Я стояла, как громом поражённая. Передо мной на земле лежал человек, но убивала я волка. Внезапно я поняла, что действительно убила человека. Я тихо опустилась рядом с Карлайлом, и посмотрела на индейца. Его глаза всё ещё были устремлены в небо, на восходящее солнце, светившее ярко. Впервые за те полтора месяца, что мы живём здесь, оно показалось из-за туч. Это означало, что сегодня Карлайл не сможет выйти на работу, а Эдвард в школу. Эдвард. Мысли о нём сразу же вытеснили всё, связанное с человеком-волком. Где он сейчас? Надеюсь, он не станет рисковать и не пойдёт сегодня никуда… Из раздумий меня вырвал задумчивый голос Карлайла:
-Ты не знаешь легенд, которые рассказывают здесь?
-Нет, ничего не слышала.
-Легенды касаются не Форкса, а этой самой резервации. Разговоры о таких волках пошли по больнице около месяца назад. Сначала ничего такого не было. Люди рассказывают, что видят огромных волков, чаще всего стоящих между деревьями. Как будто те что-то высматривают. Хотя заметь, волки в здешних местах никогда не подходят к человеческому жилищу, и не выходят из чащи.
-Но причём здесь этот человек? – спросила я недоумённо.
-Я не договорил. Ещё люди упоминают местные легенды. Будто бы раньше здесь уже были такие волки, а потом исчезли.… По непонятной никому причине. Они также почти выходили из леса, но никогда не приближались близко к людям. Когда ты вернулась домой после охоты, я как раз дочитывал последнюю легенду. Расскажу примерно о чём они. Большая часть из них говорит, что в этих местах возле океана, а сейчас это и есть резервация Квилетов, жили защитники. Они могли принимать облик волков. Гигантских волков. Таких, как этот. Волки не всегда появлялись, а только в определённые моменты. Я заметил одну закономерность: всегда, когда появлялись волки, в городе и окрестностях происходили странные исчезновения. Люди исчезали из домов по ночам. Не было никакой закономерности в их исчезновениях. Это были мужчины и женщины, старики и дети. Через несколько дней их находили обескровленными.
-Вампиры, - произнесла я тихим, но уверенным голосом.
-Да, это действительно были они. Скорее всего, не больше двух человек.
-Почему же появление волков прекратилось?
-У меня снова есть одно предположение. Волки призваны защищать людей от таких, как мы. От вампиров. Когда появлялись вампиры, и начинались убийства людей, волки старались защищать их.
-Возможно, они исчезали, убив вампиров. Или вампиры сами уходили, - высказала я свою догадку.
-Возможно, - согласился со мной Карлайл. – Сейчас нам придётся уйти домой. Уже день, и какой-нибудь путешественник может наткнуться здесь на нас. Увидев, как сверкает наша кожа, он, в лучшем случае просто подумает, что ему привиделось. А вот если нет… Тогда нам придётся спасаться бегством.
После этих слов я посмотрела на свои руки и на Карлайла. Мы светились так ярко, что у человека начали бы слезиться глаза.
-А что нам делать с индейцем-волком?
-Думаю, стоит оставить его здесь. Его найдут, и похоронят. По крайней мере, его родственники не будут считать его пропавшим без вести.
-Но, увидев следы от моих зубов на его шее, они узнают, что история повторяется, и вампиры снова вернулись. Они станут охотится на нас, хотя мы ведь не убиваем людей, и опасности ни для кого не представляем…
-Необходимо подождать, и посмотреть на их действия. Индейца найдут через несколько часов, максимум через сутки. Город здесь маленький, и новость о найденном в лесу обескровленном человеке распространится очень быстро. Мы узнаем об этом. Надеюсь, что солнце в этих местах не задерживается, и уже завтра я смогу пойти на работу, - сказав это, Карлайл встал, и пошёл в сторону дома. Я же почувствовав сухость в глазах, от слёз, которых не будет, и першение в горле от всё ещё оставшегося еле уловимого запаха. Ветер уже разнёс его по округе, и смешал со свежим морским бризом. Ещё я чувствовала жалость из-за того, что убила этого человека. У него наверняка есть семья и родственники. Все они волнуются за него сейчас. Его ведь нет дома уже больше двенадцати часов. Волнуются также, как я за Эдварда.
Уходя, я чувствовала, как сердце сжимается от необъяснимой тоски, а в душе образовывается зияющая пустотой рана, которую, кажется, ничем нельзя будет заполнить.