Белла.
Дни мерно текли, сменяя друг друга, а я всё сидела в своей комнате-темнице. Заняться было абсолютно нечем, и мне оставалось только в ожидании чего-то разбирать по полочкам свои мысли и чувства, выискивать в своей памяти лучшие воспоминания и то плача, то мечтая скрашивать серое и пыльное однообразие своего теперешнего существования. Покидать комнату мне не запрещалось, так как выход из замка я вряд ли найду, да и учитывая, что вокруг бродит столько вампиров, которые используют традиционный способ питания, рисковать и становиться чьим-то обедом мне совсем не хотелось.
Видимо Аро действительно ценит мой предполагаемый дар и хочет найти общий язык с его обладательницей: он постоянно приглашает меня на всевозможные торжества и небольшие «семейные беседы», заставляет присутствовать на больших церемониальных действах.
Как только я успокоилась после первого разговора с королем вампиров - не без помощи Челси я полагаю, - то сразу же стала обдумывать план, с помощью которого могла бы вернуть себе свободу. Не то, чтобы я так уж страстно захотела жить, но зная, что Рене и Чарли считают меня погибшей и оплакивают свою столь неожиданно и трагично потерянную дочь, наверняка обвиняя себя в том, что не усмотрели за мной, бездействовать я не могла. Отложив в сторону все личные переживания и запрятав сердечную боль как можно глубже, я, пользуясь случаем, расспросила Деметрия о жизни и законах вампиров, окружающих меня. Конечно, это нечестно, пользоваться его симпатией ко мне, но у меня было не слишком-то много других вариантов. Парень же, видя, что я с интересом слушаю его, старался вовсю. Так я узнала, что он разыскивает по всему миру таланты в людях и, если они полезны, привозит их сюда, в Италию. Человека делают вампиром чаще по согласию: насилие может спровоцировать в новорожденном вампире агрессию и его придется уничтожить, ведь молодые вампиры невероятно сильны и практически неуправляемы. Если обратить человека без подготовки, да ещё против его желания, то получается гремучая взрывная смесь, которая угрожает раскрытием и гибелью всему вампирскому роду. Несколько раз Аро уже терял чудесные таланты из-за своей торопливости или упрямства обращаемого. Деметрий рассказывал о Заре, умевшей забирать души, но не захотевшей становиться вампиром, и Бенджамине, с которым поторопились и потеряли его дар управлять силами природы: ветром, водой. Не трудно догадаться, что с ними произошло. Зато мне понравилось одно правило, выделяющееся из всех и дающее надежду на свободу: если, переродившись, человек не захочет остаться в свите, то Аро не имеет права его удерживать. Хотя на этот случай существует Челси: именно она внушает чувство семьи и взаимной симпатии вновь прибывшим, так что не было еще случая, чтобы кто-то захотел покинуть клан. Когда я поняла, что меня ждет, то немного успокоилась. Они не имеют права заставлять меня, хотя я не очень-то верила в принципиальность старого интригана. Время шло, и я продолжала надеяться, ведь что-нибудь должно было произойти, и, если я все же сумею сбежать, они не найдут меня, ведь я блокирую их способности. И это хорошо, что Челси может успокоить меня, но изменить мои чувства она не в состоянии.
Вот так, вытягивая из Деметрия с Челси интересующую меня информацию, я продолжала жить надеждой. Конечно, я не слепая и заметила, что Деметрий симпатизирует мне, но видеть в нём хотя бы друга пока была не способна. Несмотря на все беды, сердце и душа по-прежнему оплакивали мою потерю. По ночам мне, как и прежде, снились кошмары, только более красочные, с новыми персонажами. Чаще всего я от кого-то убегала, пряталась, с кем-то боролась, но иногда я встречала ЕГО... Он возвращался и нежно обнимал меня - эти сны были мучительнее всех, так как, просыпаясь, я с трудом могла принять действительность, заново переживая боль разлуки. Однажды я четко увидела Эдварда, такого прекрасного, как ангел, протягивающего ко мне руки, но через мгновение неподвижного, подобного статуе, лежащего на траве какой-то лесной опушки, и себя рядом с ним, в отчаянии заламывающую руки… Проснувшись от собственных криков, я сжалась в комочек и, сотрясаясь в истерических рыданиях, проплакала до утра: слишком горько и мучительно было заново почувствовать всю глубину потери любимого. В этот день я отказалась с кем-либо разговаривать, и не пошла к Аро, несмотря на его настойчивое приглашение. Сил хватало лишь на то, чтобы лежа на кровати и глядя в потолок, сдерживать новый приступ истерики.
Через какое-то время пришла грустная Челси, присела рядом со мной и я почувствовала волну спокойствия, окутывающую меня с головы до ног. Я приняла её, не сопротивляясь, благодарная её искренней и ненавязчивой помощи. Постепенно я начала успокаиваться, и страшная картина смерти Эдварда стала тускнеть в моём воображении. Своим даром вампирша отодвигала отчаяние и страх, помогая мне справиться со своими эмоциями. Неужели теперь до конца жизни я буду чувствовать себя эмоциональным инвалидом? Тогда лучше убейте меня, сжальтесь!
После этого случая у нас с Челси стали устанавливаться довольно дружеские отношения: она видела, как я нуждаюсь в её помощи, и была рада быть не оружием усмирения, как обычно, а лекарством. Сама же девушка была очень скрытной, но понемногу я узнала, что она не очень счастлива здесь и наподобие Джаспера хотела бы жить в более гармоничном мире. Постоянное напряжение, страдания казнимых и принудительное сосуществование свиты, которое ей приходилось поддерживать, выматывали её. Но она гордилась своим предназначением, просто хотела бы добавить в свою жизнь немного тепла и ласки. Ей не хватало положительных эмоций, давило одиночество, которое она была бы рада разделить с Феликсом, тот привлекал её легким эмоциональным настроем и бьющей через край жизнерадостностью, но, увы, не умела даже сделать попытку для сближения с ним.
Остальные вампиры разделились: одни делали вид, что меня вообще нет, а другие, к ним в первую очередь относились Джейн и Алек, кстати, и Кай входил в эту враждебную компанию, открыто выказывал неприязнь и, когда никто не мог их видеть, пугали и всячески третировали меня. Всё это не очень меня затрагивало: Аро никогда не позволял в своем присутствии никаких выпадов в мою сторону и всячески подчеркивал своё ко мне расположение, чем вызывал ещё большее недовольство моих недоброжелателей. Подозреваю, что делал он это осознанно, чтобы позже позабавиться чтением их мыслей.
Единственным, кто отнесся ко мне неравнодушно, кроме Челси и Деметрия, был Феликс. Он выполнял роль вышибалы, будучи невероятно сильным даже для вампира. У него было отличное чувство юмора, а своим могучим телосложением и шутками он очень напоминал мне Эммета, поэтому я бывала несказанно рада, когда встречала его в тоннелях и пару раз приглашала к себе скоротать вечерок.
Однажды после особенно яркого кошмара, когда я, не сдерживая рыданий, совершенно обессиленная духовно, рассказала Челси о своем горе, о своей потерянной любви, она выслушала меня, внешне кажущаяся спокойной, но после с сожалением сказала, что не сможет скрыть своих мыслей и Аро всё узнает. Я лишь пожала плечами, ведь теперь уже поздно было что-то менять, к тому же я сама во всем виновата: Эдвард, как мог, скрывал свою сущность. Лишь много позже я узнала, как глубоко тронула душу Челси моя история, может, потому что и она была одинока и подобно мне тосковала по любви.
Аро не преминул высказаться по этому поводу.
- Прекрасная Белла, видишь, у тебя уже есть одна причина стать вампиром. Ведь ты хотела этого когда-то. Так исполни свою мечту теперь.
Но я упрямо молчала, не поднимая глаз, и категорически отказываясь разговаривать на эту тему. Не получив никаких пояснений, Аро разочарованно прошипел:
- Как жаль, что я не могу узнать твоих мыслей, это наверняка очень интересно. Но нет, так нет.
Больше он не заговаривал со мной по этому поводу, предоставив меня жить в скуке и размышлениях, видимо надеясь, что такая жизнь сама подтолкнет меня к принятию решения.
Так продолжалось моё заточение, и я ждала своего часа, вспоминая лучшие моменты своей любви, порой корчась от боли, а порой умиляясь до слез. Перед глазами проплывала вся моя жизнь до переезда в Форкс и со времени встречи с Эдвардом. Что ни говори, но, похоже, лучшая часть моей жизни была позади, там с Эдвардом, и я была благодарна ему за те недели счастья, которые он мне подарил. Думать о будущем вообще не хотелось. Лучшее, что мне светило это стать «щитом» короля вампиров на ближайшую пару тысяч лет. Не очень-то заманчивая перспектива жить с разбитым сердцем и покалеченной душой среди холодных и завистливых, вечно интригующих вампиров.