Вчера вечером, практически ночью, медсестра сказала, что совсем скоро я буду, поправочка, мы будем переведены в палату общей терапии, то есть я смогу вставать, мне можно будет питаться обыкновенной пищей и почти не будет капельниц и уколов. Это не могло не радовать!
Я проснулась и услышала вместо писка приборов скрип своих ресниц. Вдохнув воздуха полной грудью, я на секундочку забыла о том, что по-прежнему нахожусь в клинике. В воздухе витал аромат роз и фрезий. Откуда они здесь?
Пришлось чуть напрячь мозг, чтобы сообразить, что у меня сегодня день рождения. Да-да, как всегда. С 1987 года 13 сентября у меня день рождения. Каждый год в этот день, во всяком случае, последние десять лет, Рене напоминает мне, «что я уже совсем взрослая девочка, а ей всё не верится, ведь совсем недавно она была такой юной, и она отлично помнит себя в моём возрасте». Далее обыкновенно следовал рассказ о том, какой же была моя мама в «мои» десять, потом в одиннадцать, в двенадцать, затем в пятнадцать, в восемнадцать и теперь уже в двадцать два года года. Чарли обычно был скуп на поздравления, он не был мастером говорить красивых речей, но я всегда очень радовалась, когда он звонил на мои дни рождения и немного несвязно бормотал слова поздравлений и пел песенку. Потом, когда я уже была старше, меня не так умиляло его «С Днём Рождения, крошка!», эти телячьи нежности казались мне никчёмными и лишними, и мне, как и всем подросткам, хотелось поскорее повзрослеть, чему никак не способствовали глупые, а порой и обидные «крошки», «детки» и «малышки».
И вот к моему двадцать третьему дню рождения я успела, пожалуй, познать все радости и горечь этого праздника. В действительности только ли в детстве день рождения – радостный и приятный день?! Почему, предположим, к старости, люди перестают любить и радоваться дню, когда энное количество лет назад они появились на свет?!
Вдохнув ещё раз аромат цветов, я решила оставить свои вопросы без ответов. Чуточку приподнявшись на локтях, я осмотрела палату. Она была пуста. То есть, конечно же, она не была пуста, просто кроме меня в ней никого не было. Удивительно!
В углу стоит большой холодильник, который, я просто уверена, был забит до отказа. Чарли с Мирандой приволокли вчера огромный пакет фруктов и овощей. Рене решила побаловать меня сладостями. А вот Эсме, да-да, Эсме привезла свою шикарную выпечку. Они будто бы устроили негласный конкурс под названием «Накорми Беллу!».
Я невольно улыбнулась своим мыслям и почувствовала, что впервые хочу есть. Нет, не есть! Я хотела жрать! Очень сильно. Почти зверски. Капельницы уже не были для меня оковами, их вообще больше не было. И, значит, ничто не могло бы мне помешать встать, заглянуть внутрь белого монстра и стянуть что-нибудь оттуда. Вкусное, аппетитное и очень калорийное.
Я аккуратно приподнялась с койки, ощутив свою попу. Наконец-то! Я думала, у меня её уже нет. Ноги, которые я тоже с радостью для себя вновь обнаружила, было не так уж легко перекинуть за бортики кровати. Пришлось помогать себе, поднимая ноги руками, и, ву-аля, мои ступни коснулись больничного линолеума!
Чертыхаясь, я осмотрела свои ногти на ногах, которые благодаря манипуляциям Элис приобрели кроваво-красный цвет. Я застонала, мечтая поскорее если не выписаться из клиники, то хотя бы перевестись в другую палату. Там я хотя бы смогла бы самостоятельно себя обслуживать и не быть обузой для всех моих родственников. Вот тогда бы я точно не позволила бы Элис практиковать на мне свои косметологические и парикмахерские навыки.
Мои пальцы ног коснулись холодного пола, и тело сотрясла лёгкая дрожь. Я ликовала. Это была маленькая победа, но без неё бы всё остальное было бессмысленно. Ещё чуть-чуть усилий и вот уже мои ступни полностью стоят на больничном линолеуме. Я закусила губу, чтобы не закричать от радости. Не знаю, но во всём этом было что-то. Что-то, чему я пока не могла придумать название. Но, вне всяких сомнений, эти шаги были важны для меня. Даже слишком. Пролежав почти две недели без какого-либо движения, я перестала чувствовать свои ноги.
С лёгким скрипом дверь в палату приотворилась, и я сразу же бросила на дверь свой любопытный взгляд. Эсме крадущейся походкой заходила в комнату, держа перед собой огромную коробку, а в обеих руках – по довольно объёмному пакету.
- О, нет! – простонала я, без сил падая обратно на койку.
Если ещё и она будет надо мной измываться, я этого не переживу. Однозначно.
- Белла? – удивлённо спросила она. Её голос звучал так же заботливо и нежно, как и всегда. Всегда до той ссоры с Эдвардом.
- А ты тут кого-то ещё ожидала увидеть? – возмутилась я.
- Детка, я не хотела тебя разбудить! – улыбаясь, ответила свекровь.
- Я, конечно, понимаю, что сейчас я делаю всё за двоих, но мне кажется, даже двое столько не спят! – с жаром выкрикнула я.
Потом она переложила свою ношу на кушетку и подошла ко мне. Эсме присела на край койки и погладила меня по щеке. Почти по-матерински. Крайне странное поведение с проституткой, на которой женился её любимый сынок!
Я всё так же вопросительно смотрела на неё, не решаясь что-либо спросить. Мы смотрели друг на друга, и я тщетно пыталась найти в её взгляде тихий огонёк слепой ненависти. Но там была только забота и искренняя материнская любовь. Я покачала головой, вероятно, не отдавая себе отчёт в том, что реально это делаю.
Этот жест, естественно, не остался незамеченным для Эсме.
- Что случилось, милая?
- Понимаешь, - начала я, но быстро растратила весь запал и не нашла, что сказать в продолжении.
- Продолжай, пожалуйста, - ободрила она меня.
- Это так всё странно, - решимости продолжать не находилось, и я по-детски опустила глаза, на которые уже наворачивались слёзы.
Она молчала какое-то время, но потом прижала мою голову к своей груди и погладила по волосам.
- Ты тоже будешь меня утешать и говорить, что всё будет хорошо? – невинно прошептала я.
Комнату заполнил мягкий смех Эсме.
- Поверь, я лучше тебя знаю, как это раздражает, когда постоянно говорят о том, что всё будет хорошо. Но при этом абсолютно очевидно, что если так говорят, то всё на самом деле плохо. Очень плохо.
Я поникла. Уж если Эсме не верит в то, что всё будет хорошо, то чего скрывать – мне самой теперь не во что верить.
Помолчав какое-то время, она продолжила.
- Мы с Карлайлом познакомились ещё в начальной школе, он был таким толстым и несносным мальчишкой!
Вряд ли ты сможешь себе это представить… И задирой он был жутким! Хоть я и училась уже в четвёртом классе, а он в первом, он регулярно дергал мои банты, подбрасывал в шкафчик лягушек и ящериц, переворачивал мои подносы с едой… Я плакала, приводила маму в школу, пыталась сама надавать ему тумаков, но всё было тщетно. Он делал невинные глазки и улыбался. Ни его родители, ни тем более мои, ни директор и учителя школы не имели на него ни малейшего влияния, и я сдалась.
Я слушала рассказ Эсме с открытым ртом, пытаясь представить толстого Карлайла, но вместо этого прошептала другой вопрос:
- Ты старше Карлайла?
- На три года, - спокойно ответила мне свекровь.
- Никогда бы не подумала, - одними губами произнесла я.
- Любовь и семья делают женщину счастливой. А от счастья не стареют, - улыбаясь, ответила мне Эсме, легонько щёлкнув по носу.
- И что было дальше? – любопытство захлестнуло меня, но больше мне было интересно, с чего это она завела этот разговор?!
- Ну, естественно я повзрослела, научилась не обращать внимания на дурное поведение мальчишки, да и он, кажется, поумерил свой пыл. Я выросла симпатичной девушкой, вскоре меня стали приглашать на свидания ребята из старших классов или одноклассники, но всегда что-то мешало мне пойти на них. То я «случайно» оставалась наказанной в школе, то меня назначали ответственной за выпуск школьной газеты или сбор пожертвований для детей-сирот или пострадавших от землетрясения… В общем, близилось окончание школы, а я так и ходила нецелованной, представляешь? – Эсме звонко рассмеялась.

- Это, знаешь ли, здорово подорвало мою самооценку! Но потом всё вроде бы стало налаживаться. Относительно, конечно, и не так быстро, как бы мне того хотелось, но всё же. После школы я уехала учиться в Сиэтл на факультет дизайна, мои родители считали это не слишком хорошей профессией, но я уже была совершеннолетней и от их решения ничего бы не изменилось. Я училась уже на третьем курсе, предметы давались мне легко, и настало самое время было позаботиться о личной жизни, - мечтательно продолжила Эсме.
- И потом появился Карлайл? – нетерпеливо прервала я её.
- Нет, - мягко произнесла она. – Потом появился Стив Спэйси. Он учился на последнем курсе и все девчонки от кампуса до кампуса сходили по нему с ума. И я в том числе, - с горькой улыбкой, призналась мать Эдварда. - Каково же было моё удивление, когда он пригласил меня на свидание! Это было как подарок судьбы! Ты даже представить себе не можешь, каким для меня было счастьем то, что самый завидный жених университета почтил меня честью пригласить на свидание.
Эсме зарделась, и на секунду мне показалось, что она вспоминает об этом времени с грустью. Удивительно, но я всё пыталась отыскать подвох, я по-прежнему не могла понять перемену в настроении моей свекрови.
Почему позавчера она обвиняла меня во всех смертных грехах и кричала на Эдварда? Вернее, громко, очень громко шептала. Надеюсь, мне хватит смелости всё выяснить.
- Я уже примеряла его фамилию, когда он позвонил мне и сказал: «Знаешь, крошка, я с друзьями застрял в Оклахоме, и у нас закончились деньги! Не могла бы ты нам выслать немного?». Я была очень обескуражена этим, но у меня в голове вертелось столько страшных мыслей, что я лишь спросила у него, сколько нужно, надеясь, что это не слишком большая сумма, потому что приближался срок выплаты студенческой ссуды.
- Пару тысяч, - небрежно ответил он, а я в буквальном смысле уронила челюсть.
- И что, что же ты сделала? – нетерпеливо поторопила я.
- Я, конечно же, не отправила ему денег, у меня их просто не было. Но он через некоторое время вернулся и разверзся ад, - зловеще улыбаясь, продолжила Эсме.
- Что ты имеешь в виду?! – Господи, моё нетерпение меня погубит!
- Он вернулся, злой и рассерженный, и сразу же приехал ко мне в общежитие. Я и подумать не могла, что всё это приобретёт такие последствия! Он кричал на меня и угрожал, если я не отдам деньги его друзьям, я просила, умоляла его уйти, но потом не выдержала и допустила роковую ошибку. Я дала ему пощечину, и его ярость вырвалась наружу. Прости, я пугаю тебя, да? – Эсме будто бы вспомнила о моём присутствии.
- Нет, всё нормально, - прошептала я, запоздало вспомнив о том, что нервно сминаю простынь.
- Ну, если опустить не слишком приятные подробности, я очнулась уже в больнице. Множество переломов и ссадин почти на полгода скрасили мою жизнь. Но однажды, - Эсме резко замолчала, словно думая, стоит ли ей продолжать.
- Однажды… - подначила я.

- Однажды, на рядовом осмотре, ко мне в палату зашёл мой лечащий врач, доктор Каллен, - улыбка Эсме стала ещё шире.
- Что?! – не выдержала я. Мои глаза норовили выскочить из орбит от удивления.
- Ну да, - согласилась Эсме. - Доктор Каллен старший.
Я облегчённо выдохнула, по всем моим соображениям Карлайл просто физически не мог уже быть доктором, ему в то время было только двадцать лет.
- Но это ничего не меняло. Так вот, в то утро доктор Каллен сказал, что из палаты интенсивной терапии меня переводят в обычную палату, а совсем скоро мне можно будет вернуться домой. Я должна была бы обрадоваться этой новости, но воспоминания о Стиве не делали из этой затеи ничего хорошего. Увидев, как я приуныла, доктор предложил помощь, но я любезно отказалась. Мои родители не были в курсе происходящего, поскольку тогда бы мне пришлось выслушать смертельную дозу нотаций в свой адрес. Если ты помнишь – они изначально не одобряли идеи с факультетом дизайна и переезд в Сиэтл.
Я сглотнула и согласно кивнула. Эсме продолжила.
- Меня всё-таки перевели в другую палату и через три дня должны были выписать. Но на вечерний осмотр доктор Каллен пришёл не один, и я наконец-то смогла собрать всё воедино. Это не был однофамилец того противного толстого мальчугана из младшей школы, это был его отец. Я могла с уверенностью об этом заявить, поскольку его сын, тот самый жиртрест из младшей школы, стоял за его спиной, отчего-то в белом халате.
Эсме снова громко и заливисто рассмеялась.
Я ещё раз попробовала себе представить толстого Карлайла, а когда мне это почти удалось, я рассмеялась в унисон с Эсме и упала на подушки.
- Что ты смеёшься? – спросила Эсме, вытирая выступившие от долгого смеха слёзы.
- Толстый Карлайл! – задыхаясь, выдавила я.
- Ну, нет, тогда за спиной Энтони стоял юный и более чем стройный, высокий и подтянутый парень, он по-доброму улыбался мне, пока я слушала предписания Энтони Каллена, а я чувствовала себя последней идиоткой.
Я улыбнулась Эсме по-прежнему пытаясь понять, чему посвящено это путешествие в далёкое прошлое. Тем временем Эсме продолжила.
- За всё время моего пребывания в больнице меня окружали старушки или слишком молоденькие девчушки, упавшие с велосипеда или с моста… Как ты понимаешь, говорить с ними было не о чем, а я так истосковалась по нормальному человеческому общению за эти полгода… Утром Карлайл пришёл снова. Он принёс мне апельсины, шоколад и арахисовый торт. В школе я просто обожала арахисовый торт, представляешь? Он помнил всё, и мне это чертовски льстило. Мы разговорились, он безумно изменился. Не только внешне, от хулигана не осталось и следа. С ним было интересно, за день, который мы провели вместе, я ни на секунду не испытала дискомфорта от его присутствия. А под вечер я ему рассказала о Стиве, каково же было моё удивление, когда его, бедного, перекосило. Мне на секунду показалось, что он весь позеленел от необъяснимой злости и, извинившись, вышел из палаты. Близился вечерний осмотр, я думала, Карлайл придёт вместе с отцом, но мои ожидания остались лишь ожиданиями. В ту ночь я плохо спала, я думала о том, как время может изменить людей, их поведение и взгляды на жизнь. Неожиданно для себя, я поняла, что хочу наконец-то выписаться из больницы, потому что там – за окном, настоящая жизнь. Я бы надела новое платье и позвала бы Карлайла гулять. Так же неожиданно для себя я поняла, что привязываюсь к нему. И знаешь, эта разница в возрасте была совершенно незаметной и неощутимой. При таком раскладе я чувствовала себя молодой и неопытной, а он был для меня наставником. В какой-то степени, - лицо Эсме снова расплылось в широкой улыбке.
Я улыбнулась вместе с ней.
- Утром он вернулся, какой-то взбудораженный и немного нервный. Лишь когда он протягивал мне коробку с печеньем, я заметила, что костяшки его пальцев все в ссадинах и на них засохшая кровь. На мой вопрос, что случилось, он спешно спрятал руки за спину и начал молоть какую-то незначительную ерунду. Надо сказать, что он феноменально умел уже тогда заговаривать зубы!
- Видимо, Эдвард это унаследовал, - перебила я.
- Ну вот, собственно, так и начался наш роман, - пожав плечами, пробормотала Эсме.
Я сидела, чувствуя, как затекли мои ноги, и отказывалась верить в то, что когда-либо Эсме могла бы плохо отзываться обо мне.
- Ты, кажется, куда-то собиралась?
- Да, я бы хотела поесть, - пролепетала я.
Эсме театрально шлёпнула себя по лбу и помогла мне пересесть на диван. Потом она пододвинула столик на колёсиках к холодильнику и принялась выкладывать на него салаты, фрукты и сладости. Я смотрела на неё удивлёнными глазами, но боялась что-либо возразить. Переместив взгляд на часы, я с ещё большим удивлением заметила, что сейчас только начало девятого.
Я жевала греческий салат и испытывала состояние, близкое к блаженству! Еда! Ещё бы бургер и картошечки с мороженым…
Эсме села рядом со мной на диван, достала из коробки огромный журнал и продолжила свой рассказ.
- Мои родители, узнав, что Карлайл – это тот самый парнишка, который строил мне козни в школе, отреагировали так же, как и я, но возражать не решились. Мы дождались, когда я окончу университет, а Карлайл – третий курс медицинской академии и поженились. Я только начинала работать, Карлайл проходил практику в госпитале, мы по-прежнему жили в Сиэтле. Было тяжело. Физически, морально, материально…
Казалось, наш брак трещит по швам, денег не хватало даже на бензин иногда. Но мы гордо отказывались от помощи родителей. Я любила его тогда ещё так слабо, хотя это я понимаю только сейчас, представляешь? – она снова обратилась ко мне, и я поняла, что перестала жевать.

- Угу, - слабо кивнула я.
- Я закатывала истерики, била посуду, задерживалась на показах, флиртовала с клиентами, а он всё прощал и уставший после работы, ждал меня дома с приготовленным ужином. Я не чувствовала, что что-то не так, я всё принимала, как должное. Пока однажды… - голос Эсме дрогнул, и я поняла, что она начинает осознавать тот факт, что сейчас самостоятельно рушит во мне свой образ эталонной жены, хозяйки и матери.
- Пока однажды он не вернулся домой. Это была самая страшная ночь в моей жизни, даже страшнее той, когда меня избивал Стив. На улице, как и обычно, в штате Вашингтон лил дождь, выл пронизывающий ветер, а я сидела в квартире и выла с ним в унисон. Я позвонила в госпиталь, но там мне сообщили, что Карлайл ушёл ещё в шесть часов, как и обычно. Я позвонила его родителям, разбудив Клаудию, я обзвонила всех его друзей и знакомых, но нигде он не появлялся. Я буквально сходила с ума, я рвала на себе волосы, допуска мысль о том, что его могли избить или обокрасть, или и то и другое, но самой страшной для меня была мысль об измене.
Эсме замолчала, а я сглотнула ком, стоявший в горле.
- Но он пришёл домой утром, хотя, пришёл – это мягко сказано! Он едва стоял на ногах, от него разило спиртным и дешёвыми духами, но даже не это меня поразило больше всего! – воскликнула Эсме.
- А что? – дрожащим голосом, спросила я.
- Он вернулся другим человеком, абсолютно. Он смотрел на меня иначе. Нет, я по-прежнему видела в его взгляде любовь, но это была властная любовь, словно он за эту ночь превратился из служки в императора.
Я поёжилась.
- Постепенно я стала превращаться в такую, какой являюсь сейчас, и вроде бы все довольны, - пробормотала Эсме.
- Даже не вздумай в этом сомневаться!
Эсме грустно улыбнулась, но я и не надеялась, что это конец истории.
- Две недели спустя я узнала, что беременна Эмметтом. Не было никаких дурацких токсикозов и головокружений, никаких абсолютно внешних признаков. Только волчий аппетит. Однажды за завтраком, когда я съела третью порцию омлета, Карлайл рассмеялся и сказал: «Дорогая, у тебя либо глисты внутри, либо ребёнок!» и ушёл на работу.
И я разревелась! Можно подумать, глисты и ребёнок - это одно и то же. Набравшись смелости, я отменила все дела на тот день и, трясясь от страха, поплелась в больницу. Старая докторица рассмеялась, обидев меня, как и Карлайл, сказав, что только малолетка может не заметить отсутствие месячных уже четырнадцать недель, - сконфуженно улыбаясь, проговорила Эсме.
- Кого-то мне это напоминает, - пробурчала я себе под нос, и мы вместе рассмеялись.
- Как тебе вот этот домик? – спросила она, отвлекая меня от темы.

Признаться, я только сейчас заметила, что она листает каталог с недвижимостью и дизайном интерьеров.
Палец моей свекрови указывал на аккуратненький двухэтажный домик. Стены его фасада были молочно-белыми, а около окон голубые квадраты. Черепица цвета ультрамарин просто восхитительно контрастировала с цветом стен, а фиолетовая плитка, выложенная нижней панелью фасада, удивительным образом радовала глаз. Вокруг дома были высажены кипарисы, что меня несколько смущало, потому что я ещё никогда не видела кипарисов в Вашингтоне. Идеальный дом для молодой семьи.
- Он прекрасен! – выдохнула я.
- Ты ещё внутри не видела, - рассмеялась Эсме.
- А что внутри?
- Большая кухня и столовая, огромная гостиная, две спальни и две ванные на первом этаже, а на втором - кабинет, ванная, ещё одна спальня и комната, которой я еще не придумала назначения.
- Восхитительно!
- Я думала, ты любишь дом Эдварда, - с сомнением протянула Эсме.
- Да, он очень уютный…
- Тогда в чём дело? – с непониманием в голосе, поинтересовалась мать Эдварда.
Я опустила глаза, не решаясь произнести это вслух.
- Кажется, из-за того, что он покупал этот коттедж для него и Меллани, - предположила она.
- Угу, - буркнула я в ответ, по-прежнему сверля дырку в больничном линолеуме взглядом.
- Белла, все женщины собственницы, не стоит этого стесняться!
Эта реплика окончательно меня запутала. Я всё никак не могла понять, быть может, та ссора Эсме и Эдварда мне приснилась?
Господи, как же мне его не хватает! Я хочу, чтобы он обнял меня или держал за руку. Я истосковалась по его губам и колдовским серым глазам…
- Ну, так вот, у этого дома есть гараж на две машины, на заднем дворе мы сделаем детскую площадку, веранду и разобьём сад!
- Здорово! – выпалила я с наигранным энтузиазмом.
- Что-то не так, милая?
- Я просто соскучилась по Эдварду.
- Солнышко, Элис не велела тебе говорить, но я знаю, что ты умеешь хранить секреты!
- Ну?
- Они придут сегодня в три, на вечеринку, - заговорщическим тоном, сообщила мне свекровь.
Я услышала звук упавшей челюсти.
- Элис совсем спятила?! Вечеринка в больнице?!
- Угу, - деловито кивнув головой, протянула Эсме.
Я застонала.
- Чёрт! Ты так и не рассказала про беременность.
- А что ты не знаешь? Элис говорила мне, что ты в курсе…
- Думала, ты хочешь что-то добавить, - настаивала я.
- Нет, - невинно моргая, ответила Эсме.
Я предприняла попытку встать с дивана, но потерпела фиаско – голова закружилась.
- Куда ты? – спросила Эсме, помогая сесть обратно на диван.
- Хотела в туалет, но, по-видимому, не в состоянии… - зло прошептала я.
Эсме помогла мне встать и довела до двери туалета. Классическая белая плитка и сантехника и убийственный запах хлорки! Я посмотрела на себя в круглое зеркало и застонала. На меня смотрела дама, которой было лет тридцать, не меньше. Опухшие веки от сна, тусклый, безжизненный взгляд, осунувшееся лицо… Боюсь подумать, как я выглядела до того, как Элис решила поиграть со мной в салон красоты.
Я умылась и осторожно вышла в палату. Эсме помогла мне лечь. Я поклялась самой себе заставить её рассказать мне о той ссоре с Эдвардом.
Я легла на кушетку поудобней и спрятала руки под одеялом. Под одеялом я с силой сжала ладони в кулаки.
- Почему ты считаешь, что я делала аборты?! – выпалила я на одном дыхании, зажмурив глаза.
Момент был подобран не слишком удачно, моя свекровь пила сок, и,когда мой вопрос достиг цели, она поперхнулась.
- Что? – ошарашенно спросила она.
Я приоткрыла один глаз и разжала кулак. Правые глаз и кулак остались в исходном положении.
- Я слышала, как вы ругались с Эдвардом. Ты говорила про аборты. С чего ты это взяла? – тихо-тихо произнесла я.
Эсме медленно закрыла глаза и с силой сжала в руке стакан, очевидно желая его раздавить.
- Ты неправильно поняла.
- Естественно. Вот я и жду объяснений, – неожиданно спокойно для самой себя, отчеканила я.
Эсме молчала. Потом она всё же открыла глаза и, ничего мне не сказав, подошла к окну. Стоя ко мне спиной, она положила руки в карманы своих шикарных брюк и ответила жёстким голосом:
- Мне действительно очень жаль, что ты это слышала, но я не считаю на самом деле так, как сказала Эдварду.
Я молчала, она тоже, видимо, продумывая свою ложь.
- В ту ночь, когда всё это произошло, - начала она и тут же осеклась, - в то утро… Эдвард позвонил домой и очень грубо потребовал Карлайла к телефону, меня это оскорбило, но я не подала виду. Он очень кричал на него, но Карлайл это спокойно выслушал, а потом надел плащ поверх пижамы, взял ключи от машины и, ничего не объясняя мне, вышел из дома. Я была вне себя от ярости. Сначала сын, потом муж переступили через меня ради тебя. Я знаю, это необоснованная ревность и тогда я не знала всей ситуации, но обиду затаила. Я привела себя в порядок, оделась и поехала в клинику. Там творился настоящий сумасшедший дом. Все суетились и сходили с ума. Эдвард расхаживал по коридорам в пижамных штанах и футболке и кричал на кого-то по телефону, меня он даже не заметил. Зайдя в кабинет Карлайла, я очень удивилась, увидев только ворох бумаг на столе и не застав его самого там.
Эсме замолчала, а я, кажется, впервые осознала масштабы произошедшего и то, как это повлияло на отношения в семье.
- Продолжая злиться, я покинула клинику и уехала в Портленд, на работе я отвлеклась и очень устала.
Возвращаясь домой, я думала о том, что приготовлю на ужин, хотела пригласить Эмметта и Роуз с Крисом вечером, но дома был только Джаспер, причём мрачнее тучи. Он рассказал, что у тебя проблемы и Эдвард просто сходит с ума, он потребовал их с Элис срочнейшего возвращения из Лондона…
Я всё сильнее ужасалась, а в голосе Эсме звучали стальные нотки, я пыталась её понять, но выходило из рук вон плохо.
- Тогда я поехала снова в больницу, хотела выяснить, что да как… Решение пришло ко мне в голову само собой. Просто проходя по коридору к кабинету Карлайла, я увидела открытую дверь в кабинет Виктории, она сидела в кресле, развернувшись к окну. Я зашла к ней и закрыла за собой дверь.
«- Привет, - поздоровалась я с ней.
- О, Эсме. Какими судьбами? – развернувшись, поприветствовала она уставшим голосом.
- Да ты разве не знаешь?
- Уж я-то знаю, - с пониманием ответила она.
- Знаешь, глупо было бы надеяться, что твоя Белла, - она произнесла твоё имя с явным пренебрежением, - сможет нормально родить после такого количества абортов!
- Что? – я очень удивилась, но она продолжила.
- У неё четыре аборта, воспаление придатков и ни одних родов. Шикарный набор для двадцатитрёхлетней девушки, не правда ли? – с сарказмом произнесла Саммюерс.
Я тогда не хотела, просто отказывалась этому верить и сползла в кресло. Она с готовностью протянула мне твою медицинскую карту и, тыча пальцем, продемонстрировала все данные».
Эсме замолчала, я пыталась уловить суть. Ну, зачем Виктории было так поступать?!
- Я поверила ей, сама не зная почему. Больше всего меня раздражало то, что Эдвард и Карлайл всё знали, но по-прежнему бились за твоего ребёнка.
Вернее, я думала, что они всё знали. Я попробовала отойти в сторону. Тебе делали операции, Чарли и Рене были здесь, Эмметт, Миранда, даже Роуз дежурили у тебя в палате. Элис отменила несколько судов и примчалась сюда. На Эдварда было страшно смотреть, он стал агрессивным и резким… Меня безумно раздражала эта ситуация, я боялась, что из-за тебя разрушится наша семья… И вот в тот день, вернее в то утро, когда ты пришла в себя, я попыталась объяснить всё Эдварду, всё то, что мне рассказала Виктория, но он не стал со мной разговаривать и ударил меня…»
У меня в голове живо появились воспоминания о том утре. Эти слова, эти обвинения… Это было ужасно! Действительно ужасно!
Пока я собиралась с мыслями, Эсме продолжила:
- И тогда я пошла к Карлайлу. Я попробовала ему всё объяснить, объяснить, что он, да что там он, все мы заблуждались на твой счёт!
Я сидела на постели и хватала губами воздух. Мои мысли убегали от меня, подобно тараканам на свету. Я боялась слушать продолжение этой истории, я боялась откровений Эсме.
Будь я на её месте, кто знает, как бы поступила я? Что бы я подумала или сделала?!
Постепенно всё встало на свои места, я почти физически ощутила то, как тяжёлый камень упал с моих плеч.
Мне стало проще и легче. Эсме так и стояла около окна, спиной ко мне, прижимая руки к груди, будто бы пытаясь защититься.
Аккуратно я встала с постели, с удивлением отметив, что больше не чувствую головокружения. Я подошла к своей свекрови, кажется, она ушла в глубокое раздумье и не услышала моего приближения.
Обняв её за плечи, я прошептала:
- Спасибо.
Эсме резко развернулась, в её круглых глазах читались смешанные эмоции. Удивление, испуг, горечь, боль, раскаяние.
- Я не сержусь на тебя, - успокоила я её.
Эсме развернулась и обняла меня за талию, плотнее прижав к себе.

- Я знала, что ты сможешь меня понять и простить, я люблю тебя, - тихо-тихо сказала она мне в ухо.
Меня обнимала вновь вернувшаяся, настоящая Эсме. Та Эсме, которую я знала уже почти шесть лет, та, с которой мы поладили с самого первого дня, та, которая была готова предложить свою помощь, ничего не требуя взамен, та, которая стала мне второй матерью в Форксе.
- Знаешь, - начала я, - наверное, я поступила бы так же…
- Надеюсь, это будет не нужно!
Мы обе рассмеялись, а потом она резко побежала к дивану, где лежали принесённые её пакеты и коробка.
- Я же чуть не забыла! – воодушевлённо сообщила она.
Только она это сказала, как в палату вошла медсестра и, улыбаясь, поприветствовала нас.
- Мисисс Каллен, - и мы с Эсме одновременно отозвались, а потом снова рассмеялись.
Медсестра улыбнулась и продолжила:
- Белла, вы готовы переводиться в другую палату?
Я нервно улыбнулась и кивнула.
- Отлично, я зайду через полчаса.
Сев на диван, я подумала о том, что это очень-очень долгое утро никогда не закончится. Оно отняло у меня очень много сил и эмоций, но я поняла лишь одно: этот разговор очень важен и я была полностью удовлетворена тем, что он всё же состоялся.
Закрыв глаза, я сосчитала до пятидесяти, а когда открыла, заметила на себе тяжёлый удивлённый взгляд свекрови.
- Что-то не так?
- Ты выглядишь… опечаленной?! – скорее вопросительно, чем утвердительно ответила Эсме.
- Да, я хочу домой и я устала от этого…
Эсме понимающе и ободряюще сжала мою руку.
***
Через полчаса, как и обещала, медсестра по имени Дороти вопреки моим возражениям и возмущениям, отвезла меня на каталке в другую палату, этажом ниже. Она была более уютной, более домашней, что ли… Напротив кровати стоял телевизор, на тумбочке в вазе – букет ирисов, в другой – молочно-кремовые розы. Но это по-прежнему была больничная палата.

Увидев на двери зеркало, я возмутилась своему внешнему виду. На мне был ужасный, напоминающий смирительную рубашку, больничный халат.
Я застонала и привлекла внимание Эсме.
- Дай мне телефон! – прошипела я.
Ничего не говоря, она протянула мне чёрную «Нокию», и я набрала нужный номер.
Ответили не сразу, и звонкий голос был отчего-то запыхавшимся.
- Элис?!
- С Днём Рождения, Белла, - пропела она.
- К чёрту, - рявкнула я, - не смей приезжать в больницу, если не привезёшь мне нормальные шмотки. Светло-серый велюровый спортивный костюм, штук десять футболок, пару-тройку трикотажных платьев и бельё, Элис, не забудь, пожалуйста, про бельё! Всё лежит в спальне, в шкафчике. Всё, жду.
Нажав на кнопку отбоя, я отдала телефон Эсме. По-моему, она пробормотала что-то типа «Моя девочка!», но я не уверена.
На часах было уже начало двенадцатого. И меня внезапно обуяла паника.
- Эсме, - закричала я, - дай мне свою косметичку!
Ничего не возразив, она протянула мне свою сумку. Привычным способом, вывернув всё наружу из неё, я отыскала тональный крем, карандаши и помаду.
Через десять минут я, довольная своим новым внешним видом, гордо восседала на кушетке.
- Ты, кажется, что-то хотела мне показать? – спросила я у Эсме.
- Пустяки, - пробормотала она.
- Показывай!
Она сдалась, вновь притащив ту коробку.
Сев рядом со мной на постели, она достала ещё одну, довольно милую коробочку, оклеенную приятным голубым шёлком. Посмотрев ещё раз на меня, она осторожно открыла её.
- Здесь лежит то, что я собирала во время беременности и когда мальчишки были ещё совсем маленькими, - объяснила она.
Я, зачарованная этим милым барахлом, кивнула и принялась его исследовать. Зелёный кусочек клеёнки с надписью «Эмметт Каллен, 18.04.1985, 5-45am». Пальцы сами собой стали рыться в коробочке, пытаясь отыскать клеёночку Эдварда. Эсме уловила моё рвение и спокойно подала клочок тускло-оранжевой клеёнки, на котором было написано «Эдвард Каллен, 20.06.1987, 12-46pm». Рядом была бирка Джаспера. Она отличалась от двух других. Немного, но отличалась. «Джаспер Витлок Каллен, 20.06.1987, 11-30am».

- А что вот это? – спросила я у Эсме, указывая на крошечный пакетик с какими-то непонятными коричневыми штучками, надеясь, что это не первые какашки малышей.
Эсме смущённо рассмеялась.
- Это…
- О нет, только не говори, что это какашки Эмметта! – перебила я.
Эсме рассмеялась.
- Нет, это его прививка от полиомиелита.
Я покачала головой. Интересно, я тоже буду собирать прививки своей малышки?
- А зубов нет? – прошептала я.
- Не-е-е-ет, - снова смущённо смеясь, ответила Эсме.
- А это что?
- Это рисунок Эдварда. Первый. Это Джаспера, Эмметт вот не рисовал никогда почти, – немного с грустью добавила она.
Рассмотреть остальное я не успела, потому что коробка с детскими реликвиями была заменена толстенным журналом с всякими красивыми мебельными изделиями и я с головой окунулась в обустройство интерьеранашего с Эдвардом нового дома.
Мы выбрали кухню и детскую комнату, ванную, гостиную, кабинет и спальню.
Мы так увлеклись, что даже не заметили появления Элис. Она бесцеремонно ввалилась в палату, таща за собой чемодан на колёсиках. Потом её палец уткнулся на страницу каталога, и она воскликнула:
- Вам необходима такая кровать!
Мы с Эсме изумлённо переглянулись, потом мой взгляд остановился на настенных часах. Я с ужасом поняла, что уже без четверти три.
Потом я исследовала глазами Элис. Она была одета в безупречный брусничного цвета брючный костюм, волосы собраны высоко на затылке в элегантный пучок, а ноги облачены в замшевые тёмно-серые туфли, на высоких каблуках.
Чёрт! Какого хрена?! Элис всегда была безукоризненно одета и причёсана (ну, кроме того случая после девичника), но ещё никогда в жизни я не чувствовала себя таким ничтожеством на её фоне!
Я застонала, пока Элис жестом фокусницы извлекала вещи из чемодана.
Потом в меня полетел пакет с чем-то ужасно кружевным и ужасно белым. Поймав его, я выложила содержимое на кровать.
- Э-э-э-элис, - простонала я, - ты с ума сошла?! Я лежу в больнице мне нельзя носить ТАКОЕ бельё!
- Тьфу ты! Это моё, отдай!
Я облегчённо вздохнула, и её цепкие пальчики выхватили из моих рук крохотные трусики и кружевной лифчик. Я прыснула.
Новый пакет полетел ко мне на кровать. А потом Элис потащила меня за дверь, как оказалось, это была ванная.
- Ты с ума сошла?! – верещала я, разглядывая туфли, вернее высоту их каблуков, в которые Элис собиралась меня обуть.
Она молчала. Я же рассматривала остальную одежду. Платье с чёрно-белым геометрическим рисунком длиною в пол не вызывало у меня сомнений или неодобрения, но вот розовые замшевые босоножки на высоких каблуках просто сводили с ума!
- Элис, думаю я в состоянии одеться сама, - твёрдо и решительно пообещала нам обеим я.
Она неодобрительно посмотрела на меня, слегка покачав головой, но из крохотной ванной всё же вышла. Я стянула с себя ненавистный омерзительный больничный халат и подошла к зеркалу. Боже, какие же тонкие у меня руки! И сколько синяков… Мои пальцы сами собой потянулись к низу живота и трепетно едва-едва коснулись его кожи, точно хрустального. Чуть-чуть округлившийся… Разве на тринадцатой неделе он не должен быть больше?
Больше, чем я ожидала, были груди. Они будто бы налились, два мячика с увеличившимися сосками. Это так интересно, как с появлением в моей жизни малышки меняется моё тело, как меняюсь я сама.
- Белла, поторапливайся, - тарабаня в дверь, потребовала Элис.
И я стала поторапливаться. Отрегулировав воду, я стала под душ, стараясь не намочить лицо и волосы – иначе, это была бы верная смерть от рук Элис!
Вытерев тело полотенцем насухо, я ещё раз внимательно осмотрела то, что принесла Элис. Больше всего меня удивляло белое боди. Я аккуратно надела его и ещё раз посмотрела на себя в зеркало. Чёрт, а я ведь в нём по-настоящему беременная!
- А где Белла?
Эдвард! Эдвард! Эдвард!
Услышав его голос, я стала спешно пытаться влезть в платье, но его молния никак не желала застёгиваться на спине, и я взвыла. Сердце пустилось вскачь.
«Спокойно, Белла, он уже твой муж и любит тебя любой!» - мысленно скомандовала я сама себе, но приказать успокоиться зна-а-а-ачительно проще, чем реально это сделать.
Взглянув на себя в зеркало, я осталась довольной результатом… Вот только не мешало бы ещё раз почистить зубы…
Всё, пора выходить из своего убежища. Удивительно, но, несмотря на каблуки, босоножки оказались очень удобными! Ещё раз критически осмотрев себя в зеркале, я глубоко вдохнула и вышла в палату.

Там ничего не изменилось. За исключением того, что она была безлюдной, а на тумбочке стоял новый букет фиолетовых роз. Двадцать три штуки. Я пересчитала дважды. И маленькая записка:
«Самому бесценному сокровищу на Земле от его обладателя, люблю тебя».
На глаза навернулись слёзы. Эдвард, мой Эдвард.
- Ну же, не плачь малышка, - попросил меня бархатный голос моего мужа, и слезы лишь пуще прежнего заструились по моим щекам.
Он обнял меня сзади, аккуратно положив ладони на живот, а его губы, словно крылья бабочки, порхали по моей шее.
Я развернулась к нему лицом, чтобы видеть его лицо, чтобы утонуть в его глазах.
Багровые синяки под глазами от недостатка сна, капелька засохшей крови на кадыке, уставший, но такой нежный и заботливый взгляд…
- Я так скучала, - сиплым голосом сказала я, носом уткнувшись в его шею и жадно, всем своим существом вдохнув его аромат.
- Зачем?
В его голосе было столько любви и удивления, что мне было бы неважно, что он говорит, лишь я его слышала.
- Я каждую ночь был с тобой, с вами, - последнее слово он добавил, нежно погладив мой живот.
- Мы знаем, - улыбнувшись, успокоила я.
- Э-э-э-эй, ну хватит нежностей! – в комнату влетела Рене. - Дай же я тебя обниму, моя крошка!
- Мама, - я улыбнулась.
Я так любила, когда она была счастлива.
Но я ошиблась. В комнату влетела не только Рене… Крохотную палату заполнили Элис и Джаспер, Эмметт и Роуз с Крисом на руках, Эсме и Карлайл, Чарли и Миранда, и даже Фил волочился сзади, усадив на шее Джереми.
В ужасе я медленно осела на кровать. Нет, несомненно я была счастлива. Это был мой самый первый день рождения со всей семьёй. И было абсолютно неважно, что он проходил в больнице.
- Когда мне было двадцать три, - начала мама, и я сделала вид, что внимательно её слушаю.
Эдвард держал меня за руку, а вот Элис на некоторое время исчезла из поля зрения…
Джереми очень внимательно смотрел на Кристофера, но потрогать его никак не решался. Так же, как и я.
Эмметт с удивлением копошился в коробке с семейными реликвиями Эсме, чуть позже к нему присоединился и Джаспер.

Папа разговаривал с Карлайлом и Филом о рыбалке, а Рене всё продолжала рассказывать нам всем о том, чем же ей запомнились её двадцать три года.
Свет резко погас, и дверь в палату приоткрылась. Мгновение спустя в ней появилась Элис, толкая перед собой торт с двадцатью тремя свечками. Мои гости запели поздравительную песенку.
Как только столик с тортом оказался достаточно близко, я увидела, что вся моя семья надела колпаки и ждёт, когда я задую свечки на именинном пироге. Но вместо этого я от души рассмеялась, а они всё продолжали петь.
- Белла, будь хорошей девочкой, задуй свечки, а то от их количества уже жарко, - пробасил Эмметт, и я рассмеялась снова.
Я загадала желание и задула свечки, Эмметт хлопал громче всех и говорил: «Ну наконец-то, а то я уже вспотел!».
Все снова рассмеялись. Торт оказался очень вкусным, но мне хотелось другого.
- Как насчёт картошки фри с пломбиром? – прошептал мне Эдвард, и я широко улыбнулась, соглашаясь с его предложением.

---

Ух, родные мои, поздравляю вас, вы одолели предпоследнюю глава этого безумного фика)))
Немного волнительно себя ощущаю, выставляя её на ваш суд...
Ну, а самых преданных читательниц с радостью жду на ФОРУМЕ!
По-прежнему ваша, Хельга Французова,