Эдвард

Просто не думай об этом, подумала Таня. В ее мыслях ощущалось расстройство, пока я снова погружал зубы в шею сексуально озабоченной блондинки, которая пахла ужасно плохими духами. Серьезно, с чего люди вообще взяли, что это вещество было … полезным?
- Я пробую, - прорычал я, пугая девушку, которую прижимал к стене. К сожалению, она немного дернулась, и мои зубы разорвали ее кожу больше, чем следовало. Она взвизгнула от боли.
- Ты мне не помогаешь, - сказал я ей, игнорируя вспышку тревоги в ее глазах, когда она заметила кровь на моих губах.
О мой Бог, что за хрень—?
- Ах, Эдвард! Теперь ты должен убить ее, - пожаловалась Таня, появляясь около меня. Она уперла руки в бедра, а на ее лице обозначилась гребаная симпатичная расстроенная гримаса. Это не моя вина, что у меня не было секса уже несколько недель, и внезапно я стал находить любую женщину вампира очень привлекательной. Я даже слегка пощупал задницу Розали этим утром, когда она услышала, как я играю свою измененную версию I Kissed A Girl, которая превратилась в “я трахал девушку, и ей понравилось это … ее кровь была слаще, чем шоколад …”, и поднялась наверх, чтобы снова справиться о моем умственном здравии.
Это не беспокоило меня так сильно, как Таню, которую я снова подвел — мне было все еще наплевать на убийство людей, но это был полезный талант: самообладание. После столетия это было в новинку - изучать что-то новое.
Теперь девушка боролась со мной, ее глаза расширились от страха и паники, но я сжал обе ее руки одной своей. Я даже не обращал на нее слишком много внимания, потому что Таня мысленно нападала на меня из-за того, что я убил так много людей в сфере ее влияния.
Это скоро закончится в новостях, ты, гребаная жопа, и потом что? Я скажу тебе что! Они начнут расследовать в клубе, и внезапно Сиерру, Жасмин, и меня сочтут психопатами или чем-то в этом роде! Я имею в виду, серьезно, ты когда-нибудь хоть на одну гребаную секунду в своей жизни вытаскивал голову из задницы и думал о ком-то ЕЩЕ для разнообразия? Мне НРАВИТСЯ здесь!
- Ты на наркотиках или чем-то еще? – потребовал я. - Твой голос похож на гребаный писк, и я поклялся бы, что ты за секунду от того, чтобы перейти на сверхзвук …
- О, какого хрена, Эдвард! - зарычала Таня в расстройстве.
- Я люблю, когда ты грязно ругаешься, детка, - ухмыльнулся я.
- За любовь ко всему, что является святым! - Она впечатала свою ногу в меня — Таня. Впечатала своей ногой. Я поднял на нее глаза, слегка ошеломленный.
Затем я действительно не понял, что произошло потом.
Думаю, что я прыгнул на нее.
Так или иначе, за 0,2 секунды мы свалились на пол. Мои руки обвились вокруг нее, разрывая ее платье, пока наши рты буквально размалывали друг друга, языки сплетались, а стоны отзывались эхом от нас обоих. Я услышал писк удивления позади нас, но не мог сконцентрироваться на этом, потому что Таня расстегивала мой пояс, а мы катались по полу, как животные.
А потом я начал смеяться. Я провел прошлый месяц, пытаясь изучить хоть щепотку самообладания, а сейчас срывал с Тани одежду, как семнадцатилетний гормональный подросток, которым руководит лишь его член, который даже не может написать слово «самообладание» и совершенно точно не думает использовать его.
Таня тоже начала смеяться, поняв шутку. Думаю, мы напугали девочку позади нас. Она фактически приклеилась к стене от шока, но об этом я даже не заботился. Меня уложили.
- Самое время, - усмехнулась Таня, перекатываясь на меня сверху.
- Должен сказать, - ухмыльнулся я. - Это ругательства добрались до меня. Я не могу сопротивляться шлюхе с грязным ртом.
- Шлюхе? - повторила Таня, скрещивая руки на своей чувственной груди и хмурясь вниз на меня так, будто не она сидела верхом на моем члене. Я застонал, голова с громким звуком ударилась о бетонированный пол, когда я в раздражении смерил ее взглядом.
- Думаю, нет необходимости упоминать Финикс?
Таня закатила глаза.
- Touché.
Это было общеизвестно в семьях в Вашингтоне, что в течение девятнадцатого века Таня работала в борделе в Финиксе. Весьма успешно.
Мы покатились снова, и я навис над ней, устав от нашей беседы. Я нашел за прошлые несколько недель, что разговоры с Таней становились все более предсказуемыми. Ничто в ней не удерживало мое внимание больше пяти минут, и хотя мне было удобно с нашей "договоренностью", я задавался вопросом, пришло ли время начинать искать кого - то еще, чтобы излить свое расстройство. Моим первым выбором была бы Розали, но очевидно она была с Эмметтом, и если я не мог убедить ее попробовать тройку, я не собирался укладываться под нее в скором времени. Сиерра и Жасмин … возможно, если бы они шли в наборе. Но в то же время, как они вели себя словно симпатичные и приятные люди, они были порочными.
Таня качалась подо мной, не осознавая, что я рассматривал кандидатов на ее замену, в то время как мое тело действовало само по себе. Ее пальцы запутались в моих волосах и тащили мое лицо вниз к себе. Ее губы двинулись к моим, когда она жадно застонала; ее длинные, гладкие ноги обернулись вокруг меня. И я буксировал ее еще глубже, с силой толкая себя в нее, потому что это было тем, что хотело мое тело, и хотя это было бессердечным с моей стороны, я использовал Таню, потому что она была подо мной, близко ко мне … но это не та девушка, которую я хотел.
- Эдвард! - застонала она, когда я начал двигаться быстрее, сильнее ударяясь в нее; все мое расстройство уходило. Я помнил, что ей нравилось, когда я был груб: я не мог легко причинить ей боль, как это бывало всегда, когда я наслаждался таким же образом с гребаными девушками. Я мог играть.
И в то время, пока она, достигнув пика, корчилась подо мной, мой разум поскользнулся. Снова.
Думаю, я был действительно дефективен. Я никогда не думал так много прежде, потому что был слишком занят игрой. Я убивал ради забавы, не потому что хотел есть. Звуки их криков приносили мне фантастическое наслаждение. Я не анализировал это, потому что никогда и не задумывался. Я переписывал лирику к раздражающим поп-песенкам, потому что они мне надоедали. Я щупал задницу Розали, потому что не трахал никого неделями. Я походил на столетнего старого извращенца. С клыками.
Эта мысль заставила меня рассмеяться, но Таня не слышала меня из-за звука своего собственного голоса, напевая мое имя, как заведенная. И на этот раз это раздражало меня. Я уже и так знал, что у меня было ошеломляющее сексуальное мастерство.
Но если я и продолжал мысленно уходить в сторону, сам я никуда не собирался, поэтому попытался сконцентрироваться на ее мышцах, вибрирующих вокруг моего члена. Мои глаза закрылись, и я позволил своему телу кончить … но моя концентрация уменьшилась, и я не смог помешать своим мыслям поменять направление …
- Белла.
Таня замерла подо мной, а мои мысли перешли на гипер-ускоритель. Откуда, черт возьми, это вылезло?
- Что? - потребовала Таня. Она оттолкнула меня от себя, и я немедленно скатился с нее, собирая свою одежду и пытаясь выяснить, откуда прибыла моя внезапная вспышка. Говорят же, что имя другого человека во время секса было эффективным способом для разрушения отношений. Таня взглядом бросала в меня кинжалы, ее рот сморщился в уже известное коронное раздражающее выпячивание, пока она ждала моих объяснений. Ей придется подождать, пока у меня не появятся объяснения хотя бы для самого себя.
Белла? Она была, скорее всего, самым неразвращенным человеком на планете, кем-то, к кому, как я знал, я никогда не прикоснусь. Я не мог понять, почему я думал о ней в тот момент, были лишь секундные мысли о том, что я не убил ее. Когда я возвращался в воспоминаниях к той прекрасной ситуации, что я создал, когда подошел так близко к ее убийству, я не мог понять, что заставило меня остановиться. Спустя три недели я был убежден, что это была маленькая ошибка в суждениях – думать, что она настолько невинна. И почему это должно останавливать меня? Не похоже, что я действовал с совестью — я не был “спасителем младенцев”, потому что знал, что они вырастут, чтобы стать точно такими же, как их родители: сексуально-голодными, голодными до денег, эгоистичными — не было никакого пути, чтобы эта девушка могла иметь так много контроля над моей несуществующей совестью. И за прошедшие несколько дней я стал более решительным, чтобы еще раз выследить ее и действительно убить на сей раз. Действительно ли возбуждение от ее преследования заставило ее имя сорваться с моих губ?
Эдвард, какого хрена? ОБЪЯСНИСЬ!
Я поглядел на Таню, не сдвинувшуюся ни на дюйм после того, как она натянула свою помятую юбку. Теперь не возникало никакой вспышки желания, когда я рассматривал то, как выглядели ее длинные, гладкие ноги, или как вздымалась ее грудь, пока она сердито дышала.
Я даже не потрудился принести извинения.
- Упс.
Одна бровь приподнялась на ее прекрасном лице.
- Действительно, Эдвард?!
- Слушай, Таня. – Я скрестил руки, прислоняясь к противоположной стене. - У нас была забавная «поездка» и все такое, но ты же знаешь, как легко отвлекается наш вид …
- Кто. Она?! - потребовала Таня, ее голос был больше похож на рычание.
Я усмехнулся.
- Вампир, которую я встретил в Лос Анжелесе две недели назад. Фантастические ноги, светлые волосы … очень громкая, когда трахается.
Она ударила меня, заставляя слегка вспыхнуть мою щеку, но это было лучше альтернативы. Я должен был выследить Беллу самостоятельно — она была моей.
- Да пошел ты, Мейсон! - выплюнула она, разворачиваясь на пятках и вылетая из складского помещения, мысленно перебирая каждое проклятие, которое она когда-либо слышала за эти годы. А их было много.
Я испытывал странное облегчение теперь, когда стал свободен от нее, даже если она и не была бременем.
Я услышал тихое хныканье около меня и мельком взглянул на девушку, которая не сдвинулась ни на дюйм с тех пор, как я прижал ее к стене приблизительно двадцать минут назад.
- Прости за это, - ухмыльнулся я, мельком взглянув на ее порванную шею, где кровь устойчиво сочилась из раны. Она начинала сгущаться, темный запах доносился до меня, привлекая.
- Так, на чем мы остановились …?
Я схватил в кулак ее волосы и потянул ее голову назад, пока она хныкала от боли; ее мысли были паническими и не совсем ясными. Когда я прижал губы к ее шее, испуганный шум ее мыслей стал громче, но затем он начал ослабевать, пока я высасывал кровь, шипя от удовлетворения. У нее был удивительно приятный вкус за тем гнилым запахом ее духов. Почти захватывающий. Я попытался попрактиковать то, что говорила мне Таня - не думать об этом, попробовать хоть что-нибудь, что было в моей власти, чтобы остановиться, но я знал, что это было проигрышное дело. Люди были бесполезными, но иногда они имели такой приятный вкус!
Ее пульс умер в ее груди, но я не чувствовал раскаяния. Почему я не был способен сделать это с Беллой? Я все еще помнил слабый вкус ее крови сквозь кожу … и непреднамеренно застонал, забирая последнюю каплю крови девушки в свой рот. Я знал, что она будет на вкус лучше, чем девушка в моих руках, что я буду наслаждаться каждой отдельной каплей, медленно сочащейся из ее вен в мой ожидающий рот.
Я бросил девушку и вышел, чтобы найти Эмметта, потому что нужно было убрать за собой беспорядок прежде, чем начну предпринимать попытки найти Беллу. Меня расстраивало, что я не мог просто пойти сейчас, но так или иначе я знал, что мое терпение будет вознаграждено.
Найти Эмметта было не трудно. Он взглядом обвинял меня, его лицо было мертвенно бледным, как будто я напал на Розали или что-то подобное.
- Что? - сказал я невинно.
- Белла? ДЕЙСТВИТЕЛЬНО? - проревел он. Он скрестил руки на своей массивной груди, впиваясь в меня взглядом. Он знал, что я не трахал людей — о чем он так расстраивался?
- Что ты сделал? - потребовала Розали, появляясь позади своего массивного друга. Она также впилась в меня взглядом.
Я поднял руки в защитном жесте.
- Что ты подразумеваешь под «что я сделал»? Я сделал то, что делаю всегда! – нахмурился я. - Или кого я делаю всегда, - исправил я.
- Ты заслуживаешь стерилизации, - прорычала Розали.
- Стоп! – воскликнул я. – О чем вы сейчас?
Эмметт закатил глаза.
- Ты произнес имя другой во время секса, придумал какое-то хромое оправдание о фальшивой девушке и даже не принес извинения. Чувак, даже я знаю женщин лучше, чем ты.
- И какова альтернатива? – потребовал я, немного раздраженный из-за того, что они наезжали на меня. - Сказать ей, что поглощен уничтожением того охотника, решил убить его раздражающе невинную подругу, и что случайно произнес ее имя, потому что мой разум рассматривал способы ее убийства?
- Хорошо, а что тогда? - спросила Розали, в замешательстве качая головой.
- Если я сказал бы ей, кто такая Белла, - медленно проговорил я, - она выследила бы ее и убила. Я не хочу, чтобы Таня убивала Беллу. Белла моя.
Эмметт поднял брови, и колоритное изображение появилось в его голове, заставив меня захотеть вдарить ему кулаком.
- Чтобы убить, - разъяснил я сквозь сжатые зубы.
- Ты все еще долбаный идиот, - пробормотала Розали.
- Она переживет это, - пожал я плечами. - У нее есть целая вечность.
- Серьезно, Эдвард! Ты хочешь, чтобы я ударила тебя?!
Игнорируя Розали, я повернулся к Эмметту.
- На складе девушка. Поможешь?
Он вздохнул, кивая. Он последовал за мной назад в складское помещение, где забросил труп девушки на плечо и стал жестикулировать мне, чтобы я вывел его. Это было хитро, но мы разработали целую систему, чтобы выбраться в глухой переулок и забраться на крыши прежде, чем кто-то поймет, что девушка, которую нес Эмметт, была не в отключке, а мертвой.
- Что ты хочешь сделать с нею сегодня вечером? - спросил меня Эмметт, когда мы вышли на улицу, впиваясь взглядом в нескольких мертвецки пьяных людей, на которых случайно наткнулись. Я даже не потрудился прочитать их мысли — они все, черт побери, были одинаковыми.
- Сожжем ее, - незамедлительно сказал я, даже не задумываясь об этом. Я прокручивал в голове разные способы избавления от трупов, начиная с идеи Эмметта насчет похорон. Это было забавным в первый раз, но вырытые могилы не так часто найдешь.
Мы направились к югу от города, никем не замеченные перескакивая через крыши, пока не добрались до захудалой части Порт Анжелеса. Мы пробрались на пустой склад, и в то время как Эмметт укладывал ее в центре комнаты, я начал разрывать куски стены, отделяя от нее древесину. Этого было достаточно, чтобы сделать костер, но не разрушить все здание.
Я аккуратно сложил дрова и поместил ее тело сверху. У нее в кармане была зажигалка, которую я вынул, в то время как Эмметт вытащил бутылку, захваченную со склада клуба, и равномерно разлил содержимое по костру.
Как только я бросил огонек в дрова, все охватило пламя.
Я даже не стал ждать, чтобы посмотреть, как все пройдет, я просто развернулся на пятках и зашагал со склада. Эмметт даже не потрудился окликнуть меня, он не был обеспокоен моим неустойчивым поведением. Тот опыт, когда он шпионил для меня за Беллой, пока я был выведен из строя Кровью Мертвеца, научил его не задавать вопросы. Он не понимал мои поиски мести.
Я шел по городу, мои шаги были медленными и обдуманными. Буду ли я торопить свой триумф — помчусь ли в этот момент в магазин? Или убью ее, потратив время на то, чтобы построить план, подготовиться самому? Я шел в ее часть города, тихую и приветливую. У нее был маленький, странный дом с садом впереди, полным отвратительных цветов и этажерок. Большой красный пикап Шевроле был оставлен снаружи и выглядел почти старше, чем я, а это уже о чем-то говорило. Огней не было.
Я поглядел на часы — было три. Я знал, какая комната принадлежит ей. Поднявшись на ворота ее дома, я приземлился с мягким глухим стуком в темном саду. Запах цветов не был столь силен здесь, тут было более дико. Хорошо. Я отошел на несколько шагов от дома, а затем повернулся и с разбегу запрыгнул на выступ ее окна. Я сделал это легко; пальцы обвились вокруг подоконника.
Я сконцентрировался на мгновение, рискованно свисая с выступа, но падение не беспокоило меня. Оно не будет фатальным. В доме я слышал мягкие, тяжелые, глухие удары двух сердец. Я закрыл глаза, расширяя свою умственную досягаемость.
Белла с оружием? Зачем Билли дал ей оружие? Она, скорее, убьет себя прежде, чем найдет ему хорошее применение! О чем думал этот человек! Провести мою девочку через это!
Только один сон я смог уловить. Предполагаю, ее отца. Он продолжал ссылаться на "Билли", которого я знал, как отца Джейкоба. Я был удивлен, что этому единственному человеку не снилось что-то большее … воспитания. Беспокойство было характерно для родителей маленьких детей, но кому снилась его девятнадцатилетняя дочь с оружием в руке? Возможно, от него она и унаследовала эту … невинность.
Я прислушался сильнее, улавливая следы мыслей и снов из других окружающих зданий, но они не были теми голосами, что я искал. Она как всегда оставалась тихой. Я поднялся на подоконник и всмотрелся внутрь.
Это была ее комната, определенно. Я видел свое отражение в противоположном зеркале - темная тень у ее закрытого окна. Ее тумбочка была загромождена книгами и расческой, в которой все еще торчали волосы, запутавшиеся в щетинках. Ее шкаф был слегка приоткрыт, какая-то одежда застряла между ним и дверцей.
Ее кровать находилась слева, укрытая тенью. Мои руки сжались на окне еще сильнее, когда мой пристальный взгляд упал на ее спящую фигуру, ее темно-каштановые волосы, разбросанные вокруг головы, словно ореол. У нее на переносице расположилась небольшая морщинка, и пока я наблюдал, ее рот задрожал и слегка приоткрылся.
Медленно, я открыл окно и скользнул в ее темную комнату, осторожно, чтобы не вызвать шум. Если бы она проснулась, был бы я в состоянии довести это до конца?
- Джейк.
Я замер.
Я осторожно наблюдал, как она слегка пошевелилась, ее бровь дернулась, а голова переместилась на подушке. Ее глаза оставались закрытыми. Тогда я осознал, что она не подумала, что я был ее парнем, поднявшимся в ее спальню на полуночное свидание без ведома ее отца.
Белла говорила во сне.
- Эрик … Эрик упал! - Ее бровь взметнулась вверх, когда она вздрогнула во сне; голос дрожал. - Джейк …
Я был слишком очарован, чтобы двигаться. Ее голос был тихим и ясным, как я и помнил. Не резкий, как у большинства женщин. Медленно ее лицо начало расслабляться. Я, наконец, оторвал взгляд от ее лица и стал более тщательно рассматривать свое окружение.
Тогда я и заметил живопись. Краска не была новой, но это явно не было чем-то купленным или сфотографированным. Это было создано здесь, я чувствовал запах. Было отчасти жутко - смотреть на изображение серебряных глаз, всматривающихся сквозь темноту прямо в тебя. Как будто они видели меня реального. Проникали вглубь.
Белла нарисовала это?
Серебристые, проникновенные глаза казались почти знакомыми. Они не были ни мягкими, ни широкими, как у Беллы. Они не были узкими или немного наклоненными, как у Джейкоба. Возможно, это были глаза Чарли? Почему такая картина висела в ее комнате? Разве это не беспокоило ее, что что-то уставилось на нее, в то время как она спит?
Тайна, которой была Белла, начинала углубляться, а мои более ранние побуждения оказались почти забыты. Я скользнул в кресло-качалку, которое стояло перед ее кроватью. Мои глаза снова упали на ее фигуру, и я сидел, не двигаясь, пока ее грудь медленно поднималась на вдохе и опускалась на выдохе. Ее сердце продолжало равномерно биться в груди.
Я чувствовал ее запах с того места, где сидел. Сладкий, как яблоко или что-то похожее. Не как те ужасные цветы в ее саду. Или духи. Я не смог обнаружить ни одного пузырька духов в ее комнате, хотя там и присутствовал тяжелый запах краски, исходящий из одной из комнат в доме. Я был слишком очарован Беллой, чтобы проверить это.
- Джейк …, - снова вздохнула она; морщинка вновь появилась между ее бровями. - Ты любишь меня, Джейк?
Пока я смотрел на Беллу, эта история начала распутываться. Звук имени того ублюдка на ее губах заставил меня напрячься, желание убить ее возникло так же быстро, как и внезапно умерло в прошлый раз. Но незащищенность в ее голосе, ее печаль препятствовали тому, чтобы я сдвинулся с места.
Она застонала, скручиваясь под своим пуховым одеялом.
- Я люблю тебя, Джейк. - Ее бровь снова исказилась. - Почему ты не можешь сказать это?
Мои кулаки напряглись вокруг подлокотников ее кресла-качалки, и я почти оторвал кусок дерева. Но в ее сне Джейкоб не говорил ей, что любит ее, и она становилась все более беспокойной, а ее голос наполнился болью.
Ее тревога заставила меня волноваться, и я отступил подальше от кресла-качалки, чтобы не сломать его.
Он просто любил разрушать вещи, не так ли? Манипулируя ею с помощью ее же любви и таким образом раня ее? По каким-то причинам боль в ее голосе, казалось, лишь подпитала огонь, интенсивный гнев, который проникал в мое тело даже глубже, чем Кровь Мертвеца. Не было никакой причины, которая оправдывала бы его существование.
Я наблюдал, как Белла еще раз дернулась во сне. Ее голос дрожал, пока она приносила кому-то извинения, заканчивая словом "Джейк" каждое свое предложение. Звук его имени на ее губах разрушал любую рациональную мысль, хотя я, возможно, и был способен мыслить.
Инстинктивно, я медленно придвигался ближе к Белле, ближе к ее теплу, ее голосу … ее сердцу. Я был настолько близок, что наклонился немного над ее кроватью и положил руку на подушку близко к ее голове. Я смотрел на нее вниз, находясь в крайне противоречивом состоянии. Ее запах был опьяняющим. Она была бы восхитительна, я знал это так же точно, как свое собственное имя. Ее смерть уничтожила бы Джейкоба Блэка, потому что, несмотря на ее сны, я знал, что он любил ее. Я прочитал это в его мыслях. Но это означает, что она будет мертва.
Пока я смотрел на этого хрупкого, бледного человечка, она сделала то, что я не ожидал. Она полностью расслабилась, придвигаясь немного ближе к моей руке так, что ее темные волосы задели мои пальцы. Ее брови разгладились, дыхание смягчилось.
- Но что черное и белое для них? - прошептала она почти в замешательстве.
Каким-то образом я знал, что она говорила о нас.
Вампирах.
Я чувствовал странные эмоции, сжавшие мою грудь, пока слушал замешательство … печаль в ее голосе. Она не ненавидела нас. Меня. Не так, как делал это Джейкоб Блэк. В простом предложении я понял - она знала, что для нас было не так просто убивать людей. Это было необходимостью, чтобы выжить.
Я никогда не знал человека, который мог смотреть в такой перспективе, а затем я понял, что не был достаточно сильным, чтобы убить Беллу. Невинную, красивую Беллу … Как я когда-то мог думать, что смогу убить ее? Я никогда не буду достаточно силен, чтобы убить кого-то столь … не было даже слов, чтобы описать ее. Она не была человеком, она была ангелом.
Моя ненависть к Джейкобу вспыхнула с новой силой. Он не заслуживал кого-то столь хорошего. Это претило мне, воображать его думающим о ней, представлять его предсказуемый человеческий разум, рассматривающий предсказуемые, вульгарные вещи, вовлекающие Беллу в его толстый гребаный череп. Я хотел сломать его за каждое прикосновение к чему-то столь чистому. За то, что он клал на нее свои руки и уверял ее словами любви, в то время как он лишь брал и никогда не давал ей что-то хоть отдаленно напоминающее любовь. Люди могли дарить любовь, только если у них было сердце.
А сердце Джейкоба Блэка было мертво.