Сломанный трон

От переводчика: во второй части в каждой главе будут флешбеки, важные для понимания основного сюжета. Следите за датами.

Глава 1
5 сентября 1453 г

Поздним летом в небе ярко светило солнце. Его лучи просачивались сквозь густую листву деревьев Чащи Ворона. В пустом лесу была приятная тишина. Животные паслись, тревожно поводя ушами в ожидании возможных нападений.
Вдруг длинные уши кролика напряглись. Он услышал свист стрелы, летящей между деревьев. Стальной наконечник вонзился в землю в нескольких дюймах от животного. Кролик, не раздумывая, бросился бежать по опавшей листве, мху и траве лесной подстилки. Мимо пролетела еще одна стрела, и он поскакал еще быстрее.
Два всадника бросились ловить его. Стук копыт их лошадей встревожил других обитателей леса. Один всадник натянул лук, кладя на тетиву последнюю стрелу, в середине галопа отпуская поводья. Он не боялся упасть, крепко сжимая бока жеребца сильными бедрами. Стрела по красивой дуге ушла вперед и вонзилась в кролика. Он умер, как только наконечник воткнулся в его кожу и плоть, разрывая внутренности.
Всадники подъехали к мертвому зверьку. Один из мужчин спешился и бросил его в сумку, гордый своим достижением.
- Ты видел мой выстрел, Магнус? – воскликнул он, довольно показывая на лук, который держал в руке.
Второй мужчина, намного моложе, фыркнул, но не смог сдержать улыбки, видя гордость в глазах брата.
- Филипп, я видел, как ты безрассудно отпустил поводья, чтобы поймать простого кролика, - поддразнил он. Его темные глаза озорно блеснули, когда его брат вздохнул и вспрыгнул на коня.
- Смеешься, да? Полагаю, ты будешь издеваться, пока я не подстрелю оленя? – защищаясь, ответил Филипп. Несмотря на серьезное выражение лица, его зеленые глаза по-прежнему смеялись. Филипп поднял бровь. Этот жест стал уже традиционным для короля.
- Или оленя, или кабана, - предложил Магнус. – Но боюсь, твой тупой конь распугал всех своим постоянным ржанием.
Словно бы послушав его, черный жеребец вытянул шею и громко заржал. Хозяин похлопал его по боку. Несколько секунд Филипп переводил взгляд с него на Магнуса, прежде чем разразился взрывным смехом. Черные волосы упали ему на глаза, заслонив от дневного света.
- Думаю, Ганнибал не согласен с твоей характеристикой, Магнус, - хмыкнул он, направляя жеребца вперед.
Они продолжили охотиться. Где-то вдалеке выпустили гончих, чтобы помочь другим участникам охоты найти добычу. Но никто не пытался стрелять в крупных животных, попавшихся им. Дворяне посылали к королю слугу, сообщая ему о находке. Но Филипп не отвечал на их сообщения. Он предпочитал найти собственную жертву.
День двигался к вечеру. Верхушки деревьев волновал легкий ветер. Лесные жители улавливали запах проникших к ним людей и удирали подальше вглубь леса. Убив еще фазана, Филипп решил, что на сегодня достаточно. Молодой монарх мечтал вернуться в Адельтон-холл.
Король и его брат выехали из густого леса, сопровождаемые дворянами, гончими и слугами. До белого сверкающего замка на горе Филипп и Магнус продолжали болтать и шутить друг с другом.
Филипп Фелл любовался Адельтон Холлом. Сказочный замок выделялся на фоне гор Дурун, чьи вершины через несколько месяцев покроет снег. Его окружали зеленые леса. Только перед фасадом расстилался изумрудно-зеленый луг, с мягкой травой и белыми цветами. По нему пролегала узкая дорога, которая вела в город Хейс. Желто-оранжевые лучи заходящего солнца придавали замку золотой отблеск.
- Я всегда восхищаюсь красотой этого места, - выдохнул Магнус, глядя на невероятный пейзаж.
Филипп смотрел на земли перед собой. Это чудесное место для того, чтобы жить тут. Англоа стала свободной страной и расцветала как майский цветок. Медленно, но верно она становилась самой собой, переставая быть английской колонией.
- Это место не похоже ни на что, что я знал прежде. Горы, лес, холмы – все имеет власть надо мной, от которой я не могу избавиться. Здесь мне спокойно на душе, - сказал Филипп, поворачиваясь к брату, который был на пятнадцать лет младше. Он объяснил то, что чувствовал и сам Магнус.
- Тебя короновали четыре года назад, брат. В таком месте время течет быстрее.
- Время течет быстрее тогда, когда ты счастлив, - протянул Филипп. Его губы раздвинулись в улыбке, в глазах зажглось озорство, и красивые черты лица слегка исказились от веселья. Он пристально смотрел на замок вдали. Глаза опасно блеснули, когда он повернулся к брату.
- Кто первый до сторожки? – выкрикнул он и, не дав Магнусу времени ответить, погнал Ганнибала в диком галопе. Магнус быстро последовал за ним, громко ругая старшего брата. Оба хохотали.

23 февраля, 1520 г
Жутко воняло рыбой и помоями. Усталая Изабелла лежала на грязной кровати. У нее не было сил встать с нее. Грязные простыни окутывали ее как душный кокон. Она пустым взглядом смотрела на темную внутреннюю перегородку корабля.
Ее голова отяжелела и отупела. Девушка слишком много плакала, и у нее кончились слезы. Внутри нее осталась только пустота. Волны Средиземного моря сотрясали галеон, как мать качает колыбель ребенка.
Браун запер ее в каюте. Несколько раз он уверял ее, что ей никто не причинит вреда. Он отправил всех своих людей в трюм. Но Изабелла не верила ему, особенно увидев, ка кон выстрелил в миссис Рочестер. Ей хотелось убить всех мужчин, насиловавших девушек в ее доме. Закрывая глаза, она слышала их душераздирающие крики, застрявшие в ее голове.
Изабелла не верила Брауну и из-за того, что тот убедил одного купца взять их на борт, чтобы отвезти в Кадис. Торговец заплатил за доверие собственной жизнью. Ночью люди Брауна захватили корабль и убили большинство моряков. Правда, наиболее опытным они предложили остаться в живых и вступить в ряды герцога-предателя.
Изабелла окончательно прокляла его, когда в первую ночь один из его людей нашел ее запертой в маленькой каюте.
Браун спас ее прежде, чем ее успели изнасиловать. Но Изабелла все равно пострадала, и физически, и морально. Еще одна часть ее израненной души, казалось, умерла, скрылась в глубине ее существа.
Конечно, насильника убили. Но то, что он успел сделать, уже невозможно было исправить. Браун принес девушке самые глубокие извинения, но она не приняла их. он запер ее и пообещал, что подобного больше не повторится.
Первые часы после прикосновений этого отвратительного мужчины Изабелла плакала, придя в ужас от того, что с ней произошло. Она чувствовала, как грязные руки лапают ее, рвут платье и прижимают к полу. Она чувствовала, как щепки от досок пола впиваются в ее спину, когда насильник оседлал ее, стаскивая с себя штаны. Ей было больно. Боль сидела не только в теле, но и в душе. Ее конечности все еще дрожали. Изабелла плакала и плакала, чувствуя себя грязной, испачканной и сломленной. Ему не удалось завершить задуманное, но он подошел достаточно близко, чтобы девушка чувствовала себя изнасилованной.
Она мало что знала о занятиях любовью, кроме того, что это нужно для зачатия. Но теперь, близко столкнувшись с этой частью жизни, она возненавидела это.
Несколько дней рыданий измотали девушку. У нее не осталось слез, только пустота внутри. На ней все еще было порванное платье, а в исцарапанной спине все еще торчали занозы.
Такой нашел ее Браун. Ее уже не волновала скромность. Когда он вошел, Изабелла даже не прикрыла голые ноги и спину. Браун закрыл за собой дверь, чувствуя вину за содеянное при виде сломленной девушки. Изабелла пошевелилась только тогда, когда он подошел к постели.
Девушка расширенными глазами уставилась на него. Боль и отчаяние заполняли ее, но злость и ненависть вскоре преодолели страх. Браун поднял руки в знак добрых намерений.
- Я не прикоснусь к тебе и не причиню вреда. Клянусь своей жизнью, - сказал он так искренне, как только мог. Изабелла усмехнулась. Она убрала грязные пряди со своего лица.
- Твои слова мало что значат для меня, - прорычала она. Ее голос все еще дрожал. Она проигнорировала боль в спине. Щепки, попавшие в спину, вызвали воспаление, и Браун с беспокойством посмотрел на ранки. – Как и твое честное слово. Я бы никогда не поверила предателю, - она влила в каждое слово яд, стараясь не обращать внимания на боль в спине. Браун не обратил внимания на ее слова, рассматривая ее воспаленную спину.
- По крайней мере, позволь мне дать указания кому-нибудь позаботиться о твоей спине, пока не стало еще хуже, - предложил он, видя, что Изабелле больно. Но она отвернулась от него.
- И позаботится о ней такой же человек, какой приходил ко мне несколько дней назад? – Изабелла прикусила губу, пытаясь загнать назад воспоминания и надеясь, что Браун не увидит момент ее слабости. Он ничего не сказал, понимая, что случившееся никому не принесло пользы, и его вторично охватило чувство вины. Но он не опустился бы так низко, чтобы по-настоящему извиниться перед Изабеллой.
- Я пришлю кого-нибудь, и неважно, нравится тебе это или нет, - высокомерно сказал Браун, снова пытаясь занять главенствующее положение.
Он повернулся, собираясь уходить. Ему не хотелось долго находиться в обществе Изабеллы. Он понимал, что принял опрометчивое решение, взяв девушку с собой. В тот момент ему хотелось только причинить боль Каллену, и от ярости он не совладал с собой. Но теперь понимал, что совершил грубую ошибку. Так мог поступить Алистер, но никак не он сам.
- Эдвард найдет меня. – Слова Изабеллы укололи его сильнее, чем должны бы. Брауна удивил огонь, которым были они пропитаны. Он всегда считал Изабеллу хрупкой безобидной девушкой, но теперь в ее глазах горел бушующий огонь, заставляющий его нервничать.
- Надеюсь, он убьет вас всех. – Изабелла не обращала внимание на лицемерие в своих словах. Подумать только, всего неделю назад она просила Эдварда не убивать Алистера, а теперь сама не желала ничего иного, кроме как пролить кровь. В ней росло желание мстить и убивать.
Браун не скрывал ухмылки, поворачиваясь к ней. Ему пришлось наклониться, так как дверной проем был слишком низок.
- Каллен мертв. Я сам убил его, - сказал он, удовлетворенно усмехаясь.
Наступила тишина.
Браун ничего не мог разобрать на лице Изабеллы. На нем застыла непроницаемая маска. Рот девушки пересох.
- Это невозможно, - недоверчиво прошептала она. Но все же небольшая часть девушки сомневалась. – Если ты убил его, то тебе удалось свергнуть короля… - она замолчала. – И тогда бы тебе не пришлось убегать из Англоа. – Она пыталась найти логику в поведении Брауна, не желая принимать смерть Эдварда.
- Он послал Карлайла Челда привести к воротам Уэсспорта армию. Мне пришлось бежать, но я успел пронзить Каллена мечом, - соврал Браун. Изабелла не могла найти слов. Надежда на спасение медленно таяла.
- Не знаю, видела ли ты когда-нибудь его лицо. Но если нет, то радуйся. Под его маской был не человек, а чудовище. Я понимаю, почему он носил ее, - продолжал Браун. Изабелла вздрогнула – такой холод содержался в его словах. Она постепенно примирялась с новой реальностью.

22 февраля – Малага

В испанском порту, принявшем множество кораблей со всей Европы, царило бодрое утро. Несмотря на февраль, небо было ясным, температура – приятной прохладой, а солнце – теплым. Оно повсюду простирало свои лучи, обогревая шумные улицы и причалы. Карлайл и Джейкоб, стоя на палубе торгового корабля, с благоговением наблюдали, как перед ними раскрывается алькасаба. Дворцовое укрепление казалось им странным и экзотическим. Оно стояло на холме, в центре города, с видом на гавань и само было видно отовсюду. Величественное мавританское здание окружали деревья, и оно выделялось среди остальных как редкая жемчужина среди голышей.
Кричали чайки, таская рыбу, выброшенную рыбаками. Иногда они рывком кидались вниз и таскали рыбу у продавцов, когда те отвлекались.
Торговое судно пришвартовалось к причалу. Карлайл и Джейкоб во все глаза смотрели на незнакомое окружение и впитывали экзотические запахи. Корабли выгружали свои товары, чтобы продать их по самой выгодной цене. Травы, специи, металлы, драгоценные камни, ткани, меха – все можно было встретить здесь. Все вытаскивалось на землю, проверялось, укладывалось на тележки и развозилось по лавкам и рынкам.
Мужчины спустились в свою каюту, где провели последнюю неделю, пока корабль плыл из Уэсспорта на Пиренейский полуостров. Карлайл тихо постучал в дверь, а Джейкоб ждал снаружи.
- Входите, - с казал слабый голос. Карлайл зашел в крохотное помещение, закрыв за собой дверь.
На небольшой кровати лежал Эдвард Каллен, одетый в тонкую белую рубашку и темные штаны. Он обильно потел, несмотря на довольно прохладную погоду, хотя и теплее, чем ледяные безжалостные ветры Англоа.
- Мы прибыли, - сообщил Карлайл, садясь рядом с кроватью. Эдвард повернулся к нему. Белки его глаз покраснели. Маска скрывала цвет его лица, но по коже вокруг глаз и рта Карлайл видел, что генерал бледен. Его губы приняли фиолетовый оттенок, и кожа стала липкой. Дыхание Эдварда было более частым и неглубоким, чем ему бы хотелось.
- Хорошо, - с трудом произнес человек в маске. У него не было даже сил, чтобы поднять голову с подушки, чтобы посмотреть в крохотное окно на испанский порт. Карлайл молча смотрел на него, сжав губы.
- Как рана, - наконец, спросил он, показывая на перевязанное плечо Эдварда. Несмотря на то, что кинжал Брауна был тонким и небольшим, он оставил глубокую рану. У Эдварда, сбежавшего после битвы за дворец, не нашлось времени промыть и перевязать ее, и за время поездки она воспалилась. Уже на вторую ночь она покраснела и набухла. Несмотря на то, что Эдвард старался промывать ее и держать в чистоте, грязная каюта и затхлый воздух не способствовали выздоровлению. На третий день плечо опухло и сильно болело. На четвертый день Эдвард не мог пошевелить рукой, а на шестой из раны начал вытекать гной. Джейкоб и Карлайл были сильно обеспокоены. Если Эдвард не начнет лечение, то инфекция просто убьет его.
- Все хорошо, - соврал Каллен. Его звучный и ясный голос превратился в шепот. Он не приложил усилий, чтобы подтвердить свои слова. Его рука все еще лежала неподвижно, и жар не спал.
- Это плохо, Эдвард, - озабоченно сказал Карлайл. Его баритон звучал серьезно. Он видел, как страдает друг. – Как только мы пришвартуемся, то найдем тебе врача. Он…
- У нас нет времени, Карлайл. Просто купи травки у какого-нибудь торговца, и я приму их, - заспорил Эдвард. Но у него не хватало сил протестовать. Карлайл не мог видеть генерала в таком состоянии.
- Ни за что. Я сам отведу тебя к кому-нибудь, - твердо заявил он. Он не мог позволить Эдварду умереть. Не сейчас. Не в каком-то чужом городе.
- Я не доверяю местным врачам, - проворчал Эдвард. – И мы должны найти корабль до Рима, чтобы не потерять след Изабеллы и Брауна! – воскликнул он, невольно шевельнув рукой. Он душераздирающе вскрикнул. Через повязку просочился гной. Карлайл ничего не сказал, но в его глазах читалось: «Будет так, как я сказал».
- Мы поможем тебе сойти с корабля и найдем место, где можно отдохнуть. Ты не можешь в таком состоянии искать Изабеллу. Нам потребуется весь твой ум и силы, чтобы перехитрить предателя, - спокойно произнес Карлайл. Он не получил ответа. Глаза Эдварда вспыхнули от несдерживаемой ярости, но у него не было сил спорить.
Вскоре с корабля спустили трапы. Джейкоб и Карлайл под руки вели Эдварда. Они надели на него длинный плащ с глубоким капюшоном, чтобы скрыть маску от непрошеных зрителей.
Спустившись, они встали в центре причала. Вокруг суетились люди, занятые своими делами. Ни Карлайл, ни Джейкоб не говорили по-испански и ни разу не были за пределами Англоа, и оказались совершенно потерянными в чужом городе.
- Нам нужно найти гостиницу, - сказал Джейкоб, оглядываясь как потерянный щенок.
- Я не вижу ее поблизости, - сказал Карлайл, поддерживая Эдварда и сам чуть не падая под весом его тела. Эдвард был почти без сознания.
- Спросим кого-нибудь, - бодро проговорил Джейкоб, но сам был серьезен, понимая, что с каждой секундой ситуация становится все более ужасной.
- Спрашивайте посаду или таверну , - донесся тихий шепот из-под капюшона. Их друг преодолел боль, усталость и головокружение.
Джейкоб набрался смелости и пошел расспрашивать местных жителей. Конечно, он не понимал их ответы, но терпеливо запоминал их жесты. Вскоре они успешно нашли в центре города гостиницу.
Посада была расположена на оживленной узкой улочке с побеленными домами. Внутри, в крохотных двориках, сидели люди, ели, пили вино и громко разговаривали. Джейкоб и Карлайл большими глазами смотрели вокруг, поражаясь всему новому, увиденному ими. Их встретил управляющий и так быстро заговорил по-испански, что их мысли закружились в водовороте. Они абсолютно не понимали того, что он произносил с пугающей скоростью. Испанец был ниже их по росту, с черными вьющимися волосами и бородой, обрамляющей его круглое лицо. Нос был крупным и заметным – типичный римский нос. Он был гордым, страстным и высокомерным – именно так оба англоанца воспринимали испанцев.
Эдвард смог сказать несколько слов по-испански. Хозяин гостиницы провел их в комнату с двумя кроватями и тонким матрасом на полу, забросанным сеном. Он потребовал немедленной оплаты и пристально смотрел, как человека в плаще опускали на кровать. Когда хозяин ушел, Джейкоб и Карлайл остались такими же потерянными, как и раньше.
- И что теперь? – прошептал Джейкоб Карлайлу, уверенный, что его более взрослый друг знает, что делать.
Они осмотрелись. В комнате было темно. Крышу подпирали старые балки из потемневшего дерева. В углу стоял маленький стул и стол с металлическим тазом. Было слышно, как снаружи ходят люди. Грудь Эдварда поднималась с трудом. Его дыхание становилось все более поверхностным.
- Мы должны найти кого-нибудь, кто поможет ему, - прошептал Джейкоб. Карлайл согласился с ним кивком. Но какой медик может излечить такую рану? Даже королевский доктор мог не справиться с ней. Карлайл по опыту знал, что зачастую от врачей больше вреда, чем пользы.
- Здесь есть семья, которую я когда-то знал, - нарушил тишину слабый голос Эдварда. Мужчины прислушались к нему.
- Ты жил здесь? – недоверчиво уточнил Карлайл. Эдвард проигнорировал вопрос и продолжил: - Отец имел отношение к медицине. Я доверял ему.
- Где он?
- На окраине города, - голос Эдварда оборвался. Он с трудом глотал воздух. Голова и рука пульсировали от боли. Пот пропитал его рубашку. Мужчины, стоя рядом с ним, чувствовали жар от его большого тела. Не было никаких сомнений, что переход с корабля в гостиницу ухудшил его состояние. Если он не получит помощи до вечера, им придется искать кладбище вместо врача.
- Я пошел. Приглядывай за ним, - сказал Карлайл, хлопая Джейкоба по плечу. Молодой человек снял плащ и накинул его на дрожащего Эдварда.
Карлайл, подойдя к двери, оглянулся. Указания, которые он получил, были неясны и расплывчаты. Эдвард вновь потерял сознание. Ему придется постараться изо всех сил.
Карлайл двинулся по дороге, ведущей на окраину города, в старую его часть. Это заняло много времени. Он терпеливо выслушивал все, что ему говорили, запоминал жесты и даже говорил на латыни, которую немного знал. Испанцы, казалось, понимали ее.
Белокурый англоанин прибыл в менее населенную часть города. Здесь был другой, более тяжелый воздух. Между домами было меньше пространства, видимо, для того чтобы не пропускать летом солнечные лучи. Карлайл начал бродить по улицам и спрашивать, не знает ли кто Эдварда Каллена. Казалось, прошло уже много часов, и он начал терять надежду.
Он вышел на маленькую площадь с фонтаном и сел возле него. Зазвонил церковный колокол. Казалось, город вымер – пришло время для ужина.
Карлайл опустил голову на руки и мрачно смотрел на булыжники. Как они могут искать Изабеллу, если Эдвард лежит на смертном одре? Он боялся худшего. Карлайл проигрывал самые худшие сценарии в голове. Он всегда был пессимистичен, и положение дел сейчас казалось ужасным.
На площадь вбежал мальчик, гоняющийся за котенком. Ему было не больше двенадцати-тринадцати лет, и он был худым как щепка. Его кожа была немного темнее, чем у других встреченных сегодня испанцев, и имела слабый оливковый оттенок. Черные волосы торчали в беспорядке. Глаза мальчика при виде странного блондина расширились. Карлайл подумал, что ему нечего терять, и спросил про Эдварда у мальчика.
Сначала мальчик держался настороже, потому что боялся странного светловолосого человека. Он мало видел иностранцев, и близкое присутствие англоанца нервировало ребенка. Карлайл начал терять терпение и надежду. Солнце уже садилось, голубые небеса стали оранжевыми, и начало холодать.
Но, когда Карлайл упомянул имя Эдварда, мальчик засветился узнаванием. Он явно знал это имя. Карлайл не мог объяснить больше, потому что не мог говорить по-испански. Мальчик взял его за руку и повел по лабиринту узких улочек и переулков, остановившись перед дверью. Сердце Карлайла забилось от предвкушения – возможно, он нашел того, кто ему нужен.
Дома на этой улице тоже были выкрашены в белый, из-под которого просвечивал красный кирпич. Дверь в виде арки была выложена из разноцветных кирпичей выцветшего красного и бежевого цвета. Саму дверь сделали из кедра, когда-то, вероятно, мощного и величавого, а теперь обветшавшего, как и остальные двери в этой части города. Выше нее Карлайл увидел окно, обрамленное сложной резьбой по камню. Частично резьба разрушилась. Но окно светилось, показывая, что кто-то дома есть.
Мальчик постучал и терпеливо ждал. Открылась небольшая щель, и в нее высунулась женщина. Ее лицо прикрывала красная вуаль, оставляя открытыми только темные загадочные глаза. Мальчик что-то сказал, упомянув имя Эдварда. Женщина перевела взгляд с него на Карлайла, приподнимая темную бровь. Она впустила англоанца, проверив, что их никто не видит.
Карлайл вошел в двор. Самый богатый и изысканный двор, который он когда-либо видел. Тот, кто жил здесь, когда-то явно был богат и, возможно, уважаем в обществе. Но сейчас от богатства и уважения остались только воспоминания, шепот того, чем они были раньше.
В середине двора располагался прямоугольный бассейн. Через чистую воду виднелась мозаичная плитка с замысловатыми геометрическими узорами, которой было выложено дно. Дальше виднелась галерея из арок сложной структуры, тоже украшенная резьбой по светлому камню. Карлайл никогда не видел такого. Нижняя часть колонн, поддерживающих арки, когда-то была выкрашена яркой краской. За галереей виднелась лестница на второй этаж. У лестницы арочный проем открывал вход в комнату, залитую светом. Во дворе было много зелени. Цветы обвивали колонны и стелились по краям бассейна, несмотря на конец февраля. В окнах, выходивших на бассейн, показались чьи-то лица, поспешно отступившие, заметив взгляд Карлайла.
Женщина долго смотрела на него. Теперь, в свете заходящего солнца, Карлайл видел ее лицо. На ней было платье в приглушенных синих и красных оттенках, плотно облегающих ее торс и прикрывающее руки и плечи. Волосы прикрывала тонкая вуаль с красивой вышивкой. Женщина отвела прядь седых волос от своего лица с резкими чертами. Она, хмурясь, оглядела Карлайла с ног до головы, но не выставила его вон, и что-то сказала мальчику на языке, который совсем не походил на испанский. Мальчик быстро отошел в сторону. Женщина поманила Карлайла за собой и провела его к двери в конце двора.
Он поднялся на самый верх дома, под крышу. Интерьер в комнате, в которую он вошел, был выполнен в том же стиле, что и двор, и в тех же цветах: красный, желтый, синий и медный. Посередине стоял низкий стол, вокруг лежали мягкие красные подушки, расшитые шелком. Карлайл решил, что они предназначены для сидения и сел на одну из них, немного удивляясь неожиданному удобству. До него доносился слабый аромат специй и апельсинов – в одном углу стояло небольшое апельсиновое деревце в большом керамическом горшке. Оно одновременно цвело и плодоносило: на ветках виднелись крохотные зеленые и большие оранжевые плоды.
Карлайл услышал шаги. В комнату вошли две женщины: уже знакомая Карлайлу и более молодая, но в похожей одежде. Карлайл был покорен ее красотой. Через вуаль проглядывали темные густые волосы, блестящие и красивые. У девушки был такой же оливковый оттенок кожи, казавшийся невероятно притягательным для очарованного ею молодого человека. Но больше всего его заинтриговали ее глаза. Он никогда еще не видел подобного. Девушка не отводила от него взгляда, садясь на подушку напротив. Карлайл не отрываясь смотрел в темные глубины. Сначала ему показалось, что они такие же черные, как у пожилой дамы. Но теперь, в свете масляных ламп, свисавших с потолка на тонких звенящих цепях, он заметил в них зеленый оттенок. Даже на расстоянии он чувствовал ее сладкий запах: специи, цветы апельсина и еще что-то, что он не смог распознать. Пожилая женщина нахмурилась, видя явный интерес молодого человека к девушке, которой не могло быть больше двадцати лет.
- Добро пожаловать в наш дом, сэр. – Ее голос был более глубоким, чем могло бы показаться, с мягким и гостеприимным акцентом. Словно бы нежная мелодия струилась из ее пухлых губ.
- Вы говорите по-английски? – все, что смог сказать Карлайл после непозволительно длинной паузы. Девушка подняла тонкую бровь.
- Конечно, - спокойно ответила она так, словно это было очевидно. Когда Карлайл ничего не сказал в ответ, она взяла инициативу в разговоре на себя. Он даже не представился женщинам и вообще забыл, зачем пришел.
- Я – Зорайда, это моя мать Хала. Мальчик, который привел вас сюда – мой брат Ашик, - с акцентом произнесла девушка. Карлайл раньше никогда не слышал таких имен, хотя и был знаком с Испанией и испанцами. Постепенно колесики у него в голове начали вращаться. Он находился в северной части города. Недалеко от центра, но ясно, что испанцы не часто посещали эту часть города. Он осознал, что люди перед ним или не были христианами, или же были новообращенными. Он должен был с самого начала понять это, но был слишком поглощен изучением интерьеров, чтобы обращать на это внимание.
- Рад встрече, мисс Зорайда, миссис Хала, - неловко сказал Карлайл, кланяясь обеим женщинам. Хала продолжала хмуриться.
- Мой брат сказал, что вы упомянули имя Эдвард, - напомнила Зорайда, произнося имя Каллена с испанским акцентом.
- Да. Он здесь, а Малаге, - объяснил Карлайл, приступая к делу. Глаза Зорайды загорелись при упоминании о появлении Эдварда.
- Тогда он должен прийти к нам. Прошло много времени с тех пор, как мы его видели в последний раз, - улыбнулась она. Сердце Карлайла заколотилось при виде того, как улыбка осветила лицо девушки. Оно стало не таким строгим, как раньше, стало мягче и женственнее.
- Поэтому я здесь. Эдвард ранен, и он послал меня сюда. Он сказал, что вы сможете ему помочь, - продолжил Карлайл. На самом деле он понятия не имел, кто из женщин сможет помочь Эдварду и сможет ли вообще. Но он доверял своему другу в маске. Тот уже был раньше в Испании, знал эту страну и привычки ее жителей. И Карлайл верил ему.
Улыбка Зорайды угасла. По лицу скользнула болезненная тень воспоминаний. Хала заметила, что при известии об Эдварде дочь помрачнела. Она спросила, о чем идет разговор, и, когда девушка объяснила, точно так же вспомнила нечто неприятное.
- Наверное, Эдвард говорил о моем отце. Он на самом деле был великим целителем, - начала Зорайда. – Но сейчас он не может ему помочь. – Девушка говорила кратко и жестко, словно бы не хотела вспоминать об отце.
- Почему? – быстро спросил Карлайл. – У Эдварда загноилась рана на плече. Он нуждается в неотложной помощи, иначе до утра не доживет. Я уверен в этом.
Загадочные глаза молодой женщины смотрели прямо в душу Карлайла. Она словно околдовывала его.
- Он умер, - наконец, сказала она. Напряжение росло с каждой секундой. С каждым словом надежда помочь Эдварду становилась все менее вероятной. Девушка заметила, как расстроился сидящий перед ней иностранец. – Но не волнуйтесь. Я многому научилась у отца, прежде чем он умер. Я пойду с вами и помогу Эдварду.
- Вы? – не сдержался Карлайл. Хотя Хала не говорила по-английски, она поняла, о чем говорит гость, по его тону и голосу. Зорайда вызывающе посмотрела на него. Темная зелень в ее глазах, казалось, опасно блестела. Девушка вызывающе подняла подбородок, словно бросая вызов чужеземцу.
- Вы отведете меня к нему, - сказала она. Юная красавица обменялась несколькими словами со своей матерью, которая явно возражала против намерений дочери. Зорайда проигнорировала ее мнение.
- Конечно, - согласился Карлайл. Он надеялся, что девушка знает, что делает. Он никогда раньше не слышал, чтобы врачами становились женщины. Какая-то часть его заинтересовалась, не использует ли Зорайда при лечении не только мази и травы. Возможно, она ведьма, и это идет в разрез с требованиями церкви. Но у Эдварда оставалось мало времени, и Карлайлу больше некуда было идти.
Женщины снова вывели его во двор, залитый лучами умирающего солнца. В бассейне отражались оранжевые небеса, а красные стены со странными знаками стали зловещего цвета.
Хала недовольно смотрела на зачарованного Карлайла. Он никогда еще не видел такой изысканной и четкой архитектуры. Хотя дом уже обветшал и пребывал не в самом лучшем состоянии, он не мог сравниться с тем, что Карлайл видел в Англоа. Возможно, именно стиль архитектуры, ее новизна так повлияла на молодого человека.
- С нами пойдет мой брат Ашик, - сказала Зорайда, подкрадываясь к нему сзади. Внезапная близость молодой девушки заставила Карлайла вздрогнуть. Он не заметил ее появления. Мальчик с серьезным выражением лица стоял у двери из кедра. Зорайда несла на плече небольшой зеленый мешок.
- Правильно, - согласился Карлайл. Будет безопаснее, если потом мальчик проводит Зорайду домой.
Девушка попрощалась с матерью, и они отправились в гостиницу. Брат и сестра всю дорогу молчали. Они шли мимо людей, возвращающихся домой с полей или из порта. И девушка, и мальчик опускали голову, чтобы избежать зрительного контакта с ними. Они вышли из своего защищенного дома в чужой им мир. Хотя Ашик был похож на любого другого мальчика на улице, Зорайда отличалась своими глубокими глазами, более темной кожей и стилем одежды.
Они пришли в гостиницу, когда на Малагу опустилась ночь. На улицах зажгли фонари. Зорайда тихо заговорила, сказав, что ей и ее брату лучше зайти внутрь через задний вход.
Карлайл огляделся в поисках задней двери. Он нервничал, боясь, что сейчас его обнаружат. По какой-то причине он чувствовал себя так, словно пробирался в дом любимой девушки, избегая встречи с ее родителями. Карлайл сам рассмеялся над собой. Он был взрослым человеком. Такое уже давно не должно беспокоить его.
Наконец, он нашел нужную дверь. Внутри было оживленно. Многие люди зашли в таверну выпить вина или пива после тяжелого дня. Хозяин был слишком занят, обслуживая их, и не заметил, как трое человек вошло через заднюю дверь и тихо поднялось по лестнице. Карлайл прикрывал своим телом брата и сестру, чтобы никто не мог их рассмотреть, если бы в этот момент посмотрел на лестницу.
Джейкоб ходил взад-вперед по крохотному пространству, взволнованно поглядывая на Эдварда. После ухода Карлайла температура продолжала подниматься, и несколько раз дыхание Каллена останавливалось на время. Сейчас оно было неровным и поверхностным.
Карлайл тихо постучал, проверяя, закрыта ли дверь. Джейкоб, возблагодарив бога, открыл ее и впустил троих человек.
Его глаза расширились при виде Зорайды и Ашика. Он вопросительно посмотрел на Карлайла, высоко подняв бровь, но не стал задавать вопросы пришедшим чужакам.
Молодая девушка оглядела плохо освещенную комнату и нашла Эдварда, забывшегося тяжелым сном на кровати. Она сбросила шаль и бросилась к нему, вставая на колени у его левого плеча. Девушка взяла его руку в перчатке и скривилась от боли, увидев, в каком он состоянии.
- Эдвард? – тихо позвала она, второй рукой поглаживая его лицо. Эдвард проснулся от прикосновений и открыл глаза. Ему потребовалось время, чтобы сфокусироваться на лице перед ним.
- Зорайда… - он замолчал. В его голосе прослеживалось прошлое. Эдвард улыбнулся, узнав девушку, и крепко сжал ее руку. Карлайлу и Джейкобу стало ясно, что когда-то эти двое хорошо знали друг друга.
- Ты совсем не изменился, - сказала девушка, оглядывая его фигуру. Эдвард рассмеялся и тут же пожалел об этом, так как плечо сразу сильно заболело.
- Твой английский стал лучше, - пробормотал он, придя в себя. Зорайда начала копаться в своем мешке, отпустив его руку.
- У меня был хороший учитель, - пробормотала она и положила на тумбочку рядом с ним чистые бинты, пакеты с травами, бутылочку с крепким алкоголем и инструменты. Девушка взяла ножницы и разрезала влажную от пота рубашку, чтобы получить доступ к ране.
- Где Муса? Где твой отец? – спросил Эдвард, оглядывая комнату и не находя того, кого искал. Тень скользнула по лицу Зорайды. Она осторожно отодвинула повязку от раны и поморщилась от запаха гноя. Джейкоб и Карлайл сели на другую кровать в комнате, молча наблюдая за ними при тусклом освещении. Ашик отвел взгляд при упоминании своего отца.
- Он умер, - ответила девушка, сжав пухлые губы. Зорайда очищала рану, стараясь занять себя. Эдвард задумался.
- Как это произошло? Что случилось, когда мы с Софией ушли? – спросил он, поднимая голову. Его голос стал громче. Но Эдвард был слишком слаб, и снова упал на кровать. Он сжал правый кулак, когда девушка коснулась раны. Зорайда так и не ответила на его вопрос. Она жестом позвала к себе Джейкоба и Карлайла.
- Держите его. – Зорайда показала на человека в маске. Карлайл прижал руками правое плечо и руку Эдварда, а Джейкоб встал слева, придерживая грудь. Он никогда бы не коснулся раны.
- Зажми это зубами, - сказала Зорайда, давая Эдварду кусок дерева. Тот выполнил ее приказ, хорошо понимая, что будет дальше. Зорайда вычистит его рану, как много раз делал ее отец, вылив на нее спирт. Эдвард знал, что из-за воспаления боль будет невыносимой, и надеялся только, что она быстро пройдет. Зорайда сочувственно посмотрела на него и откупорила бутылку с прозрачной жидкостью.
- Держите его крепче, чтобы он не шевельнулся, иначе ему может стать хуже, - проинструктировала Зорайда. Мужчины только кивнули ей в ответ, глядя на своего друга. Даже в таком состоянии Эдвард старался казаться невозмутимым. Зорайда начала осторожно поливать рану спиртом. Время, казалось, замедлилось. Жидкость вытекала из бутылки, приближаясь к плечу. Когда первая капля прикоснулась к воспаленной коже, Эдварду показалось, что его плечо загорелось. Он вынужденно напрягся. Спирт проникал глубоко в тело, вычищая рану. Джейкобу и Карлайлу пришлось приложить все силы, чтобы не дать Каллену шевельнуться. Несмотря на слабость, Эдвард оказал сильное сопротивление. Он впивался зубами в деревяшку, пытаясь бороться с болью. Но, чем больше спирта оказывалось в ране, тем больше он терял контроль над собой.
Зорайда удалила гной тряпочкой, пропитанной спиртом, и положила в рану травы, которые должны были уменьшить воспаление. Она еще не могла ее зашить. Им придется подождать до завтрашнего дня и посмотреть, как идет исцеление. Зорайда перевязала рану белыми льняными полосками, вымоченными в уксусе. Теперь осталось только ждать. Эдвард слабо выдохнул, когда худшее закончилось. Девушка забрала у него деревяшку.
- Теперь выпей это, - сказала она, откупорив еще одну бутылку с темно-янтарной жидкостью. Эдвард поморщился, потому что уже пробовал это лекарство. Его давал ему Муса, отец Зорайды. Он знал, насколько мерзкое оно на вкус.
- Эдвард, ты выпьешь его, или я волью его тебе в глотку насильно, - сердито приказала Зорайда, увидев выражение его глаз. Джейкоб и Карлайл с трудом сдержали смешок. Девушка была похожа на мать, ругающая своего ребенка. Эдвард открыл рот, закрыл глаза и поморщился под маской, когда лекарство скользнуло по его горлу.
- С ним все будет хорошо? – спросил Джейкоб, когда девушка села рядом на кровать. Рана все еще была воспаленной, но Эдвард уже чувствовал действие трав. Температура пошла на убыль.
- Нам нужно подождать до утра. Если нагноение пройдет, я зашью рану, - пояснила Зорайда. – После этого все зависит от Эдварда. – Она оглянулась, посмотрев на Каллена.
- Как умер Муса? – вновь спросил он. Его вопрос застал всех врасплох. Все считали, что он уснул. Но он смотрел на всех внимательными зелеными глазами, впитывая печаль на лице Зорайды. Она вздохнула и повернулась к нему. Ашик смотрел в окно, глядя на оживленную улицу за стеной гостиницы. Он слушал игру на гитаре, звуки драки в таверне, смех и говор посетителей. Их веселье совсем не соответствовало мрачному настроению в комнате.
- Его забрала инквизиция, - тихо сказала Зорайда через некоторое время. – Они взяли и Хакима, - добавил Ашик на испанском. Английский он мог только понимать, но не говорить на нем.
Эдвард похолодел от этих слов. И Муса, отец Зорайды, и Хаким, ее старший брат, были его хорошими друзьями, когда он несколько лет жид в южной части Испании. Какое-то время после прибытия в Малагу он и София даже жили в этой семье.
- Но вы же обратились в христианство. Я не заметил, чтобы вы чем-то отличались…
- Для них это неважно. Для инквизиции мы все еще были mudéjares , все еще оставались маврами. Мы все еще нехристи. Мы намекаем им на прошлое, и они будут использовать любой повод для того, чтобы изгнать нас. Мы обращаемся в христианство, но тогда они называют нас moriscos. Мы никогда не станем одними из них, хотя моя семья жила здесь веками, - с горечью сказала Зорайда.
- Что такое мудежарес и морискос? – с любопытством спросил Джейкоб, выражая так же и интерес Карлайла.
Но в ответ они получили только суровые взгляды Эдварда и Зорайды, которые ясно говорили, что эту историю им расскажут в другое время. Зорайда нежно сжала руку Эдварда в перчатке. Несмотря на все, она была рада встрече.
- Тебе придется несколько дней провести в постели, а потом еще несколько недель оберегать левую руку и плечо. А потом с осторожностью разминать ее. Рана была глубокой, и, если сильно напрягать руку, она может опять открыться и загноиться, - объяснила девушка.
- Завтра ты ее зашьешь, и мы на ближайшем корабле отправимся в Рим, - возразил Эдвард. Он не мог тратить время впустую.
Зорайда нахмурилась, собирая свои вещи.
- Зачем тебе в Рим?
Эдвард сжал губы в тонкую линию, не слишком стремясь отвечать.
- Его невесту похитили, и мы должны ее спасти, - объяснил Джейкоб, не обращая внимания на растущее напряжение в комнате.
- Невеста? – пробормотала Зорайда. Все ждали ее реакции. Вскоре на ее губах появилась печальная улыбка. Девушка посмотрела на Джейкоба.
- Хотелось бы мне встретиться с ней. Было бы очень интересно увидеть женщину, которой удалось похитить сердце Эдварда Каллена.

От автора: Большая часть южной Испании находилась под мавританским правлением в течение нескольких сотен лет. Это сыграло большую роль в формировании Испании, которую мы знаем сегодня. Последним мавританским королевством в Испании (их также называли таифами после падения Кордовского халифата в начале 11-го века) была Гранада, и ее поглотила Испания во время Реконкисты в 1492 году.
Mudéjares - мусульманин во время христианского завоевания Пиренейского полуострова.
Морискос - мавр в Испании, обращенный в христианство.
Алькасаба ( от арабского цитадель) — это сооружение или крепостное укрепление городского типа, служившее резиденцией правителя; предположительно их возводили для защиты определенной местности, размещая на её территории специальный гарнизон, который зачастую образовывал небольшой военный квартал с жилыми постройками и коммуникациями. Обычно они были связаны с алькасарами или замками, прилегающими к одной из сторон, и, несмотря на независимость этих сооружений от алькасаб и остального города, в случае осады все искали убежища за стенами цитаделей.

Предыдущая глава