Уже несколько дней Гарри провел в своей комнате в доме Дурслей на Привит-Драйв и пока не случилось ни одного скандала. Но Гарри все равно был настороже. За 15 лет своей жизни у родственников он хорошо изучил их повадки. Каждый раз, возвращаясь из Хогвартса, он так или иначе надеялся, что это лето пройдет лучше, чем предыдущее, но… Свой 12-й день рождения и последующую трехдневную голодовку он помнил до сих пор. На 13-й – серьёзно опасался, что взорвется от злости. К оскорблениям в свой адрес Гарри привык, но память о родителях!.. Это святое! Своё 14-е лето, вернее его большую часть, удалось провести у Уизлей. 15-е – отдельный и печальный разговор. В этом году он уже не сможет провести каникулы у Рона. После возвращения Волдеморта для Гарри осталось всего два относительно безопасных места – Привит-Драйв, 4 и Хогвартс. Что готовит ему его 16-е лето?
Этим летом Дурсли решили игнорировать Гарри. Они не возражали, но и не приветствовали, когда он приходил есть, смотреть телевизор или сталкивался с кем-нибудь в коридоре. Это было лучше, чем скандалы и бесконечные придирки, но тоже порядком действовало на нервы.
Особенно плохо Гарри было по ночам. Пережитые потрясения вылились в плохие сны, частые кошмары, а то и вовсе в бессонницу. Он вспоминал Сириуса, стычку с Волдемортом в Министерстве Магии – и долго ворочался, тщетно надеясь уснуть. Продолжала беспокоить и частая боль в шраме. Гарри уже устал волноваться по этому поводу, он просто злился, что вынужден быть антенной ощущений Волдеморта. Что на этот раз? Злится? Веселится? Черт бы его побрал! Злись сколько угодно, только дай поспать!
В очередную бессонную ночь Гарри перевернулся на другой бок, надеясь все-таки забыться хотя бы самым поверхностным сном. Шрам дергало, словно заживающую глубокую рану. Интересно, если выпить маггловское обезболивающее, поможет? Гарри встал с кровати, нащупал очки на столе и неожиданно услышал странные звуки. Он быстро надел очки, словно это помогло бы ему услышать лучше. Звук шёл из первой спальни Дадли, комнаты, смежной с той, которую занимал Гарри. Гарри прильнул ухом к двери. Звуки были похожи на прихрюкивание и тяжелое дыхание.
«Может, у Дадли приступ астмы?» – испугался Гарри. Он слышал о такой болезни. Но Дадли всегда был здоров. Если он подхватывал хотя бы малейшую простуду, то тетя Петунья поднимала такой переполох, что никой вирус не выживал. Если же заболевал Гарри, то его срочно изолировали от Дадли в чулане, куда изредка заходила тетя Петунья, чтобы дать лекарство или брезгливо померить температуру. Тогда Гарри чувствовал себя особенно ненужным и беспомощным.
Теперь вот что-то странное происходит с Дадли. Он задыхается? Гарри попытался приоткрыть дверь, не очень надеясь на успех. Скорее всего, Дадли уже давно её забаррикадировал, спасаясь от кузена-колдуна. Однако, к удивлению Гарри, дверь поддалась. Его взгляд упал на ярко светящийся в темноте экран маггловского телевизора. В следующее мгновение Гарри закрыл дверь и опустился на пол, корчась от беззвучного смеха. Боль в шраме исчезла.
*
Ночное происшествие заставило Гарри едва сдерживаться от смеха весь следующий день, едва его взгляд падал на кузена. Очень хотелось рассказать кому-нибудь из друзей о ночном "трагифарсе". Но о таком можно говорить, пожалуй, только с Роном. Интересно, он будет смеяться или пожмет плечами, дескать, дело житейское. Наверное, его больше удивит, что магглы такое показывают, а не смотрят. Гарри отчего-то был уверен, что в сексуальных вопросах Рон просвещен куда больше, чем он. Хотя бы потому, что у него 5 взрослых братьев. Не могли же они ничего ему не рассказать! Другое дело у него, Гарри. Ему совершенно не с кем было поговорить о своем взрослении. Ни тетю Петунью, ни тем более дядю Вернона никогда не интересовало, что происходит с Гарри. Иногда ему казалось, что эта тема под еще большим запретом, чем волшебный мир. Тетя Петунья и дядя Вернон были ужасными ханжами, всегда поджимали губы, если в кино кто-то посмел поцеловаться, переключали телевизор на другой канал, если начиналось нечто большее. Правда, это не помешало им не заметить целую стопку «Рlayboy» в комнате Дадли. Гарри видел эти журналы (издали, конечно) ещё в прошлом году. Один из них нечаянно затесался среди журналов по боксу, что лежали на столике в гостиной. От нечего делать Гарри решил их посмотреть и наткнулся на горячую девицу, сладостно выпятившую губы и груди с глянцевой обложки. И надо же было именно в этот момент войти дядюшке Вернону. Шлепок по затылку и рык – «Вот что тебя интересует, сопляк!» м-да, замечательное половое воспитание у Дурслей.
В Хогвартсе об этом были только разговоры с полунамеками, хихиканье да шуточки. Иногда Гарри казалось, что в 17 лет всех учеников выстраивают в ряд и Заклинанием Всезнанием разом посвящают во все тонкости взаимоотношений полов. В нормальных семьях волшебников было принято говорить с детьми об этом дома. Но что делать, если родителей нет?
По разговорам, слухам и правилам, секс в Хогвартсе был запрещён. Строго говоря, запрещён до 17 лет, именно с этого возраста волшебник считался совершеннолетним и, по закону, вряд ли кто-то бы запретил ему. Но никому из учеников не приходило в голову затевать по поводу такой несостыковки судебное разбирательство. Все просто и четко знали, после выпускного встречайтесь с кем хотите и сколько хотите. Нужно ли говорить, что мало кого из влюбленных волшебников устраивал хогвартский возрастной ценз. Старшекурсники применяли всю свою изобретательность, чтобы нарушить это строгое правило. Гарри также знал, что в школе было два ярых блюстителя порядка – Снейп и Филч. Особенно в отлове парочек преуспел Снейп. Школьники серьёзно предполагали, что у того есть какое-то волшебное изобретение, которое пеленгует закипающие страсти, ибо сколько было случаев, когда зельевед материализовывался буквально из воздуха возле влюбленных и снимал от 10 до 60 очков, в зависимости от стадии любовной лихорадки. «Чем вы тут занимаетесь, молодые люди? 50 очков с Гриффиндора!» – Гарри представил себе это так ясно, что даже рассмеялся. Впрочем, тут же умолк, подумав, что убирающей рядом в гостиной тете Петунье не понравится, что Гарри смеётся сам себе. В дверь ввалился Дадли в новом модном джинсовом костюме, что-то пробасил мамочке и ушел на очередное «чаепитие с друзьями». Интересно, он по-прежнему ломает качели в парках и курит с дружками, или они нашли себе более интересное занятие? Гарри посмотрел на тот сэконд-хенд, который выделили ему на лето Дурсли: старые потертые джинсы, застиранная футболка и потрескавшиеся кроссовки. Несмотря на то, что за последний год Гарри и вырос (уже стал высоким, хотя и не таким, как Рон), и возмужал (подростковая угловатость срочно превращалась в хорошо сложенную юношескую фигуру), одежда все равно висела мешком. Дадли был слишком «широк в кости». Видели бы Гарри Хогвартские девушки в таком «прикиде от кутюр»! Вот было бы хихиканья.
Чтобы не нервировать тетю и дядю, сразу после завтрака Гарри вышел из дома. Побродив по пустынной улице, он заметил, что дядюшка решил сделать ещё одну пристройку возле своего особняка. Строительство началось, по всей видимости, недавно. От нечего делать Гарри заглянул за кирпичную стену. Судя по количеству окурков, это местечко ещё раньше облюбовали Дадли и его друзья. Интересно, а дядюшка Вернон знает, что его сынишка-боксёр курит? И если да, то как к этому относится? Как к неизменному атрибуту взрослой жизни в мире магглов? Гарри терпеть не мог запах сигаретного дыма. Похоже, Снейп со своими требованиями к приготовлению зелий взрастил в нем неплохую чувствительность к запахам. Гарри поднял с земляного пола яркий журнал. «Интим». Ясно. Что же ещё можно было найти в гнездышке Дадли и его приятелей? Приторно сладкая брюнетка призывно улыбалась Гарри.
«Представляю себе лицо Снейпа, если бы он отобрал у меня на уроке этот журнальчик! Точно – 50 очков с Гриффиндора!» – Гарри усмехнулся. Раскрыл журнал и наткнулся на рубрику «Вопрос-ответ».
«Привет, Sexy! У меня такая проблема: мне 16 лет, но вот уже год, как я живу со своим парнем. Мы перепробовали все позы и реализовали все фантазии. Мой парень уже мне надоел, но бросить его жалко. Может, подскажешь какую-нибудь новую позу?»
Глаза Гарри стали едва ли не больше его очков. В 16 лет ей уже все надоело! Он даже не знал толком, что это такое! Ехидная усмешка Снейпа, ледяная строгость профессора Макгонагал, зыркающие глазки Филча и журящий взгляд профессора Дамблдора. Кажется, лучше подождать до окончания Хогвартса.
Гарри вспомнил своих родителей. Сириус (о, крестный!) сказал, что они начали встречаться на 7 курсе и больше не расставались, очень любили друг друга. И никто никому не надоел! Во всяком случае, Гарри в это свято верил.
«Hi, Sexy! Я Джек, мне 17 лет. Мне очень нравится парень из нашего колледжа. Помоги мне, пожалуйста, как к нему подойти. Ведь я чувствую, что тоже ему нравлюсь. Как начать встречаться?»
Гарри вспомнил прошлогоднюю язвительную шутку Дадли про себя и Седрика, за которую чуть не наслал на кузена заклинание, и поморщился. Впрочем, магглы терпимы к таким вещам. Интересно, как обстоит с этим у магов?
Гарри перевернул страничку. Знакомства. Он и Она, Он и Он, Она и Она. М-да, колонка «Он и Он» едва ли не больше, чем «Он и Она»!
– Пацаны, гляньте, что делает мой кузен! – услышал Гарри над ухом голос Дадли.
Только этого не хватало – оправдываться перед ним! Лицо Дадли и его дружков вытянулись в нехорошие ухмылки. Гарри вспомнил, что оставил свою волшебную палочку в комнате. Очевидно, Дадли заметил её отсутствие, а иначе с чего бы так осмелел!
– Что, Гарри, ищешь себе дружка? – с издевкой осведомился Дадли. – А тот рыжий, уже тебе надоел?
Кровь ударила в лицо Гарри. Жаль, нет в руках палочки! Огромный, толстый, склизкий слизняк – вот во что бы он превратил Дадли! Как смеет он говорить такое про Рона! Впрочем, хорошо, что палочки нет, иначе снова будет разбирательство в Министерстве Магии. Можно отомстить и без магии.
– Это ведь твой журнал, Дадли! – громко, чтобы перекрыть ржание компании, спросил Гарри. – Приятное дополнение к вечерним просмотрам?
Дадли и компания перестали гоготать. И мгновение спустя Гарри почувствовал один из знаменитых ударов Большого Дада прямо в лицо. Он упал и получил ещё два пинка ботинками в ребра.
*
Превозмогая боль в груди, Гарри приподнялся и стал искать очки. Пальцы нащупали оправу и треснувшие стекла. Гарри с трудом встал и, пошатываясь, поплелся к дому Дурслей. Каждое движение вызывало боль, и Гарри с тоской подумал, что мадам Помфри вылечила бы его в два счета.
Когда он нажал на кнопку звонка в дверь дома 4, то вынужден был прислониться к панели дверного проема. Тетя Петунья подняла визг, от которого Гарри болезненно морщился. Что-то рычал дядя Вернон. Гарри присел на диван в гостиной. Тетя что-то закричала про выпачкаешь кровью. Но Гарри было все равно. Он с трудом выговорил, что это сделал Дадли и сквозь пелену наблюдал, как суетятся тетушка и дядюшка, что делать дальше.
– Надо показать его доктору, – сказала тетя Петунья.
– Это стоит денег! – возразил дядя Вернон. – К тому же врач может спросить, кто это сделал!
– Но, Вернон, ты же знаешь…эти… ненормальные следят за нами! Не хватало, чтобы она заявились к нам и отомстили за мальчишку! – испуганно ответила тетушка.
Очевидно, дядя Вернон внял доводу тети Петуньи – вскоре над Гарри склонился доктор. Наложенная на грудь тугая повязка мешала дышать. Полученное сотрясение мозга и сломанное ребро – у магглов это лечится очень долго.
– Дадли, зачем ты его избил? – жалобно спросила тетя Петунья. – Нам пришлось заплатить доктору!
– А эти… они ведь могут разнести дом из-за мальчишки! – рыкнул Вернон.
Дадли удивился такой реакции родителей. За свои 16 лет он много раз бил Гарри, но мистер и миссис Дурсль смотрели на это сквозь пальцы. Правда, так сильно он никогда не ударял кузена, но все равно… Сам напросился.
– Он подглядывал за мной, когда я переодевался! – вдруг вскрикнул Дадли. – Он ненормальный, пап!
Дядя Вернон свирепо и с отвращением посмотрел на лежащего на кровати Гарри.
– Это неправда! – лицо Гарри вспыхнуло от негодования.
– Пойдем, сын! – брезгливо отозвался дядя Вернон и увел Дадли из комнаты.