Темно. Так темно, что даже капли дождя чёрные, они отрываются от чёрного неба, и падают в чёрные лужи.
Фонари вливают свой жёлтый свет в пространство, пытаясь разделить темное и светлое, но получается у них плохо.

А мне хорошо. Дорогой виски во мне до лакировки отшлифован не менее дорогой закуской и приправлен терпкой травушкой. Я иду домой, точнее, на квартиру в дорогом районе. У меня всё есть, а то, чего у меня нет – или мне не нужно, или куплю. Чем ни король мира? Так сложно объяснить, но мне это нравится. Я привык, что полу небрежные одеяния до визга нравятся, эти футболки с дырами, они находят их милыми, не зная, что на бирке дорогой бренд. Да, я чертовски мил. Гуччи, и прочие хренуччи плотно прилегают к чреслам, а потом небрежно валяются на полу пентхаузов. Мой комфорт стоит дорого, и сам я стою дорого. Я, мать вашу, звезда! Почему иду ночью один? Почему в эту дождливую ночь иду один и порчу в этих чёрных лужах дорогие ботинки? Да потому что лох! Продавший однажды то, ради чего живут…

Семь лет назад. Лондон. Поздняя осень. Порог ночи.

Мне нужно сходить завтра ещё на три кастинга, но похоже все они будут обречены, потому что я не формат, и все эти «мы свяжемся с вами позже» будут повторяться снова и снова. Пара-тройка ролей, которые сам не знаю, как удалось заполучить моему менеджеру, канули в лету. Ботан, инвалид и педик – вот кого я сыграл. Девушка, которая была у меня – уехала, наши пути разошлись. Все не сходится, не складывается, не ладится, а я хочу, чтобы сложилось. Хочу, чтоб удалось пролезть, чтоб были возможности, чтоб были роли и награды, чтоб было всё. Очень хочу!
____________
И он присел на лавочку где-то в двух кварталах от своего дома, откупорил банку пива, уже третью по счёту за вечер. Не то чтобы он хотел забыться, ему хотелось хоть немного, пусть и пьяного веселья.
- Ты не получаешь то чего хочешь?
От неожиданности Роберт вздрогнул, ведь секунду назад поблизости никого не было. Он оглянулся – на другом конце лавочки сидел человек, который явно напрашивался на разговор.
- Какого чёрта? – он решил не любезничать.
- Никакого. Чертей сегодня нет, только я, - джентльмен не собирался убираться восвояси. – Так как, ты можешь ответить мне?
- Могу, но не хочу.
- Не можешь, слабак, не можешь признаться себе.
- Какого хрена ты позволяешь себе?
- О, я позволяю многое, если не всё, и не только себе, - мужчина снял чёрные очки и его голубые, почти прозрачные глаза, оглядели парня с ног до головы. – Время пришло.
- Для чего? – парень был совершенно сбит с толку.
- Заказывать.
- Но что? Я не понимаю.
- Желания, у тебя же они есть. Амбиции, честолюбие, жажда славы. Давай, помогай, чего там ещё?
- Откуда вы знаете что я… - Роб подумал, что странности в людях неисчерпаемы. Но стало интересно.
- Это важно?
- Кто вы?
- О, у меня множество имён.
- Габриэль?
- Почему сразу демон? Крыльями не хлопаю, да и, по сути, от тебя мне не нужно ничего.
- Тогда почему ты здесь?
- Спроси себя, ты же только что так отчаянно думал о том, чего хочешь.
- То есть, ты можешь это дать?
- Продать, нимба у меня нет, как видишь. Ну что, по рукам?
- Эй, погоди, а чем я плачу? Ты заберёшь мою душу?
- Э… парень, ты мыслишь киношными шаблонами. Куда мне твоя душа?
- Но деньги ведь тебя тоже не интересуют.
- Ладно, давай так – ты очень хочешь того о чём думал перед моим появлением?
- Да!
- Отлично! Тогда, если я не трону твою душу, не всё ли равно чем платить?
- Ну… получается всё равно. Только я не понимаю, что такого у меня есть, что нужно тебе?
- А раз не понимаешь, то, скорее всего, мало заботился о том, есть это что-то у тебя или нет.
- Но я хочу знать!
- Узнаешь, всему своё время, так вроде вы, люди, говорите.

***
А через три года я встретил её. До неё всё было обыденно-буднично. И даже когда она вошла в мою жизнь, я понял не сразу, что произошло. Идиот, я не понимал тогда, что делаю, что ставлю на кон.
Я узнал, я действительно узнал, что отдал тогда.

Она была рядом уже давно. В нашей компании, в те мои редкие приезды домой, она не появилась вдруг, но как-то, словно случайно, стала постепенно заполнять все мои мысли. Когда я видел её – всё становилось другим – лучше, ярче, насыщенней, важнее. Это не было безумно страстно, это было тихо-подкожно, нежно, так, что казалось, если я не коснусь её хотя бы случайно – солнце не зайдёт за горизонт. Я видел, что она порой смотрела не сквозь меня, и тогда я не отрывался от неё. Смотрел, но потом опускал глаза не в состоянии справиться с собой, потому что внутри что-то начинало захлёстывать. Каждый раз, когда мой приезд домой срывался, мне снилось, что я всё же прилетел, что вижу, как она выходит из магазина, во что одета, как улыбается. У неё были странные глаза, мои любимые… радужка одного была серо-голубой, другого – серо-коричневой, словно капелька кофе растворилась, но не до конца, и так и застыла в ней. Она не носила украшений, только маленькие серёжки, и когда рассказывала что-то, то любила теребить рукой правую. Она заправляла отросшую чёлку за ухо, любила тёмное пиво и заплетать длинные волосы в косу.
Но она не была МОЕЙ. Во всех Вселенских смыслах…

И так день сменяла ночь, приходили, уходили месяцы, а необходимость в ней росла. Рок-н-рольные напевы перекрывали здравый смысл, сворачивая пружину желания медленно, но верно. Обладание, которое никогда не случиться выжигало кислород в моих лёгких. Рассветы-закаты, ночи, дома и гостиничные номера, улицы и города, страны и континенты, да вся Земля – пустота без неё. У меня был её номер в айфоне, но я не звонил, я не мог тревожить её ровную, и похоже, счастливую жизнь, их жизнь. Это было бы не правильно.
График съёмок, премьеры и прочая дребедень, как рваный сердечный ритм, выхватывали меня из постоянных мыслей о ней.

А там, внутри бешеного киношного мира, творилось чистое безумие. Меня накрыло всем – работой, фанатским ажиотажем – всем, о чём когда-то мечтал, всем чего жаждал. Кто бы ни был тот, кто говорил со мной тогда ночью, он не обманул – шаг за шагом я карабкался к вершине, и, возможно, путь будет долгим, но он будет, он есть.

Так от чего же так хреново?!

Софиты ослепляют, вспышки, вспышки, вспышки… Канны, аплодисменты, интервью, поездки и снова съёмки. Отзывы критиков и прессы, статьи и фотосеты… Люди, улыбки, переговоры.

А потом, неделя, выхваченная из суеты, будто сворованная, будто её и не должно быть. Паб или концерт в тихом клубе, и ОНА рядом. Почти не смотрит на меня, стоит в сторонке со своим парнем. Я смеюсь, выпиваю вместе со всеми, мы сидим так же, как сто лет назад. Здесь, только здесь можно выкинуть на ближайшую помойку все маски. Здесь меня понимают, здесь мне всегда рады, здесь те, кто никогда не предаст и здесь ТА, что никогда не будет моей…
Просто слушать её, просто смотреть на неё, просто молчать с ней, тихо дышать в унисон. Сидеть вместе на кухне, когда все легли спать. Позже, когда всё плавало в предрассветной дремоте, и были рассказаны почти все приличные подробности моей кочевой жизни, ОНА сказала:
- Хочешь пройтись?
- Да, - и почему-то её рука в моей руке, и от этого так хорошо, как в детстве, в предвкушении праздника. Мы идём под предрассветным небом, отмеряя шагами жизнь.
- Дорога в мой дом, - и даже ветер замер в ожидании её ответа.
- Хорошая дорога, буду знать.
- Зачем?
- Надо знать хорошие дороги.
- Войдёшь в дом?
- Нет.

***
Нет… Нет! НЕТ!!!
И понеслась!
А я не знал, что нелюбовь так дорого стоит. Теперь знаю. Дорогая выпивка, дорогая закуска, дорогие шмотки, дорогой трах. Кайф тоже не дешёвый. Лишь бы не помнить. Но когда однажды я назвал ЕЁ именем чужую, понял, что хочу снова увидеться с тем, кто взял такую высокую плату.
Я отыскал тихое место в парке, сел на лавку с банкой пива, как тогда и стал ждать. Три часа показались вечностью, но он появился. Усевшись рядом, он облокотился о спинку лавки, положил ногу на ногу и заглянул мне в глаза:
- Вижу, ты чем-то не доволен.
- Да!
- Но чем? У тебя есть всё и даже больше. Куча возможностей, красивая жизнь, достаток.
- Ты забрал то, что я ни за что ни отдал, зная заранее.
- Знаю, но тебе это не было нужно.
- Тогда, но не сейчас!
- Живёшь всегда только набело, «тогда» определяет «сейчас». Предположим, я услышал тебя. Подумай - ты бы отдал всё, что имеешь за одну ночь с ней, зная, что ночь будет только одна, и ты больше её не увидишь?
- Да!
- Молодец, не задумался. Но это было всего лишь предположение.
- Возьми всё и душу тоже, только дай быть с ней!
- Ты заказал желание. Оно исполнилось, потому что щедро оплачено, обратного пути не бывает. Любое желание сбывается только тогда, когда оно сполна оплачено, а цены в моём магазине с каждым днём всё выше. Да и потом, я не взял ничего на тот момент ценного для тебя.
- Ты хочешь сказать…
- Да, я не в силах изменить что либо.
- Тогда зови главного!
- Кого это? Воланда что ли?
- Ну да!
- Я не слуга ему. Темнота - не моё.
- Боже!
- Он, кстати, тоже не в курсе.
- Тогда скажи – что мне делать?
- Смириться.
- Нет!
- Нужно время.
- Но ты же говорил – времени нет!
- Для боли - есть. Хотя, как знать… может тебе снова пожелать что-то…
- Продай мне!
- Парень, да ты вошёл во вкус. Только у тебя пока нечем заплатить.
- Ну, ты же можешь взять у меня то, что тебе нужно!
- Теперь не могу, потому что у тебя пока ничего нет, кроме отчаяния в душе, а оно мне не нужно.
- Но ты же можешь…
-Я лишь ветер в твоих волосах, я никто – ты всё. Желай, мечтай, люби, твори, и может быть когда-нибудь…
- Когда?
- Может, в следующей жизни.
-Нет…
- Верь, и может быть в человеческом безвременье неверия, случиться чудо. Главное – верить.

***
А что ему оставалось? Только верить. Жить, ждать и верить. Как бы тяжело не было, как ни опускались бы руки, и как бы ни страдала душа. Он понимал – боль это плата, плата за возможное счастье. Сколько его ждать? А имеет ли значение, если веришь – оно будет!

Лондон, декабрьский вечер года, в номере которого двенадцать месяцев уютно дремала чёртова дюжина.

Они встретили Роба весело, смеялись и шутили, его друзья, их компания снова была в сборе. ЕЁ не было сегодня. Он не спрашивал о ней, он никогда ни с кем не говорил о ней. Вечеринка собиралась переместиться в клуб. Он вышел на улицу, не забыв накинуть капюшон на голову. Они громко разговаривали, парни смеялись над очередным анекдотом, Роб поднял голову.
А там…
Там, на той стороне улицы стояла ОНА и махала ему рукой. ОНА!

ОНА пришла!

Может время чудес сегодня?