- Для чего тебе это?

Сигаретный дым возвестил о том, что его ненавистный обладатель находится близко. Я стояла на террасе и рисовала, как и обычно по вечерам. Это помогало отвлечься от неприятных мыслей о новом сожителе.

Как оказалось, Эдвард Каллен не врал, а был абсолютно серьезен. Аро Волтури, предводитель самого опасного и большого клана вампиров, действительно отправил его во временную ссылку в Форкс за «неподобающее нашему виду поведение и нарушение всех моральных устоев и вековых законов», как было написано на старом пергаменте черными чернилами и даже с печатью на манер средних веков. Вместе с этим «документом» прилагалось письмо, в котором Аро лично извинялся передо мной за предоставленные неудобства и убедительно просил «присмотреть за мистером Калленом». Почему моя персона так заинтересовала таких важных вампиров, я тогда не догадывалась.

Я теперь часто пряталась на террасе в работе над очередной картиной. Находиться в одной комнате с ним было невыносимо, создавалось ощущение, что воздух вокруг наэлектрезован до предела, и что-нибудь вот-вот взорвется от высокого напряжения.

Мы не разговаривали неделю. В школе я вновь сидела с Ричардом, которого новый ученик заинтересовал не больше, чем новое блюдо в столовой. Приходя домой со школы, я запиралась у себя в комнате или уходила на террасу. Презирала ли я себя за такую слабость? Да, безусловно. Но ничего не могла поделать со своим страхом. Он казался не просто чудовищем, монстром – он был дьяволом. Я считала, что ему ничего не стоит воплотить свои угрозы в реальность и стереть меня в порошок, как хрупкую Сьюзан Макдугал. Ее нашли у подножия высокой скалы на следующую ночь после настоящего убийства в моем доме. Тело было настолько изуродовано, что множество маленьких ран с засохшей кровью не показались полиции странными – все сочли, что это было самоубийство. Ни родители, ни друзья так и не смогли понять, какие мотивы двигали девушкой.

А сейчас Эдвард первым начал разговор. Вы, наверное, представляете мое удивление.

Кисточка дрогнула в руке, и жирная клякса пурпурного цвета незамедлительно раскрасила по диагонали сумеречный лес, который я рисовала уже два часа.

- Так зачем ты этим занимаешься?

- Тебе-то что?

Позади послышался тихий смешок. Он все делал тихо.

- Просто интересно, что тебе это дает.

Его присутствие за моей спиной напрягало. Я усилием воли заставила плечи расправиться, а голову гордо приподнять, когда повернулась к нему лицом.

- Это помогает мне чувствовать себя человеком.

- Зачем?

Вопрос поставил меня в тупик. Что значит: зачем? Я многое готова отдать хоть за капельку человечности, хоть за маленькую крупицу воспоминаний о прошлом!
Разве не этого же в глубине души желают все, кто не по своей воле стал вампиром?

- Это напоминает мне о прошлой жизни…

Эдвард прищурился.

- И не больно, а? Вспоминать?

- Нет, что ты! – с жаром возразила я. - Очень даже приятно…там были мои родители…дру…

Но он перебил меня, не дав закончить:

- Какая же ты глупая, Свон. Ты феноменальный вампир.

Я резко отвернулась обратно к холсту и стиснула кисточку в ледяных пальцах. Рука дрожала - о рисовании не могло быть и речи. Тогда я выдохнула и едким, как надеялась, голосом спросила:

- А что насчет тебя, Эдвард Каллен? Откуда эта людская привычка – курить сигареты?

Он не ответил, зато я почувствовала, как руки обвились вокруг моей талии, а его дыхание обожгло мне шею.

- Что ты делаешь? – севшим голосом поинтересовалась я, замерев на месте и смотря прямо перед собой.

- Почему ты такая? – прошептал он, одновременно играя языком с мочкой моего уха.

- Какая?

- М-м…снисходительная.

Эдвард чуть оттянул мою кожу и тут же легко прикусил. Я почувствовала дрожь по всему телу и едва смогла сдержать стон.

- Прекрати.

Он рассмеялся и, спустя мгновение, я ощущала лишь холод ветра на талии, которую только что грели его руки.

- Боишься меня? – задорно спросил он, и я снова повернулась, не удержавшись. В его глазах плясали маленькие похотливые дьяволята. Я улыбнулась. В тот момент он был похож на человека.

- Чуть-чуть, - хмыкнула я.

- Вот и правильно…- задумчиво протянул он, больше не веселясь.

Я же думала о том, что волшебными, нет, демоническими силами, он притягивал. Я не могла на него долго злиться, кричать. И не только потому, что боялась, но и по той причине, что иногда, например, как минуту назад, Эдвард казался еще более хрупким, чем я. Это было где-то очень глубоко в его душе, но такое уж у меня качество - видеть всех насквозь.

Эдвард пристально взглянул мне в глаза, с интересом изучая…что? Черты? Не может быть, чтобы я ему понравилась.

- Почему?

- Что - почему? – недоуменно спросила я.

- Нет-нет, ничего, - усмехнулся он.

Наступило молчание, но теперь оно было переполнено загадочным очарованием, как бывает, когда открываешь что-то новое. Я была уверенна, что мне предоставляется шанс увидеть настоящего Эдварда Каллена, а то, что я наблюдала раньше, было лишь жестокой маской. Но зачем она ему?

Он нахмурился и сжал руки в кулаки, однако через секунду его лицо исказила едкая усмешка. Мне не понравились такие быстрые изменения.

- Не обольщайся на свой счет, Свон. Мне просто стало скучно, - бросил он мне и, развернувшись, вышел из дома и понесся по направлению к лесу, вскоре исчезнув в его густых ветвях.

Я перевела взгляд на незаконченную и существенно подпорченную картину. Настроение, которое я дарила новой работе, было безвозвратно потеряно.

«Мне просто стало скучно», - его слова еще долго отдавались у меня в ушах.

***
На следующее утро в школе я снова за партой с Ричардом и искоса наблюдаю за Калленом. Он сидел через один ряд от нас на одной из последних парт. Весь его вид выражал готовность сдохнуть со скуки прямо в классе, лишь бы не слушать монотонный голос мистера Беннета. Я начинала понимать всю масштабность его наказания. Видимо, Эдвард привык к насыщенному ритму мегаполисов, где на многочисленных улочках можно полакомиться очередной жертвой, не боясь, что ее пропажу кто-нибудь заметит. С другой стороны, если это и был его прошлый образ жизни, то сколько же невинных людей пострадало от его клыков, чтобы «вампирская полиция» отправила виновника в ссылку?

Когда я об этом подумала, сзади послышался тихий смешок. Я стремительно обернулась посмотреть, что это его так рассмешило, и наткнулась на внимательный взгляд, в котором, как прошлой ночью, плясали чертики.

Я отстраненно подумала, что мне нравится, когда он такой.

- Белла? – положил руку мне на плечо Ричард, - что такое? Почему не пишешь конспект?

Я вздрогнула, виновато ему улыбнулась и уткнулась в тетрадь. Почему в последнее время я чувствую себя, как маленькая провинившаяся школьница? За ленчем к Эдварду подсела подруга Сьюзан – Лиллиан или Лэйла, не помню, как ее зовут. Судя по скорбному выражению лица, она решила к нему подкатить под предлогом воспоминаний об их «общей знакомой» и «как жаль, что все так вышло». Меня поражали такие люди. Лживые и подлые, без сердца и искренности. Да о какой, черт возьми, искренности могла идти речь, когда у этой расфуфыренной дуры забот-то только: вовремя купить ту очаровательную юбочку в магазине, да еще подобрать под нее нужные сапожки, чтобы выглядеть, как «конфетка». А ведь самое интересное – на таких пустышек ведутся довольно неплохие парни. Почему? Даже Ричард иногда поглядывал на ее стройные ножки на высоком изящном каблучке и то, как она вертит задницей, когда ходит. Существует мнение, что таких девчонок легче «раскрутить». Но самое смешное, что тут парень попадал конкретно, так как ситуация всегда пятьдесят на пятьдесят. Либо она тебе даст, и вечер прошел не зря, либо нет, и ты жалеешь, какого черта потратил на эту куклу столько денег.

Судя по милой улыбке, которой эта девица одарила Эдварда и его ответному кивку головы в ответ, у них все складывалось удачно. С трудом верится, что Каллен будет возить ее по ресторанам и распинаться в комплиментах, а не прикончит прямо за углом школы, предварительно неплохо повеселясь в своем «вольво». Мне было, честно вам скажу, все равно. Только не в моем доме.

Пусть он решит отыметь и прикончить всю школу, но я не позволю это вытворять у меня на глазах на моей личной территории, где нет места насилию и убийствам. Людей, по крайней мере. Его жизнь – это его право, но и мою пусть не трогает. Молчать я больше не стану. В конце концов, что он мне сделает? Плевать я хотела на этого Каллена. Не собираюсь я за ним «присматривать»! Сегодня же напишу этому Аро. А то, что мне показалось прошлой ночью, было лишь наваждением. Видно ведь, что тоже играл со мной, как сейчас с этой тупой крашеной стервой. Только я на его игры вестись не стала, вот он и отстал от меня. И замечательно.

И ничего у него нет за душой. Сомневаюсь, что она у него есть. Ему просто скучно жить на этом свете, вот и развлекается, как может.

Нет, он меня не притягивал. Показалось вчера, видимо. Виновата картина. Когда я рисую, у меня всегда такое чуть размягченное состояние, понимаете? Как пишут в книгах: тебя переполняет вдохновение и «чувство прекрасного», и все кажется в радужных и светлых тонах. На Каллена я, наверное, наложила бы оттенок синего…не обычного синего, знаете, а теплого. То есть, с виду и по общепринятым меркам этот цвет холодный, но если посмотреть на него внимательно и долго, то сразу как-то спокойно на душе становится и умиротворенно.

Или фиолетового. Как черника. Мысли о нем были как черника – на вкус иногда приятны и очень занимательны, но потом требуются неимоверные усилия, чтобы вымыть их из твоей головы. Когда я была маленькая, то ездила к своей бабушке в Финикс. Она кормила меня черникой. А потом я отмывала мылом свой язык, который был весь черный. Почему не существует такого мыла для «черных» мыслей в голове? У меня вечность впереди, неплохо было бы изобрести нечто подобное.

- Что с тобой сегодня? – снова обеспокоенный голос Ричарда. Он уже доел свой гамбургер, а я вяло вожу вилкой в салате.

- Ничего, а что? – не люблю я все-таки врать таким милым и добрым людям, как Ричард Мэлтон. Может, пригласить его сегодня домой и посмотреть пару дисков?

- Ты какая-то странная. Задумчивая. Витаешь где-то.

- Я же свободный художник. Мне по профессии положено, - попробовала отшутиться я. Неужели мое состояние так заметно?

Каллен поцеловал эту Лиллиан, или как там ее, в шею. Хорошо, что только поцеловал, а то мало ли чего от него можно ожидать. Он, конечно, обещал ничего не вытворять на публике и умело заметать следы, да только могла ли я ему верить на все сто процентов?

- Эй, Белла! Ты собираешься ответить на мой вопрос когда-нибудь? – Ричард нахмурил лоб и недовольно насупил брови.

- Прости, пожалуйста, - виновато улыбнулась я, лихорадочно соображая, - просто…не выспалась.

Да-а, не высыпалась я уже лет сто.

- Ладно, - примирительно произнес он и накрыл мою ледяную ладонь своей. Милый Ричард.

- Так о чем ты говорил? – бодро и, надеюсь, весело, спросила я.

- О твоей очередной картине. Что ты сейчас рисуешь?

Это немного удивительно, даже, я бы сказала, поразительно, вы не находите? С таким искренним интересом спрашивать про мою новую картину притом, что ничегошеньки не понимает в живописи, а сам занимается бейсболом и хоккеем. И видно, что поинтересовался не из вежливости или стремлении поддержать разговор. Ему правда приятно меня послушать!

Таких парней, как Ричард, единицы. Я иногда считаю себя жуткой эгоисткой потому, что не отпускаю его и тем самым не даю оглянуться вокруг и влюбиться в нормальную девушку, которая сможет дать ему то, что нужно, сделать по-настоящему счастливым.

Иногда я думаю, что я какая-то прокаженная в прямом смысле этого слова. Больная, переносчик очень опасного вируса, которого нужно немедленно изолировать от общества. Интересно, Эдварду Каллену приходили такие мысли в голову?

Черт! Нет, хватит о нем думать!

- Знаешь, правда, ничего особенного. Ерунда какая-то, очередная картина, очередной пейзаж. Пока не очень получается.

Он щелкнул меня по носу, и я выдавила улыбку. Веселиться в последнее время стало почему-то очень сложно.

- Ты слишком критична к себе относишься.

- Вовсе нет. Картина в самом деле не удалась.

Потому что прямо по центру там огромное пурпурное пятно, которое я вчерашней ночью поставила, дрожа под пристальным взглядом Эдварда Каллена.

- Хм, ну хорошо. Что ты делаешь сегодня вечером?

Каллен отодвинул стул своей новой пассии и накинул ей на плечи свою куртку. Кажется, на оставшиеся уроки они не собирались.

- Знаешь…- неуверенно начала я, провожая этих двоих напряженным взглядом.

- Мы могли бы пойти ко мне или к тебе….

- Нет. Сегодня не получится. Прости. Мне…я затеяла генеральную уборку в доме.

Его добродушное лицо озарила улыбка.

- С радостью помогу тебе! Убирать чужие дома – мое хобби!

Я слабо улыбнулась.

- Свой уже не привлекает?

- Там скучно. Все вещи знакомые, места тоже, и азарт пропадает, - с наигранным огорчением ответил Ричард, разведя руки в стороны в картинном жесте.

Я легонько ткнула его в плечо, но как всегда не рассчитала силу.

- Ай!- громко вскрикнул он от неожиданного удара, - Ты чего?

Я мысленно дала себе подзатыльник. Нужно контролировать свою силу!

- Прости, не рассчитала, - хмыкнула я, сжав его руку в знак примирения.

Ричард все не сводил с меня потрясенного взгляда.

- Честное слово, иногда у меня ощущение, что ты в миллион раз сильнее даже Дика Гамильтона, а он громила еще тот!

Я задержала дыхание и, если бы мое сердце все еще билось, то оно непременно бы пропустило пару ударов. Хорошо, что я не могу краснеть.

- Пошли, звонок уже был, - на тон резче, чем хотела, бросила я и потянула его из столовой.

***
Я и впрямь занялась уборкой. Вернее, дом и так сиял исправной чистотой, и я начала переставлять вещи с одного места на другое.

У меня была богатая коллекция книг и фильмов. Я обожала старое американское кино. От нечего делать я принялась расставлять диски по алфавиту в строгие ровные ряды. Часы показывали половину одиннадцатого.

Хлопок входной двери, и моему спокойствию пришел конец. Всего лишь короткий звук, секундное мгновение, так много переменившее в моем состоянии.

Послышались его шаги на лестнице. Он двигался тихо, но для моего острого слуха это не было препятствием.

- Каллен!

Нужно расставить все точки над i раз и навсегда и вздохнуть наконец-то полной грудью в собственном доме.

Я выпрямилась перед высоким стеллажом с двд-дисками, решительно смотря на дверь в гостиную.

Он появился через секунду – гордый, независимый, со своей фирменной ухмылочкой, которая меня так раздражала. Облокотился на косяк двери и скрестил руки на груди.

Я набралась смелости.

- Мне не нравится, что в моем доме ты диктуешь свои правила. Ты можешь делать все, что твоей душе угодно: убивать, спать с кем хочешь, пить кровь средь бела дня, но меня в это дело не впутывай.

Кажется, мой голос ни разу не дрогнул. Если бы я еще смотрела прямо в его ледяные глаза, а не на правое плечо, то могла бы гордиться собой в полной мере.

Эдвард хмыкнул, но промолчал. Я же стояла и ждала его ответа, но безрезультатно. Честное слово, мы стояли в тишине не меньше минуты, когда я не выдержала.

- Ну? Согласен?

- «Спать с кем хочешь»? – передразнил он меня.

Я растерялась. Из моей речи он уловил только эти слова?

- Тебя задел тот факт, что теперь я развлекаюсь с малышкой Лили?

- При чем тут она?

Он криво улыбнулся и медленно начал приближаться ко мне. Когда расстояние между нами сократилось до пары сантиметров так, что я могла почувствовать его дыхание на своей коже, он тихо произнес:

- Даже рядом с милашкой Ричи Мэлтоном ты думаешь обо мне и моей сексуальной жизни. Я польщен.

- Откуда такая самоуверенность? Это полная чушь! – кажется, мой голос чуть дрогнул. Все потому, что он стоял слишком близко, но не отодвигаться же от него, тем самым, показывая свою слабость?

- Как скажешь, - прошептал Каллен и так же, как и вчера, резко развернулся и направился в сторону лестницы, как будто наш разговор окончен.

- Твой ответ, Каллен! – крикнула я ему вслед, оставшись стоять в гостиной, но прекрасно зная, что он услышит.

- В другой жизни, Свон!

И эту ночь я провела в мыслях об Эдварде Каллене, пытаясь найти брешь в его железной броне из хамства, наглости и сарказма.