Глава 2
4 ноября 1519 г. - Уэсспорт
Она глядела на пушистые снежинки, медленно падающие с серебристого неба на нетронутую девственную землю, белую, как крылья лебедя. Она чувствовала себя пойманной в ловушку в маленьком особняке, все еще принадлежавшим запятнанному имени ее отца. Он располагался в центре города, где жили торговцы и богатые люди. И дом, и город молчали.
Изабелла Свон, дочь покойного графа Кадерры, посмотрела в угол мрачной серой комнаты. Там, в ее дальнем конце висело свадебное платье. Через две недели леди Рене и леди Изабелла снова вернутся в свой бывший дом. Их замок стоял в Кадерре, в глубине Рощи Ворона, в тех самых лесах, где она бродила маленькой девочкой. Но чего стоит их возвращение? Разум Изабеллы постоянно возвращался к ночи, когда она впервые увидела своего будущего мужа. И каждый раз в ней вспыхивал ужас, от которого узлом скручивался желудок. Ужас при виде гиганта, вошедшего в Голубой Зал. В темной одежде, не имеющего никакого сходства с обычным человеком, кроме его глаз и губ. Казалось, кожаная маска, покрывающая его голову как вторая кожа, кидает тень и на все остальное
Король Джаспер предложил Изабелле сделку, которая вернула бы ее фамилии прежнее честное имя. Если бы она добровольно вышла замуж за генерала Эдварда Каллена, чтобы он мог стать владельцем ее бывших земель, то стала бы графиней Кадерры, а ее мать прожила бы свои последние годы в комфорте. Но теперь Изабелла чувствовала, что заключила сделку с дьяволом. Король предложил ей свой план, потому что она была в достаточно отчаянном положении, чтобы принять его.
После бала Изабелла уехала в свой маленький особняк и отказалась выходить из него. Она перестала разговаривать с матерью, потому что та уговаривала ее выйти на улицу. Через несколько дней они сядут на корабль и поплывут в Адельтон-холл, их старый дом. Изабелла уже почти год, со дня смерти отца, не ступала в него.
Это будет долгое путешествие на юг. Хорошо, что ей не придется проезжать через горы и огромный темный лес - Рощу Ворона, А еще хорошо, что они с матерью окажутся вдали от осуждающих взглядов и острых языков двора. И самое прекрасное то, что они будут ехать отдельно от ее жениха. Чем больше времени Изабелла проведет вдали от него, тем более счастливой она будет. Однако маленькая ее часть напоминала, что стоит быть благодарной Эдварду за то, что он спасет ее семью от позора и несчастий. Кто знает, что произошло бы с ними, когда закончатся их последние средства к существованию? Ни она, ни ее мать никогда не торговали и не работали ни единого дня в своей жизни.
Лучшие швеи, которых мог предложить Уэсспорт, подогнали на Изабеллу зеленое свадебное платье, в котором выходила замуж ее мать. Оно было очень красивым, с полупрозрачными рукавами до локтей, которые заканчивались тонким кружевом. Лиф, сужающийся к нижней части талии, и низкий квадратный вырез, тоже отделанный узким кружевом, придавали ему более современный вид. Длинная юбка переходила в многослойный шлейф. Последние слои были тонкими и прозрачными, и, когда Изабелла шла, казалось, что вокруг нее кружатся облака. Платье было темно-изумрудным, зеленее, чем холмистые луга летом за пределами ее дома, зеленее, чем деревья в роще Ворона. Но для Изабеллы оно выглядело темным и неприятным.
Ее мать пыталась поддерживать храбрый вид, но, глядя на свою дочь в момент помолвки, она чуть не разрыдалась. Увы, леди Свон не призвала свою дочь отменить свадьбу. Из-за этого она чувствовала себя виноватой, и осознание собственной трусости разрывало ее сердце. Между матерью и дочерью возникла трещина. Одна из них чувствовала себя чрезвычайно виноватой, а вторую давило сокрушительное чувство долга.
Больше всего Изабелла боялась тесного контакта с пугающим мужчиной, особенно их брачной ночи. На балу другие дамы, как только у них появилась возможность поговорить с девушкой, хором утверждали, что она должна быть благодарной королю. Ей уже исполнился двадцать один год, и она уже почти стала старой девой. У нее не было никаких перспектив, ни земель, ни приданого, и ее имя запятнано отцом-предателем. Поэтому большинство расценило брак между Эдвардом Калленом и Изабеллой Свон как спасение для бедной девочки.
- Моя леди, вот ваш завтрак, - раздался мягкий материнский голос ее горничной Элис. После смерти лорда Кадерры семья столкнулась со многими сложностями, но Элис и еще несколько слуг остались с хозяевами. Несмотря на раннее утро, девушка, всего на несколько лет старше своей госпожи, не стала ждать приглашения. Она просто вошла и поставила чашку с густым бульоном на стол у окна, где сидела Изабелла. Темноволосая девушка не сделала и попытки прикоснуться к еде.
Пар от горячего супа поднимался вверх. Элис вздохнула.
- Моя леди, пожалуйста, мое сердце разорвется, если вы не подкрепитесь, - сказала она. Легкий южный акцент словно тягучий мед вытекал из ее губ. Этот звук обычно успокаивал ее хозяйку.
Молодая женщина на мгновение отвела взгляд от окна, и ее глаза цвета шоколада посмотрели прямо в золотые глаза служанки. Увидев беспокойство на лице своей горничной, она сделала то, о чем ее просили: взяла чашку и принялась пить бульон. Опустошив ее, Изабелла вернула посуду горничной, подперла голову руками и вновь перевела взгляд за окно. Было еще раннее утро, но многие слуги уже проснулись. Когда-то девственный снег уже был утоптан копытами лошадей и грязной обувью. Торговцы, слуги и прочие жители столицы шли по своим делам прямо по белому покрывалу земли. Элис решила оставить девушку одну наедине с ее мыслями. Она очень жалела ее, как и остальные трое слуг в доме.
Элис с отчаянием посмотрела на свадебное платье госпожи и закрыла за собой дверь. Как только она ушла, Изабелла заплакала, как делала на протяжении всей ночи.
________________________________________
Утренний туман еще не рассеялся. По спине тех, кто рискнул выйти на улицу, бегали мурашки от холода. Стража у входа во дворец, чтобы согреться, подкрепляли свои силы спиртным. На Англоа пришла зима, и многие полагали, что она в этом году наступила слишком рано. Снег шел всю ночь и до сих пор еще не закончился, но, поскольку с этим ничего нельзя было поделать, людям пришлось справляться с ним, как и со многими другими трудностями.
Толстые каменные стены дворца слабо сдерживали холод снаружи. Всю ночь замерзшие слуги бегали по длинным коридорам, разжигая огонь в каминах, чтобы обитатели дворца могли согреться. Знать, проснувшаяся утром, накрылась еще одним меховым полотнищем или пледом и провела в уютных теплых постелях заметно больше времени, чем обычно, прежде чем рискнула вылезти из них.
Король проснулся за несколько мгновений до рассвета. Всю ночь он искал и так и не смог найти утешения в женщине, которая сейчас спала рядом с ним - симпатичной рыженькой девушке, имя которой он или забыл, или не знал совсем. Король стоял в небольшой комнате, составлявшей часть его личных покоев – длинной анфиладе комнат, отведенных только для него. Стены его спальни были обтянуты красной тканью, которая помогала сохранять тепло. В среднего размера камине потрескивал огонь. На лице короля проступило удивление, когда он заметил своего генерала, неподвижно стоявшего в темном углу. Каллен был напряжен и повернулся спиной к королю, давая Джасперу возможность видеть шнуры, стягивающие маску.
Генерал рано утром пришел к нему и попросил аудиенции. Они стояли так почти десять минут, и Каллен еще не произнес ни слова, поэтому король заговорил первым.
- Собирайся. Ты уезжаешь на следующей неделе.
Каллен повернулся так резко, что Джаспер не поверил своим глазам. Он считал, что люди не могут так быстро двигаться. Три длинных шага – и они стояли лицом к лицу. Королю пришлось слегка задрать голову, чтобы посмотреть в черные дыры, бывшие на месте глаз его генерала.
- Ваше Величество, вы специально запланировали эту свадьбу, чтобы я остался в Англоа? – раздался яростный голос генерала. Ему явно не хватало сдержанности. Король еще никогда не видел своего генерала в таком гневе и почти отшатнулся, подавленный мощью хриплого голоса. Потом вспомнил, что короли еще никогда никого не боялись.
- Я только предлагаю вам благодарность моего народа, граф Каллен. – Король почувствовал, что его губы дернулись, но сдержал ухмылку, не желая еще больше злить Эдварда. Конечно, он представлял последствия, предлагая Кадерру такому человеку. Некоторые его дворяне протестовали, поскольку ожидали, что земли будут разделены между соседями. Но королю Джасперу был нужен генерал Каллен в его стране. Не только как прекрасный воин, но и как отличный стратег. Выигранные им битвы отличались странным и впечатляющим ходом действий.
- Он благодарит меня женитьбой на дочери предателя? - выпалил недавно назначенный граф, забыв, что разговаривает со своим правителем. Он начал терять контроль и зашагал по каменному полу, словно разъяренный хищник, так как не знал, что делать с собой. Королю все еще было неловко в его присутствии.
- Девушка вам не нравится? - неопределенно-задумчиво спросил он. Эдвард прекратил ходить и повернулся к королю Джасперу. Он не знал, что ответить. Конечно, девушка ему понравилась. Она заинтриговала его своей красотой и самообладанием, стоя в Голубом зале посреди недоброжелателей. Но он не мог жениться на ней. Девушка выглядела такой невинной, что он почти боялся ее. Он страшился сломать нечто такое чистое и хрупкое. Он боялся, что испортит ее жизнью с ним.
- Нравится, и очень сильно, но… - Эдвард умолк. Что он мог сказать? Он не мог признаться, что боится жениться из-за своего внешнего вида. Он не мог допустить, чтобы она оказалась в пределах его досягаемости, не говоря уже о том, чтобы взять ее.
- Тогда в чем проблема? Она и ее мать согласились с моим предложением, и ты получаешь от всего этого большую выгоду. Поживи вдали от войн и сражений, мой дорогой граф. – Король вновь назвал титул, почти насмешливым тоном. Эдвард не привык к этому, поскольку получил титул всего несколько часов назад. – Я любезно предлагаю тебе Кадерру и надеюсь, что ты примешь ее.
Эдвард знал, что глубоко внутри уже согласился с этим предложением. Он хотел эту девушку. Она была ему нужна. Он понимал это, осознавая, что больше не может оставаться в Англоа. Два года на севере почти истощили его силы. Если он останется в стране навсегда, то ему придется до конца жизни жить в маске. А что скажет София? Не было никаких сомнений, что она обрушит на него неукротимый шторм ярости, как только он заикнется о свадьбе.
- Соглашайся, Эдвард. Я понимаю, что тебе тяжело сделать выбор, но поверь мне, все стороны только выиграют от этой свадьбы. Леди Изабелла - дочь предателя, в конце концов. Женись на ней, и ее имя вновь будет чистым и незапятнанным. Ей не нужно будет жить остаток своих дней старой девой. В противном случае такая красота будет бездарно потрачена, как ты думаешь? – Эдварда и не нужно было убеждать.
- Я хочу услышать это от нее. Я хочу слышать, как она сама скажет, что готова выйти за меня замуж, и только в этом случае я отправлюсь в Адельтон-холл в Кадерре, принимая ее как свою жену. – Он принял решение. Если он услышит эти слова из собственных уст девушки, то больше ни секунды не будет колебаться. На этом он оставил короля и ушел в дом Софии. Там он чувствовал себя в безопасности, зная, что может снять маску и полностью расслабиться.
Он шел по улицам Уэсспорта, накинув капюшон, по снегу и грязи, раздумывая, как сказать новости своему единственному близкому человеку. Какой-то прохожий, случайно встретившийся с ним взглядами, испуганно отвел глаза, увидев черноту под капюшоном. Он тут же отвел взгляд и поспешно отошел в сторону. Эдвард только вздохнул и продолжил свой путь на окраину города. Он шел по узким улочкам и крохотным переулкам, пока не дошел до места.
- Я не слышала, как ты ушел, - хрипло проговорила София. Она, кажется, только что проснулась, поскольку ее голос был хриплым ото сна. Она стояла у котла, висевшим над огнем, в котором готовился завтрак: серая каша, к которой привык Эдвард, прожив с ней много лет. Он закрыл за собой дверь и убедился, что все окна зашторены. Новый граф Кадерры прошел к столу, сбросил плащ и снял маску. Его лицо впитало в себя свежий холодный воздух, просачивающийся через трещины в стенах.
- Я ушел еще до рассвета, - спокойно ответил он, потянувшись к куску черствого хлеба, и окунул его в подогретое вино со специями. София мирно помешивала овсянку в котле.
- Зато я слышала, что могущественный Эдвард Каллен женится. – Она оставалась такой же спокойной и даже не посмотрела на него.
- Похоже, что так. – Эдвард начал есть размокший хлеб и потянулся к кувшину воды, чтобы разбавить слишком пряное вино.
- Интересно, как это произошло. – София попробовала овсянку, сморщилась и добавила в кашу смесь корицы и мускатного ореха. Эдвард всегда удивлялся, как эта хитрая, скрытная женщина умудряется доставать дорогие пряности.
- Само по себе. – Эдвард посмотрел на ее сморщенное лицо. Для женщины ее возраста, который колебался между сорока и шестьюдесятью, он выглядела очень впечатляюще. Ее красота была зрелой и экзотической. Легкие морщинки вокруг глаз и рта только усиливали ее индивидуальность. Ее кожа оставалась смуглой даже после стольких лет, проведенных вдали от Востока. Ее волосы, когда-то иссиня-черные, сейчас пронизывали серебряные пряди, приближая их цвет к серому. Глаза были как пара самых черных агатов, которые только видел Эдвард. Они опасно мерцали каждый раз, как она что-то замышляла, что происходило почти постоянно. София больше напоминала ему волшебницу, чем обычную женщину, воспитывавшую и поддерживавшую его последние пятнадцать лет. София выпрямилась и впервые за утро посмотрела ему прямо в лицо.
- Само по себе? – переспросила она. В ее голосе чувствовался испанский акцент, делавший его мягче. Она говорила так мелодично, что казалось, будто женщина напевала. Эдвард кивнул и поднял бровь. Он ждал, что женщина набросится на него и скажет, что он невежественный дурак, раз принимает такое решение, не подумав. Но София не сделала ничего подобного. Она отвела взгляд и вернулась к овсянке.
- Интересно, кто эта девушка, - с любопытством проговорила она, без намека на злость или раздражение. – Может быть, когда-нибудь ты познакомишь нас? – спросила она, улыбнувшись. Эдвард сильно удивился. София редко улыбалась.
- Это зависит от того, состоится ли брак. Я хочу, чтобы она сама подтвердила, что готова выйти за меня. Точнее, сегодня мы встретимся, и, думаю, все будет кончено.
- Не будь таким пессимистом, mi amor . Не все судят по внешности, - сказала София, махнув в сторону кожаной маски на столе. Она внушала страх, только когда он надевал ее. Снимая ее, Эдвард терял свой впечатляющий вид.
- Я женюсь на ней не по любви, София, - коротко сказал Эдвард и кинул в вино новый кусочек хлеба. Женщина помедлила и повернулась, оставив ложку в котле и уперев руки в бока. Ее подбородок вызывающе задрался вверх.
- Тогда почему ты женишься на ней?
- Потому что могу. Она привлекательна и прекрасно дополнит великого Эдварда Каллена, генерала англоанской армии, Северного Льва, а теперь еще и графа Кадерры, - сказал Эдвард, перечисляя все свои титулы. Это не впечатлило женщину.
- Эдвард, - вздохнула она и подошла ближе, присаживаясь рядом с ним. – Эта девушка – не один из твоих трофеев.
- Может быть, и нет, но она дала согласие на брак со мной. – София заглянула в глаза своего приемного сына, ища в них то, что он на самом деле чувствовал. Но не увидела ничего. Словно бы он и не снимал свою маску.
- Очень хорошо. – Больше она ничего не сказала, встала и вернулась к котлу. Она знала, что Эдвард может быть холодным и бесчувственным. Еще ребенком он вел себя таким образом. Она приписывала это потере, которую он пережил в детстве. Но кое-что в его характере беспокоило ее. Эдвард был не из тех, кто принимает во внимание чувства других. Он шел напролом, невзирая на остальных, и зачастую София сама страдала из-за этого. Хотя никогда не показывала этого Эдварду. Она уже жалела незнакомую ей девушку.
Часть дня Эдвард бродил по городу и, в конце концов, утомившись, оказался в доме своей невесты. Он сам не понимал, каким образом оказался там. Много часов он провел на рынке, среди общего хаоса, сталкиваясь с покупателями и продавцами, что ему, вообще говоря, нравилось, и сам не заметил, как ноги увели его оттуда.
Конечно, он знал, где живет Изабелла Свон, но его разум был занят чем-то другим, пока в какой-то момент он не обнаружил, что стоит на пороге ее дома. Он постучал, и невысокая тоненькая горничная открыла потрепанный кусок дерева, который по недоразумению назывался дверью. Девушка в шоке уставилась на мощную фигуру в капюшоне, нависшую над нею на пороге разрушающегося дома.
Эдварда проводили в тесный коридор, и он слышал и смотрел, как называют его имя. Сказать, что дом знавал лучшие времена, было бы преуменьшением столетия. Должно быть, это был один из самых старых домов в округе, и один из наименее выдающихся. Он располагался в средней части города, где редко появлялись люди благородной крови, разве что они случайно пересекали этот район. Стены и полы покрывали многомесячные слои пыли и плесени. Потолок украшала паутина. Пространство, вроде бы большое, из-за старой мебели, выстроенной вдоль стен, казалось тесным. Сами стены, прежде ярких цветов, теперь посерели.
Эдварда провели в нечто напоминающее гостиную, с парочкой диванов, на удивление чистых и светло-бежевых, что сильно контрастировало с остальной обстановкой.
Он остался стоять, поскольку вся мебель казалась слишком хрупкой для него. Последнее, чего ему бы хотелось – это упасть на спину перед его нареченной. Кривые ставни были закрыты, чтобы никто любопытный на улице не смог бы заглянуть в окна. Через трещины просачивался слабый свет. В деревянных и глиняных подсвечниках горела дюжина свечей. Золотые и серебряные канделябры, наверное, были давно проданы, чтобы позволить семье иметь крышу над головой и еду в тарелках.
Эдвард выглянул в одно из пыльных окон, выходящих на улицу. Ставни были настолько сломаны и кривы, что половина окна оставалась неприкрытой. Он мог наблюдать за происходящим снаружи. Несколько минут он стоял, глядя на улицу внизу, время от времени проверяя, на месте ли его маска. Внезапно в дверь кто-то вошел. Эдвард резко обернулся и увидел, что это мать его невесты. Леди Рене крепко сжимала перед собой руки, не давая им дрожать. Она подумала, что должна воспользоваться шансом познакомиться с будущим зятем. Хотя еще не была готова остаться наедине с этим гигантом, и мысль о том, что ее невинная дочь должна выйти за него замуж, выводила ее из равновесия. Если бы она могла, то немедленно разорвала бы помолвку.
- Милорд, - проговорила она, обращаясь к нему по титулу и внутренне негодуя по этому поводу. Эдвард только легко кивнул, сохраняя высокомерие на лице. Он сел на диван возле него, и, что удивительно, мебель не сломалась под ним. Леди Рене грациозно опустилась на диванчик справа.
- Чему мы обязаны такой честью? – спросила она. Ее рыжие волосы легонько подрагивали в прическе, хотя она старалась держать себя в руках.
- Я навещал близкого друга, который живет поблизости, и решил нанести визит и вам. Мне хотелось бы поговорить наедине с вашей дочерью, обсудить проблемы, возникшие при нашей помолвке. – Эдвард позабавился, заметив, что леди сглотнула. Гортанный звук, вышедший из ее горла, был настолько громким, что его, наверное, услышали снаружи.
- Д-да, понимаю. Она придет сюда, как только будет готова. – Никто из них не произнес больше ни слова. Наступила неловкая тишина. Леди Рене решила нарушить ее. – Вы сказали, что хотели бы поговорить с моей дочерью наедине, милорд? – Последние слова прозвучали почти шепотом.
- Да, - раздался мрачный голос Эдварда. – То, что я хочу сказать ей, предназначено только для ее ушей.
- Простите меня, милорд, но остаться наедине с мужчиной для юной девушки, даже без гувернантки – это… это немыслимо! – воскликнула леди Рене, покраснев и слегка разозлившись на невозмутимого мужчину перед ней.
- То есть я не могу поговорить наедине со своей невестой из-за правил этикета? Или это вы не хотите оставлять ее со мной?
Леди Рене не хотелось отвечать на этот вопрос, поскольку он задевал тему, действующую ей на нервы. Понятно, что она не была высокого мнения о своем будущем зяте. Увы, вежливость и правила этикета не позволяли высказать ему это в лицо. А еще - потому, что его внушительная фигура пугала ее даже в дневном свете. Прежде чем она придумала, что ответить, с другой стороны комнаты послышался тихий женский голос.
- Не волнуйся, мама. Я уверена, что граф не займет у меня много времени, а к тому же считаю, что на этикет можно уже не обращать внимания.
Изабелла шагнула вперед. У нее было время, чтобы морально подготовиться, но, когда она увидела поднимающегося с дивана мужчину, девушка отшатнулась. Ее мать не сказала ни слова, только вежливо присела в реверансе и оставила молодую пару наедине. Не успев выйти из комнаты, леди Рене дала волю нервам. Она размышляла, во что ввязалась ее дочь, и что потребуется сделать, чтобы остановить ее.
В гостиной Изабелла присела на один из старых диванов – самый дальний от того, куда вновь сел Эдвард. Они несколько минут молчали, тайно рассматривая друг друга.
Изучая крупную фигуру будущего мужа, Изабелла не могла не задуматься – что же скрывается под черной кожаной маской, закрывающей голову. В полумраке она не видела его глаз. Эдварду не нравилось, когда кто-то пытался всматриваться в его глаза, поэтому в большинстве случаев держался в тени или наклонял голову. Тогда молодая женщина устремила взгляд на единственную часть, которая была ей видна: на губы. Она слышала, что под черной маской скрывается уродство и ужас. Но его губы выглядели нормально. Они напомнили ей губы римлян, у которых нижняя губа была слегка полнее, чем верхняя. Они выглядели мягкими и привлекательными. Изабелла подумала, что, если их коснутся, они сложатся в очаровательную улыбку. Это была единственным, что напоминало ей человека в этом мужчине.
В свою очередь, Эдвард смотрел на нее. Девушка была красавицей. Он не мог найти подходящих слов, чтобы описать ее. Светло-желтое платье облегало стройное тело. Тугой лиф сужался к тонкой талии, пышная юбка мягким желтым облаком разлеглась на диване. Изабелла выглядела так, словно бы снизошла из другого мира.
Каштановые волосы обрамляли ее лицо. Длинные кудри были слабо заколоты на затылке, оставляя свободными более короткие локоны. Такую прическу сейчас носили многие женщина Англоа. Эдварда притягивали к себе ее выразительные карие глаза, которые, казалось, открывали путь к самым сокровенным тайнам. Эдвард обнаружил, что Изабелла пытается скрыть свои эмоции, хотя некоторые из них все же вырывались на свободу. Он остановил взгляд на красных, пухлых, соблазнительных губах. Ему пришлось взять себя в руки, чтобы не броситься и не схватить девушку в объятия, зацеловав ее до бесчувствия. Он понимал, что на него влияет только животная похоть и ничего больше.
- Миледи, я рад, что вы решили присоединиться ко мне, - наконец, сказал он. Его голос понизился на несколько тонов. Пальцы Изабеллы схватили ткань юбки и крепко сжали ее, но ее рука застыла, когда девушка вспомнила о строгом самообладании, которое решила поддерживать. Она скрестила руки на коленях, глядя в сторону от маски, чтобы не смотреть на самого мужчину.
- Простите, что заставила вас ждать, милорд. Я не была соответствующим образом одета, - призналась она и тут же пожалела об этом. Этот мужчина, наверное, представит, что она была раздетой в своей комнате. Изабелла мысленно проклинала себя. Эдвард поднял было бровь за маской, но тут же понял, о чем говорит девушка.
- Вас, возможно, интересует, почему я наношу вам визит в столь короткие сроки, и почему я рушил приехать сюда на следующий день после нашей помолвки. – Изабелла ничего не сказала. Эдвард продолжил: - Видите ли, я считаю себя мужчиной чести. Титул или нет, но я обязан услышать из ваших собственных уст, что вы готовы принять предложение и вскоре намереваетесь сочетаться со мной браком. Миледи? – Произнося эту речь, он встал и медленно обошел полутемную комнату, не нарушая зрительного контакта, который установил с девушкой.
Изабелле стало не по себе, когда он бродил по комнате. Его высокая фигура, казалось, состояла из теней. Из закрытых ставней просачивалось очень мало света, и мерцание свечей не улучшало видимости. Она чувствовала себя загнанной в угол, потому что приняла предложение, сделанное королем. Увы, встретив своего предполагаемого мужа, она почти немедленно пожалела о своем решении. Часть ее хотела забрать назад данное слово, но другая часть чувствовала, что должна выполнить взятое обязательство. В глубине Изабеллы росла непоколебимая решимость, которая понимала, что брак - ее лучший выбор. Ее страдания – ничто по сравнению с полной безопасностью, которую предлагал брак с графом. С ее фамилии сотрется пятно предательства только за счет ее мужества.
Поэтому, когда Эдвард Каллен стоял перед ней, требуя ответа, Изабелла хотела бы сказать «нет», поскольку именно это она чувствовала. Она хотела сказать, что брак с кем-то вроде него немыслим для молодой девушки, и она скорее бросится с крутых скал к западу от острова, чем позволит ему взять ее.
- Я выйду за вас замуж и стану вашей женой. – Она слышала, как слова срываются с ее губ, но словно бы и не произносила их. Как будто она стояла где-то в стороне, наблюдая за происходящим со стороны. В ее голосе не было колебаний. Она выглядела принявшей решение. Эдвард перестал расхаживать по темной комнате и встал прямо перед девушкой.
- Я с большим нетерпением буду ожидать вашего прибытия в Адельтон-холл, - сказал он, слегка наклонив голову. Изабелла не приподнялась в ответ, но, казалось, он и не ожидал этого. Эдвард вышел из дома невесты на улицу, возвращаясь в дом Софии. Он чувствовал, как его желудок съежился, принимая поражение. Ужас в глазах его невесты не остался незамеченным. Эдвард понимал, что будущее не будет светлым. Его присутствие вызывало у девушки страх и нервную дрожь. Он ждал, что Изабелла отклонит его предложение и оставит его в покое. По-видимому, намеков, которые он дал во время их разговора, оказалось недостаточно. Его беспокоило, что девушка жертвует собой ради того, чтобы жить в более подходящих условиях. Но, может быть, она уже поняла, что мужчина, за которого ей предстоит выйти замуж, нечто большее, чем кажется?

Предыдущая глава