Глава 16. Решения

Яростное рычание ветра, сливаясь воедино с рваными вспышками разрывающих черное небо молний и низвергающимися на землю мощными потоками дождя, буквально оглушало неумолимостью бушующей природы.
Власть стихии была безгранична. Всегда такие тихие, уютные ложбины, приветливые склоны за считанные часы превратились в прибежище хаоса, грозившего уничтожить каждого, кто имел неосторожность покинуть защищающие стены убежищ.
Одинокая, одетая не по погоде фигурка стремительно неслась по горному склону. И не бушующие ветра, ни разрывающиеся буквально у ног электрические разряды не могли заставить свернуть с намеченного курса.
Ей было все равно.
Да и курса-то не было.
Она просто бежала, не разбирая дороги, просто вперед, просто прямо.
Опустошая движением разум, выбрасывая из него ненужные, причиняющие боль мысли. Куда проще было просто на время забыть, стереть из памяти, не думать. И до безумия становилось тошно, что не может сама на себе применить этот чертов дар.
Приказать забыть.
Подарить самой себе столь долгожданное беспамятство и покой. Нет же, она была обречена из года в год вариться в котле собственной ненависти, загоняя свое существование в тугой комок безысходности.
И выхода не было, и разрубить замкнутый круг было некому. Сама она не справлялась. А иначе не могла. Слишком живуча была жажда мести, слишком погрязла она в ней, превращая из обычной озлобленности в смысл существования.
И вот теперь, когда появился кто-то, кто мог бы ей помочь, она испугалась.
Увидела, как тоненькой струйкой, словно песок в часах, утекает смысл ее жизни. Медленно, песчинка за песчинкой.
Белла была не готова к этому. Все ее восприятие, весь ее мир пошатнулся, делая попытку развернуться вокруг оси в обратную, положительную сторону.
Она растерялась, и все его попытки отпружинили от ее нежелания что-то менять, делая все только хуже, обостряя нависшую над ней проблему выбора.
Белла не хотела выбирать его. Видела, как странно меняется в его присутствии, как ее тянет к нему, словно мотылька на открытые языки пламени, и не понимала, что с ней творится.
Она знала, что он испытывает подобное к ней, в тексте ритуала было подробное описание всего того, что будет с ним происходить, вот только было одно но…
Белла не дочитала книгу до конца, не поинтересовалась обратной стороной медали, не выяснила, какие последствия данный ритуал имеет для нее самой.
Видимо, имеет. Вся эта нездоровая тяга к нему, неспособность причинить вред… Ведь хотела, бесчисленное множество раз порывалась убить, но так и не смогла. Рука опускалась в последний момент, и в то время, как разум сходил с ума от яростной ненависти, глаза словно жили отдельной жизнью, лихорадочно осматривая крепкую фигуру, привлекательное лицо. Белла допускала оплошность за оплошностью.
Ведь видела в своей жизни мужчин куда интереснее. Тот же Владимир, он мог стать ей достойным утешением в коротании им же навязанной вечности, но нет же, не шевельнулось у нее ничего в груди, не щелкнуло, просто не захотела, а этот….
Стоило лишь его увидеть… И это было так нетипично для Беллы, поддаться обманчивым чарам какого-то сопливого мальчишки. Ненавистного, и одновременно такого желанного.
Возможно, Владимир прав, этот ритуал сказывался и на ней самой, а если это так…
Если это так, то она попала, и попала крепко и надолго, ее же подлость по отношению к тогда еще маленькому мальчику могла ей больно аукнуться.
Белла хорошо помнила череду тех мрачных событий, что толкнули ее на этот поступок…

Северная Шотландия пугала нелюдимостью, отрешенностью от всего остального мира. Горы, плоскогорья, покрытые вереском холмы – и ни одной живой души на сотню километров.
Идеальное место для отшельников, или вампиров, желающих уединения от чужих любопытных глаз. В бескрайних долинах тонули безумные крики, по поросшим мхом валунам не ходили незваные гости. Никого: ни людей, ни им подобных. Именно здесь, на изрезанном фьордами северном побережье Шотландии, протекало ее существование после…
После крушения всей ее жизни.
У нее не было сил ни на что. Ни на движение, ни на крик. Она подолгу находилась на одном месте, застывая в статую, уставившись в одну точку, не моргая, не реагируя на попытки Владимира вернуть ее к жизни.
Апатия поглотила ее, затянула в трясину безвольного и бессмысленного существования.
И ни горящее от жажды горло, ни покидающие тело силы – ничто это не могло сдвинуть ее с места, она для себя все решила. И жизнь в эти планы не входила.
Владимир же боролся, изо дня в день, пытаясь достучаться до нее, умоляя сходить на охоту. Видя как все его попытки рассыпаются об ее нежелание жить, в отчаянье заламывал руки. И даже пытался разжечь в ней злость, ненависть, рассказывая, как будет рад Карлайл, если она своими руками убьет себя. За что в ответ получал лишь безразличный, пустой взгляд помутневших от голода глаз.
Он насильно ее кормил, заливая кровь сквозь крепко стиснутые зубы. В те минуты долина оглушалась ее диким, протестующим криком. Из последних сил сопротивлялась, угрожала, что снова применит на нем свою силу, если тот не престанет.
Он на время отступал, оставлял в покое, радуясь, что удалось хоть немного ее покормить.
А она, как зверек, засев в углу, следила за его легкой поступью, за каждым движением, готовая в любой момент воспротивиться.
Пока окончательно не ослабевала, и все повторялось снова.
Изо дня в день, плавно перетекая в года.
И так продолжалось бы долго, если бы не один летний день, перевернувший всю ее жизнь.
Белла сидела на низкой табуретке, отрешенно рассматривая узор из сучков на деревянном полу. Мерно покачиваясь, ничего не замечая вокруг себя, но на автомате все же отмечая приближающиеся к дому шаги Владимира. Какие-то торопливые, нервные, не такие, как всегда.
Он ворвался в дом, быстро распахивая дверь и заявляя с порога:
- Белла, собирайся, мы уезжаем!
Она подняла на него полный безразличия взгляд. Владимир был сильно взволнован, глаза горели диким, необузданным огнем, он метался по комнате, быстро собирая самые необходимые вещи.
Белла и не помнила, когда в последний раз видела его таким. Видимо причины, вызвавшие подобное состояние, были весомы. Но Беллу они не интересовали.
Она поднялась, безразлично пожав плечами. Собирать вещи не стала, пара поношенных платьев, побрякушки ¬– весь ее нехилый скарб… Они ей были ни к чему.
Не спрашивая, она пошла вслед за ним, села на пришвартованный к берегу катер.
И безразлично уставилась на водную гладь.
- Тебе не интересно, куда мы едем?
Она не ответила, даже голову не повернула на его голос, лишь слегка передернула плечами.
Владимир тяжело вздохнул.
- Мы едем в Париж, Белла.
И все тоже безразличие в ответ. Она покорно последовала за ним, когда пересаживались на паром в Эдинбурге, так же безразлично ждала следующий. Не отрывая пустого взгляда от гребней волн пролива, пересекла Ла-Манш.
И оживилась, лишь когда они остановились возле небольшого двухэтажного здания с маленькими, едва различимыми окошками, спрятанными за толстыми прутами решеток.
Она интуитивно напряглась, от здания шел дикий запах из смеси лекарств, бурлящего в крови адреналина и безумия. Ей не нужно было знать французский, чтобы различить надпись на табличке, она и так догадывалась, что скрывают мрачные стены.
Вот только зачем Владимир привез ее сюда?
Она впервые за долгие годы выразила интерес.
- Зачем мы здесь? – от хрипоты собственного голоса стало неуютно.
Сколько лет она не разговаривала? Год, два? Крики были не в счет, и одинокие будничные слова тоже.
А вот диалог...
Белла прокашлялась, прочищая севшие голосовые связки.
Владимир взволнованно пригладил волосы и тихо, словно опасаясь, что их могут подслушать, ответил.
- Я нашел девочку, редкий дар… - он притих, прислушиваясь к крикам исходящим из здания, Белла же нахмурилась.
Когда-то давно, еще в эпоху Средневековья, он пообещал ей, что не будет больше экспериментировать, что на Адель остановиться.
- Ты обещал… - неуверенно начав, она тут же осеклась.
Уж слишком несчастным, обескураженным выглядел ее создатель.
- Я знаю, но эта девочка… Белла, ее убивают, люди не понимают, что с ней происходит, а ее человеческий разум не может удержать дар такой силы. Она станет настоящим сокровищем, и ты сможешь с ней подружиться, не будешь все время одна.
Белла раздраженно махнула рукой.
- Мне не нужна подружка. Если только это толкнуло тебя на подобное, забудь.
- Не только, я не могу дать ей умереть, ты должна меня понять.
Белла возмущенно вздернула подбородок, да как он смел? Но от мольбы, сквозящей в его взгляде, уступила.
- Хорошо, я помогу тебе!
Не реагируя на его радостное спасибо, позвонила в дверь. Небольшое давление на чужую волю, и их впустили. Персонал сам провел их к нужной палате, не воспротивился, когда Владимир поднял на руки бесчувственную девушку, пожелали счастливого пути, когда они скрылись за входной дверью.

Белла обессилено осела в широкое, обшарпанное кресло. Трюк в больнице измотал ее сильнее, чем она думала. Годы голодовки не минули бесследно, и даже такое простое занятие, как взламывание человеческого разума, смогло ее утомить. Что же будет, если она столкнется с группой вампиров?
Так плохо, измотано она уже не чувствовала себя давно. Ее сила всегда была данностью, Белла пользовалась ею в тех объемах, в каких хотела. И выматывалась так, лишь когда управляла огромным количеством разумов сразу. Но тогда свою усталость она не замечала, ведь помогала любимому.
Любимому! Белла с силой сжала деревянные подлокотники, не замечая, как раздавливает их в щепки, и острые заносы впиваются в ладони. Любимому! Она истощала свой разум, и все во благо ему. Верила. Надеялась. И что получила?
Белла резко поднялась, разжимая кулаки, из-под которых выпал целый ворох деревянных щепок, и зло уставилась на черноволосую девушку, лежащую на кровати. Из-за нее она снова чувствовала себя слабой, из-за нее вернулись все глубоко спрятанные воспоминания. Из-за нее вернулось все то, что она так упорно топила в глубинах своей памяти в тщетной надежде все забыть.
Руки сами собой сжались в кулаки. Бедной беззащитной девочке не повезло, вся злость, обида, ненависть, все то, что копилось и спало в ее душе за эти годы, сейчас готово было сорваться на голову несчастной сумасшедшей. И плевать, что Владимир ею дорожит.
Не стоило оставлять их наедине, не стоило уходить поохотиться перед превращением.
Или он настолько привык к ее апатичности, что забыл, кем является на самом деле?
Белла медленно подошла к кровати, чуть слегка скосив голову, безразлично рассматривая девушку.
Маленькая, хрупкая, не по-человечески бледная, с синими выдающимися венами на лбу и шее. Совсем еще юная, лет семнадцати, не более.
Еще человечек.
Белла потянула носом воздух, ноздри затрепетали, встречая живительный аромат с примесью какого-то лекарства. И хоть и не любила все эти химические штучки, портящие вкус крови, но сейчас ей было на это наплевать. Она давно не ела, и лежащая перед ней девушка могла стать вкусным обедом.
Облизав в предвкушении ставшие сухими губы, Белла склонилась над ней и, недолго думая, прокусила тонкую, словно папирус кожу.
Не успела она насладиться сладким привкусом, как ее с силой отдернуло от тела, и что-то мощное впечатало в стену.
Такой поворот событий ее не устраивал. Это ее жертва, и не ее проблемы, что их желания с Владимиром разошлись. Белла зло зарычала, отбрасывая от себя создателя, и, лишенная сдерживаемого груза, снова бросилась к кровати.
- Белла, хватит!
Его резкий, уверенный, спокойный голос остановил ее в шаге от кровати. Белла застыла, звук собственного, безумно стучащего сердца неумолимо оглушал. Осознание того, что хотела сделать, что вот так вот по-глупому сорвалась, прижало к земле.
Она чуть не подвела создателя. Позволила животному желанию взять верх над разумом.
Белла враз сникла, и, стараясь не смотреть ни на девушку, ни на Владимира, поспешила к двери.
- Белла? – Владимир беспокойно окликнул ее, на что она, неоднозначно махнув рукой, пробурчала:
- Я на охоту.
Она быстро семенила полупустыми улочками, не разглядывая нависающих над нею зданий, не замечая редких, с тревогой поглядывающих на нее прохожих.
Беллу раздирали противоречия. Впервые за долгое время она чувствовала не только апатию. Все чувства, так свойственные ей и так долго дремавшие под покровом безразличия, словно очнулись от зимней спячки, и сейчас буквально разрывали ее разум.
И ей было плохо от этого. Вместе с чувствами возращалась боль и воспоминания, куда лучше было пребывать в анабиозе и не ощущать ничего, кроме тупого безразличия.
Эмоции переполняли ее, сливаясь в мощный коктейль из злости и агрессии. И нужно было срочно с этим что-то делать.
Белла вошла в первую попавшуюся на пути гостиницу. Преодолев холл, поспешно спустилась в подвал, служивший местным завсегдатаям баром и столовой одновременно. Неприличное, пропитанное сигаретным дымом и дешевой водкой заведение. Прибежище эмигрантов и отребья, выкинутого за порог жизни нищетой.
Ее появление не осталось незамеченным. Вмиг стихли гортанные выкрики, обсуждения. Посетители затаились, выжидая.
Она была здесь чужой, для многих угрозой. Большинство из них жили по поддельным паспортам, и больше смерти боялись разоблачения и депортации на родину.
Они были правы, ее стоило бояться, но вот угроза, исходящая от нее, была иной. Белла выбирала, кем бы могла подкрепиться. Ее истощенное тело требовало значительной подзарядки, и она собиралась устроить себе пир.
Мысленно подсчитывая жертв, Белла досадливо морщила носик. Табачный дым мешал обонянию, не позволял в полной мере определить самого вкусного. Это злило.
Она уже готова была плюнуть на выбор и схватить первого попавшегося, как чужая рука удержала ее за локоть.
Белла была голодна, кровь девчонки лишь раззадорила полыхающее жаждой горло, и каждая, даже секундная задержка лишала ее терпения.
Зло рыкнув, она резко развернулась в сторону наглеца.
Быстро окинув взглядом подсевшую к ней женщину, отметила странный блеск в глазах, втянула воздух, попутно проклиная все тот же дым. Вампир!
Мгновение она оценивала ее, женщина казалась смутно знакомой.
- Мы знакомы? – голос получился более раздраженным, чем хотелось.
Горло нещадно жгло, еще и из-за никотина, витающего в воздухе, она чувствовала, как гортань начинает неприятно покалывать.
- Не здесь! – женщина кивнула на притихших людишек, и встала, приглашая Беллу следовать за ней. Белле не хотелось покидать бар, и дело было не в том, что она опасалась незнакомку, ей было плевать на любого, даже самого сильного вампира. Белла всегда могла постоять за себя. Просто она так и не поела, но шестое чувство буквально заставило ее оторваться от стула и проследовать к выходу.
Глоток свежего воздуха принес облегчение. Белла не понимала, как людишки с их хрупкими телами могли находиться в том смраде никотина, даже ее совершенное тело не выдерживало.
Женщина стояла поодаль от Беллы, с интересом разглядывая ее.
- Я искала тебя!
Белла никак не отреагировала. Стоящая перед ней незнакомка не была важной в ее прошлой жизни, и она сомневалась, что станет чем-то большим в этой. Она уже начинала злиться, что попусту тратит время, когда могла бы плотно поужинать.
- Ходили слухи, что ты живешь в Италии, потом в Париже, вижу, не ошиблись…
Белла раздраженно фыркнула. Какое дело было ей до слухов. Она все еще не узнавала незнакомку, хоть и пыталась вспомнить. Возможно, их встреча была мимолетной. В той, прошлой жизни подобных было тысячи. Ее же, как подругу Карлайла, знали многие.
Белла неопределенно пожала плечами.
- Как видишь… Что хотела? - ей не хотелось грубить, но голод, сковавший внутренности, диктовал свои законы.
Она хотела узнать, что нужно незнакомке, и продолжить запланированное.
- Я хочу помочь тебе отомстить Карлайлу!
Белла напряглась, услышав ненавистное имя. Но тут же приняла равнодушную позу, не желая выдавать свою слабость.
- Меня это не интересует!
Женщина зло усмехнулась.
- Я думала тебе будет интересно узнать, что у него появился наследник. Мальчик!
Все ее напускное безразличие разлетелось в прах. Руки затряслись в бессильной злобе. Слова незнакомки многократным эхом звенели в голове.
Не веря, она замотала головой, слова сами слетали с языка.
- Нет… я не верю…
- Посмотри! – женщина протянула ей черно-белый снимок. – Знакомая достала!
Трясущимися пальцами Белла ухватилась за фотографию. Сердце больно кольнуло, стоило увидеть черты когда-то любимого мужчины, неприятно сжалось, когда увидела разлучницу, и разбилось вдребезги, когда взгляд остановился на красивом мальчике лет пяти.
- Они назвали его Эдвард… - прошипела, словно змея ее новая знакомая, раня осязаемым именем ее еще больше.
Своего малыша Белла даже не успела назвать.
- Я знаю, как можно ему отомстить, как отобрать у него сына навсегда…
До Беллы трудно доходили ее слова, она пребывала в каком-то ступоре, и никак не могла сосредоточиться, все сильнее сжимая фотографию, все яростнее всматривалась в черты мальчика. Около пяти лет. Сколько же было бы уже ее сыну? Шесть? Семь?
Как глупо потеряла она счет времени.
- Мы сможем ему отомстить, отобрать у него сына, заставить его почувствовать себя на нашем месте.
Белла словно очнулась от транса, и непонимающе уставилась на женщину.
- Что?
Ребенок? У Карлайла еще был какой-то ребенок?
- Этот ирод убил моего сына с невесткой. И все из-за приемыша. Шесть лет назад им под дверь подложили младенца. Новорожденного мальчика. Они приняли его, воспитывали как родного, а потом, спустя несколько лет явились его солдаты, забрали мальчика, убив при этом мою семью.
Женщина затихла, Белла, придавленная чужим горем, тоже молчала. Она могла понять ее, понять желание отомстить. Не понимала лишь мотивов того, кого так сильно любила когда-то.
И в очередной раз ужасалась его жестокости.
Когда-то он не пожалел ее ребенка, так же как и не пожалел сына этой женщины.
Они обе страдали, он же жил полноценной, счастливой жизнью. Она не была готова подарить ему это спокойствие, счастье в ее мире стало роскошью, он все сделал, чтобы уничтожить ее мир. Что ж, она сделает с ним то же самое.
Белла подняла на женщину полный решимости взгляд.
- Говори!

Сжимая в руке подаренный женщиной медальон, Белла быстро преодолевала провинцию за провинцией. Не стала дожидаться парома, самостоятельно переплыла пролив. И сгорая от нетерпения, понеслась в сторону аббатства.
Как только последний монах покинул стены приемного зала, опустилась на колени перед причудливым механическим сооружением в мраморном полу.
На мгновение задумалась, вся эта затея показалась до безумия глупой, но все же жажда мести превысила тревожные сигналы, посылаемые разумом.
Сняв с шеи медальон, вложила его в середину механизма, заворожено наблюдая, как сложная конструкция оживает, люк отодвигается и из-под пола появляется подставка с книгой.
Она быстро листала толстый фолиант, удивляясь таинствам, открывающимся взору, и остановилась лишь, когда нашла нужную страницу.
Белла внимательно читала строчку за строчкой, запоминая, что и как нужно сделать, чтобы ритуал подействовал. Достала из узкого тайника необходимое для таинства орудие.
Усмехалась, читая про все то, что будет происходить с сынком Каллена в ее присутствии, радовалась той власти, что будет над ним иметь и тому, что без нее его жизнь будет пустой и бесполезной. Он будет полностью в ее власти, будет принадлежать только ей.
Расхохотавшись, упиваясь открывающимся ей перспективам мести, Белла бросила на пол книгу, и вслед за нею ставший ненужным амулет.

Пользуясь силой своего дара, она без труда проникла в хорошо охраняемый дом Карлайла. И даже обидно стало, что Адель не защищала охрану от ее силы. Значит, не ждали, не думали, что она может вернуться.
Что ж, их оплошность будет стоить им очень дорого.
На долю мгновения задержалась у порога детской спальни, секунду успокаивая тяжелое дыхание. Ей было тяжело, сильно. Не смотря на то, что собиралась сделать, на свершившееся правосудие, ей было до безумия сложно находиться в стенах этого дома. Каждая картина, каждая мелочь была полна воспоминаний, светлых и не очень. И эта комната… Белла собиралась именно в ней сделать будущую детскую.
Сжимая кулаки, заставляя себя, уговаривая, что не время поддаваться глупой сентиментальности, Белла все же переступила порог.
Мальчик спал. Белла слышала его равномерное дыхание, спокойно бьющееся сердечко.
Она застыла на пороге, не решаясь ступать дальше. На мгновение даже пожалела, что дети вампиров, пока не вырастут, могут спать, ведь их организмы слабы и не могут обходиться без такой человеческой нужды. Если бы он только не спал… Возможно, она бы так и не свершила задуманное. Ведь ребенок ни в чем не виноват…
Белла пересилила пробивающуюся сквозь ненависть совесть. Ее ребенок тоже был ни в чем не виноват.
Быстро приблизившись к изголовью кроватки, достала наперсник с острым наконечником. Белла так и не узнала, что в нем особенного, в книге писалось, что он был сделан из сплава, секрет изготовления которого был утерян.
В тот момент она не думала о сплаве. Решительно проведя наконечником по коже поверх запястья левой руки, Белла чуть не взвыла от полоснувшей ее боли. Место надреза нещадно пекло, горело, и кожа моментально покраснела. Рука стала тяжелой, словно ей не принадлежащей.
Она с трудом приблизила ладонь к его рту и стала жадно следить, как ее кровь капля за каплей стекает на чуть приоткрытые во сне губки. И с каждой следующей рана на руке все меньше болела, и все беспокойнее становился его сон. Мальчик раскраснелся и заметался, словно в агонии.
Она даже испугалась, что это убьет его, но отступать было поздно. Белла сделала второй разрез, проклиная вновь вспыхнувшую горящую боль. Он жег еще сильнее, рука стала практически непослушной. Но она выдержала, продолжая поить мальчика своей кровью.
Оставался третий разрез. Самый сложный. Зажмурившись, Белла черканула острым наконечником. Боль скрутила ее буквально вдвое. Тяжело дыша, опираясь локтями на детскую кроватку, она протянула к мальчику руку, и, срывая с него одеяло, провела наконечником в районе его сердца.
Мальчик вскрикнул и моментально открыл глаза, с ужасом глядя на склонившуюся над ним женщину. Белла была уверенна, что на его крик отреагируют, промедление могло все сорвать. Переборов собственную боль, она приложила руку в районе третьего пореза к порезу на его сердце.
Место прикосновения словно ожило, запульсировав всевозможными оттенками боли.
Мальчик, истошно закричав, дернулся под придавливающим его весом.
Белла слышала, как по коридорам бежит охрана, различила и женские шаги, наверное, Эсми.
И хищно усмехнулась сквозь боль. Поздно. Они все опоздали. Поздно уже оберегать мальчика. Когда она оторвала руку от его сердца, мальчик испуганно вскрикнул, и, вскочив, поджал под себя ноги, забиваясь в край кроватки.
Белла видела, как затягивается порез на его детской груди, оставляя после себя рубец, ее руки тоже затянулись.
Усмехнувшись, она подмигнула мальчику:
- Теперь ты мой раб! Навечно!
Ее слова совпали с криками Эсми, с ужасом смотревшей на нее, и через мгновение бросившейся защищать сына.

Белла раздраженно вздохнула, и потерла ладонью выступающие рубцы на левой руке.
Ситуация с этим ритуалом была явно неоднозначной.
Белла так глупо вела себя в последнее время, вопреки всем законам логики, и догадывалась, что это еще не конец, она не знала, что ей еще ожидать, каких еще сюрпризов подкинет ее разум и тело.
И это злило, раздражало, выбивало из-под ног почву. Она любила все контролировать, все держать в своих руках. Тогда, давно, под крышей монастыря она допустила роковую ошибку.
И, похоже, сейчас она расплачивалась за эту оплошность. Как она могла так беспечно подойти к столь важному вопросу? Как? Как могла не прочесть, чем грозит этот ритуал ей самой?
Владимир часто задавал ей этот вопрос, даже пытался отыскать книгу, но та бесследно пропала. Все, что им удалось узнать от перепуганного монаха, что книгу забрало существо, передвигающееся быстрее ветра. Вампир. Но вот кто?
Ответа на этот вопрос она не знала и по сей день.

Белла остановилась, когда многовековой лес горных склонов сменился бесконечностью равнины, устланной прибитой дождем к земле полынью.
Она замерла, прикрывая глаза, делая долгие вдохи, в тщетной попытке урезонить безумно барабанящее сердце. И не то, чтобы гонка по лесу вымотала ее, нет, сильный, бессмертный организм не знал физической усталости, работая, словно слаженный механизм, веками.
Переполняющие ее эмоции, мысли не давали нормально дышать, разгоняя кровь по венам, учащая пульс. Белле нужно было успокоиться, расслабиться, и она знала лишь один способ.
Даже ливень не помешал ей рассмотреть расплывчатое очертание спрятавшейся в темноте ночи небольшой деревни. Всего пара небольших, аккуратных домиков.
И в одном из них приглушенный свет ночника.
Всего пара долгих секунд, и она буквально прикипела к гладкому стеклу, изучая жадным голодным взглядом внутреннее содержимое комнаты.
Широкая двуспальная кровать, мужчина и женщина, спящие в обнимку, рядом детская кроватка.
О выборе жертвы она не задумалась ни на секунду, бесшумно проникнув в комнату, приняла свой истинный облик, склонилась над спящим мужчиной. Мгновение ее черные, бездонные как сама ночь глаза рассматривали умиротворенные, расслабленные черты жертвы. Крепкий мужчина, пышущий здоровьем и силой, она любила именно таких.
Их кровь была ароматной, аппетитной, наполняющей энергией до кончиков пальцев.
Белла потянула носом воздух, отмечая изысканный, насыщенный, пьянящий разум аромат. Горло нещадно засаднило, мышцы проголодавшегося желудка требовательно сжались в ожидании долгожданной вязкой жидкости.
Она еще раз потянула носом воздух, наполняя легкие до отказа вожделенным ароматом, распаляя аппетит.
И уже было склонилась к телу, намереваясь всадить клыки в шею, как легкое причмокивание заставило ее развернуть голову.
В колыбели спал мальчик. Аккуратные белокурые локоны, хаотично растрепавшись во время сна, спадали на пухленькое личико, покрывая его подобно воздушному покрывалу.
Белла резко, со свистом втянула воздух. Далекая размытая картинка другого, белокурого мальчика, которого она, прибывая в полубеспамятстве после тяжелых родов, смутно видела, так неясно, что толком не могла различить его черты, всплыла в памяти. Это было как удар под дых. Вдруг стало нечем дышать, комната перед ней пошатнулась.
Белла вылетела из дома, абсолютно забыв, что хотела сделать, не обращая внимания, что громко хлопнула входной дверью.
Застыв в паре метров от дома, сильно сжала ладонями голову, словно выдавливая из нее навязчивые картинки. Мальчик. Белокурый мальчик, такой же, как тот, пепел которого она похоронила на севере Шотландии.
Она закричала, словно раненный зверь, злость, ненависть на того, кто лишил ее подобного счастья, с новой силой заклокотала в груди, желание растерзать, разорвать обидчика в клочья исказили восприятие.
И когда за ее спиной щелкнул затвор ружья, она уже не видела перед собой человека, лишь размытый образ, лишь объятое ужасом лицо Карлайла. Она сорвалась с места, не замечая, что хозяин дома спускает в нее обойму, и трясущимися от страха руками пытается перезарядить ружье. Обычные человеческие пули не причиняли ей вред, отскакивая от твердой кожи, подобно горошинам, лишь слабые разводы из пороха остались на мелких чешуйках.
Белла выдернула из его рук ружье, отшвырнула далеко в сторону и легко, без особых усилий, заломила сопротивляющиеся руки, припала к вздувшимся от напряжения венам на шее. Сладкая жидкость потекла по обожженному жаждой пищеводу, наполняя ее теплом и бурлящей энергией, проникающей через капилляры в ее собственную кровь.
И с каждой секундой, пока слабело тело в руках, ее собственное становилось все сильнее, одурманенный ненавистью разум очищался от преследующего ненавистного лица.
Увы, навязчивое желание сыграло с ней злую шутку, выдавая желаемое за действительное.
Зарычав от злости, Белла легко, словно тряпичную куклу, откинула от себя человека. Расправила плечи, облизалась и разочарованно выдохнула. Запал, с которым она накинулась на мужчину, прошел, оставляя после себя опустошение и неудовлетворение.
И даже плескающаяся в ее желудке кровь не приносила должного наслаждения.
Громкий, истеричный визг заставил ее собраться подобно пружине. Зарычав, Белла резко подняла взгляд. В длинной, до пола ночной рубахе, зажимая рот руками, на пороге стояла хозяйка дома.
Мгновение они смотрели друг другу в глаза: одна с ужасом, вторая с раздражением от осознания, что придется еще убить и ее, как ненужного свидетеля.
Белла была не голодна, и в последнее время старалась не убивать без лишней необходимости.
Женщина сделала неуверенный шаг в сторону мужа, Белла зарычала сильнее, предупреждая: не подходи, словно давая той шанс скрыться за створками дверей. Хотя понимала, что и это не спасет ее. Но объятая горем женщина, не обращая внимания на рычание странного существа, бросилась в сторону лежащего на раскисшей от ливня земле тела.
И как-то странно кольнуло в этот момент чужого горя. Где-то в районе сердца стало тяжело, неуютно. Белла видела чужое отчаянье, чужие крики и мольбу вернуться и не бросать, увидела чужую любовь.
И вдруг почувствовала себя настолько одинокой, никому не нужной, несчастной. Никто не будет за ней плакать, ей самой не за кем плакать. Ее никто не ждет, не встречает.
Она застряла в капкане одиночества, не допуская в сердце живые чувства. А ведь когда-то могла, когда-то любила.
Живя в своей ненависти, одержимая местью, она перестала замечать любые радости, любые краски, кроме черных и серых.
И ей так захотелось, до безумия, до дрожи в коленках почувствовать себя счастливой, любимой. Хоть ненадолго, хоть на призрачную долю секунды.
И она знала, кто может ей все это дать.
Белла сделала осторожный шаг назад. К сожалению, исправить уже ничего не могла, но и мешать своим присутствием больше не хотела.
Оказавшись на достаточном от них расстоянии, Белла сорвалась с места и понеслась обратно в горы. Она не знала, остался ли Эдвард в тех пещерах, ушел ли обратно в замок к деду, но она его найдет. Куда бы он не ушел. И начнет с пещер.
Никогда еще дорога не казалась ей такой долгой, никогда ожидание встречи не было таким томительным.
И когда остановилась возле места их расставания, приняв человеческий облик, даже немного струсила. А захочет ли он видеть ее? Хватит ли силы связывающего их ритуала? Или прогонит? Ведь когда уходила, не пошел за ней.
Она нервничала, словно девчонка-подросток перед первым свиданием, а ведь даже не знала, есть ли он в этих пещерах. Ливень смывал запахи, и нельзя было с уверенностью сказать, ушел он или нет.
Набрав полную грудь воздуха, сжав кулачки на удачу, Белла шагнула в тихое уютное пространство пещеры. Его запах, волнующий и манящий, циркулировал по каменным сводам.
Сам он сидел у дальней стены. Глаза закрыты, голова откинута на холодные каменные выступы. Заметив ее, резко дернулся, открывая вспыхнувшие странным блеском глаза, мгновение недоверчиво ее рассматривал и потом так же порывисто отвернулся. А у нее в этот момент от тоски разрывалось сердце, таким опустошенным, подавленным никогда его не видела и понимала, что в этом только ее вина. Своими поступками она задела его, унизила, а ведь на самом деле хотелось совсем иного…
Белла разочарованно выдохнула, отмечая, что на мускулистые плечи накинута рубашка. Ее это категорически не устраивало.
И то, что он больше к ней не поворачивался, тоже.
Она нерешительно застыла на месте, нервно закусив нижнюю губу. Не дождавшись от него никаких попыток к сближению, все же решила начать первой.
Медленно приблизилась, опускаясь перед ним на колени. Подняв руку, осторожно коснулась его лица. Замерла, ожидая реакции. Она чувствовала, как напрягся сидящий перед ней мужчина, догадывалась, что он ведет сам с собой только одному ему известную борьбу. И счастливо улыбнулась, когда сильные руки сомкнулись вокруг ее талии, притягивая к крепкому телу.

---

Под спойлером иллюстрация к главе, огромное спасибо их автору helencapricorne


Спасибо Тане TTTT
за редактирование и помощь с главой