Категория: Переводы. Другие фандомы
Фандом: серия фильмов о Борне, фильм «Наследие Борна»
Бета: –
Жанр: Coming of Age (История взросления)
Рейтинг: 12+
Пейринг: НЖП(Джун)/Кенни, Аарон/Марта
Саммари: Чего не знает Марта, в первый раз занявшись любовью с Аароном? Что это - его первый раз.

---

*Отсроченное наслаждение (delayed gratification) - понятие из сферы психической саморегуляции: добровольно делаемый выбор отказаться от получения желаемое прямо сейчас, немедленно, ради того, чтобы позднее, в будущем, получить больше.

*

Кенни семнадцать лет, и он не то чтобы умственно отсталый... но иногда он ощущает себя именно таким. Он умеет читать, писать и - худо-бедно - считать, но вечно чувствует, что упускает нечто важное, когда другие болтают, смеются и перекрикиваются. Как будто они... то ли говорят на незнакомом языке, то ли делятся шутками, смысла которых ему не понять.

Джун любит посидеть вдвоем с ним где-нибудь в сторонке от остальных. Она умнее его и согласна объяснять ему всё непонятное. И она не считает его глупым - просто медлительным.

- Кто-то заяц, а ты черепаха, Кен, - говорит она ему. - Ты тоже дойдешь до нужного места.

Он не знает, докуда он должен "дойти", но рядом с Джун чувствует, что может всё.

На его семнадцатый день рождения подают угощение - торт и мороженое, к радости младших воспитанников. Сам он считает, что вырос из этой фигни, но всё равно улыбается, задувает свечи и загадывает тайное желание, поглядывая на Джун.

Кенни знает: ровно через год ему придется покинуть приют и решить, что делать дальше. Джун на год младше; она живет здесь почти так же долго, как и он. Возможно, прежде чем она отсюда выйдет, он устроится в жизни, и тогда они смогут быть вместе.

Ну, а пока что вечерами он ускользает - это никого не беспокоит, ведь к десяти он возвращается; все знают, что он малость нелюдим из-за своей застенчивости, - чтобы посидеть на холме, откуда видно вдаль на пару миль. Внизу раскинулось поле для гольфа. Когда солнцу приходит время опускаться за горизонт, Джун приходит к Кенни, и они вместе следят, как оно скрывается.

Кенни обнимает Джун за плечи, и она склоняется к нему.

- Что думаешь делать, когда выйдешь? - в который раз интересуется она. Иногда ему нравится что-то выдумывать, но сейчас он решает рассказать ей о своей последней идее.

- Думаю, я мог бы вступить в армию, - говорит он.

- Зачем? - спрашивает она, не возражая, как некоторые, просто спрашивая.

- Всё, что там требуется, это выполнять приказы, - говорит он. - И еще потом они оплачивают твое образование.

- Точно.

Какое-то время они просто сидят в задумчивости, затем Кенни смотрит на Джун и говорит:
- Ты могла бы навещать меня там, где я буду служить. Если это будет недалеко, разумеется.

- Могла бы. - Джун улыбается. - Я приеду.

Она обнимает его за талию. Расхрабрившись, он неловко наклоняется и целует ее в губы. Она не отталкивает его и не смеется. Поэтому он делает это снова, и на сей раз Джун отвечает на поцелуй.

Появляются звезды, и гаснет последний свет солнца. Джун лежит, обняв Кенни за шею; есть только легкое движение языков и учащенное биение сердец. Он наклоняется над ней, впиваясь в нее глазами, а она улыбается в свете звезд.

- Думаю, нам пора возвращаться, - говорит он, и для этих слов требуется вся его сила воли.

На следующий день его на пару часов отсылают с каким-то поручением, а когда он возвращается, Джун нет дома. Ее вещи на месте, поэтому он не особо волнуется из-за ее отсутствия - но вечером она не появляется за ужином.

После ужина он идет к миссис Роуз на кухню.

- Вы видели сегодня Джун? - спрашивает он.

Она качает головой, не поднимая глаз.
- Помоги-ка мне с посудой, Кенни, - говорит она и умолкает. Странно, ведь обычно она очень разговорчива. Покончив с посудой, Кенни отправляется искать мисс Сантос. Он находит ее в кабинете, где она сидит, уставившись на чистый лист бумаги.

- Мисс Сантос, - говорит он, - вы знаете, где Джун?

Она смотрит на него. Она отлично умеет придавать лицу бесстрастное выражение, но не совсем понятно, для чего это ей сейчас.

- Да, знаю, - говорит она. - Присядь-ка на минутку, Кен.

Вот так он узнает, что Джун уехала в другой приют. Ему не говорят, куда и почему. Однако он не так глуп, как кажется; он знает - это из-за того, что они с Джун целовались.

Пока ее вещи не упаковали для отправки, он пробирается в ее комнату и берет там пару старых фотографий, где они сняты вместе с Джун. На той, где они держатся за руки (сделана на ярмарке в прошлом году), он пишет внизу: "Навсегда с любовью, Кен", а затем кладет снимок в коробку, где она хранит ленты для волос и разные памятные мелочи. Он надеется, что эту коробку отправят ей.

***

- А что насчет тебя, малютка Кенни Китсом?

Сандерс пьян и смеется; у него день рождения, который все отмечают выпивкой в маленькой паршивой забегаловке в паре миль от их военной базы. Почти все: Кен не пьет и сможет отвезти их обратно, когда они напьются; а за это ему оплатят колу и все те бургеры, которые он съест. А съесть он может много. Вот чем хороша армия - там всегда присмотрят за тем, чтобы ты вовремя пожрал.

Он не слушал их болтовню, поэтому оборачивается и спрашивает: "Чего?" - и все смеются еще сильнее. Он не особо возражает; над ним смеются, но никогда не оскорбляют и не издеваются. Он что-то вроде их талисмана. Как олимпийский мишка.

- Ты когда-нибудь укладывал телочку в коечку, Кенни? - спрашивает Паттон. - Я поставил на твой ответ десять баксов, так что хорошенько подумай, что сказать.

- Конечно, да, - охотно отвечает Кен. Он наслушался их хвастовства и сумеет соврать убедительно. - Поимел одну, когда завербовался. Она сказала, это типа прощальный подарок.

- Если только ты сам не оставил подарочек ей, - дурашливо смеясь, вставляет кто-то из парней.

- Вот черт, - бормочет Паттон, явно проиграв спор.

- Пожалуйста, скажи, что ты использовал резинку, Кенни, - встревает Сандерс с притворной суровостью. - Миру не нужны новые малютки Кенни, верно, парни?

Кен представляет, как бы Джун смотрелась с малюткой Кенни на руках. Но он отодвигает эти мысли в сторону. Не хочется думать о чем-то настолько милом в присутствии этих засранцев.

- Он шутит, дружок. - К нему наклоняется Аллен, который всегда ведет себя с Кенни мягче остальных. - Он просто хочет сказать, что ты особенный, а не такой, как все.

Он хлопает Кена по спине и заказывает остальным еще по одной.

Два месяца спустя в Ираке Сандерс и двое других, один из которых - Кеннет Джеймс Китсом, погибают от взрыва придорожной бомбы.

***

Кен стал Аароном. Он по-прежнему не пьет. Почему-то с тех пор, как стал принимать препараты, он почти не пьянеет, так что результат попойки, как правило, не стоит затраченных денег и времени.

Был бы он пьян, не пришлось бы сейчас стоять перед полковником Байером. Не пришлось бы получать выговор за то, чего не делал. Не делал ни с кем и никогда.

- Рядовой Кросс.

Аарон становится по стойке "смирно" и отдает честь старшему по званию. Тот возвращает приветствие, после чего дает команду: "Вольно".

Аарон уверен, что за ними наблюдают. Поэтому он лишь немного меняет позу и внимательно смотрит на Байера.

- Кросс, - произносит тот негромко, но со значением, - тебе известно, насколько важен этот проект. Ты в него вписался, присягнул, отказался от прежней жизни, чтобы начать всё с нуля, став Аароном Кроссом.

Аарон молчит. Он всегда умел держать язык за зубами, всю свою жизнь. Но, очевидно, Байер ждет не этого.

- Не так ли, рядовой? - рявкает полковник.

- Да, сэр!

- Не думал, что придется объяснять тебе, - продолжает Байер прежним тоном. - И тем не менее. В обмен на новый старт, на привилегию служить своей стране в качестве элитного бойца, прошедшего спецподготовку, ты отказался от права делать собственный выбор. - Он поднимает руку, как бы пресекая возражения, но Аарон и так не собирался говорить. - Это включает в себя отказ от права выбирать, что делать со своим телом.

Он имеет в виду то, о чем Аарон думает?

- Ты - идеально откалиброванный, хорошо смазанный инструмент, который должен постоянно находиться в максимальной боеготовности. А это значит, что ты должен не потакать своим физическим и эмоциональным желаниям, а отдавать всего себя исполнению долга. Тебе ясно?

Аарон хочет слышать, как полковник это скажет, поэтому отрывисто отвечает:
- Нет, сэр.

Полковник встает прямо перед Аароном и несколько секунд рассматривает его, словно пытаясь понять, не дурачит ли тот его. Аарон уверенно встречает его взгляд. Он и его спутники не занимались ничем незаконным или неуставным, хотя среди его знакомых нашлись бы те, кто мог поставить под сомнение моральность посещения борделя. Не то чтобы он успел там что-нибудь попробовать. Явились два патрульных, которые прервали их веселье, настояв на том, чтобы сопроводить его - одного лишь его - обратно на базу.

И вот его отчитывает Байер. Аарон хочет понять, ради чего затеян весь этот сыр-бор.

Байер раздраженно выдыхает.

- Это значит, что твоя энергия должна быть посвящена исключительно службе и долгу. В тот момент, когда твой дух и твоя плоть на что-то отвлекаются: играешь ли ты с местными в футбол или сцепился с кем-то языками - неважно с кем, с мужчиной или женщиной, с другом или незнакомцем - в этот момент ты можешь быть скомпрометирован. Ты должен быть сосредоточен только на одном - на своих задачах, рядовой.

Итак, одна лишь служба и никаких забав, думает Аарон. Он понимает точку зрения Байера и не особо удивлен; теперь он - собственность американской армии. Понимает, что это не просто запрет на секс; приведенные Байером примеры говорят о том, что рядовой Кросс находится под пристальным наблюдением. Днем и ночью. Ежеминутно.

Так тому и быть, решает Аарон. Он хочет от меня сосредоточенности - я покажу ему, что такое чертова сосредоточенность.

***

Самообладание, которое Аарон проявлял на всех континентах и при любых обстоятельствах, уже укоренилось в его натуре, стало его частью. Поэтому все эти нескольких недель он сдерживает свое влечение к Марте Шеринг. Она тоже прекрасно владеет собой и проявляет свои таланты в любой задаче, любой стратегии, любой уловке.

- Никогда не думала, что настолько хорошо умею врать, - не без горького сарказма отмечает она.

В Макао наконец наступает небольшая передышка. В крошечном гостиничном номере они засыпают прямо в одежде и спят больше двенадцати часов (хотя Аарон по привычке время от времени просыпается и проверяет периметр). Когда он отправляется купить поесть, она еще спит, а когда возвращается, она уже в душе. Он расставляет контейнеры с едой на кофейном столике.

Они едят и разговаривают. Потом Аарон тоже идет в душ. Когда он выходит из ванной, Марта уже прибралась и снова заснула - прямо в майке и шортах, лежа на спине и откинув руку в сторону так, что та повисла в воздухе, свесившись за край кровати.

Некоторое время он стоит и смотрит на нее. Затем тянется, чтобы заботливо положить ее руку обратно на кровать, но когда его ладонь касается ее запястья, она поворачивает голову и смотрит не него. Затем сама берет его за руку и тянет к себе. Он садится рядом с ней, а через минуту склоняется и целует ее в щеку, а потом в лоб.

Марта кладет свою руку ему на плечо и скользит ею вверх, до затылка, чтобы притянуть к себе его голову, а точнее - его рот к своему. Аарон проводит по ее губам языком, а затем погружает его в ее рот, и она охотно и уверенно впускает его туда. Это не похоже ни на один из поцелуев, которые ему дарили. Поцелуй от женщины, которую он теперь знает лучше, чем любую другую, хотя и не бывал в ее постели.

Он думает о сосредоточенности, о Марте, о наслаждении, которое они впервые разделят; он целует ее крепче, обнимает и переворачивает их так, чтобы она оказалась сверху. Его рука скользит к ее бедру, чтобы прижать ее к отчаянной нужде в его паху.

Она охает, стонет, ее руки и рот становятся настойчивее. Наконец оба сбрасывают одежду и соприкасаются кожа к коже. Он исследует ее тело руками и ртом до тех пор, пока не понимает, что ни один из них больше не вытерпит промедления.

В момент, когда он проникает внутрь ее тела, у нее перехватывает дыхание, и он тут же останавливается.

- Всё хорошо? - шепчет он.

Она кивает, улыбается и мягко отвечает:
- Давно не делала этого.

- Я тоже, - говорит он ей, и она принимает его в свое лоно.