно надувает щеки.
- Из-за тебя я получила двойку!- обиженно говорит она чистым и ровным голосом, совсем не походящим на голос ребенка.
- Интересно, я тут при чем?- строго спрашиваю я и смотрю на маму, ожидая, что она вот-вот повернется.
- Ты мне не захотела помочь с домашней, вот и двойка!- говорит она звонко, будто на грани слез. Я пытаюсь припомнить, правда ли, что она просила меня помочь, но ничего в голову не приходит. Я быстро догадываюсь и в сотый раз поражаюсь, насколько умна и хитра моя сестренка, хоть ей и всего десять. Мама, бесспорно, наказала бы ее за двойку, но ведь проще свалить всю вину на меня.
- Может, лучше расскажешь, кто испортил мой шелковый шарф. И почему он в каких-то жирных пятнах. И куда делся мой блеск?
- Тебе жалко?
- Да! Не бери вещи без моего разрешения! Сколько тебе это можно уже повторять!!- говорю я.

- Успокойтесь. Это всего лишь вещи, Катя, не надо устраивать из-за них цирк, – говорит спокойно мама, но я чувствую нотки осуждения в ее голосе. - И, Лина, не бери чужие вещи без разрешения, это нехорошо.
Когда она садится за стол к Лине, я с горечью замечаю синяки под ее глазами и осунувшееся лицо. Она была красивая в молодости, но сейчас ее вся красота стала блеклой. У нее бледная сухая кожа и худощавое тело. Каштановые, почти черные волосы огрубели и стали больше похожи на солому.
Я прочищаю горло и говорю:
- Ты что-то хотела? Ну, ты звала меня.
- Мне уже нельзя поздороваться с дочерью? – как всегда уверенно спрашивает она. Я немного отшатываюсь.
- Можно, - послушно отвечаю я и сажусь за стол.
- Как дела в школе? – спрашивает она.
- Неплохо, - говорю я, жуя бутерброд с сыром и колбасой.
- Да. А Лариса Ивановна так не считает, и свое мнение мне сегодня она высказала. Знаешь, это не очень приятно.
- Ммм, - протягиваю я. – Я провалила контрольную по алгебре и зачетный анализ по литературе.
- Все? – спрашивает она, строго глядя на меня.
- Ну, на этой неделе да.
- Уверена? – опять спрашивает она.
Черт.
- Прогуляла урок физкультуры, только раз. Честно. - Я опускаю глаза и жую вдвое быстрее.
- Хорошо, - спокойно говорит она.
Я знаю, что мама злится на меня. По крайней мере, осуждает. Я вижу ее худощавые руки и усталые красные глаза. Я знаю, что сегодня еще полночи она будет проверять тетради или работать с журналом, а потом, проспав всего пару часов, встанет, и мы поедем в школу на совсем старенькой "тойоте". Зарплата учителя начальных классов невелика, поэтому, едва ли мы можем позволить себе что-то большое.
Я бы хотела сказать ей, что исправлюсь. Но не могу врать.
Она молча продолжает кушать макароны, а пытаюсь понять, как перепрыгнуть ту пропасть, что образовалась между нами. Возможно, я придумала ее сама.
- Я надеюсь, ты сможешь сама взять ситуацию в руки и пытаться поправить положение с оценками, - говорит она, когда я встаю из-за стола. Я вижу, что она действительно верит в меня. Зря, наверное, лучше бы она накричала на меня.
Я молча поднимаюсь себе в комнату и засыпаю с учебником истории в руках, осилив лишь треть параграфа.
Следующим утром я отказываюсь ехать на машине с мамой и Линой, думая, что прогулка могла бы меня ободрить.
- Привет, - говорит мне Вика, встречая у кабинета математики.
- Привет, - бормочу я в ответ.
Мы проходим в класс, и я сажусь за свою парту. Третья с конца на первом ряду. По пути я здороваюсь еще с несколькими одноклассниками, по крайней мере, с теми, что заметили меня. Их немного.
Лариса Ивановна, учитель математики и по совместительству мой классный руководитель, заходит в класс как раз со звонком. У нее гладко зачесанная шишка и длинная юбка карандаш, подчеркивающая ее полные бедра. Думаю, ей давно пора уже быть на пенсии, сидеть в кресле и вязать внукам носки, но вместо этого она всеми силами выносит мне мозги.
- Итак, - говорит она, глядя в только что заполненный журнал, - сегодня, к доске у нас хочет пойти… Калинина.
- Ммм, - мычу я в ответ, даже не думая подниматься со стула. - Да нет. Не особо хочется.
- Нежели даже мать не может повлиять на тебя? – спрашивает она, ставя особое ударение на слове «мать».
Я молчу. Зря она упомянула о моей матери, тем более в таком тоне. Может, если я брошу в нее тяжелый рюкзак или хотя бы трехтомник по обществу, она поймет свою ошибку? Вместо этого я просто встаю и решаю дробное уравнение, написанное на доске. Саша, сидящая за первой партой, пытается подсказать, но мне мало помогает ее помощь.
Когда по звонку я выхожу из класса, Вика дает мне пять: уравнение я решила правильно.
- Ты была на высоте, детка! – говорит она, перекрикивая шум ожившего коридора.
- Да, - коротко отвечаю я.
Когда настает время столовой, я с радостью понимаю, что на сегодня остался лишь последний бой - урок литературы. Я сижу одна за столиком в углу. Сегодня Вика решила сесть с Кирой и другими девчонками из моего класса, которые всегда ходят вместе. Вика из их шайки, но я - нет, хоть и общаюсь со всеми ними неплохо. Они довольно популярны, самоуверенны и хорошо одеты. Думаю, именно эти девчонки, когда перейдут в старшее звено, непременно станут своеобразной школьной элитой, потому что они популярны, самоуверенны и хорошо одеты.
Еще одна довольно милая девочка, моя одноклассница, приглашает меня сесть за столик к ее компании. Но я отказываюсь. Меня пугает ее слишком хорошее отношение ко мне.
Вокруг царит полный хаос, поэтому я пугаюсь, когда Денис громко отодвигает стул и садиться напротив меня с полным подносом еды.
- Не против, если я сяду? - спрашивает он.
Я мельком оглядываюсь по сторонам и замечаю ошарашенный взгляд Вики. «Детка, я ошарашена не меньше тебя», - мысленно отвечаю я ей.
- Ты уже сел, - говорю я, стараясь не отрывать взгляда от крабового салата.
- Да. Значит, ты не против? – повторяет он вопрос.
- Допустим против. Это меняет что-то? – спрашиваю я, открывая маленькую бутылочку колы.
Он щурит глаза, притворяясь задумчивым, и отвечает:
- Нет.
- А если я скажу, что если ты не уйдешь, то я вылью на тебя колу?
- А ты это сделаешь? - Он вопросительно поднимает брови. Я на секунду останавливаюсь на его лице и замечаю, что у него пушистые ресницы и прямой, немного длинный нос.
- Я еще не решила, - отвечаю, делая глоток черной газированной жидкости. – И что ты хотел?
- Просто поболтать? – скорее вопросительно ответил он.
- У тебя последняя попытка.
- Я хочу хоть как-то отблагодарить тебя за вчерашнее, - говорит он, делая маленький глоток кофе.
- Просто «спасибо» достаточно.
- Спасибо, но…
- Пожалуйста.- Обрываю я его.
- Этого не достаточно, - говорит он, глядя мне в глаза. Я первая отвожу взгляд и опять пью колу, чтобы отвлечься от тех темных крапинок, обрамляющих его зрачок. Сейчас он мне кажется совсем другим. Не тем, не досягаемым парнем-старшеклассником, который мог с легкостью пойти мимо и ударить меня плечом, совершенно не замечая случившегося.
Я наклоняюсь вперед, чтобы заглянуть в его поднос, и ворую шоколадку. Я ломаю ее на несколько больших частей, не поднимая глаз на Дениса.
- Сначала стоит поесть нормально, - говорит он, и мне приходится поднять голову.
- Пофиг, - отмахиваюсь я. - Угощайся, - говорю я, указывая на его шоколадку, которая теперь лежала на моем подносе.
- Эм, спасибо. Вчера ты так и не представилась. Должен же я знать имя своей спасительницы. Меня зовут Денис. – Он опять протягивает руку для пожатия через стол. Я могла бы опять проигнорировать ее, встать и просто уйти, тем самым пресекая наше знакомство. Но вместо этого я быстро вытираю потную ладонь о школьную юбку и с силой сжимаю его протянутую руку.
- Катя, - представляюсь я.
Я вновь мельком оглядываюсь на Вику, смотрящую на нас, и пытаюсь побороть в себе желание показать ей язык.
- Приятно было познакомиться, - говорю я, вставая из-за стола. – Мне пора на урок.
- Еще увидимся, - улыбается он. В ответ я пытаюсь мило улыбнуться, но моя улыбка скорее напоминает оскал.
Выходя из столовой, я чувствую его взгляд на спине. Он не соврал, сказав, что мы еще увидимся: похоже, Денис не любить оставаться в должниках.
По пути к классу я доедаю украденную шоколадку.
Елена Александровна сердито смотрит на меня, когда я поднимаю руку, чтобы ответить. Но сегодня, вместо того, что бы сказать, что в одиночестве Лермонтова были виновны люди, а не его эгоизм, я говорю противоположное. А когда дело доходит до «Героя нашего времени», я точно знаю, что хочет услышать учительница, и говорю именно это. Сегодня неважно, что я думаю на самом деле. С ней, чтобы получить пятерку, нужно как можно дальше засунуть свою индивидуальность. Кажется, быть личностью становиться не модным.
Когда кончается урок, я быстро вылетаю из кабинета, не желая рассказывать Вике о том, что было в столовой.
На улице пасмурно и дует холодный ветер. Удивительно, что утром совсем не заметила дрянной погоды.