Среда выдалась на удивление жаркой. Осень решила одарить город парой искр, прежде чем прогореть окончательно и превратиться в настоящую холодную слякоть с дождем, которую от нее, в принципе, ожидали уже целую неделю. Влага стояла на улице, делая воздух тяжелым и душным, словно перед грозой. Хотя она, возможно, была не за горами. Даже ритм жизни, казалось, был таким же ленивым и нетрепливым – будто влага пропитала насквозь даже стрелки часов, заставляя время тянуться.
Сегодня у меня был один из разгрузочных дней – основная часть девушек, за исключением некоторых, к которым я отношения не имел, была посвящена полностью себе, изматывая себя в спортзале. В принципе, мне сегодня здесь нечего было делать вообще, но тем не менее я должен был появляться на работе каждый день, хотя бы на случай «непредвиденных ситуаций». Я точно не знал, что подразумевается под этим понятием, но тем не менее я был рад этой оговорке – находиться в одном здании с Беллой, было однозначно лучше, чем сидеть дома, загибаться от тоски по ней, и сводить с ума родственников. Особенно Джаспера, который и так уж чего только не натерпелся от меня за эти годы. Хотя вчера, к моему удивлению, он был настолько поражен моим настроением, что не отходил от меня половину ночи, наслаждаясь состоянием, которые другие назвали «сияешь, как новогодняя елка». Однако я не мог его винить – у меня по-прежнему играла на губах легкая улыбка, когда я вспоминал вчерашний вечер.
Вот и сейчас, я утопал в мягком обволакивающем счастье, бесцельно смотря в окно и вспоминая доверчивый взгляд темно-шоколадных глаз, в которых отражались огненные блики костра, вспыхивающие только сильнее от искреннего смеха и радости в ее глазах. Закрыв глаза, я улыбнулся в очередной раз, вспоминая звонкий, почти детский смех и игривую непосредственность. Она была там. Моя маленькая девочка, превратившаяся в хитрую и очаровательную обольстительницу. Невозможно было не пасть перед этим будоражащим сочетанием красивого соблазна с невинной детской радостью. Она могла измениться как угодно. Она могла выбросить все свои любимые кеды и начать ходить по лесу на каблуках, она могла сжечь удобную одежду и носить обтягивающие джинсы и короткие юбки, она могла флиртовать и притворяться, она могла обрести равновесие и уверенность в себе, она могла даже лгать и притворяться бесчувственной… Но она была там. Та девушка, в которая украла мою душу пять лет назад, сама не зная того. Искренняя и веселая, нежная и доверчивая, хрупкая, и… и такая нереальная.
Она была похожа на сказку. На подарок, на чудо. На маленький лучик солнца, трепетно пробивающийся через темную лесную чащу. Но она была настоящая, я точно знал это. Я видел это, я чувствовал, я слышал. И ей было хорошо со мной. Так же, как и раньше. Удивительно. Какими бы сложными и запутанными не были наши отношения, вчера все было просто и легко, словно этих пяти лет и не было. Хорошо, почти просто и легко. Но это осветило мою душу новой надеждой. Все это время смотря на Беллу, я уже был практически уверен, что даже если я верну ее, то все уже никогда не будет по-прежнему. Я принял бы ее любой, и в этом я не соврал ей, но я не мог скрыть того, что мне было больно от этой мысли. Мне было больно осознавать, что из-за моей ошибки, что по моей вине Белла никогда уже не будет прежней, что я причинил ей слишком много боли, чтобы еще можно было все вернуть, что шрамы останутся навсегда и мы уже никогда не найдем способ от них избавиться.
Шрамы останутся. В этом я не мог сомневаться. Ни я, ни она не сможем забыть того, что случилось. И хотя я уже находил способы совладать с собой, я все еще не мог вспоминать тот проклятый день, впивающийся каждый раз в сердце болезненной россыпью разбитого и навсегда утерянного. Но вчера она подарила мне надежду. Надежду на то, что время оставило не слишком толстый отпечаток на наших судьбах, на то, что не все разбито в пух и прах, на то, что я еще могу вернуть именно прежнюю Беллу, выросшую и изменившуюся – но прежнюю, с ярким и чистым огоньком в прекрасных глазах и душой, на которой не висит груз, сотканный из боли, недоверия и страха. Мою прежнюю Беллу, которая сможет довериться мне и отпустить тем самым боль и ошибки нам обоим.
Я прекрасно понимал, ее речь вечером – на этот раз я даже не расстроился. Она еще не готова была открыться и довериться мне полностью – но она сделала это вчера вечером, а потом спохватилась, понимая, что ей нужно каким-то образом вернуться в жизнь, от которой она еще не была готова отказаться. Но перечеркнуть сказочный вечер парой холодных предложений ей не удалось все равно, и ее озорной взгляд, искрящийся смехом и нежностью, прочно врезался мне в память, давая стимул бороться, не смотря на все ее слова. Она не обманула меня вчера. Она слишком привыкла заботиться о себе, защищаться, возводить вокруг себя непроницаемые стены, чтобы не дать в обиду свое сердце. Страх. Он всегда подводил нас, и я снова ненавидел его за то, что не давал мне возможности проникнуть в ее душу, за то что не подпускал близко… за то что все эти преграды в сердце Беллы я возвел сам, поддавшись однажды ему же.
Не удержавшись, я проскользнул по мыслям в здании, в поисках Беллы. Она уже была в раздевалке вместе с другими девушками. Капельки пота соблазнительно блестели на ее шее, а ее лицо окрашивал превосходный румянец, который я всегда так любил, но теперь так редко видел. Интересно – есть еще что-нибудь, что могло бы заставить ее покраснеть? Белла устало опустилась на скамейку, жадно припав губами к бутылке с водой. Я мысленно застонал, увидев ее чувственные влажные губы, отчаянно желая оказаться на месте этой бутылки.
Странно, она обычно не устает. Всегда такая бодрая. Хотя, сегодня она занималась больше, чем обычно.
Я нахмурился, не в силах не согласиться с ней. Я мельком наблюдал за Беллой весь день, и даже начинал беспокоиться – она занималась так усердно, что я боялся, что она изведет себя в спортзале. Абсолютно не понимаю, зачем ей нужно проводить там столько времени – на мой взгляд у нее была просто совершенная фигура – я не мог представить ничего прекрасней и идеальнее. Память услужливо подкинула мне изображение Беллы в нижнем белье, и я застонал, схватившись за голову, и быстро заблокировав чужие мысли, чтобы не оказаться перед этой картиной снова. Часть меня возмущенно завопила, не желая расставаться с образом любимой, но я только стиснул зубы, и вернулся к вчерашним воспоминаниям, чтобы как-то отвлечься. В конце концов, душ у Беллы много времени не займет, а после она придет сюда, и мне не хотелось бы смотреть на нее, словно оголодавший хищник, хотя в принципе, от правды это было не далеко.
Оторвавшись от приятных воспоминаний, я вернулся к проблеме, которая действительно меня беспокоила. Будущее. Я никак не ожидал, что Белла заговорит об этом. Не сейчас, не когда одновременно она убеждает меня, что невидимая связь ласковым теплом связавшая нас еще ничего не значит, и что между нами по-прежнему ничего нет. Между нами много чего вставало, много боли и страха, много проблем и воспоминаний – но мы всегда были связаны, еще со времени нашей первой встречи, и даже в годы разлуки я бы не посмел охарактеризовать наши пусть и несуществующие отношения словом – ничего.
Но все-таки она заговорила об этом, и заговорила не просто так. Она не сказала, что хочет стать вампиром, но одна только мысль… одна только мысль об этом заставляла мое сердце судорожно сжиматься. Зачем, почему она заговорила об этом? Я не верю, что она всерьез уже думает об этом, не верю, что хочет – она еще даже не впустила меня в свою жизнь, что уж говорить о том, чтобы разделить мою судьбу? Но тогда зачем? Чтобы показать, что мы двигаемся в никуда? Возможно, она была в чем-то права. Теперь, когда ее запах перестал вызывать во мне жажду, когда мне не нужно было все время сдерживать себя рядом с ней, бояться… мысль об этом становилась особенно невыносимой. Я не был к этому готов, и не знал буду ли когда-нибудь. Но ведь никто не может знать, что будет впереди, и иногда нужно просто рискнуть. Однажды страх уже победил, и я не дам ему снова затмить чувства, ожившие в моем сердце. Белла сказала однажды, в чем была моя главная ошибка, за которую я расплачивался по сей день, и она была права – я не поверил в нашу любовь. На этот раз я поверю, а страх… пусть он катиться ко всем чертям, и перестанет, наконец, отравлять наши жизни. В конце концов, пока Белла не хочет стать вампиром, мне не стоит об этом волноваться, а потом… а потом в моей ситуации просто может не наступить, и гораздо важнее побеспокоиться об этом, а не о существующем будущем. Ведь по сути мы никогда не будем жить в нем. Будущее навсегда останется будущим, ускользая от нас, запугивая и дразня, маня и обещая, а мы будет продолжать жить в мимолетном настоящем. И быть может, если подумать именно о нем, а не бежать, хватаясь за воздух, то удастся изменить это несуществующее слово, за которые многие так усердно цепляются.
Погрузившись в свои мысли, я даже не заметил приближение Беллы, и понял это только когда она еще с тремя девушками ворвались в дверь.
- О, Господи – застонала Белла, опускаясь на стул около зеркала – Почему здесь такая духота? Что у нас с кондиционером?
- Он сломался еще вчера – недовольно проворчала Аманда. Эту крашеную шатенку я не любил в частности за то, что обладая весьма высоким ростом, она ненавидела Беллу за то, что та успешнее ее, мысленно назвав ее коротышкой уже столько раз, что иногда мне с трудом удавалось сдержать желание зарычать на нее.
Конечно, она не знает. Откуда? Кто-то работает, а кто-то прохлаждается и собирает все лавры.
Кейт открыла окно, на половину высунувшись туда.
- Не поможет. На улице ни ветерка.
Сейчас бы упаковочку льда.
Белла откинула голову на спинку стула, устало прикрывая глаза. Ее кожа по-прежнему пылала от жары и горячей воды. Я с другого конца комнаты ощущал сладкий жар, так и манящий к себе. Не в силах бороться со своими желаниями, я попался, словно мотылек на огонь, подходя к ней, и осторожно прижимая руки к ее разгоряченным щекам. Горячая кожа приятно опалила меня, разливая тепло дальше по телу. Белла слегка застонала, и откинула голову еще сильнее, открывая глаза.
- Лучше? – тихо прошептал я, растворяясь в проникновенном затягивающем взгляде. Белла слегка кивнула, вновь блаженно закрывая глаза. Радуясь неожиданно перепавшему счастью, я скользнул одной рукой на ее шею, практически плавясь от тепла и мягкости ее кожи. Белла доверчиво прижалась к моей руке, и я инстинктивно шагнул еще ближе, прижимаясь к ее обнаженной спине. Издав короткий, судорожный вздох, Белла неожиданно вывернулась из моих рук, и прежде, чем я успел спросить у нее, что не так, встала и обняла меня.
Стон сорвался с наших губ одновременно, как только наши тела соприкоснулись, и я почувствовал жар, исходящий от ее тела, сдерживаемый только моей тонкой рубашкой и ее обтягивающим спортивным топиком. Мы привлекли к себе всеобщее внимание сразу же – в комнате стало тихо, и взгляды устремились на нас, но никто из нас двоих не отвел взгляда и не вздрогнул от вторжения чужих любопытных глаз в нашу личную жизнь. Это чувство снова вернулось. Прочная невидимая связь, надежно связывающая нас, окутывающая, защищающая от чужого вмешательства. Словно из всего мира высосали краски и вдохнули в единственный взгляд, наполненный яростным и глубокомысленым огнем, позади которого пряталась наверняка большее, чем я даже мог себе представить. Все потеряло смысл. Я даже не понял как и когда, но мои руки заскользили по раскаленной, как мне казалось, гладкой коже ее спины, я не понял почему, но она так же обвила меня крепче, приникая всем телом.
Это был словно немой разговор. Танец, порыв, в котором участвовали только наши тела, истосковавшиеся по друг другу, только инстинкт, тянущий к себе и манящий, словно неведомая сила, выбившая почву из-под ног, оставив тебя висеть в пространстве вопреки всем законам гравитации, и притягивающая неумолимо, словно черная дыра в атмосфере, которой ты даже не в силах сопротивляться, потому что земля под ногами исчезла и не знаешь способа бежать в обратном направлении. А знал бы – не побежал, все равно бы не побежал, потому что только дурак будет бежать от своего собственного счастья.
Я даже плохо осознавал, что случилось, все мысли растворились в невероятной силе притяжения между нами, подтверждение которой я видел и в слегка затуманенных глазах Беллы. Каким-то краешком сознания я осознал, что я все еще стою на том же самом месте, крепко прижимая к себе Беллу, обвившую меня, словно виноградная лоза, пытаюсь увеличить площадь контакта между нами. Может изначально она искала холода, но я не верил в это теперь, потому что я точно знал – холода она не нашла. Потому что холод был ничем, по сравнение с тем пламенем, которое разгорелось от соприкосновения двух стихий, словно внезапный взрыв, слепив нас своей неожиданной яркостью.
Я больше не мог этого выносить. Мои глаза прикрылись в невиданном блаженстве, и с губ сорвался тихий стон вместе со сладкой дрожью, пробежавшейся вниз по позвоночнику. Отпустив себя, я просто позволил себе несколько минут долгожданного и, наверное, незаслуженного рая, но мне было наплевать. Жар ее кожи просачивался сквозь тонкую ткань, окутывал эйфорической дымкой, завораживал, пленял, опутывал каждую клеточку тела, лаская ее невиданным теплом. У меня вновь создавалось ощущение, что я впервые почувствовал жаркие и нежные лучи солнца после долговечной зимы, проморозившей, как оказалось насквозь. Казалось, это было сумасшествие. Но я знал истинную причину. Вампиры не могут мерзнуть, но исходящее от нее тепло, такое зовущее и такое родное, согревало не только тело. Оно проникало в душу, проскальзывая в нее, впитываясь и наполняя ее долгожданным солнечным теплом. Я уже чувствовал нечто подобное рядом с Беллой, но, наверное, еще никогда с такой силой. И дело было не только в тесном физическом контакте – дело было также во вчерашнем вечере, позволившем пусть и ненадолго, но сблизиться нашим душам.
…Вау… Просто охренеть можно….
Никогда ничего такого не видела… Их словно тянет друг к другу…
Свон совсем уже совесть потеряла. Раньше она хотя бы на глазах со своими хахалями не обжималась…
Последняя мысль выбила сладкий дурман из моей головы, и я открыл глаза, покрепче стиснув зубы от раздражения. По глазам Беллы я понял, что она тоже оценила обстановку и быстро начала думать.
- Подыграй мне… - почти одними губами шепнула она, так что я еле расслышал. И прежде, чем я мог понять что именно это означает, горячие губы накрыли мои, и все вопросы внезапно стали лишними и ненужными. Одновременно с этим, Белла схватила меня за рубашку и уверенно куда-то потащила. Я не стал сопротивляться, стараясь не обращать внимания на свистящие мысли оставшихся в комнате, сопровождаемых красочными картинками.
Она оторвалась сразу же, как только мы скрылись из поля зрения, и быстро запихала меня в какое-то подсобное помещение – я даже не успел понять что это, да было не так уж и важно. Не зная что сказать, и более того – что подумать, я просто вопросительно поднял бровь. Мысли еще были сосредоточены на запредельном объятии на краю пропасти, за которой начинается мечта. На немой связи, говорящей лучше любых слов, о неразрушимой силе, которой хочется поддаться и раствориться в ней целиком, на…
- Что? – выбила меня Белла из витания в облаках – Не смотри на меня так, и даже не надейся! Как я еще должна была это объяснить? Скажи мне спасибо – тебя же прикрываю!!
- А что – что-то нужно было объяснять?
Белла резко повернула голову, впившись в меня прожигающим взглядом.
- Ничего не было! Ты все навыдумывал, ясно? – прошипела она, вцепившись в мою рубашку и яростно испепеляя меня взглядом.
- Ну и почему тогда ты не можешь это сказать им?
- Потому что я не могу объяснить им, что единственная причина, по которой я обнималась с тобой, словно в публичном доме это то, что ты похож на гигантский холодильник, о котором каждая в данный момент мечтала!!
В ее словах конечно, была доля истины – каждая из девушек действительно мечтала о холоде, что неудивительно после тренировок и душа, но… я не мог объяснить это логически. Но я просто… ей не верил.
- То есть ты хочешь сказать дело только в этом?
- В чем же еще?!
Я усмехнулся.
- Ладно. Ну и что мы будем делать теперь? Тебе не кажется, что другие догадаются, что между нами сейчас ничего не было?
Белла мотнула головой, внимательно осматривая небольшую кладовку.
- Я видела, как парочки бегали сюда тискаться – стены не пропускают звуки. Никто ничего не узнает.
С этими словами она уронила несколько предметов на пол. Я покачал головой.
- Это совсем не реалистично.
- Ну так сделай так, чтобы было реалистично! Я твою задницу, в конце концов, спасаю!! – яростно воскликнула Белла, повернувшись ко мне. Я сглотнул, не в силах ответить. В ее глазах пылал вызов и остатки страсти вместе с кипящей яростью. Она всем своим видом метала молнии, я почти чувствовал покалывающее электричество, пробегающее между нами. И так же как пару минут все мысли ушли, оставив одни импульсы и желания. Не думая, я сделал шаг вперед и, обхватив ее еще горящие щеки, притянул ее к себе в отчаянном поцелуе. Белла вздрогнула и попыталась вырваться, как и в прошлый раз ударив меня по груди, но было уже поздно. Она опоздала своими реакциями только на миг. На крошечный миг, даже не заметный человеческому глазу, но его было достаточно мне, чтобы заметить разницу. На крошечный миг раньше, чем она начала меня отталкивать, ее губы охотно встретили мои.
Шагнув назад, я почувствовал, как мы врезались в какую-то полку. Что-то грохнулось, и с треском разбилось прямо у нас под ногами, окрасив маленькое помещение звоном, который мы, однако уже не слышали. Белла больше не сопротивлялась. Ее руки обхватили меня, притягивая к себе ближе, точно так же, как мы стояли несколько минут назад, только теперь единение было полным.
И в очередной раз, это было словно наваждение, и в очередной раз я не мог не удивляться силе вспыхивающих чувств между нами, стоило нам только прикоснуться друг к другу. Словно бомба замедленного действия, только и ждущая единственного сигнала. Я растворился полностью в этом огне, снова сжигающем нас обоих, только в этот раз он был другим. На этот раз он был настолько яростным и напряженным, что я практически слышал молнии, трещащие между нами. Это было уже не тепло – это был жар горящей страсти, помутивший рассудок, высушивший все мысли и эмоции, оставив лишь одно сухое испепеляющее пламя, которому было тесно в груди. Желанная пытка. Наверное, не было другого слова, более подходящего.
Ее и без того горячая кожа воспламеняла, заставляла гореть, терзаться в кричащих ощущениях, запертых и заключенных до этого глубоко внутри. Ее мягкие губы с жадностью терзали мои, посылая по телу глубокими толчками разряды, разливающиеся, несущиеся по венам, заполняющие каждую клеточку, каждую пустошь заледеневшего с годами без любимых ощущений тела головокружительного ощущения разделенной взаимности. Я целовал ее неистово, она меня отчаянно, и я полностью утонул в ее аромате, зная, чувствуя, как ее пылкость и темперамент торжественно сжигали остатки рассудка, да и на кой черт они были мне нужны, когда в моих объятиях была единственная женщина, которую я когда-либо любил, люблю и буду любить? В этот момент, я вдруг понял, что не смогу остановиться. Что просто слишком далеко все это зашло, годы друг без друга, вечность друг без друга, и невидимые стены, которые все еще стояли между нами, не давая никакой возможности наконец-то оказаться по-настоящему вместе. Просто слишком сильны постоянно сдерживаемые чувства, просто нет уже сил выносить немое одиночество, которое не перестает возникать даже когда мы рядом. Просто слишком болезненно и сильно все существо отчаянно рвется превратить, наконец, пресловутые «я и ты» в нас.
Такая странная штука время. Бывают моменты, когда перестаешь понимать его, просто забываешь о нем, и чувствуешь только какой-то странный отсчет по секундам, почему-то кажущихся вечностью. И все так просто. И нет никаких минут, складывающихся в часы, нет дней постепенно тянущихся через жизнь, нет настоящего, нет прошлого, нет будущего, только внезапно разверзнувшаяся перед глазами вечность, исхитрившаяся вместиться в секунду.
Секунда – и твое тело сдалось, не в силах сопротивляться импульсу, и только вслед твой разум обреченно замолчал, поняв, что никому нет до него никакого дела. Секунда – и я потерял себя, и не захотел даже искать, предпочитая вместо этого находить ответы на твоих сладких губах. Секунда – и стены рухнули, исчезли преграды, и уже никто и никогда не посмеет отобрать у нас это вырванное, отвоеванное у судьбы счастье. Еще секунда… Еще секунда, и я стоял в шаге от Беллы, держась за почему-то горящую щеку, и непонимающе смотрел в такие родные, расширившиеся от удовольствия глаза, так неправильно наполненные слезами и болью. Еще секунда, и сказка кончилась так же внезапно, как и началась, снова оставив лишь реальность, с которой с таким трудом приходилось бороться. И никаких «мы» уже вроде бы не было, хотя секунду назад я готов был поклясться, да только кого это волнует сейчас, когда между тобой и мной снова невидимая стена, непонятно кем и главное зачем возведенная. Секундный немой разговор наших глаз, секунда боли и отчаяния, мольбы и безысходности, всего секунда… А затем Белла решительно открыла глаза, наполненные гневом, и окончательно вернувшись с небес на землю, я с запоздалым удивлением понял, что она попросту влепила мне пощечину, да причем такую, что жар на моей щеке был отнюдь не воспоминанием о разнице температур.
- Какого черта ты себе позволяешь?! – яростно зашипела Белла, и я был благодарен тому, что я соображаю неестественно быстро для человека, потому что вернуться из реальности в игру, да еще и умудриться не нарушить правил было весьма непросто.
- Теперь ты выглядишь действительно так, как будто между нами что-то было – хрипло ответил я, все еще не в силах отвести голодного взгляда от Беллы. Она была богиней войны и любви в одном флаконе – растрепавшиеся волосы, съехавшая лямка топика, припухшие губы, жадный горящий взгляд, пронизывающий неприступностью и желанием. Я с трудом заставил себя оставаться на месте – она была так невыносимо желанна, что все внутри всклокотало и взбунтовалось, стремясь снова припасть к восхитительному жару ее тела. Я отвернулся, пытаясь утихомирить не вовремя разбушевавшиеся инстинкты, и оглядел помещение. Полка, в которую мы врезались покосилась, и на полу теперь лежали осколки непонятной старой посуды в груде рассыпанного стирального порошка. Я невольно усмехнулся.
- Да и эта коморка, тоже.
Белла впилась в меня взглядом, и неожиданно начала расстегивать и мять мою рубашку. Я пораженно смотрел, как словно в замедленной съемке на резко дернула белую ткань, и пара пуговиц разлетелись по сторонам, с тихим стуком ударившись об пол.
- Что ты… - задохнулся я, замерев словно статуя от прожигающих прикосновений к моей груди и животу, прекрасно зная, что стоит мне сделать хоть одно движение, то я потеряю контроль.
- Теперь ты тоже выглядишь подобающе – ехидно заявила Белла – А теперь послушай меня. Я уже вчера говорила тебе, но ты, кажется, не понял. Нет между нами ничего, понял, нет!! Так же как у тебя нет никакого права целовать меня когда тебе заблагорассудиться!
- По-моему ты не слишком возражала – в тон ей ответил я. Глаза Беллы снова вспыхнули.
- Я женщина, Эдвард. И мне не восемнадцать. Хочешь правду? Мое тело тебя хочет. И я не могу этому помешать. Знаешь, если бы ты был просто привлекательным парнем, который хорошо целуется – я бы не стала тебя останавливать. И нам бы не пришлось сейчас притворяться. Только вот на завтрашний день наши пути бы уже разошлись, и мы бы никогда больше не увиделись, и даже не вспомнили бы, вполне возможно, имени друг друга – а может, даже не потрудились узнать. Я знаю, что ты тоже меня хочешь, я вижу, но ты хочешь большего. С тобой так никогда не получится хотя бы потому, что имя твое забыть мне уже не удастся, вместе с именами и привычками всех твоих родственников и названием болезни, которой ты заболел в 1918 году! Нас слишком многое связывает, и от этого нам сбежать уже не удастся. А с такими воспоминаниями нельзя играть – поэтому не начинай! Не начинай, потому что все равно не получишь того, чего хочешь, а рушить последнее, что осталось не хочу я!
Резко повернувшись она направилась к двери. Шокированный ее речью, я едва успел перехватить ее у самой двери.
- Это же не так! Не так, и прекрасно знаешь это! Ты все время это делаешь, ты строишь невидимые стены, воздвигаешь границы, я не знаю зачем, но объясни мне другое – зачем ты врешь? Почему, кому это нужно? Скажешь, это было только желание? Физическое, и ничего больше? Да не верю я в это Белла, не верю!!
Белла окинула меня взглядом с головы до ног, а потом болезненно усмехнулась.
- Да знаешь что? Мне плевать – веришь ты в это, или нет.
Дверь перед моим носом захлопнулась, и я устало прислонился к стене, закрыв глаза. Ну вот, опять. Я все делаю неправильно. Только вчера я обещал ей личное пространство, и вот… а ведь она предупреждала. Но как я мог сопротивляться, когда в ее глазах я видел отражение собственных чувств и желаний? Когда она стояла так близко, что тепло ее тела проникло в каждую клеточку души, не желающей отпускать нахлынувшее вдруг счастье? Белла была права, в ее поцелуе было именно желание, только вот огранено это желание было долгой тоской и одиночеством, бесконечным молчанием и обострившимися вспыхнувшими чувствами. Я не хотел верить в ее слова, не хотел… хотя я и чувствовал страх, противно пробегающий по позвоночнику. Я снова спугнул ее. Зачем я это сделал? Похоже, в нашей истории инстинкт самосохранения не работает ни у одного из нас, потому что сколько бы раз я не обжигался, я все никак не мог перестать пытаться решительно засовывать руку в костер по локоть.

На оставшиеся несколько часов я дал Белле остыть и успокоиться, благоразумно не попадаясь ей на глаза. Однако отпускать одну я ее не хотел совершенно – на улице было уже темно, и только сегодня утром я слышал про усилившийся уровень нападения на молодых красивых девушек, и Белла в глазах преступников была прекрасная жертва.
- Белла – тихо окликнул я ее, когда она уже собиралась домой. Белла повернулась, и устало вздохнула.
- Ну что еще, Эдвард? Я уже все тебе сказала!
- Нет, нет… я не буду ничего говорить. Я просто хотел проводить тебя.
- Это еще зачем? – Белла вздернула бровь.
- Уже поздно, одной на улице опасно, если тебя, конечно, никто не встречает – добавил я, с внезапным раздражением вспомнив о загадочном Крисе. Белла фыркнула.
- Я уже говорила тебе, что не маленькая девочка? Я сумею о себе позаботиться, можешь не волноваться.
- Белла, да я абсолютно серьезно!
- И я – невозмутимо парировала она.
- Черт, Белла, ты хотя бы слышала, что твориться в городе?! Вот на таких «уверенных» как ты, нападают чуть ли не каждую ночь!
Белла только засмеялась.
- Ты что – смотришь телевизор, или читаешь газеты? Ох, Эдвард, мне жаль, что по ночам тебе нечем заняться, но извини – я не могу тебе помочь в твоих новых развлечениях.
Я с трудом сдержал рычание, рвущееся из груди. Мне серьезно становилось не смешно – я прекрасно помнил случай пять с половиной лет назад, а ведь тогда Белла одевалась куда более неприметно.
- Белла, это не шутки! Это все из-за того, что произошло, да? Слушай, я обещаю, могу поклясться, что не скажу ни слова, но это же твоя жизнь! Неужели ты готова рискнуть ею только из-за своего упрямства?!
Белла закатила глаза.
- Ой, перестань, умоляю! Ты просто перечитал криминальную хронику! Я в состоянии сама дойти от работы до дома! Расслабься, пробеги пару кружочков вокруг города, поужинай…
Усмехнувшись, Белла хитро подмигнула мне, и так же невозмутимо вышла из здания. С досады я почти стукнул кулаком по стене, вовремя вспомнив о том, что с ней будет, и удержавшись. Эта девчонка была воплощением упрямства!! Но несмотря на все ее слова, я все же не мог оставить ее одну. Это было бы слишком опасно – а я даже не мог позволить себе мысли о том, что с ней что-то случиться. Так, осторожно пристроившись на достаточно большом расстоянии, чтобы она не увидела меня, но чтобы я успел чуть что вовремя подскочить к ней, я сопровождал ее всю дорогу. На мое облегчение и удивление путь прошел действительно без происшествий, и Белла успешно скрылась за дверьми своего подъезда. Через некоторое время в квартире на третьем этаже зажегся свет, а я так и не смог уйти, с тоской смотря на ее светящееся окно, и как никогда снова чувствуя предательское одиночество и тоску. Вот она, та правда жизни, с которой не хотелось мириться. Вдвоем, но не вместе.
А большее… а счастье, а чувства, а вечность на двоих, которой у нас никогда по существу и не было... это были лишь мечты. Мечты, иногда вырывающиеся наружу, и требующие к себе внимания, ответа, манящие и зовущие, перед которыми последнее оружие защиты выпадает из твоих рук и ты вновь чувствуешь себя уязвимым и беззащитным, но в то же время счастливым на кроткий миг, в который ты веришь, что они могут сбыться. И вопрос, повисший тишиной в ночном воздухе, лишь в том, смогут ли эти мечты когда-нибудь стать реальностью, или так и останутся сладкой вспышкой, оставившей после себя лишь горькое послевкусие очередной разбитой надежды. Белла не верила в эту возможность. Может, боялась, а может и не хотела – я не мог сказать наверняка.
Она дала мне понять, что то, что было между нами ей не безразлично, но вот прошедшее время, увы, меня не устраивало. Почему она не хотела превратить прошедшее время в будущее? Она не верит в меня или просто… просто не верит, что у нас есть какое-то будущее? Я хорошо помнил ее вчерашние слова о том, что наши отношения идут в никуда. И я по-прежнему не хотел даже думать о судьбе Беллы в моей шкуре. Не в тот момент, когда я еще ощущал легкое тепло на своей коже от ее горящих прикосновений. Был еще третий вариант. Что она просто не хочет никакого общего будущего со мной, и она не раз пыталась меня в нем уверить. Эта мысль заставила меня дрожать, словно от холодного ветра. Если об обращении Беллы я думать просто не хотел, то думать о об очередной вечности, только вот уже куда более долгой без нее я просто физически не мог. С досадливым вздохом я развернулся, не задумываясь о том, в каком направлении я иду, и съежился. Удивительно. Оказывается, и вампирам бывает холодно.