Прошло ещё три дня нового режима в Хогвартсе. Среди школьников начало увеличиваться число ходящих с повязкой или табличкой «Наказан». С табличкой считалось унизительнее. Филч был счастлив. Работы у него было невпроворот, потому что подростки и старшекурсники не в полной мере осознавали тот факт, что все меняется. Подавляющее число из «осужденных» на порку были приговорены Начальником Инквизиторского отряда. Драко стал настолько невыносим, что вызывал раздражение у всех без исключения учителей. Казалось, что он занимал в школе должность более главную, чем Долорес Амбридж. Больше всех от него страдала Тонкс. Люси Луш бесплатно рассказывала, что Драко при всем классе обозвал её подстилкой оборотня, и она не смогла наказать его, потому что указ директора сделал Старосту Школы неприкосновенным.

Амбридж продолжала инспектировать учителей. И Гарри чувствовал исходящее от неё желание наказать именно его. Зная, что учителя не будут подставлять Гарри под удар, директриса терпеливо ходила на все уроки седьмого курса Гриффиндора и сама искала повод, чтобы придраться к чему-либо и заставить Гарри дать повод для порки. И Гарри находил особое удовольствие в том, что на уроках вел себя примерно, знал материал отлично и не давал ни малейшей зацепки раздувающейся от злости Амбридж.

Гораздо труднее было с Инквизиторским отрядом. Малфой и его свита ходили за Гарри едва ли не по пятам. Его спасало только то, что его одноклассники, завидев карателей, окружали Гарри плотным кольцом и уводили подальше. В Гриффиндорских часах количество рубинов не поднималось больше пятидесяти, хотя учителя не скупились на баллы за хорошие ответы пострадавшего факультета.



К четвергу Гарри ухитрился остаться в числе ненаказанных учеников. Амбридж, Драко и Инквизиторский отряд настолько тяжело переживали этот факт, что директриса пришла на урок зелий. Снейп, недовольно скривившись, пропустил Амбридж в кабинет и злобно начал урок, обозначив его цель - приготовление раздувающего зелья. Некоторое время в классе царила обычная рабочая атмосфера. Старшекурсники склонились над котлами, Снейп собрал пергаменты с домашними заданиями и выставил оценки за проверенные зелья в журнал. Гарри поставил легонькую невидимую защиту сзади себя, чтобы рыбьи глаза и кусочки крысиной селезенки, которыми в него швырялся Малфой, и которые упорно не замечали ни Амбридж, ни Снейп, не попадали в его затылок. Гермиона бросала в сторону старосты уничтожающие взгляды. Но в присутствии Амбридж Драко чувствовал себя особенно привольно.

Наконец, Амбридж, видя, что урок подходит к концу, а Гарри так и не наказан, перестала писать, поднялась из-за стола и пошла заглядывать в котлы школьников. Лицо Снейпа свела судорога глубокого отвращения и презрения. Впрочем, это можно было легко списать на запахи, которые стояли в подземелье из-за недоваренного раздувающего зелья.

Драко это нисколько не смутило. Взяв распотрошенную лягушку, он швырнул её в Гарри. Легкая защита разбилась, и Гарри с отвращением снял с затылка скользкую тушку.

– Да иди ты! – в сердцах крикнул он и швырнул лягушку в Малфоя. Секундой позже он увидел стоящую возле Драко Амбридж. Лягушка, не долетев до старосты, плюхнулась в котел Малфоя. Зелье взорвалось, окатив с ног до головы директрису и начальника Инквизиторского отряда.

Гарри расхохотался. Он знал, что теперь мечта Амбридж осуществилась, его накажут, но ничего не мог с собой поделать. Он смеялся. Громко и от души. Амбридж и Драко раздувались, вызывая всеобщее безудержное веселье. Рон вытирал слезы. Дин и Шеймус согнулись пополам. Лаванда и Парвати пищали, прикрывая лицо руками. Снейп не спеша подошел к директрисе и капнул на неё противоядием. Затем, также не торопясь, проделал ту же процедуру с Драко. Лицо его было перекошено злорадной ухмылкой.

– Наказан! – взвизгнула Амбридж, указывая своим коротким толстым пальцем на хохочущего Гарри. Тот кивнул, не прекращая смеяться.

– А то, что Малфой в Гарри кидался, это ничего? – воскликнула Гермиона.

– И ещё пятьдесят очков с Гриффиндора, – рявкнула Амбридж.

Выхватив из сумочки табличку, она подскочила к Гарри и повесила её на шею юноше.

– Так ходить до шести вечера! Потом на порку к мистеру Филчу! – слащавость и приторность совершенно не слышались в голосе разъяренной директрисы.

Амбридж схватила свою сумочку и пулей вылетела из подземелья.

– Дождалась своего, мымра пучеглазая, – сочувствующе прошептал Рон.

– Ничего, – махнул рукой Гарри. – Зато какое шоу было! Ради такого зрелища можно потерпеть некоторые неудобства.

– Гарри, – Гермиона расстроено смотрела на него.

– Гермиона, пожалуйста, заблокируйся от моих вечерних ощущений, – попросил её Гарри и улыбнулся. – Она все равно нашла бы, к чему придраться. А так ещё и все повеселились.



До вечера Гарри вынужден был ходить с табличкой «Наказан». Ощущения были отвратительные, хотя он и пытался уговорить себя, что на это не стоит обращать внимания. Ведь висящая на шее фанерка не причиняет боли. Зато мешает и приковывает внимание всех школьников, – возражал внутренний голос. Ведь остальные «наказанные» носят всего лишь повязку на руке, причем без заклинания наказания. На переменах Гарри несколько раз видел Инквизиторский Отряд, сопровождавший Старосту Школы. Малфой бросал на Гарри выразительные предвкушающие взгляды. Было очевидно, что он пожелает присутствовать на наказании. Гермиона, не отстающая от Гарри ни на шаг, была совершенно подавлена. Рон разрабатывал план мелких и незаметных пакостей для Амбридж и, чтобы хоть немного поддержать боевой дух Гарри, восторгался полетом жабы и силой взрыва, раздувшим директрису и Малфоя.

В шесть вечера Гарри явился в комнату для порки. Это было одно из помещений в подземелье, которое и раньше использовалось для наказаний.

– Ну наконец-то и тебя наказали! – злорадно прорычал Филч, увидев вошедшего Гарри. – Раздевайся до пояса и ложись! Я тебя повоспитываю! Припомню все твои похождения! Как ты мне полы пачкал, какобомбы взрывал, и госпожу директрису не слушался!

Дверь скрипнула и впустила в комнату Драко, Милисент, Кребба, Гойла и Люси.

– А вам чего? – рыкнул на них Филч. – Тоже на порку?

– Нет, мы хотим посмотреть, как вы будете наказывать Поттера. Я – староста и начальник Инквизиторского отряда. Мне можно смотреть, – ответил Драко и попытался наколдовать себе кресло. Вместо этого получился колченогий стул. Малфой выругался сквозь зубы. Гарри коротко усмехнулся.

– Вот, садись, Драко, – позвала его Милисент. Её стул получился некрасивый, но хотя бы устойчивый.

Меньше всего Гарри хотелось, чтобы за его наказанием наблюдал Малфой и его верная компания. Волна предвкушения и ожидания, исходящая от них, была очень мощной и невероятно противной.

Дверь снова скрипнула. Вошла Амбридж.

– Вы готовы, мистер Поттер? – растянулась она в сладкой улыбке. – Приступайте, мистер Филч!

Гарри неохотно снял рубашку и футболку, обнажая подтянутый юношеский торс.

Люси так упоенно думала о том, как она будет это описывать желающим, что даже раскрыла рот. Милисент удивленно вытаращилась на полуобнаженного Гарри. Малфой недовольно скривился. Амбридж алчно улыбалась.

Гарри лег. Теперь главное – не вскрикнуть, а лучше даже показать, что порка – это пустяковое наказание, устаревшее и совершенно бесполезное. Гарри не знал, какую реакцию приберегло его тело на удары розгами. Как ни плохо относились к нему Дурсли, но ни дядя Вернон, ни тетя Петуния никогда его не пороли. Подзатыльники, тычки, – это было, бывало и за волосы таскали, но чаще – чулан и лишение обеда.

Было больно. Даже очень. Но не намного больнее, чем было руке от пера. И уж никак не сравнимо с той дикой болью, которую Гарри испытал на кладбище под воздействием Круцио. И близко не было похоже на тот кошмар, который он пережил, когда в Министерстве Магии ощутил себя в кольцах огромной белой змеи. Гарри изо всех сил постарался сохранить бесстрастное выражение лица, словно Филч не бил его, а легонько журил.

– Достаточно на первый раз, – сладенько пропела Амбридж.

Филч с сожалением прекратил порку.

– Как наказанному, вам, мистер Поттер, запрещено обращаться за помощью к мадам Помфри. Обработайте его спину, Аргус, – директриса протянула сторожу флакон.

Гарри ощутил, что ему на спину вылили что-то, напоминающее холодную воду. Стало легче, но уже через несколько секунд боль и жжение в спине вернулись.

– Можете одеваться, – сказала Амбридж и внимательно посмотрела в лицо Гарри.

Он растянул губы в улыбке «Всего лишь? А я-то думал!» Злорадное торжество вмиг исчезло с лица директрисы, и Гарри подумал, как здорово, что эта министерская жаба не владеет блокологией. Иначе радоваться ей сейчас до подпрыгивания на месте – спина Гарри саднила так, что он еле сдерживал шипение и стоны.

Раздосадованная Амбридж ушла, хлопнув дверью.

– Ну что, господин Верховный Инквизитор, сам, небось, с метлы нарочно спрыгнул, чтобы был повод меня наказать, – Гарри натянул футболку и подчеркнуто небрежно хмыкнул. – Надеюсь, тебе было хорошо. Штаны не испачкал?

– Заткнись! – процедил Малфой. – Думаешь не видно, что тебе больно!

– Вполне терпимо, – Гарри даже пожал плечами, хотя при этом его лицо едва не исказила гримаса боли. – Целые поколения школьников наказывали до меня, никто не умер. Вполне обычное наказание.

Инквизиторский отряд разочарованно переглянулся и вышел.



Едва Гарри вышел из подземелья, как сразу попал в объятия Гермионы. Глаза девушки были мокрыми и красными. Гарри, опираясь на неё, поплелся в комнату за сэром Кэдоганом. Каждое прикосновение футболки к спине отдавалось болью до тошноты.

– Я заранее запаслась заживляющим зельем, – проговорила Гермиона, снимая с Гарри рубашку при помощи заклинания. – Добрая мадам Помфри дала мне целый большой пузырек. Ложись, я обработаю спину.

Гарри лег на кровать и услышал удивленный возглас Гермионы.

– Но у тебя нет следов от розог!

– Амбридж убрала, – ответил Гарри, вспомнив ощущение льющейся на него холодной воды. – А боль оставила. На добрую память…

Гермиона внимательно осмотрела спину и осторожно провела пальцами по коже. Гарри зашипел от боли.

– Следы все-таки остались, кожа немного покраснела здесь и здесь…– Гермиона обработала спину Гарри заживляющим зельем. Краснота вскоре исчезла, но там, где прошлись розги, продолжало саднить.

– Какая отвратительная, гадкая, мерзкая садистка! – Гермиона вытерла выступившие слезы. – Это слишком жестоко так наказывать! Ты страдаешь от боли, а тебе ещё нужно конспектировать эту дурацкую газету!

– Причем, если я на завтрашнее политсобрание не приготовлюсь, то меня снова накажут, – произнес Гарри с горькой иронией в голосе.

– Ну уж нет! – Гермиона вскочила. – Я не позволю этой мерзкой жабе мучить тебя!

Гарри попытался поудобнее лечь, надеясь найти позу, в которой он будет не так сильно страдать от боли.

– Я пойду к Тонкс. Может, она снова сможет помочь нам.

Гермиона завернулась в плащ-невидимку и ушла. Гарри закрыл глаза. Вскоре рядом послышалось тихое всхлипывание. Он резко сел, скривившись от ощущений в спине, и увидел огромные светящиеся обожанием и состраданием зеленые глаза-мячики.

– Гарри Поттер терпит такие муки, – жалобно проговорил эльф.

– Ты меня напугал, Добби, – Гарри лег снова.

– Добби хочет чем-нибудь помочь Гарри Поттеру, – Добби сел на кровать рядом с Гарри и осторожно погладил его по голове. Прикосновения были неожиданно приятными.

– Боль вполне терпимая, Добби, – чувствуя неловкость, отозвался Гарри.

– Гарри Поттер очень терпелив, – с благоговением прошептал эльф.

Теперь его лапки погладили Гарри по предплечью, и Гарри быстро убрал руку – эльф нацелился поцеловать её.

– Добби, ты что? – Гарри даже покраснел от смущения.

– Добби хочет облегчить страдания Гарри Поттера, – эльф снова с обожанием посмотрел на Гарри и погладил по голове.

Гарри не успел опомниться, как эльф с рыданиями начал обцеловывать его руку.

– Добби, ты спятил! Ты что делаешь? – вскрикнул Гарри, выхватывая руку из цепких лапок эльфа.

– Гарри Поттер освободил Добби из рабства, дал ему работу, это так важно, сэр! – Добби зарыдал с новой силой. – Бывший хозяин Добби теперь у власти! Добби верит, что Гарри Поттер свергнет его и уничтожит Того-Кого-Нельзя-Называть!

– Мне бы твою уверенность, – вздохнул Гарри и снова лег на кровать.

Вернулась огорченная Гермиона.

– Я поговорила с Тонкс, она не знает, как тебе помочь, – Гермиона села рядом с Гарри и погладила его по плечу. – Посоветовала попробовать обезболивающее зелье…

Гарри выпил предложенное Гермионой питье. Боль притупилась.

– Нужно конспектировать эту долбанную газету, – неохотно поднимаясь с кровати, напомнил себе Гарри.

– Перепиши то, что есть у меня, только своими словами, – Гермиона заботливо пододвинула к нему свою тетрадь.

– Спасибо, – искренне поблагодарил её Гарри. – Мерлин всемогущий, когда ты успела все это сделать?

– Ты же знаешь, я учу уроки быстро, – ответила Гермиона.

– О боже, я же ещё не все уроки выучил! – ужаснулся Гарри.

– Я помогу, – тут же откликнулась девушка.

Обезболивающее зелье вызывало сонливость, и Гарри с трудом одолел переписывание конспекта статей «Волшебного голоса правды».

– Я все, больше не могу, я уже пару раз уснул, пока писал этот бред! Гермиона, давай я лучше завтра пораньше встану и доучу, ладно? – Гарри лег на кровать и через минуту уже крепко спал. Девушка уложила в его сумку необходимые учебники, заранее принесенные из гостиной Гриффиндора, и разложила на тумбочке то, что завтра с утра должен был доучить Гарри.



Как велела Гермиона, Добби разбудил Гарри в шесть утра. Спина уже почти не болела. Гарри с трудом вынырнул из сладкого и крепкого утреннего сна, в глаза словно насыпали песку.

Гермиона честно попыталась проснуться тоже и помочь, но, едва приоткрыв глаза, заснула опять. Гарри не стал её беспокоить. К завтраку он доучил все необходимые уроки.

Школьники, вынужденные встать на полчаса раньше, хмуро слушали сводку новостей от Амбридж. Драко, удобно облокотившись на круглого Кребба, откровенно спал, сладко посапывая во сне. Амбридж сделала вид, что этого не заметила. Перво-наперво она проверила наличие конспекта у Гарри и едва скрыла разочарование, когда увидела, что новости записаны. Через минуту она схватила конспект Гермионы и сверила с записями Гарри. Затем, швырнув тетради на стол, начала политическое собрание.

Гермиона с торжествующей улыбкой посмотрела директрисе вслед.

Все уроки пятницы Амбридж просидела вместе с классом Гарри. Она требовала, чтобы учителя начинали уроки с проверки наличия домашнего задания у Гарри, и разочаровано кривилась, когда видела, что Гарри сделал все необходимое. Преподаватели, делая вид, что ничего не понимают, или хвалили, или не вызывали Гарри, сам же он вел себя на уроках, как примерный мальчик.

Уходя с последнего урока, Амбридж ясно думала про квиддич.

– Неужели опять к чему-то придерется? – опасливо спросил Рон.

– Меня на игре не будет, так что этой дутой жабе придется поломать голову над тем, как присудить победу Слизерину.

– Вы читали новое объявление – матч будет судить Людо Бэгмен, – отозвалась Гермиона.

– Но он вроде бы симпатизирует Гарри, – Рон почесал затылок.

– Да, но его оставили начальником отдела физкультуры и спорта, поэтому я не знаю, что думать, – произнесла Гермиона.

– Надеюсь, что Джинни сумеет поймать снитч, – сказал Гарри.



Предстоящий матч вызывал особый интерес. Всем было страшно любопытно, утрет ли все-таки нос обиженный Гриффиндор зарвавшемуся Слизерину. На трибунах квиддичного поля собрались все ученики Хогвартса. Кроме Гарри.

На трибуне для преподавателей рядом с Амбридж восседал сам Министр Магии Люциус Малфой. Место Колина Криви занял одетый в полосатую мантию Людо Бэгмен. Никто не заметил, что на самом верху, над всеми преподавателями и министром скромно пристроился сапсан.

По свистку Бэгмена матч начался. Игроки взлетели, и школьники увидели, что Драко летит на своем «Нимбусе – 2001». Рон сам не ожидал, что этот факт так поднимет ему настроение и зарядит боевой дух. Он крепче обхватил держак своей «Молнии».

Гарри увидел снитч сразу. Его зрение в облике сокола было невероятно острым. Инстинкт едва не заставил его рвануть за мячиком. Но, вовремя спохватившись, Гарри сделал небольшой круг и вернулся на свое место.

Игра была грязной и нечестной. Людо Бэгмен совершенно не замечал нарушения со стороны слизеринцев, зато назначал пенальти за каждое нарушение гриффиндорцев. Рон защищал ворота так, словно от этого зависела его жизнь. Джинни делала невозможное для того, чтобы поймать снитч, но золотой мячик уворачивался так, словно Амбридж лично с ним провела перед матчем воспитательную беседу. Впрочем, от Драко Малфоя он улетал с не меньшей прытью. После Гарриной «Молнии», на которой Драко, забыв про свою карательную миссию и потеснив гриффиндорскую команду, тренировался каждый день, «Нимбус» старосты казался ему медленным и неповоротливым. «Ползая» на нем за снитчем по всему полю, Драко истратил весь свой ругательный запас в адрес Поттера и его метлы.

Гарри нетерпеливо взлетел, когда Джинни едва не схватила снитч. В ту минуту, когда её пальцы почти коснулись мячика, мощный удар битой Гойла сбил девушку с метлы. Под разочарованные восклицания гриффиндорцев Джинни упала на землю. Драко поймал снитч и сделал победный круг над полем.

– Чтоб ты сдох! – в сердцах пожелал ему Рон и побежал к лежащей Джинни.

Над девушкой уже склонились мадам Хуч и мадам Помфри.

– Ненормальная игра! Так же и убить недолго! – воскликнула мадам Помфри.

– Рон, я жива, – с трудом проговорила Джинни, закрывая глаза.

– Игра была нечестная, ты ни в чем не виновата, сестричка, – Рон пожал её руку.

– Да что это за игра! Слизерину все подсудили! Фу! – гриффиндорская команда обступила Рона и с грустью смотрела, как уносят на носилках Джинни.

Амбридж, усилив голос заклинанием, поздравляла Слизерин с победой. Команда окружила Драко и радостно кричала. Гойлу пожимали руку. Драко манерно улыбался.

– Короче, классно эта рыжая слетела, молодец Гойл, десять очков Слизерину.

– Так тебя можно с честной победой поздравить, да, Малфой? – к нему подошел Рон со своей командой.

– А что, скажешь нечестная? Я поймал снитч, хоть Поттер и стащил мою «Молнию».

– Во-первых, свою «Молнию», – звонко произнесла появившаяся Гермиона, – а во-вторых, ты забыл начислить себе двадцать очков за пойманный снитч, господин Великий Инквизитор.

– Спасибо, что напомнила, грязнокровка, – осклабился Малфой. – Сто пятьдесят очков моему факультету за то, что я поймал снитч!

– В ваших часах уже камням некуда падать! Лопнут, бедные! – огрызнулась Гермиона и, резко развернувшись, пошла.

– Упивайся нечестной победой! А мне лично смотреть на тебя противно! – добавил Рон и тоже повернулся, чтобы уйти.

Навстречу им шел Снейп.

Лицо его было мрачным, словно он был вовсе не рад победе.

– А-а! – раздался вскрик Драко. – Ах ты, мерзкая птица! Кто-нибудь! Подстрелите эту тварь!

Рон и Гермиона обернулись к психующему Малфою, вокруг которого столпились его поклонники. На зализанных светлых волосах старосты красовался птичий помет. В небе улетал сапсан.

Рон грохнулся от смеха. Гермиона последовала его примеру.

– Профессор! Смотрите, что мне сделали! – истерично орал Драко, указывая на голову. – Уберите же это! Накажите!..

– Кребб, Гойл, быстренько вскочили на метлы и догнали сокола, посмевшего об… как это сказать повежливее, Гермиона? – гоготал Рон.

– Обгадить Верховного Инквизитора Хогвартса! – добавила Гермиона, вытирая слезы, выступившие от смеха.

– Все наказаны! Придурки! Сто очков с Гриффиндора! Профессор Снейп! Накажите же их! – Драко затопал ногами.

– Ведите себя достойно, мистер Малфой! – веско проговорил Снейп и взмахом палочки убрал помет с волос Драко.

Драко мгновенно остыл под взглядом декана.

– Расслабьтесь, ваше величество, говорят, это на удачу, – сквозь хохот выдавил из себя Рон.

– Идите праздновать победу, – мрачно приказал Снейп. – Господин Министр хочет сказать вам пару поздравительных слов, – и, увидев округлившиеся от изумления глаза Драко, добавил, – ничего смертельного с вами не произошло!
______________________________________________________________________________________