***

Тем же вечером, через полчаса после ужина, когда Астории, по расчетам Драко, уже не должно было быть в гостиной Слизерина, Малфой спустился в подземелья.
В гостиной было немноголюдно. Несколько студентов с младших курсов сидели у камина и о чем-то беседовали, в кожаном кресле обосновалась влюбленная парочка, а за столом что-то писал Теодор Нотт.
- Привет, - подойдя к Теду, поздоровался Драко.
- Какими судьбами? – равнодушно спросил Нотт, не отрываясь от своего занятия.
- Ищу Паркинсон, - ответил Драко. – Не видел ее?
Тед пожал плечами:
- Кажется, она еще не вернулась с ужина. А зачем она тебе?
- Да так… по делу.
- Хочешь с ней отношения выяснить? – Тед вдруг поднял голову и бросил на Драко хитрый взгляд. – Сегодня только глухой не слышал, как она тебя на свидание зазывала. И это при живой невесте!
- Много ты понимаешь, - нахмурился Драко. – Мне эти ваши шуточки дорого обходятся, если хочешь знать. Нервы – очень ценная вещь, между прочим, а их у меня скоро вовсе не останется.
- Ой, ой, посмотрите-ка, - с притворным сочувствием произнес Тед. – Бедненький нервный Драко Малфой, и как же тебе живется с такой непосильной ношей?
Драко только фыркнул в ответ и отошел от Нотта. Не успел он сесть в кресло у камина, как дверь в гостиную распахнулась, и в проем ввалились, задорно хохоча, Пэнси в обнимку с Блейзом. Драко поднялся им навстречу.
- Так-так… - протянул он, и улыбка мгновенно улетучилась с лица Паркинсон. – Значит, вот как ты ценишь мое внимание, подружка? Решила за моей спиной крутить шашни с моим же лучшим другом?
У Пэнси глаза на лоб полезли от неожиданности.
- Что? Но я не…
- Как это понимать?! – выпустив Пэнси из объятий, воскликнул Блейз. – Ты же говорила, что у вас с ним давно ничего нет!
- Не паникуй, Блейз, - Драко хлопнул друга по плечу. – Это просто маленькая месть. Не все же мне одному краснеть перед моей второй половинкой!
- Что? О чем ты говоришь? – возмущенно спросил Блейз.
Пэнси схватила Драко за руку и потащила его к выходу из гостиной.
- Я тебе потом все объясню, Блейз! – скороговоркой выпалила она. – У нас очень важное совещание старост, подожди здесь, я скоро вернусь!
Драко от души веселился, видя вытянувшееся лицо Блейза. Дверь гостиной закрылась, и Драко с Пэнси остались наедине.
- Я тебе это припомню, Малфой! – прошипела Пэнси и торопливо зашагала по коридору.
- Обязательно, - усмехнулся Драко. – Как только прекратишь строить козни против моего брака.
- Ха! – воскликнула Пэнси. – Очень нужно! Ты и сам неплохо справляешься с разрушением своих отношений.
- Что ты имеешь в виду? – нахмурившись, спросил Драко.
- Ты сам прекрасно знаешь, - ответила Пэнси на ходу. – Твои так называемые отношения с Асторией… Если раньше они еще были хоть немного похожи на настоящие, то теперь, думаю, и слепому видно, что это просто фарс. У вас с ней нет ничего общего. Вы будто из разных измерений. Иногда ты будто отключаешься, когда она рядом, это заметно. Ты ее не воспринимаешь, как бы тебе не хотелось обратного.
С каждым ее словом Драко хмурился все сильнее. Наконец, он изрек:
- Это не важно. Мы с Асторией связаны Нерушимым Контрактом до конца наших дней, так что не имеет значения, правдивы наши отношения или мы только играем роли. Мы должны выполнять условия Контракта. Это главное.
Пэнси взглянула на Драко со смешанным чувством непонимания и сочувствия. И когда в его голосе, в выражении его лица, в его глазах появилось только отчуждения, безразличия и обреченности? Да, он старался вести себя, как обычно, и даже делал вид, что счастлив в компании своей невесты, но Пэнси ему было не обмануть. Она видела его насквозь и прекрасно понимала, что никогда раньше, даже в то время, когда он выполнял задание Темного Лорда и порвал с Пэнси все отношения, Драко Малфой не был настолько далек от реальности, как сейчас. Он будто перестал быть живым, превратился в жалкую копию самого себя. Словно какая-то неведомая сила по капле высосала из него всю его жизнь. От осознания этого факта становилось жутко.
- Идем, - глухо сказала Пэнси и потянула Драко в сторону пустующего класса на шестом этаже. – Отдам тебе ингредиенты. Надеюсь, то, что ты собрался из них приготовить, на самом деле поможет тебе.
Драко ничего не ответил, молча следуя за подругой. Несколько минут спустя они оказались в полутемном пыльном помещении давно заброшенного учебного класса.
Этот класс обладал совершенно необъяснимой притягательностью для студентов. Его стены видели немало поцелуев, слез и сцен ревности, слышали объяснения в любви и жалобы на жизненные неурядицы. Драко сразу вспомнил этот класс: он тоже бывал здесь вместе с Грейнджер, перед вечеринкой у Слизнорта, на которую она собиралась пойти с Маклаггеном. А еще, хотя Драко этого и не знал, именно здесь Гермиона однажды спрятала флакон со своими воспоминаниями, который, по странному стечению обстоятельств, нашел единственный из студентов, кто представлял себе, что это за вещь.
- Почему мы здесь? – тихо спросил Драко, усаживаясь на пыльный стул за последним столом. Непрошенные воспоминания начали накатывать на него, заставляя сердце сжиматься от тоски, а зубы – стискиваться от бессилия.
- Во-первых, потому, что хранить кое-какие из необходимых тебе ингредиентов в спальнях запрещено, - ответила Пэнси, усаживаясь напротив Драко. – А во-вторых, потому, что здесь нам никто не помешает.
- Что это значит? – насторожился Драко.
- Не волнуйся, - усмехнулась Пэнси. – Я всего лишь хочу получить оплату за услугу. Как говориться, деньги вперед.
- Ты же говорила, что деньги тебе не нужны, - Драко недоуменно приподнял одну бровь.
- Верно, - кивнула Пэнси. – Это просто была не очень удачная шутка. Деньги мне, и вправду, не нужны. Но моя услуга кое-чего стоит.
- И чего ты хочешь?
- Правды.
Драко непонимающе взглянул на Пэнси. А она откинулась на спинку стула, положила ногу на ногу, скрестила руки на груди и, загадочно улыбаясь, пояснила:
- Я хочу точно знать, что за зелье ты собрался готовить и для чего оно тебе понадобилось.
- Пэнс, не начинай, я уже говорил тебе, что это не твое де…
- Драко Малфой! – решительно перебила Пэнси. – Если ты хочешь получить свои ингредиенты, ты должен сначала оплатить их! Моя цена – правда. И не вздумай сочинить какой-нибудь бред, я тебя насквозь вижу и пойму, что ты лжешь.
Драко поджал губы, задумавшись. Пэнси наблюдала за ним, склонив голову набок. Наконец, Драко выдал:
- Если я расскажу тебе всю правду, то, скорее всего, ты меня просто возненавидишь, и уж тогда мне точно не видать ингредиентов. Поэтому давай лучше поменяем очередность: я получаю ингредиенты, а потом рассказываю тебе, зачем они мне нужны.
- Возненавижу? – с иронией спросила Пэнси. – Ты так думаешь? После всего, чего я от тебя натерпелась? После всех твоих заскоков и всяких «не подходи ко мне, Пэнс, я выполняю жутко важное чертово задание Темного Лорда»? Если бы я хотела, уже давно бы это сделала.
Драко усмехнулся.
- А ты злопамятна.
- Есть немного, - кивнула Пэнси, улыбаясь одним уголком губ. – Но речь не обо мне. И даже не о тебе и не о чертовых ингредиентах, ведь дело-то не в них. А в том, ради кого ты все это затеял. Или в ТОЙ, - тут Пэнси пристально посмотрела Драко в глаза.
- Ты все еще думаешь, что я собираюсь отравить Асторию? – усмехнулся Драко. – И откуда в тебе вдруг проснулась такая нежная забота о моей невесте? Не беспокойся, ей совершенно ничего не грозит.
- Я в курсе, - кивнула Пэнси. – Ты не для нее собираешься готовить зелье, я давно догадалась, - девушка замолчала и добрых две минуты смотрела на Драко, будто хотела прочитать в его взгляде ответ на свой вопрос. А потом вдруг сказала так тихо, что могло показаться, будто это ветерок прошелестел по классу: - Это из-за Грейнджер.
Драко глубоко вздохнул и устало прикрыл глаза.
- Если ты сама все заешь, зачем спрашивать у меня?
Пэнси хмыкнула:
- Хм! Именно потому, что я знаю далеко не все. Я подозреваю, что та часть ваших отношений, которую ты преподнес мне в прошлом году, как попытку подобраться к Поттеру, была лишь одной из многих. И мне безумно интересно, оправдаются ли мои подозрения на этот счет. Так что, решай, Драко. Ингредиенты – или тайна твоей любви к грязнокровке?
Драко скрипнул зубами:
- Пэнс! Черт, я просил тебя не произносить это слово, неужели это так сложно?!
- Не придирайся. Лучше ответь, что выбираешь.
- Ты меня без ножа режешь, Пэнс.
Паркинсон только хитро улыбнулась, продолжая сверлить Драко взглядом. Он почувствовал себя неуютно, порывисто встал со стула и прошагал к окну, затянутому сверкающими в лунном свете морозными узорами. За окном простиралась серебрящаяся снежная скатерть, упирающаяся в черный гребень леса на горизонте, а над ним раскинулось темное небо, усыпанное мириадами звезд. Драко завороженно уставился в эту очаровывающую вышину и надолго задумался. Готов ли он раскрыть свое сердце другому человеку, даже если это – его лучший друг? Готов ли он сам понять и признать свои чувства по отношению к Гермионе Грейнджер? Нужно ли Пэнси знать всю правду о том, что происходило между Драко и Гермионой в прошлом учебном году? И, в конце концов, имеет ли это смысл, если уже через пару недель все должно прекратиться? И душевные терзания. И глупые, снедающие душу воспоминания. И дикая тоска…
- Я расскажу тебе все, Пэнс, - неожиданно произнес Драко. – Только ты должна пообещать мне, что отдашь ингредиенты в любом случае, что бы ты ни услышала.
- Хорошо, - кивнула Пэнси. – Обещаю.
- Тогда слушай, - сказал Драко и вздохнул, не отрывая взгляда от звездной глубины неба. – Это случилось осенью прошлого года. Как раз за день до того, как мы с тобой расстались. Я тогда сильно переживал по поводу задания Темного Лорда. Я знал, что Поттер подслушал нас в «Хогвартс-экспрессе» и наверняка о чем-то догадался. Мне необходимо было как-то отвлечь его внимание, пока я готовил… то, что было необходимо.
- И ты решил подобраться к нему через Грейнджер, это я уже слышала, - нетерпеливо проговорила Пэнси.
Драко снова вздохнул:
- Если ты хочешь услышать ВСЕ, придется посидеть молча, Пэнс. Мне и так непросто сосредоточиться, а когда ты перебиваешь…
- Все, все, я поняла, - замахала руками Паркинсон. – Молчу, как рыба.
- Спасибо, - усмехнулся Драко и замолчал, собираясь с мыслями. Снова устремил взгляд за окно и продолжил: - Я долго думал над тем, что может заставить Поттера забыть обо мне и о плане Темного Лорда и думать о чем-нибудь другом. Что для него более важно, чем геройство? Что может захватить его настолько, что он перестанет замечать очевидные вещи? Его друзья. Если что-то случится с его друзьями, он будет занят заботой о них, подумал я. И решил попробовать подкатить к Грейнджер.
Пэнси как-то странно хрюкнула, но тут же закрыла рот рукой.
- Смешно? Мне сейчас тоже так кажется. Наверное, это была самая глупая из моих идей. Самая глупая… но самая лучшая, - в голосе Драко засквозила тоска, и он смолк, пытаясь справиться с собой. Наконец, ему это удалось, и он продолжил: - В тот день я столкнулся с ней в Большом Зале и она вызвала меня на дуэль… сумасшедшая! Я позвал ее на Астрономическую башню в полночь. Даже не надеялся, что придет. Пока стоял там, все думал, как привлечь ее внимание. Она же заучка, серая мышка, всезнайка… О чем с ней говорить? Об арифмантике? – Драко вздохнул. – В общем, я решил для начала прикинуться эдаким романтически настроенным дурачком, будто бы я весь из себя такой таинственный, непонятый, одинокий и остро нуждающийся в помощи. Говорят, чтобы понравиться девчонке, нужно сделать так, чтобы она тебя пожалела.
- Впервые слышу такую ерунду, - вставила Пэнси.
Драко бросил на нее гневный взгляд.
- Мне продолжать?
Пэнси активно закивала.
- Ну, так вот… О чем это я? Ах, да. Она, все-таки, пришла. И стала требовать дуэли. А когда поняла, что я не собираюсь с ней драться, испугалась. Глупая…
Последнее слово прозвучало с такой теплотой, что Пэнси невольно затаила дыхание.
- Я уже и не помню точно, что говорил ей. Кажется, рассказал о своем задании, рассчитывал стереть ей эту часть памяти… А потом… не знаю, как это вышло, почему я решил сделать именно это, но… я просто поцеловал ее.
Пэнси едва слышно ахнула.
- Она, конечно, пришла в ярость, - заговорил Драко громче и увереннее. Воспоминания захлестывали его, все ярче и живее разворачиваясь перед его внутренним взором. Он будто снова оказался там, на вершине Астрономической башни, и заново переживал все, что случилось тем далеким октябрьским вечером. – Она стала швырять в меня заклинаниями. Я, конечно, в долгу не остался… какой же я был идиот! Зачем, зачем нужно было затевать ту чертову дуэль?! Я, кажется, использовал какое-то Непростительное, Круциатус, по-моему. Естественно, об этом сразу узнал Дамблдор. Он появился на башне, будто из ниоткуда… Может, он знал, что я собираюсь драться с Грейнджер? Не знаю… Он остановил дуэль и позвал нас в свой кабинет. О, Мерлин, так страшно мне не было никогда раньше! Я думал, меня, по меньшей мере, отчислят из школы, если вовсе не посадят в Азкабан… Но все пошло совсем не так, как я предполагал. Дамблдор… он не стал меня ни наказывать, ни даже ругать. И он сказал, что знает о моем плане насчет Грейнджер. Это было странно, страшно и… я будто попал в один из своих кошмаров. А потом Дамблдор сказал, что у него есть свой особый план, в который входим мы с Грейнджер. И заставил нас выпить одно зелье. Одно гребаное Зелье Обмена… - на секунду дыхание Драко сбилось от всколыхнувшегося в душе гнева. – Я тогда и не подозревал, чем это все обернется. Мы выпили Зелье, и Дамблдор закрыл наши с Гермионой воспоминания. Я вспомнил все это только после его смерти. На следующее утро я проснулся в своей комнате с полной уверенностью, что не ходил на Астрономическую башню, и тихо посмеивался над Грейнджер, думая, что она-то приходила на дуэль и ждала меня там. Мне так хотелось увидеть ее разгневанное лицо, когда я спускался в Большой Зал. Но она… она пришла на завтрак такая бодрая и беззаботная, что я даже удивился. Она ведь тоже ничего не помнила про ночь на башне. И ничего не подозревала о моем плане. Да я и сам, честно говоря, не очень хорошо понимал, как его осуществить. Поэтому, когда в то утро столкнулся с ней на берегу Озера, то не придумал ничего лучше, чем отобрать ее волшебную палочку и позвать ее… скажем так, на свидание.
- Отобрать волшебную палочку у Грейнджер? – не сдержалась Пэнси. – И как же ты это сделал? Опять затеял дуэль?
- Нет, - покачал головой Драко. – Она сама уронила палочку от неожиданности, а я подобрал. Раскричалась на меня… Я уж думал, что она побежит жаловаться Поттеру или вообще Дамблдору, но – нет. Она никому ничего не сказала. А ночью… - тут Драко вздохнул и, печально улыбнувшись, прикрыл глаза. – Ночью она пришла в назначенное место. Истинная гриффиндорка! Отважная, но временами удивительно безрассудная, несмотря на весь ее блестящий интеллект.
Драко смолк и задумался, продолжая загадочно улыбаться. Пэнси с интересом наблюдала за ним, а когда молчание начало затягиваться, нетерпеливо спросила:
- А дальше? Дальше-то что?
- Дальше? – переспросил Драко. – Честно говоря, я не очень хорошо помню подробности того вечера из-за проклятого Зелья. Единственное, что я помню отчетливо – то, как Грейнджер внезапно уснула прямо на полу в выручай-комнате и, когда я перенес ее на кровать, вдруг поцеловала меня. Сама.
- Кровать? – изумленно прошептала Пэнси. – Выручай-комната? Поцеловала?!
Улыбка Драко стала до неприличия самодовольной.
- Я до сих пор так ярко помню тот поцелуй, - признался он. – Будто это произошло только вчера. Хотя с тех пор у нас с ней было еще много других поцелуев, и не только. Но тот… он был каким-то особенным. Он будто обладал какой-то магией, потому что из-за него… Да, я думаю, именно из-за него, из-за того странного поцелуя все пошло не так, как я планировал. А, может, из-за Зелья. Хотя, я думаю, так просто было суждено. Так было нужно, чтобы я был связан с Грейнджер, а иначе… Иначе я стал бы кем-то совершенно другим. Я сейчас очень хорошо это понимаю. Она была послана мне самой судьбой, но не как испытание, нет – как ангел-хранитель. Не знаю, как это у нее получалось – видеть во мне светлую сторону, даже когда я творил ужасные вещи… Она сумела разглядеть во мне то, чего не видел даже я сам, и вытащить это на свет. И она спасла меня. Спасла от чудовищной ошибки, которую я мог совершить. А теперь… - Драко тяжело вздохнул. – Теперь я не знаю, что мне делать. Знаешь, Пэнс, я еще ни разу в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Я ведь отказался от нее. Добровольно. Расстался с ней. Я заставил ее поверить в то, что наши отношения были только выдумкой, только частью моего плана по обезвреживанию Поттера. Да я и сам на какое-то время поверил в это. Но я ошибался, ошибался во всем! Я не должен был отпускать ее. Не должен был подписывать чертов Контракт! Но теперь пути назад нет. Я должен прекратить все это.
- Прекратить что? – тихо спросила Пэнси.
- Нашу связь.
- Но… - непонимающе протянула Пэнси. – Ты же сам только что сказал, что вы расстались. Что значит «прекратить связь»? Вы до сих пор встречаетесь?
- Не говори ерунды, - фыркнул Драко. – Как мы можем встречаться, если я – здесь, в Хогвартсе, а она – неизвестно где, скрывается от Темного Лорда вместе с Поттером?
- Тогда что ты имеешь в виду?
- Я говорю о действии Зелья Обмена. Это зелье, которое чертов старикан заставил нас принять, связало наши с Грейнджер магические сущности, и до тех пор, пока существует эта связь, я не смогу жить спокойно, потому что все время думаю только о Гермионе! Даже когда… - Драко запнулся. – Когда Астория со мной рядом, я вместо нее вижу только Гермиону, это сводит меня с ума!.. И эта тоска… Эта жуткая тоска, она не проходит, она лишь усиливается, стоит мне вспомнить о Грейнджер…
- Магические сущности? – спросила Пэнси с интересом. – Что это?
Вместо ответа Драко протянул ей сложенный вчетверо листок пергамента.
- Читай.
Пэнси взяла пергамент, развернула его и принялась читать. Несколько минут в классе стояла тишина.
Сердце Драко колотилось от волнения. Прижавшись лбом к каменной стене у окна, он устремил отрешенный взгляд на серебрящийся перед замком снег, на темные тени от облаков, медленно ползущие по снежному покрывалу, и ждал, что скажет Пэнси. Она, наконец, оторвала взгляд от пергамента и со странным выражением посмотрела на Драко.
- Откуда это у тебя? – спросила она. – Это не твой почерк.
- Да, - кивнул Драко. – Я нашел это в Малфой-мэноре, в книжке сказок. Кто-то подбросил мне этот листок, даже не знаю, как это могло случиться, но, честно говоря, это уже и не важно. Тот, кто это сделал, оказал мне неоценимую услугу. Теперь я знаю, как можно разорвать связь.
- Антизелье, да? – спросила Пэнси. – Это его ты собрался готовить?
Драко кивнул.
- И ты думаешь, что это тебе поможет? – сощурилась Пэнси.
- Конечно, - кивнул Драко.
- Я так не думаю.
- Почему это?
Пэнси вздохнула.
- По-моему, частое общение с Асторией разжижает твой мозг, Драко. Ты прочел неизвестно как попавший в твои руки пергамент, написанный неизвестно кем, и решил, что его можно принимать за истину? Ну, даже если допустить, что тот, кто это написал, сделал это из добрых побуждений и не обманул тебя, то все равно у меня остается вопрос: ты внимательно читал все, что здесь написано?
- На что ты намекаешь? – нахмурился Драко.
- Надеюсь, ты видел предупреждение о возможной потере магических способностей или даже смерти?
- Видел, - серьезно ответил Драко. – Но это не имеет значения. Пойми, Пэнс, я и так чувствую себя наполовину мертвым, будто из меня вынули часть моей жизни. С одной стороны Зелье связывает меня с Грейнджер и заставляет все время думать о ней, с другой – Контракт обязывает меня хранить верность Астории. На меня действуют две противоположные магии, они разрывают меня на части, вытягивают из меня силы… Я думал, что, подписав Контракт, смогу избавиться от наваждения, смогу забыть Грейнджер… Но потом нашел вот это, - он кивнул в сторону пергамента, - и понял, что обречен мучиться вечно. И если меня ждет такая жизнь, то я не хочу жить дальше. И потом, в пергаменте сказано, что эффект от Антизелья не проверялся и результат непредсказуем. Может быть, все обойдется.
- А если нет?
- Значит, мне осталось жить десять дней, - зло бросил Драко.
- Ну, хорошо, - вздохнула Пэнси. – Допустим, тебе наскучило жить. Но как насчет Грейнджер? Неужели ты не подумал, что ей тоже угрожает смертельная опасность? Или тебе все равно?
Драко опустил взгляд и несколько мгновений не отвечал, что-то обдумывая. Наконец, он изрек:
- Я знаю, что это опасно и для нее тоже. Но надеюсь, что все будет хорошо. Вряд ли Дамблдор стал бы поить учеников смертельно опасным зельем.
- И когда это ты стал настолько наивным и недальновидным, Драко? – с иронией спросила Пэнси. – «Я надеюсь», «может быть», «наверное» - что это? Где тот уверенный и расчетливый Драко Малфой, которого я всегда знала?
Драко отвернулся к окну.
- Он умер, Пэнс. Умер в прошлом году. Когда выпил чертово Зелье Обмена.
Наступила тишина, только было слышно, как где-то в отдалении хлопнула дверь и загомонили выходящие в коридор студенты. Драко не смотрел на Пэнси, а она, напротив, внимательно изучала выражение его лица.
- И все-таки, ты идиот, Малфой, - неожиданно выдала она.
Драко с изумлением глянул на подругу.
- Идиот, потому что думаешь, будто это твое Антизелье сможет что-нибудь изменить, - пояснила она. – Даже если ты приготовишь его и выпьешь, ты не добьешься ничего, кроме разрыва вашей с Грейнджер связи, а может, и вовсе навлечешь на себя неведомые бедствия. Но твоя тоска и твои мысли о Грейнджер никуда не денутся.
- С чего ты взяла?
- Ты прямо, как маленький, Драко! – фыркнула Пэнси, вставая со стула. – Или ты и в самом деле настолько невнимательно прочел свой пергамент?
- К чему ты клонишь?
- К тому, друг мой, что Зелье Обмена к твоим чувствам не имеет никакого отношения, - ответила Пэнси, подошла ближе и остановилась напротив Драко, заглянув ему в глаза. – Ты думаешь, я настолько глупая, что не замечаю ничего вокруг? Драко, я знаю тебя с детства. Я по глазам вижу твое настроение. Да и ты не великий конспиратор, порой у тебя все написано на лице, просто все остальные недостаточно наблюдательны, чтобы это понять. Я ведь прекрасно знала, что у вас с Грейнджер что-то происходит. Я наблюдала за вами почти полгода. И ясно видела, как твои глаза загорались, когда она входила в класс или в Большой зал… Ты был подавлен и вечно психовал из-за задания Темного Лорда, и, как я ни старалась, я не могла тебя подбодрить. Но стоили Грейнджер пройти мимо или просто посмотреть в твою сторону, как ты тут же начинал улыбаться, выпрямлял спину, и казалось, будто все твои заботы улетучились в одно мгновение. Поэтому, когда ты рассказал мне, что использовал ее как приманку для отвлечения внимания Поттера, я не поверила ни одному твоему слову, - Пэнси загадочно улыбнулась, шагнула еще ближе и, протянув руку, принялась теребить галстук Драко. – Я же видела, что ты чувствуешь на самом деле. Я видела твои взгляды, которыми ты просто пожирал ее, если она оказывалась поблизости. И в ее глазах порой мелькало нечто похожее. Удивляюсь, как это Поттер сразу не раскусил ваши с ней переглядывания? А когда вы оба стали пропадать на несколько часов из поля зрения, тут, мне кажется, и дураку стало бы ясно, что вы встречаетесь. И как вам удавалось так долго водить всех за нос?
- Всех – но не тебя? – с сарказмом спросил Драко, отбирая галстук у Пэнси.
- Всех, но не меня, - кивнула он с усмешкой. – По-моему, Поттер, в итоге, тоже сообразил, что к чему.
- И какое отношение это имеет к Зелью Обмена? – мрачно спросил Драко.
- Никакого, - ответила Пэнси. – В том-то все и дело. Ваши отношения, ваши чувства не имеют никакого отношения к Зелью Обмена. В пергаменте ясно сказано: обмен происходит только между магическими сущностями, но не между мыслями и чувствами. Ты, что, не читал?
- Читал, - процедил Драко. – Дамблдор говорил нам что-то похожее. Какой-то бред, вроде того, что Зелье будет действовать всего пару месяцев, а дальше мы будем решать сами. Но в пергаменте говорится, что Обмен сущностей происходит раз и навсегда. Навечно, понимаешь?
- А разве любовь – это магическая сущность? – тихо спросила Пэнси.
- Что?
- О, Боже, я и не думала, что это будет так сложно, - вздохнула Паркинсон. – Если Драко Малфой что-то вбил себе в голову, переубедить его почти невозможно. Но я попробую: неужели ты всерьез думаешь, что твои мысли и тоска по Грейнджер – это только результат действия Зелья?
- Не держи меня за идиота, Пэнс, - грубо ответил Драко. – Я прекрасно знаю, что Зелье здесь ни при чем.
- Тогда что за комедию ты тут ломаешь?! – возмущенно воскликнула Пэнси. – И для чего тебе Антизелье? Хочешь свести счеты с жизнью? Для этого есть более быстрый и надежный способ – срыгни с Астрономической башни! Глядишь, и Грейнджер в живых останется!
- Пэнс! – вымученно вскрикнул Драко, схватившись за голову.
Пэнси изумленно замолчала.
- Я знаю, Пэнс, я все знаю! Я знаю, что Антизелье не спасет меня от мыслей о ней… Но оно даст мне возможность перестать думать о ней постоянно. Я не могу так жить, Пэнс, я схожу с ума, понимаешь?! Она мерещится мне, я вижу ее во сне, мне чудится ее голос, запах ее волос… Я назвал Асторию ее именем, черт побери!!!
Пэнси раскрыла рот от удивления.
- И ты до сих пор жив?
- Да, но мне стоило невероятных трудов примириться со своей невестой. А потом… на каникулах, это повторилось снова! И теперь Астория презирает меня, и только на людях делает вид, что у нас все хорошо.
- Я так и знала!
- Нечему тут радоваться, Пэнс! – воскликнул Драко. – Мне предстоит прожить с ней всю свою жизнь, и я не желаю, чтобы моя собственная жена презирала меня до конца моих дней! Если Антизелье порвет связь, я смогу контролировать себя, смогу заставить себя забыть о Грейнджер и смириться с присутствием в моей жизни Астории. Но пока связь существует, это невозможно!
Пэнси взглянула на Драко с сочувствием, осторожно положила руку ему на лечо и тихо произнесла:
- Я не отговариваю тебя, Драко. Просто прошу тебя, подумай, прежде чем соберешься пить зелье, действительно ли ты хочешь того, о чем говоришь? Ты хочешь забыть Грейнджер и терпеть Асторию? Хочешь променять настоящие чувства на спокойствие и комфорт?
- Да, я хочу этого! – неожиданно громко вскрикнул Драко, сбросил руку Пэнси с плеча и с раздражением зашагал по классу. – Настоящие чувства! Что они мне дали, эти настоящие чувства?! Месяцы страданий, разочарования, боли и тоски, вот что! Где же эта ваша все побеждающая любовь, где ваше «жили они долго и счастливо»?! Я не знаю, что это такое! Моя любовь принесла мне только горе и боль утраты, она измучила меня! Посмотри, в кого я превратился! Мне опротивела жизнь, разве такой финал должен быть у настоящего чувства? Разве я не заслуживаю счастья?!
- Но это и есть настоящая любовь! – подхватила Пэнси так же громко. – Именно такая, с болью, со слезами! Все остальное – только ее жалкое подобие!
- Тебе-то откуда знать? – фыркнул Драко, продолжая нервно расхаживать по классу. – Разве у тебя бывало что-то похожее? Тебе живется припеваючи, флиртуешь, с кем хочешь, смеешься, радуешься жизни и думаешь, что знаешь, каково мне?!
- Да! – вскрикнула Пэнси, сжав кулаки. – Я знаю, каково это, когда теряешь тех, кого любишь больше собственной жизни! Знаю, что значит «разбитое сердце», его не так-то просто собрать обратно по кускам, если хочешь знать! Я любила тебя, Драко! Слышишь, ты, самовлюбленный болван?! Я любила тебя по-настоящему, я готова была все тебе отдать, чтобы ты был счастлив. Я отдала тебе свое сердце, а ты просто втоптал его в грязь, решив, что я помешаю тебе выполнить твое гребаное задание! Но я не стала настаивать, я все поняла, я приняла это, «ведь Драко лучше знает, что делает», - думала я. А потом появилась эта Грейнджер! И я видела, как с каждым днем она все больше сводит тебя с ума! Я видела, как ты смотрел на нее – как никогда, ни одного раза не взглянул на меня, а ведь я так мечтала об этом, с самого детства, Драко, с самого первого дня нашего знакомства! Но я видела, как ты счастлив, видела, как сияют твои глаза, когда она рядом, и я снова отступила, я решила подождать, ведь мне было не безразлично, что ты чувствуешь! А потом я вдруг узнаЮ, что ты подписал Брачный Контракт с Асторией Гринграсс, с девушкой, которую видел пару раз в жизни! Знаешь, что я почувствовала в тот момент? Мне показалось, что сердце вырвали у меня из груди и на моих глазах порвали на мелкие кусочки. И я ничего не сказала тебе, Драко. Я, черт возьми, и сейчас пытаюсь убедить тебя в том, что ты любишь другую девушку, эту чертову Грейнджер, а не меня, потому что я хочу, чтобы ты был счастлив, долбанный эгоистичный ублюдок! Так что не смей мне говорить, что я не знаю ничего про настоящую любовь!!! Я ненавижу тебя, Драко Малфой, за то, что так сильно любила тебя, а ты этого даже не заметил!!! – тут голос Пэнси сорвался, слезы брызнули из ее глаз, и девушка рухнула на стул за ближайшим столом, уронив голову на руки.
Драко несколько мгновений стоял на месте, ошеломленный таким бурным признанием, а еще больше – тем, что Пэнси разрыдалась. Он видел такое впервые, и это напугало и озадачило его. Вздохнув, Драко подошел к подруге, присел на стул рядом с ней и осторожно обнял ее за плечи.
- Прости, Пэнс, - сказал он с искренним сожалением в голосе. – Я и не знал, что… что все это было для тебя так важно. Мне казалось, между нами не может быть ничего большего, чем простой флирт, ведь мы с тобой выросли вместе. Мы – как брат и сестра…
Пэнси не ответила и даже не подняла головы, продолжая давиться рыданиями.
- Пэнс, поверь, у меня на свете нет друга ближе, чем ты, - продолжал Драко. – Только тебе я могу доверить то, что у меня на душе. Знаешь, ведь даже с Гермионой я не мог заставить себя быть до конца откровенным, несмотря на то, что я… люблю ее.
Пэнси как-то по-особому громко всхлипнула и затихла.
- Ты ведь мой светлячок, Пэнс, - печально улыбнулся Драко. – Ты всегда освещаешь мне путь, даже если я совсем потерялся. Мне иногда кажется, что ты знаешь меня лучше, чем я сам. Ты мне очень дорогá, Пэнс. Поверь.
Пэнси, наконец, подняла голову, шмыгнула распухшим носом и глянула на Драко покрасневшими от слез глазами.
- Прости меня, Пэнс, - тихо сказал Драко. – Прости, что из-за меня ты… что тебе пришлось… я даже не знаю, как это сказать…
- Успокойся, Малфой, все нормально, - прогнусавила Пэнси. – Я прекрасно понимаю, что мы с тобой только друзья, потому что ты любишь другую. И, знаешь что, я не возражаю. Мне нравится быть твоим другом, Малфой, хоть ты и порядочная сволочь.
- Спасибо, Пэнс, - улыбнулся Драко и почти против ее воли притянул Пэнси к себе и крепко обнял.
Пэнси не то радостно, не то обреченно всхлипнула Драко в плечо и смолкла.
- Я надеюсь, что ты поступаешь правильно, решив сварить Антизелье, - пробормотала она некоторое время спустя. – Я отдам тебе ингредиенты, но прошу только об одном: хорошенько подумай, Драко, прежде чем примешь зелье. Обещай мне, - отстранившись от Малфоя, она заглянула ему в глаза.
- Обещаю, Пэнс, - кивнул Драко серьезно. – Я подумаю.
- Ну, вот и хорошо, - стирая со щек слезы, пробормотала Пэнси. – И запомни, Драко, если от Антизелья ты сыграешь в ящик, я тебя убью!
Драко рассмеялся. Пэнси, наконец, тоже улыбнулась. Встав со стула, она прошествовала в дальний угол класса, к старому рассохшемуся шкафу, правая дверца которого болталась на одной петле, а в левой не хватало стекла.
- Алохомора!
Дверцы шкафа распахнулись. Наклонившись, Пэнси достала из его недр большую коробку, перевязанную почтовым шпагатом и запечатанную сургучом.
- Вот, держи, - повернувшись к Драко, сказала Паркинсон.
Драко поспешил подойти к подруге и забрать у нее заветную коробку.
- Надеюсь, того, что папа мне прислал, хватит для твоего зелья, - не глядя на Драко, сказала Пэнси.
- Спасибо, Пэнс! Огромное спасибо! – выдохнул он с восторгом.
- Иди уже! – хмыкнула Пэнси. – Спорю, сейчас рванешь к себе в комнату и начнешь его варить.
- Угадала, - усмехнулся Драко. – Ну, до встречи?
- Ага, - кивнула Пэнси.
Драко повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и посмотрел на подругу.
- Ты… Пэнс, ты на меня не сердишься?
- Глупости не говори! – фыркнула Пэнси. – Если хотела бы, давно уже послала бы тебя к черту!
Драко улыбнулся и направился к двери.
- Удачи! – крикнула Пэнси ему вслед.

***

Пасмурным январским днем трое друзей – Гарри, Рон и Гермиона, укрывшись под мантией-невидимкой, трансгрессировали на склон холма недалеко от деревушки Оттери-Сент-Кечпоул. Бросив тоскливые взгляды в сторону «Норы», все трое побрели по заснеженной равнине в поисках дома Ксенофилиуса Лавгуда. Спустя несколько часов бесплодных блужданий по окрестным холмам, ребята решили трансгрессировать на несколько миль севернее. Здесь над холмами дул пронизывающий ветер. Друзья не успели как следует осмотреться, как Рон с победным воплем указал на вершину ближайшего холма. На фоне неба вырисовывался очень странный дом — громадный чёрный цилиндр, над которым средь бела дня висела призрачная луна. Гермиона сразу узнала это необычное строение, она уже видела его в своем «погружении».
- Это дом Лавгуда, его я видела! – воскликнула она, выбралась из-под мантии и направилась в сторону причудливой башни.
- Стой! – Гарри схватил подругу за руку. – Мы должны убедиться, что здесь нет Пожирателей Смерти.
Рон усмехнулся, скидывая мантию:
- Да тут за версту видно любого, кто идет мимо! Думаешь, мы бы не заметили их? Если бы они тут были, они бы уже наверняка увидели нас и схватили. Не будь параноиком, Гарри. Идем!
Рон, как самый длинноногий, первым добрался до вершины. Гарри с Гермионой догнали его, пыхтя и держась за сердце. Бросив взгляд на покосившийся забор, на таблички с объявлениями, Гермиона почувствовала, как замирает сердце. Ощущение дежавю возрастало с каждой секундой, будоражило нервы. Сглотнув, Гермиона прижалась поближе к Рону. Он взглянул на нее с легким недоумением.
- Все нормально?
- Да, - кивнула Гермиона, сделав поспешный шаг в сторону. – Просто вспомнила, как оказалась здесь… тогда, в «погружении».
- Может, его нет дома? – прошептал из-под мантии Гарри. – Глупо было соваться сюда вот так, без всякого предупреждения.
- Ты опять за свое?! – нахмурилась Гермиона. – Мы уже здесь, так что отступать поздно. Мы должны предупредить мистера Лавгуда и узнать про символ из книжки. Я не уйду отсюда, пока все не выясню.
- Какая же ты порой бываешь упрямая! – пробормотал Гарри.
- Мне есть с кого брать пример, - усмехнулась Гермиона и толкнула покосившуюся калитку.
Та скрипнула, открываясь. Ребята нерешительно зашагали по дорожке, зигзагами ведущей к дому.
- Ты, Гарри, наверное, сними мантию-невидимку, - сказала Гермиона. – Мистер Лавгуд стремится помогать тебе, а не нам.
- А что, если…
- Гарри!
Вздохнув, Гарри стащил с себя мантию и отдал Гермионе, та сунула её в бисерную сумочку. Потом Гермиона трижды стукнула дверным молотком в форме орла по массивной чёрной двери, утыканной железными гвоздями.
Не прошло и десяти секунд, как дверь отворилась. На пороге стоял Ксенофилиус Лавгуд, босой, в одеянии, похожем на замызганную ночную рубашку. Его длинные седые волосы, напоминающие сладкую вату, были нечёсаны и, похоже, давно не мыты.
- Что такое? Кто вы? Что вам нужно? – закричал он пронзительным, сварливым голосом, глядя сначала на Гермиону, потом на Рона и, наконец, на Гарри. Тут его рот раскрылся от удивления.
- Здравствуйте, мистер Лавгуд, - сказал Гарри, протягивая руку. – Я – Гарри. Гарри Поттер.
Ксенофилиус не пожал протянутую руку, уставившись прямо на шрам у Гарри на лбу.
- Можно, мы войдём? – спросил Гарри. – Нам нужно с вами поговорить.
- Я… думаю, лучше не стоит, - прошептал Ксенофилиус. Он судорожно сглотнул и окинул быстрым взглядом сад. – Это несколько неожиданно… Право… Я… боюсь, что… В самом деле, лучше не надо…
- Это очень важно! – встряла Гермиона. – Мы не задержим вас надолго.
Ксенофилиус взглянул на нее с жалким выражением, остановил взгляд на ее круглом животе, выпирающем из-под теплого пальто, и тяжело вздохнул:
- Я… Ну что ж, входите, только быстро. Быстро!
Едва они успели переступить порог, мистер Лавгуд захлопнул за ними дверь. Они оказались в самой удивительной кухне на свете. Она была совершенно круглой, вся мебель в комнате была изогнута по форме стен и расписана птицами, цветами и насекомыми ярких, чистых оттенков. Чугунная винтовая лестница в центре комнаты вела на верхние этажи. Там, прямо у них над головами, что-то громко лязгало и громыхало.
- Поднимемся наверх, - пригласил мистер Лавгуд.
Комната этажом выше оказалась одновременно гостиной и мастерской, а захламлена она была ещё сильнее, чем кухня. Ребята огляделись. Гремел, как выяснилось, старомодный печатный станок, похожий на какую-то странную помесь верстака и старого шкафа – из него непрерывным потоком лезли «Придиры».
- Прошу прощения, - сказал Ксенофилиус, выдернул из-под мгновенно развалившейся груды книг неопрятную скатерть и накрыл ею станок. Грохот и лязг стали чуточку глуше.
Вдруг внимание Гермионы привлек огромный серый закрученный винтом рог, висящий на стене и выступающий вглубь комнаты чуть ли не на целый метр. Гермиона сразу вспомнила картинку из книги «Фантастические звери и места их обитания» и узнала рог одного из опаснейших существ волшебного мира – рог взрывопотама.
- Мистер Лавгуд, что это у вас? – вскрикнула Гермиона.
- Это рог морщерогого кизляка, - сказал Ксенофилиус.
- Ничего подобного! – возразила Гермиона.
- Гермиона, - зашептал, сконфузившись, Гарри, - сейчас не время…
- Гарри, это же рог взрывопотама! Класс «В» по списку запрещённых к продаже материалов, его категорически нельзя держать в доме! Мистер Лавгуд, его нужно немедленно отсюда убрать! Разве вы не знаете, что он взрывается от малейшего прикосновения?
- Морщерогие кизляки, - завёл Ксенофилиус с выражением ослиного упрямства на лице, - это чрезвычайно пугливые и в высшей степени волшебные существа, а их рог…
- Мистер Лавгуд, я же вижу по бороздкам у основания – это рог взрывопотама, он невероятно опасен… Даже не понимаю, откуда вы его взяли…
- Купил, - авторитетным тоном ответил Ксенофилиус. – Пару недель назад, у очаровательного молодого волшебника, который знает, что я интересуюсь этими чудесными животными – кизляками. Рождественский сюрприз для моей Луны. Так зачем вы всё-таки ко мне пришли, мистер Поттер?
- Нам нужна помощь, - ответил Гарри, не дав Гермионе снова открыть рот. – И, как нам кажется, вам – тоже.
Ксенофилиус вдруг забеспокоился, глаза его забегали и остановились на шраме Гарри.
- Не знаю, с чего вы это взяли, мистер Поттер, но мне не требуется никакая помощь, - проговорил он взволнованно.
- Допустим, - кивнул Гарри. – Но нам-то вы можете помочь?
- Помочь? – переспросил Лавгуд. Он казался одновременно испуганным и словно завороженным. – Да-а… Видите ли… Помогать Гарри Поттеру… небезопасно…
- Вы же всё время пишете в своём журнале, что наш первейший долг – помогать Гарри Поттеру! – вмешался Рон.
Ксенофилиус покосился на печатный станок, который гудел и звякал под скатертью.
- Ну да, ну да, мне случалось высказывать подобные взгляды. Однако…
- По-вашему, это относится ко всем, кроме вас? – спросил Рон.
Ксенофилиус не ответил. Он то и дело мучительно сглатывал, глаза у него бегали. Казалось, что в нём происходит жестокая внутренняя борьба. Бросив быстрый взгляд на Гермиону, Ксенофилиус отвел глаза, будто устыдившись чего-то.
- Луна этого не одобрила бы, - сказал Рон сердито. – Жаль, что мы не встретились с ней на каникулах, - тут он бросил в сторону Гарри испепеляющий взгляд.
Ксенофилиус поперхнулся, потом как будто взял себя в руки и произнёс дрожащим голосом, еле слышным за шумом печатного станка:
- Луна много говорила о вас на каникулах. Она… она была бы рада увидеть вас. Мне нужно… да, мне нужно срочно отправить ей сову, узнать, как она там… в Хогвартсе, - Ксенофилиус сглотнул и протиснулся к двери, пряча взгляд. – Да, я сейчас. Мигом. А потом, так и быть, помогу вам.
Он шмыгнул вниз по лестнице. Друзья услышали, как внизу открылась и закрылась дверь. Они переглянулись.
- Отправить письмо Луне? – спросил Гарри с недоумением и бросил взгляд на Гермиону.
Та пожала плечами.
- Шпендрик трусливый, - высказался Рон. – Луна в десять раз храбрее его!
- Он, наверное, беспокоится, что с ними будет, если Пожиратели Смерти узнают, что я сюда приходил, - сказал Гарри. – Только вот это письмо… что-то тут не вяжется. Думаю, он хочет отправить весточку Ордену, чтобы они знали, что я жив.
- Очень сомневаюсь, - нахмурилась Гермиона. – По-моему, Рон прав! Он просто мерзкий лицемерный старикашка, всех уговаривает тебе помогать, а сам увиливает. И, ради всего святого, держитесь подальше от этого рога!
Она сделала пару шагов в сторону, насколько это позволяло захламленное пространство комнаты. Рон последовал ее примеру. Гарри же подошел к окну и о чем-то задумался.
- Интересно, как там Луна? - со вздохом спросил Рон и снова бросил на Гарри недовольный взгляд. – Надеюсь, ее не достают эти придурки-слизеринцы.
- Думаю, с ней все в порядке, - с подбадривающей улыбкой сказала Гермиона, присаживаясь на шаткий стул у стены. – Она в Хогвартсе, а значит, Джинни, Невилл и остальные позаботятся о ней.
- И все из-за тебя! – зло процедил Рон, глядя в затылок Гарри. – Упрямый ты болван! Надо было тебя связать и притащить сюда силой, может, застали бы Луну дома на каникулах!
Гарри с сарказмом хмыкнул, не оборачиваясь.
Через несколько минут в комнату вернулся мистер Лавгуд, держа в руках поднос с разнокалиберными чашками и чайником, от которого шел пар.
- Позвольте вам предложить настой лирного корня? Домашнего изготовления! – проговорил Ксенофилиус, с трудом разместив поднос на одном из заваленных всякой всячиной столиков. – Садитесь, пожалуйста, берите сахар. Итак, - он снял с кресла шаткую стопку бумаг, сел и скрестил ноги, - чем я могу вам помочь, мистер Поттер?
- Мистер Лавгуд, - вклинилась в разговор Гермиона, прежде чем Гарри успел сказать хоть слово. – Вы в большой опасности!
- Неужели? – спросил Ксенофилиус и как-то неестественно хохотнул. – Почему же?
- Понимаете, - замялась Гермиона, подбирая слова. – Дело в том, что нам известно кое-что очень важное. Пожиратели Смерти охотятся на вас.
По лицу Ксенофилиуса пробежала судорога, а в глазах на мгновение отразился глубочайший ужас.
- Это неудивительно, - между тем неестественно спокойно ответил мистер Лавгуд. – Они охотятся на всех, кто поддерживает Избранного. Но им до меня не добраться, не беспокойтесь.
- Ваш дом надежно защищен? – спросил Гарри. – Вам не требуется какая-нибудь помощь?
- Да-да, все в порядке, мистер Поттер, я же сказал, - поспешно заверил Ксенофилиус, прихлебывая бурую жидкость из чашки.
- Тогда почему мы так легко нашли вас? – спросила Гермиона. – Ведь они тоже могут это сделать! Не обижайтесь, но, похоже, ваши защитные заклинания плохо работают.
Мистер Лавгуд побледнел, но ответил по-прежнему уверенно:
- Они настроены на улавливание темной магии, мисс Грейнджер, поэтому вы и смогли пройти мимо них. Пожирателям Смерти этого сделать не удастся.
- Но… - попыталась возразить Гермиона, но Ксенофилиус даже не стал слушать.
- Я, все же, хочу знать, какова главная цель вашего визита? – спросил он у Гарри. – Неужели вы всего лишь хотели предупредить меня о надвигающейся опасности?
- Вообще-то, нет, - ответил Гарри. – Дело в том, что… - тут он оглянулся на Гермиону. – Это насчёт символа, который был у вас на шее на свадьбе Билла и Флёр. Мистер Лавгуд, мы хотели спросить, что он означает?
Ксенофилиус поднял брови:
- Вы имеете в виду знак Даров Смерти?
Гарри обернулся к Рону и Гермионе. Они, по-видимому, тоже не поняли то, что сказал Ксенофилиус.
- Дары Смерти?
- Совершенно верно, - подтвердил мистер Лавгуд. – Вы о них не слыхали? Это меня не удивляет. Очень, очень немногие волшебники в них верят, чему подтверждением – тот твердолобый юноша на свадьбе вашего брата, - он кивнул Рону, - который набросился на меня, приняв этот знак за символ известного тёмного волшебника. Какое невежество! В Дарах Смерти нет ничего тёмного – по крайней мере, в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово. Те, кто верит в Дары, носят этот знак, чтобы по нему узнавать единомышленников и помогать друг другу в Поиске.
Он бросил в чашку с настоем лирного корня несколько кусочков сахару и размешал.
- Простите, - сказал Гарри, - я так ничего и не понял.
- Видите ли, те, кто верят, разыскивают Дары Смерти, - объяснил мистер Лавгуд и сделал большой глоток настоя.
- А что это такое – Дары Смерти? – спросила Гермиона.
Ксенофилиус отставил в сторону пустую чашку:
- Я полагаю, вы все читали «Сказку о трёх братьях»?
- Нет, - сказал Гарри.
- Да, - сказали Рон и Гермиона.
Ксенофилиус торжественно кивнул:
- С этой сказки всё и началось, мистер Поттер. Где-то у меня она была…
Он рассеянно оглядел горы книг и пергаментов, но тут Гермиона сказала:
- Мистер Лавгуд, у меня с собой есть экземпляр, – она вытащила из сумочки «Сказки барда Бидля».
- Оригинал? – вскинулся Ксенофилиус. Гермиона кивнула. – В таком случае, может быть, вы прочитаете нам её вслух? Тогда всем сразу станет ясно, о чём речь.
- Ну… хорошо, - неуверенно согласилась Гермиона.
Она раскрыла книгу, кашлянула и начала читать. Ксенофилиус в это время устремил странный опустошенный взгляд за окно, на равнину и ручей у подножия холма.
Гарри, слышавший сказку впервые, сначала нетерпеливо перебивал подругу, но затем умолк, и в комнате звучал только голос Гермионы. Она читала о судьбе трех братьев, повстречавших на своем пути Смерть и получивших от нее в дар три волшебных предмета – непобедимую волшебную палочку из бузины, камень, воскрешающий мертвых, и мантию-невидимку, принадлежавшую самой Смерти. Сказка была довольно мрачной и откровенно поучительной. Первые два брата, решившие поиграть со Смертью и унизить ее, умерли один за другим от своих же Даров, и только младший, оказавшийся умнее остальных, всю жизнь скрывался, а в старости встретил Смерть с достоинством, не забыв при этом передать мантию своему сыну.
На этом сказка заканчивалась. Гермиона закрыла книгу.
С полминуты Ксенофилиус как будто не замечал, что она закончила чтение, потом встрепенулся, оторвал взгляд от окна и сказал:
- Ну вот.
- Простите? – переспросил Гарри.
- Вот это и есть Дары Смерти, - ответил Ксенофилиус.
Он выудил из кучи всякого хлама гусиное перо и вытянул обрывок пергамента, засунутый между книгами.
- Бузинная палочка. – Ксенофилиус провёл на пергаменте вертикальную черту. – Воскрешающий камень. – Он изобразил поверх чёрточки круг. – Мантия-невидимка. – Он заключил черту и круг в треугольник.
Получился тот самый знак, что не давал покоя Гермионе.
- Всё вместе – Дары Смерти, - объяснил мистер Лавгуд.
- Но в сказке даже нет таких слов – Дары Смерти! – воскликнула Гермиона.
- Конечно, нет, - согласился Ксенофилиус с дико раздражающим самодовольством. – Это детская сказка, её рассказывают для забавы. Но люди понимающие знают, что легенда эта очень древняя и в ней идёт речь о трёх волшебных предметах, трёх Дарах, обладатель которых победит саму Смерть.
Наступила пауза. Ксенофилиус опять выглянул в окно. Солнце уже спустилось к самому горизонту.
Рон сказал:
- Вы говорите: «победит Смерть», это в смысле…
- Победит, - Ксенофилиус небрежно махнул рукой. – Одолеет. Истребит. Ниспровергнет. Называйте как угодно.
- Получается… - Гермиона запнулась, стараясь, чтобы её голос звучал не слишком скептически. – Вы верите, что эти волшебные предметы – эти Дары – существуют на самом деле?
Ксенофилиус снова поднял брови:
- Разумеется!
- Но ведь это… - Гермиона уже с трудом держала себя в руках. – Мистер Лавгуд, как же вы можете верить в такую…
- Луна рассказывала мне о вас, юная леди, - повернулся к ней Ксенофилиус. – Насколько я понимаю, вы не лишены интеллекта, но страдаете крайней узостью мышления. Зашоренность ограничивает ваш кругозор.
- Мистер Лавгуд, - подавив желание возмущенно фыркнуть, заговорила Гермиона, - как всем известно, мантии-невидимки существуют. Они очень редки, но они есть. Однако…
- Нет-нет, мисс Грейнджер, третий Дар Смерти – не простая мантия-невидимка! То есть это не обычная дорожная мантия, насыщенная дезиллюминационными чарами или заговорённая для отвода глаз, - поначалу она успешно скрывает своего владельца, но с годами чары истощаются и мантия мутнеет. Нет, тут речь идёт об истинном чуде – Мантии, которая делает своего хозяина абсолютно невидимым на неограниченное время, причём его невозможно обнаружить никакими заклинаниями! Много вам таких попадалось, мисс Грейнджер?
Гермиона открыла, было, рот, но тут же опять закрыла, подумав, что именно такая Мантия была при них в эту самую минуту. Все трое переглянулись.
- Вот видите! – сказал Ксенофилиус, как будто только что сразил их неопровержимым аргументом. – Никто из вас не встречал подобной вещи. Её владелец был бы невероятно богат, не правда ли?
- Ладно, - растерянно проговорила Гермиона. – Предположим, что Мантия существует. А как же Камень, мистер Лавгуд? Как вы его назвали – Воскрешающий камень?
- И что вас интересует?
- Такого не может быть!
- Докажите, — сказал Ксенофилиус.
Гермиона чуть не задохнулась от возмущения:
- Это же… Простите, мистер Лавгуд, но это просто смешно! Как я могу доказать, что Камня не существует? Может, мне собрать все камни на свете, перебрать по одному и проверить? Так можно договориться до того, что вообще всё возможно, если никто не доказал, что этого не существует!
- Вот именно, - сказал Ксенофилиус. – Приятно видеть, что вы наконец-то впустили в своё сознание более широкий взгляд на вещи.
- А Бузинная палочка, - быстро спросил Гарри, не давая Гермионе времени ответить, - вы считаете, она тоже существует?
- О, тому есть много свидетельств! – воскликнул Ксенофилиус. – Судьбу Бузинной палочки легче всего проследить благодаря своеобразному способу, каким она переходит от одного владельца к другому.
- А как она переходит? – спросил Гарри.
- Новый хозяин Бузинной палочки должен силой отнять её у прежнего владельца, - ответил Ксенофилиус. – Вы, конечно, слышали о том, как Эгберт Эгоист в смертном бою добыл Бузинную палочку у Эмерика Отъявленного? Также о том, как Годелот скончался в собственном подвале после того, как у него забрал эту Палочку родной сын Геревард? О злодее Локсии, забравшем её у Варнавы Деверилла, которого он убил? По страницам истории волшебного мира тянется кровавый след Бузинной палочки!
Гарри покосился на Гермиону. Она хмуро уставилась на Ксенофилиуса, однако возражать не пыталась.
- И где, по-вашему, сейчас Бузинная палочка? – спросил Рон.
- Увы, кто знает? – отозвался Ксенофилиус, глядя в окно. – Кто знает, где сокрыта Бузинная палочка? След прерывается на Аркусе и Ливии. Кто может сказать, который из них на самом деле победил Локсия и забрал Бузинную палочку? И кем он был, в свою очередь, побеждён? Об этом, увы, история умалчивает.
Наступила пауза. Гермиона обдумывала услышанное. Непобедимая палочка, Воскрешающий камень, мантия-невидимка самой Смерти! Это просто не укладывалось в голове, как если бы Гермиона вдруг узнала, что земля на самом деле плоская. Разве Дамблдор, мудрейший из известных Гермионе волшебников, оставивший символ Даров Смерти в книге сказок, мог верить в такую чудовищную белиберду? Нет, здесь должен был быть какой-то другой смысл. Возможно, это как-то связано с таинственным волшебником, на чьей могиле в Годриковой Лощине Гермиона обнаружила символ Даров? Как бишь его звали? Кажется, Игнотус… Да, верно, Игнотус Певерелл.
Вздохнув, Гермиона спросила довольно натянуто:
- Мистер Лавгуд, а семья Певереллов имеет какое-нибудь отношение к Дарам Смерти?
Ксенофилиус как будто растерялся, а затем выпрямился в кресле, выпучив глаза на Гермиону.
- Так что же вы мне голову морочили, барышня! Я думал, вы ничего не знаете о Поиске! Многие искатели убеждены, что семья Певереллов имеет самое что ни на есть прямое отношение к Дарам Смерти!
- Кто это – Певереллы? – спросил Рон.
- Это имя было написано на надгробном камне в Годриковой Лощине, и там был знак! – Гермиона не сводила глаз с мистера Лавгуда. – Там был похоронен Игнотус Певерелл.
- Именно, именно! – откликнулся Ксенофилиус, наставительно подняв кверху палец. – Знак Даров Смерти на могиле Игнотуса и есть решающее доказательство!
- Доказательство чего? – спросил Рон.
- Того, что три брата из сказки на самом деле – трое братьев Певереллов: Антиох, Кадм и Игнотус! Они и были первыми владельцами Даров.
Ксенофилиус в очередной раз выглянул в окно, встал, забрал поднос и направился к лестнице.
- Останетесь пообедать? – крикнул он, спускаясь. – У нас все спрашивают рецепт ухи из пресноводных заглотов!
- Чтобы представить его в Отделение ядов в больнице святого Мунго, - тихонько пробормотал Рон.
Гарри подождал, пока не стало слышно, как мистер Лавгуд возится на кухне, и только тогда спросил Гермиону:
- Что скажешь?
- Ох, Гарри, это же полная чепуха! Символ наверняка означает что-то совсем другое. Только время зря потеряли.
- Ну, так это же человек, который подарил миру морщерогих кизляков! – хмыкнул Рон.
- Ты тоже ему не веришь? – спросил Гарри.
- Нет, конечно. Самая обычная сказочка с моралью, разве нет? «Не нарывайся на неприятности, не хвастайся, не лезь в драки, не суйся, куда не просят. Всяк сверчок знай свой шесток, сиди тише воды, ниже травы, и всё будет хорошо».
Гермиона тяжело вздохнула.
- Я думаю, ты прав, - сказала она Рону. – Это обыкновенная сказка с моралью. Совершенно очевидно, какой из Даров нужно выбрать…
Дальше все трое заговорили одновременно.
- Мантию, - сказала Гермиона.
- Палочку, - сказал Рон.
- Камень, - сказал Гарри.
Они ошарашенно уставились друг на друга.
- Ясно, что по идее нужно выбрать Мантию, - сказал Рон Гермионе, - только с такой палочкой никакая невидимость не нужна. Палочка, с которой невозможно проиграть, подумай сама, Гермиона!
- Мантия-невидимка у нас уже есть, - сказал Гарри.
- И она нас очень здорово выручала, если помните! – воскликнула Гермиона. - А от этой Палочки одни только неприятности…
- Просто орать про неё не надо на всех углах, - возразил Рон. – Только полный придурок станет бегать, махать ею над головой и вопить: «Смотрите, у меня непобедимая палочка, а ну суньтесь, если вы такие крутые!» Если помалкивать о ней…
- А получится ли помалкивать? – с сомнением спросила Гермиона. – Знаете, в одном Ксенофилиус оказался прав: веками ходят легенды о сверхмогущественных волшебных палочках.
- Серьёзно? – удивился Гарри.
Гермиона сердито уставилась на него с давно забытым выражением «только не говори, что ты этого не читал».
- Смертоносная палочка, или Жезл судьбы, - вздохнув, пояснила девушка. – Они возникают под разными именами на протяжении столетий, как правило, в руках какого-нибудь тёмного волшебника, который ими хвастается направо и налево. Профессор Бинс упоминал некоторые из них, но… - она задумалась на секунду, но затем решительно тряхнула головой. - А, да всё это ерунда! Волшебная палочка может не больше того, на что способен её владелец. Просто некоторые волшебники обожают хвастаться, что их волшебная палочка длиннее и лучше, чем у других.
- А откуда известно, что все эти Смертоносные палочки и Жезлы судьбы на самом деле не одна и та же волшебная палочка? – спросил Гарри. – Просто в разные эпохи её называли по-разному.
- А на самом деле это, значит, и есть Бузинная палочка Смерти? – уточнил Рон.
Гарри невесело усмехнулся.
- А почему ты выбрал бы Камень? – поинтересовался Рон.
- Если бы можно было вызывать мёртвых, мы могли бы вернуть Сириуса… - ответил Гарри. – Грозного Глаза… Дамблдора… Моих родителей…
Рон и Гермиона не засмеялись.
- Только если верить этому барду, они сами не захотят вернуться, так? – сказал Гарри задумчиво. – Вообще-то, по-моему, не так много сказок о Камне, вызывающем умерших, да, Гермиона?
- Да, - грустно подтвердила она. – Я думаю, только мистер Лавгуд способен всерьёз вообразить, что это возможно. Скорее всего, Бидль взял за основу идею философского камня – тот дарует бессмертие, а этот воскрешает мёртвых.
Из кухни донеслась жуткая вонь. Пахло горелыми трусами. Гарри поморщился, поднимаясь со стула, а Гермиона поспешила закрыть нос рукавом пальто.
- А Мантия? – вдруг спросил Рон. – Знаете, тут он прав. Я так привык к мантии Гарри, даже не задумывался, какая она замечательная. А ведь я никогда о другой такой не слышал. Она действует безотказно. Нас ни разу никто под ней не увидел.
- Естественно, Рон, она же невидимка! – фыркнула Гермиона.
- Нет, но он правду говорил про другие мантии-невидимки, хотя их тоже не на кнат ведро, между прочим! Мне как-то в голову не приходило, только сейчас сообразил: я много раз слышал о том, что со временем чары на них изнашиваются, а от заклятий они рвутся и на них остаются дыры. Мантия Гарри не такая уж новая, она раньше была у его папы, а работает… идеально!
- Допустим, Рон, но вот Камень… - Гермиона с сомнением покачала головой. – Это уже слишком.
В ожидании Ксенофилиуса Гарри принялся бродить по комнате. Рон и Гермиона некоторое время еще препирались друг с другом, а затем наступило молчание. Гермиона со вздохом окинула взглядом комнату, и вновь рог взрывопотама бросился ей в глаза. Вдруг какая-то странная мысль, больше похожая на ощущение, посетила ее. Рог взрывопотама… взрыв… письмо Луне…
- Стойте, - вдруг пробормотала Гермиона. – Кажется, я знаю… Тот взрыв… Его еще не было!
- О чем это ты? – спросил Рон.
- В моем «погружении», - пояснила Гермиона. – Я помню какой-то жуткий грохот, который раздался с верхнего этажа этого дома перед тем, как я пришла в себя. Я теперь понимаю, это был взрыв рога! Но если рог до сих пор цел…
- Значит, все, что ты видела, еще не произошло, - закончил за нее Рон. – Потому-то мы и здесь, чтобы предупредить Лавгуда о Пожирателях, да только он что-то не особо желает нас слушать.
- Нет, Рон, ты не понял! – начала волноваться Гермиона. – Врыв произошел как раз, когда Пожиратели ворвались к мистеру Лавгуду, а до этого он отправлял какое-то письмо. То самое, которое он отправил только что, при нас!
Тут лицо ее помрачнело так, что Рон даже испугался на мгновение.
- Не может быть… - помертвевшим голосом произнесла Гермиона. – Он отправил письмо им. Это он вызвал их сюда. Гарри!
Гарри вздрогнул от неожиданности, оторвав взгляд от удивительной росписи на потолке верхнего этажа, и обернулся к друзьям.
- Вы только посмотрите! – сказал он с восторгом и шагнул на лестницу, ведущую наверх. – Она нарисовала нас!
- Гарри! – воскликнула Гермиона с нотками паники в голосе. – У нас нет времени рассматривать рисунки Луны, Пожиратели с минуты на минуту будут здесь!
- О чем ты говоришь? – нахмурился Гарри.
- Это все Лавгуд! Он отправил им письмо, он вызвал их, чтобы выдать тебя! – скороговоркой выдала Гермиона, поднимаясь с кресла и поспешно вытаскивая из бисерной сумочки мантию-невидимку. – Мы должны немедленно убираться отсюда!
- Стой, с чего ты это взяла? – недоверчиво спросил Гарри. – Он, конечно, не проявляет чудеса героизма, но называть его предателем? Не слишком ли это даже для тебя, Гермиона?
- Да послушай же ты, Гарри! – с жаром зашептала Гермиона. – Все это было в моем видении, я просто не поняла его смысла. Мистер Лавгуд предал нас, он вовсе не на нашей стороне!
- Но как…
- Это долго объяснять, нам нужно уходить!
- Нет, я все-таки, не понимаю, почему…
- Эй, ребята, - вдруг прервал их голос Рона, доносящийся сверху. – Тут и верно что-то нечисто.
Гарри и Гермиона запрокинули головы и увидели озадаченную физиономию Рона, почти бегом спускающегося с верхнего этажа.
- Ты зачем туда забрался? – строго спросила Гермиона.
- Хотел поближе рассмотреть свой портрет, - ответил Рон. – Она здорово нас всех нарисовала, очень похоже. Только вот в ее комнате… там все в пыли и в паутине, будто бы Луны тут уже полгода не было…
Гарри и Гермиона переглянулись.
В эту минуту из кухни показался Ксенофилиус, держа поднос, уставленный суповыми тарелками.
- Мистер Лавгуд, - крикнул Рон, - где Луна?
- Прошу прощения?
- Где Луна?
Ксенофилиус застыл на верхней ступеньке.
- Она в Хогвартсе, я же уже говорил вам…
- Тогда почему она не приезжала на каникулы?
Ксенофилиус пытался заговорить и не мог. В комнате слышался только мерный стук печатного станка и тихий звон тарелок на подносе – у Ксенофилиуса дрожали руки.
- По-моему, Луны давно здесь не было, - сказал Рон. – Где она?
- Кому вы отправили письмо, мистер Лавгуд? – спросила Гермиона, медленно вытаскивая из кармана волшебную палочку. – И почему вы всё время смотрите в окно?
Поднос выпал у Ксенофилиуса из рук. Тарелки запрыгали по полу, разбиваясь на куски. Гарри и Рон выхватили волшебные палочки. Ксенофилиус замер, не дотянувшись рукой до кармана. В этот миг печатный станок громко задребезжал, и из-под скатерти лавиной хлынули «Придиры», а затем станок, наконец, перестал греметь. Гермиона с трудом нагнулась и подобрала с пола журнал, не отводя волшебной палочки от мистера Лавгуда. На обложке красовалась колдография Гарри крупным планом, а поперек нее – слова: «Нежелательное лицо № 1» и объявление о награде.
- Гарри, смотри! – выдохнула Гермиона, протягивая другу журнал.
Гарри бросил взгляд на обложку, и лицо его помрачнело.
- Видно, «Придира» поменял курс? - холодно спросил Гарри. – Значит, вы на самом деле отправили сову в Министерство?
Ксенофилиус облизал губы.
- Мою Луну забрали, - прошептал он. - Из-за моих статей. Луну забрали, и я не знаю, где она, что с ней сделали. Но, может быть, они её отпустят, если я… если я…
- Сдадите им Гарри? – закончила за него Гермиона.
- Не выйдет, - отрезал Рон. – Уходим! Освободите дорогу!
На Ксенофилиуса страшно было смотреть: он словно постарел на сотню лет, губы растянулись в ужасной усмешке.
- Они будут здесь с минуты на минуту. Я должен спасти Луну. Я не могу её потерять! Вы никуда не уйдёте.
Он раскинул руки, загораживая лестницу.
- Мы не хотим с вами драться, - сказал Гарри. – Отойдите, мистер Лавгуд.
Гермиона бросила взгляд за окно, оценивая шансы сбежать из дома Лавгуда тем же путем, что они выбирались из Годриковой Лощины, и вдруг вскрикнула: по склону холма к дому направлялись несколько человек в черных мантиях. Видимо, в пылу спора ребята не услышали хлопка трансгресии. Ксенофилиус напрягся, поняв, что прибыли те, кого он вызывал. Он снова попытался достать палочку, но Гарри среагировал быстрее:
- Экспеллиармус!
Палочка мистера Лавгуда подлетела к потолку и упала куда-то между грудами хлама.
- Вы мне доверяете?! – вскрикнула Гермиона.
Гарри и Рон одновременно кивнули.
- Тогда пригнитесь! Редукто!
Разрушающее заклятие пролетело через всю комнату и задело рог взрывопотама.
Раздался чудовищный взрыв. Комната содрогнулась от грохота, посыпались щепки, бумажки и всякий мусор, ребят окутало облако густой белой пыли. Гарри подбросило в воздух, потом основательно приложило об пол. Гермиона едва успела присесть, укрывшись за креслом. Рон закричал что-то, упал на пол, прикрывая голову от обломков. Жутко загромыхало железо – Ксенофилиус не удержался на ногах и покатился вниз по винтовой лестнице.
Заваленный мусором и обломками, Гарри попытался встать. От пыли было не продохнуть и почти ничего не видно вокруг. Часть потолка обрушилась, в дыре торчали ножки кровати, в воздухе летали обрывки пергамента, а печатный станок опрокинулся набок и застрял поперёк лестницы, ведущей в кухню. Гермиона медленно поднялась из-за кресла, обсыпанная пылью и похожая на ожившую статую.
- Где Рон? – шепнула она.
Внизу со стуком распахнулась дверь, а затем послышались голоса Пожирателей, которые Гермиона сразу узнала.
- Они сейчас поднимутся, - прошептала она, осторожно пробираясь по обломкам штукатурки ближе к Гарри. – Где Рон?
- Он здесь, - Гарри кивнул на груду мусора, с одной стороны придавленную комодом.
- Плохо дело… - прошептала Гермиона, пробралась к Рону и дрожащими руками попыталась бесшумно разобрать завал, под которым тот оказался.
Пожиратели внизу принялись истязать Ксенофилиуса с помощью заклинаний. Руки Гермионы затряслись еще сильнее, она едва слышно всхлипнула и прошептала:
- Нет, не могу! Гарри, помоги мне.
Вдвоем они стали откапывать Рона, а он начал помогать им насколько хватало возможности. Время неумолимо утекало.
- Я клянусь… - раздался умоляющий крик мистера Лавгуда. – Клянусь чем хотите – Поттер наверху!
- Гоменум ревелио! – произнёс один из Пожирателей у подножия лестницы.
Гермиона ахнула, почувствовав, будто что-то пролетело над головой.
- Селвин, там и впрямь кто-то есть, - резким тоном произнёс второй волшебник.
- Это Поттер, я же говорю, это Поттер! - всхлипывал Ксенофилиус. – Пожалуйста, отдайте мне Луну, только отдайте Луну…
- Получишь свою малявку, Лавгуд, - ответил Селвин, - если поднимешься сейчас наверх и приведешь мне Гарри Поттера. Но смотри, если это засада и там нас поджидает твой сообщник – не знаю, останется ли от твоей девчонки хоть кусочек, чтобы ты мог его похоронить.
У Ксенофилиуса вырвался протяжный крик, полный страха и отчаяния. Потом на лестнице послышались скрип и скрежет – это Ксенофилиус разгребал завалы.
- Скорее, - шепнул Гарри. – Надо уносить ноги.
Под прикрытием возни Ксенофилиуса на лестнице ребята принялись активнее разбрасывать обломки. При помощи заклинания Левитации Гермиона умудрилась сдвинуть тяжёлый комод, придавивший ноги Рона.
Лежавший поперёк лестницы печатный станок затрясся. Ксенофилиусу оставалось одолеть всего несколько ступенек.
- Трансгрессируем, - шепнул Гарри, хватая подругу за руку.
- Стой! – Гермиона одернула руку и поспешно заговорила: - Мы должны еще кое-что сделать. Если ты доверяешь мне, Гарри, делай так, как я скажу.
Гарри кивнул.
- Хорошо, - шепнула Гермиона, - тогда дай мне еще минуту. Рон, держи мантию. Укройся под ней.
- А как же Гарри…
- Рон, не спорь! Гарри, держи меня крепче за руку. Рон, хватайся за плечо.
Гарри протянул ей левую руку. Рон исчез под мантией. Печатный станок задрожал сильнее – Ксенофилиус пытался приподнять его при помощи заклинания Левитации.
Гермиона прошептала:
- Держитесь крепче… Вот сейчас…
Над сервантом показалось белое как бумага лицо Ксенофилиуса.
- Обливиэйт! - крикнула Гермиона, прицелившись ему в лицо волшебной палочкой, потом направила палочку в пол: - Депримо!
Она пробила здоровенную дыру в полу гостиной. Все трое камнем полетели вниз. Сердце Гермионы едва не выскочило из груди от страха. Внизу раздался крик, и Гермиона на мгновение увидела тех самых Пожирателей, которых уже встречала в своем «погружении». Они разбежались в стороны, в то время как сверху на них валилась поломанная мебель и куски камня. В этот миг Гермиона перекувырнулась в воздухе, и под грохот рушащегося дома троих друзей утащило в темноту.