Всю дорогу до дома моего благоверного мы с Эдвардом шутили, целовались и… целовались. Одному Каллену было известно, как машина ехала прямо и никуда не врезалась. У него прекрасно получалось расслаблять меня, прогонять неприятные мысли куда подальше, только бы я не переживала. Особенно по таким пустякам, как знакомство с родителями. Действительно, фигня какая! Я не из трусливых заек, но все-таки подобного опыта никогда не было, отсюда и беспокойство. Особенно, если учесть, что мне немаловажно мнение семьи Эдварда. Я очень хочу им понравиться, так как очень хочу быть вместе с Чудо-Руком и дальше. Насколько именно дальше – покажет время, как верно заметил парень, это не очередная интрижка, и я более чем согласна с этим. Для себя же решила, что в воскресенье познакомлю Каллена со своей семьей. Пусть они там, вроде как, и в курсе о существовании друг друга, но стоит сделать все правильно, официально. Чарли знает Эдварда, так пусть теперь знает, что именно он мой молодой человек. Пусть мама с папой порадуются за дочь. В конце концов, они все эти два года сильно за меня переживали, хотели тоже переехать в Сиэтл, чтобы не приходилось возвращаться каждое воскресенье в Форкс – родной, но принесший столько боли, город. Однако мне прекрасно было известно, какой Чарли консерватор, любящий тишину. В крупном городе у него не было бы «простора для широкой души», как он выражался, поэтому я отговорила их, искренне веря и надеясь, что справлюсь самостоятельно. Что ж, справилась. Не на «отлично», думаю, на «троечку». Но я ведь не заучка – ботаник, поэтому ничего страшного, главное – по данному предмету академическая задолженность отсутствует.

– Мы почти приехали, – промурлыкал Эдвард, заставляя подпрыгнуть в пассажирском кресле. Видно, выражение лица у меня было то еще, раз парень позволил себе рассмеяться. Я прищурилась и наклонила голову набок, показывая, что если товарищ не угомониться, то тогда ущипну его или сделаю «сливку». Представив Каллена со сливовым носом, столь ярко контрастирующим с бледной кожей, расхохоталась, словно душевнобольная. Улыбки Эдварда как не бывало. На его лице была… хм-м-м… забота? Недоумение?
– О чем ты думаешь?
– Ну уж нет, мистер Чудо-Рук, не дождетесь. Это останется моим маленьким секретом, – не унималась я, представляя паренька с ярко–сливовым носом, приведшим свою разбушевавшуюся девушку знакомить с родителями.
– Ну же, Беллс, мне интересно.
– Не-е-ет!
– Я не буду спать же сегодня ночью, – продолжал молить мой забавный.
– Я тоже, – многообещающим тоном промурлыкала я и щелкнула указательным пальцем по своей мишени.
– Значит, скучно не будет. – Теперь смеялся и Эдвард. – Что ж, тогда молчи и смейся своим беззвучным шуткам-самосмейкам сколько влезет, только не удивляйся, если моя семья примет тебя за полоумную.
– Испугал. Я и есть полоумная, да будет известно. – Каллен что-то проворчал себе под нос, но вместо того, чтобы повторить громко и внятно специально для меня, кивнул в сторону, и я увидела большой трехэтажный особняк, который потрясающе вписывался в пейзаж. Многолетние клены и вязы, папоротник и светлый просторный дом. – Я думала, ты живешь в Форксе, – протянула я, подбирая челюсть с пола машины.
– Почти. Моя семья любит тишину и уединение. А мать обожает вид на реку, который открывается отсюда.
– Ясно. – Ну все, мое веселье и уверенность, не потрудившись помахать ручкой, побежали наперегонки в поисках речки, чтоб спуститься вниз по течению и куда подальше свалить от хозяйки. Предатели!
– Малыш, ты выглядишь прекрасно. Моя семья полюбит тебя так же, как и я. Не волнуйся. – Мы уже стояли на крыльце, когда Эдвард, положив свои руки мне на щеки, прошептал столь важные для меня слова, от которых защипало в глазах. Но Чудо-Рук не дал им и шанса на жизнь. Он поцеловал сначала каждое мое веко, останавливая воспаление, а затем прильнул к губам. Мы целовались до неприличия долго, медленно, словно это был наш первый поцелуй. Словно моей боли никогда не существовало. Словно Эдвард и я созданы друг для друга. Словно это самая первая в жизни любовь... Наконец, Каллен отстранился, заправил выбившуюся прядь и с очаровательной улыбкой открыл входную дверь.

Мы очутились в просторной гостиной, стены и мебель которой были в сдержанных светлых тонах. Гобелены, статуэтки, все говорило о превосходном вкусе хозяев и их предпочтении классическому стилю. На журнальном деревянном столике в центре комнаты стояла ваза с золотой росписью, в которой красовались длинные прямые темно-синие не до конца распустившиеся гордые розы. От вида этой неземной красоты чуть не потеряла сознание. Не люблю столь пафосные цветы – розы, но любимый оттенок, который завораживал и приковывал к себе взгляд, все исправил. Я мгновенно полюбила розы. Синие розы. Пусть они искусственно окрашены, не важно. Они столь волшебны и нереальны, словно таят в себе нечто более глубокое, чем цветы привычных оттенков. Эдвард, видимо, верно истолковал мое выражение лица, вынул одну розу из букета и протянул мне.

– Это тебе, малыш, – сказал он мягко и тихо, покоряя меня своим жестом и нежностью в голосе.
– Спасибо, – так же тихо ответила я и приняла подарок. Вдохнув приятный аромат цветка, мгновенно успокоилась. Тут в гостиную вошли высокий светловолосый мужчина и женщина, с трудом дотягивающая ему до плеч. Оба бледные и с янтарными глазами, оба прекрасные и идеальные, как и их приемные дети.
– Белла, позволь тебе представить, это Эсме – моя дорогая и горячо любимая мать, а это – Карлайл, отец и пример для подражания. Родные, эта красавица и есть моя Белла. – Хозяева дома подошли ближе. Мужчина пожал мою руку, а женщина после недолгой заминки обняла, словно дочь родную.
– Приятно с вами познакомиться, мистер и миссис Каллен.
– Зови нас по имени, Белла. Мы тоже с женой очень рады, это честь для нас. – Тепло улыбнулся блондин и одарил сына одобрительным взглядом. Что ж, самое сложное позади.
– Спасибо, Карлайл.
– Эдвард, Белла, давайте проследуем к столу, мы как раз собирались обедать, – заговорила Эсме и указала на арку, ведущую в столовую. Парень кивнул и, предложив свой локоть, повел меня туда. Стол ломился от различных салатов и закусок. Все выглядело очень изысканно, отчего мне вновь стало чуть не по себе. Смешная мысль по поводу благородного происхождения Калленов и отсюда досконального знания столь сложной науки – этикета пришла мне в голову. Если учесть, что родители не знали о нашем визите, то страшно представить, как выглядит их праздничный стол. Эдвард нагнулся ко мне, чтобы узнать причину моего тихого смешка, чем я не замедлила поделиться. Парень улыбнулся зарисовке и слегка сжал мою руку. Мы расселись, Каллен старший помог сесть жене, Эдвард – мне. Практически синхронно мы сняли кольца с салфеток и постелили их на свои колени. Затем начался собственно обед. Не понимаю, зачем столько готовить, если никто толком не ест. Эсме лишь поклевала салат из морепродуктов, Карлайл налег на «Итальянский» и рыбу. Эдвард же ел то же, что и я, салат с креветками и зернами граната, запивая столовым вином.
– Сынок, ты почему не предупредил, что привезешь Беллу к нам в гости сегодня? – совершенно зря начала отчитывать парня Эсме. – Я бы приготовила итальянские блюда, а не ограничилась холодными салатиками. Беллс, девочка моя, ты уж извини за это.
– Мам, это же не званый ужин, а просто визит. Да и Белла не любит пышных событий.
– М! Так и думала, что ты скромная, – обратилась ко мне женщина, от ее предположения чуть не подавилась. От глаз Эдварда это не ускользнуло, и он поспешил вновь взять мою ладонь.
– Не то чтобы очень, – призналась я. – Просто никогда не была на официальных обедах.
– Ценю за откровенность, – встрял Карлайл.
– Эдвард практически ничего о тебе не рассказывал нам, но я знала, что дело именно в девушке, – не унималась женщина. – Знаешь, Белла, а я примерно такой тебя и представляла. Только в жизни ты намного лучше, чем в моих фантазиях. Я так рада, что мой сын встретил тебя. – Эсме была очень доброй и открытой женщиной. Она искренне любила всех, кто был дорог ей и ее близким людям. Миссис Каллен, не умолкая, рассказывала и расписывала Эдварда, а сын и муж неустанно извинялись за ее несдержанность и старались повернуть разговор в другое, более безопасное русло. Мне же было интересно послушать мнение матери. Было очень приятно слышать столь теплые слова, ведь не многие родные мамы могут так отзываться о своих детях, а тут – приемная, тем более разница между ними чуть более десяти лет. Они должны были походить больше на друзей, но нет, Эсме роль матери очень шла. Она действительно дарила детям свою любовь, всю себя без остатка.
– Белла, – В который раз Карлайл пытался спасти меня от непрерывающегося разговора своей жены. – Чарли давно не проходил полное обследование. Я не раз просил своих медсестер, чтобы связались с ним и пригласили, но он их игнорирует. Будь добра, повлияй на своего отца. – Я покраснела.
– Да уж, папа не слишком-то жалует врачей.
– Насколько я могу судить, со мной он вполне нормально общается. Скажи ему, чтобы позвонил мне в таком случае. Приму его сам или порекомендую кого-нибудь. Белла, здоровье – это не шутки. Обязательно стоит регулярно проверяться. Тем более у Чарли тяжелая работа. Требует сил и много нервов.
– Вы правы, Карлайл, и очень великодушны. Спасибо.
– Не за что, это моя работа.
– Я вижу, для вас это не просто работа, вы любите медицину.
– Верно. Люблю ее, поэтому не только практикую, но и постоянно занимаюсь различными исследованиями.
– Да, я слышала кое-что об этом. Эдвард рассказывал мне. – Отец задержал взгляд на сыне, тот едва заметно кивнул, после чего Карлайл понимающе улыбнулся.

После разговора за столом Чудо-Рук показал мне дом. Второй этаж занимали спальни абсолютно всех членов семьи, кроме Эдварда. Это меня немного удивило, но и порадовало. Значит, у парня отдельная ванная, и нам уж точно никто не помешает. «Ой, мама, о чем думает приличная девушка?! Ужас, как нехорошо», – мысленно пожурила себя я.

Весь дом был в том же стиле, что и первый этаж. Везде шоколадные и нежно-персиковые тона, картины и вазы. Третий этаж был немного современнее, но классика тоже хозяйничала тут. Спальня Эдварда была просторной, намного больше, чем я себе представляла комнату молодого человека. Светлые стены цвета утреннего неба, такого же, но чуть темнее оттенка мягкий ковер с длинным ворсом. Шоколадного цвета кушетка, около которой стоял стеллаж, забитый книгами, и журнальный столик. Торшер, телевизор. Мое внимание привлекла противоположная стена, где от пола до потолка располагалась огромная коллекция музыкальных дисков, пластинок и ДВД-дисков, я пригляделась, и нашла несколько колонок, расставленных и развешанных по всей комнате. Вся южная стена была стеклянной, откуда открывался великолепный вид на лес и делящую его на две половинки тихую реку. Я подошла вплотную и коснулась лбом стекла. Завороженная, я совсем не заметила, как подошел Эдвард, обнял сзади за талию и положил подбородок мне на макушку.

– Как красиво, – прошептала я, откидываясь в объятия молодого человека.
– Согласен. Это волшебное место, мы все любим его.
– Я тоже его люблю, – продолжала шептать, почти не моргая. Эдвард повернул нас так, чтобы я смотрела исключительно в его глаза. Неосознанно руки потянулись к его лицу, встречаясь с прохладной мраморной кожей и лаская ее.
– А я, Белла, люблю тебя, – сказал он тихо-тихо, но мне показалось, что торжественность сказанных слов, так и осталась звенеть в комнате.

Я расплылась в улыбке и ничего не ответила. Лишь позволила нам обоим уйти из этого мира на некоторое время туда, где мужчина и женщина дарят себя друг другу. И плевать на родителей, плевать на все. Это ничтожно. Есть только я и Эдвард. Есть только мы!..

***

Всем доброго времени суток! Мы с вами уже поковырялись в голове Эдварда, теперь настала пора возвращаться к Белле и двигаться дальше. Также, пользуясь случаем, поздравляю всех православных со Светлой Пасхой!