28 несчастье, или Все виды проявления "бессознательного"

После нашей с Беллой близости вдохновение не оставляло меня. Словно выросли крылья, я почти летал над землей! Два дня я терзался, давая возможность моей кареглазой отдохнуть, с трудом держа руки и другие части тела при себе. В четверг был вынужден засыпать один, так как моя докторша дежурила в сутки. Кровать была слишком большой, ужин тихим, а вечер наедине с телевизором - мучительно долгим. Бездумно переключая каналы до полуночи, я, наконец, вырубился на диване и, проснувшись среди ночи оттого, что затекшую шею словно резали ножом, поплелся в спальню.

В пятницу на меня напала мигрень. И, с трудом проглотив кофе, я поехал на работу. Белла позвонила около десяти, сказала, что уже дома и ложится спать.

Я бездумно пялился в экран монитора, пытаясь сосредоточиться на проекте. Боль в голове была адской, пульсирующей и нарастала час от часу. Я даже не был уверен, что справлюсь с управлением машины в таком состоянии, поэтому попросил Эма подбросить меня. Зайдя домой, направился прямиком в спальню, где, разметав по подушке каштановые кудри, лежала моя возлюбленная, закутанная в одеяло, словно в кокон. Я лег рядом, раздевшись, желая распутать этот рулет и добраться до девичьего тела.

Заскучав по родному теплу, я вытянул из-под моей кареглазой одеяло и, наконец, уткнулся в теплый изгиб нежной шеи, прижав тебя правой рукой к себе. Сон поглотил меня целиком, я даже не уверен, что находился где-то в этой реальности и вселенной. Я плыл по бескрайнему космосу, чувствуя тяжесть и невесомость одновременно.

Проснулся я оттого, что было как-то непривычно тяжело, кто-то ерзал по моей груди, явно устраиваясь поудобнее. Проведя внимательный ручной досмотр, я убедился в том, в чем и так не было сомнений: округлые ягодички, длинные ножки, чуть выпирающие четки позвоночника, осиная талия и каскад шелка волос - на меня зачем-то взгромоздилась Белла и спит в такой странноватой позе. Я пощупал атласную кожу, чтобы узнать, может, ты замерзла, и в этом причина твоей внезапной атаки? Но нет, моя возлюбленная не дрожала, была теплая и пахла смесью ванили и чего-то свежего, с легким цветочным оттенком.

Со скуки я начал выводить узоры на оголенном плече, передвигая едва заметную бретельку твоей "пижамы"- как ты продолжала называть эти лоскутки ткани. Вдоволь нарисовавшись на плече, я перешел на заднюю сторону шеи, предварительно перебросив твои локоны на другое плечо. Моя возлюбленная зачавкала во сне, смешно выпячивая губы, и задышала тяжелее, стоило мне подуть горячим воздухом тебе за ушко.

Я склонился и провел носом вдоль длинной шеи, пропитывая любимым ароматом легкие. В ответ на что Белла капризным тоном простонала:

- Эмили...

Я удивился этой реакции и находился в замешательстве. Почему моя девушка во сне зовет другую девушку? Я нежно провел линию вдоль позвоночника, оставив одну руку на твоей попке, а второй обводя выступы позвонков на шее, прислушиваясь к твоей реакции.

- Ну, Эми! - снова возмутилась моя удивительная девушка. Я не выдержал и пресек твои препирательства поцелуем.

Белла резко распахнула глаза и дезориентировано уставилась на меня. Это напомнило тот день, когда я впервые пришел в твою квартиру, и ты заснула, целуя меня в приветствии. Точно-точно. Сон никогда не отпускает так просто мою кареглазую.

- Мы дома, родная, ты спала после дежурства.

Шестеренки явно заработали в этой прекрасной головке. Ты застонала, потягиваясь и потирая ладошками глаза.

- Добрый вечер, дорогой. Как твой день?

- Мигрень, не хочу об этом. Лучше скажи, почему ты взгромоздилась на меня во сне и, главное, отмахивалась от ласк, называя Эмили?

Пухлые губки изогнулись буковкой "о", а затем сжались в тонкую полоску, безмолвно сообщая, что отвечать на мой вопрос ты не собиралась.

Но я ни за что не хотел оставлять тебя в покое.

- Тебе лучше признаться самой, не хотелось бы применять мой фирменный прием, - сказал я, угрожающе проводя по твоим ребрам.

- Нет- нет, - визжала моя кареглазая, пока я щекотал ее.

- Рассказывай, вредная девчонка! - требовал я.

- Эдвард! Тебе не пятнадцать! Прекрати! - задыхалась Белла сквозь смех.

- Это классика! Не важно, сколько нам, - продолжал я атаковать бока своей возлюбленной.

- Все! Все! Я сдаюсь!

- Покайся! - сказал я с напускной угрозой.

Белла уткнулась мне в шею, начиная свой рассказ.

- Ладно, ты знаешь, когда бывает спокойное дежурство, мы ложимся спать в ординаторской. Там есть небольшой диванчик. Но дело в том, что на этаже два отделения и дежурит как минимум двое докторов соответственно.

- Понятно, - кивнул я, хотя не знал, как эта история связана с твоими снами.

- Ну, так вот, ночью дежурили мы с Эмили. Мы еще с института дружим, только она пошла в эндокринологию. И вот, когда к половине второго мы закончили обход, то завалились с Эми на диванчик.

- Доктора спят вместе? - мой извращенный мозг нарисовал эту картинку. Две девушки в коротких медицинских халатиках, узкий диванчик...

- Ну, когда дежурит старый Фредериксон, я уступаю диван ему одному. За что его жена каждый праздник печет мне лимонный кекс - в знак благодарности от его спины, которая просто не выдержит сна на кушетке.

- Хорошо, что ты не делишь диван с этим старым как-там-его. - Белла хмыкнула, явно разгадав мою беспочвенную ревность.

- Так вот, мы легли спать, в ординаторской было холодновато, а я за последнее время привыкла спать не одна... В общем, наутро Эми подкалывала, утверждая, что я терлась об нее, шепча твое имя. И было так стыдно!

Я откинул голову назад и расхохотался. Белла пыталась обиженно отстраниться от меня, но я лишь усилил хватку на тонкой талии.

- Я снился тебе в эротическом сне?

Ты спрятала лицо у меня на груди.

- Ладно, можешь не отвечать. Но я так и не понял, почему ты оседлала меня ночью и называла женским именем?

- Ну, что ж. Дело в том, что теперь мне снилась та ночь, после клуба, ну, ты помнишь.

- Да, поза и вправду знакомая, - не удержался я от поддразниваний, за что получил ладошкой по предплечью.

- Эдвард, не выводи меня! - прошипела моя кареглазая, ужасно забавная в своем раздражении.

- Ладно-ладно! Я весь внимание! - произнес я, надевая маску "святой невинности".

- Ну, вот. В моем сне, мы уже почти... И ты превращаешься в смеющуюся надо мною Эмили!

- Да, старине Фрейду есть над чем подумать. Твое это "бессознательное" так и требует выхода.

- Эй-Эй! А кто, по-твоему, трется своим "бессознательным" об меня по утрам?

- Все! Ты напросилась!- рявкнул я, опрокидывая свою девушку на спину, оставляя поцелуи на нежной шее. Руки взметнулись вверх, запутав тонкие пальчики в моих волосах, я же утопал в ложбинке твоих грудей, спуская маечку к твоей талии. Перед моим взором предстали мягкие холмики, которые я, несомненно, обожал. Я боготворил эти округлости, жадно облизывая, покусывая, посасывая их. Мне нравилось все: то, как ты часто дышала, всхлипывала, дрожала, сжимала мои волосы в кулачках, постанывая в ответ на мои действия. Ты была нежная, родная, близкая и такая отзывчивая, что возбуждение нарастало, словно снежный ком. Я люблю эту женщину. Я единственный, кто видел все это великолепие, кто удостоился чести быть с тобой. Мне нравилось и это тоже.

Мои руки обводили изгиб бедер и неустанно гладили длинные ножки. Губы же пустились в путешествие, ублажая выступающие ключицы, шею, местечко за ушком, посасывая подбородочек, возвращаясь ко рту. Неспешно, неторопливо, нежно, но настойчиво, безапелляционно, без пути к отступлению. Уложив ладони на тонкую талию, я подхватил край топа, собравшегося в жгут, и стянул его через голову, заставляя Беллу выгнуться мне навстречу, с насаждением наблюдая за тем, как рассыпается каскад каштановых кудрей. Я не удержался, захватив один локон, оттягивая, чтобы распрямить эту шелковую пружинку. А потом сосредоточил внимание на больших карих глазах, подернутых поволокой, таких бездонных и сияющих.

- Моя Белла, - прошептал я, перекатывая родное имя на языке, оставляя ванильное послевкусие. Взяв твое лицо в ладони, я притянул его к себе в поцелуе, чтобы опять почувствовать это тепло, что разливается по телу, когда я касаюсь тебя. Нежные руки едва ощутимо гладили мои плечи, и я, казалось, разделился надвое, желая остаться в таком положении навечно и чувствуя острую необходимость двигаться, быть еще ближе с тобой, в тебе. В паху нарастало напряжение, требующее выхода, а ты терлась об меня, постанывая в поцелуй. Больше нет сил терпеть. Я опустил одну руку, стягивая с тебя трусики одним долгим движением вниз, по ногам. Ты же боролась с моими боксерами, спустив их до колен. Я приподнялся на руках, помогая раздеть меня. А затем завел твою ногу себе за спину, упираясь своей эрекцией в твой центр, заставляя мою возлюбленную ахнуть от контакта. Я сделал еще одно поступательное движение, и ты запрокинула голову, ловя воздух вперемежку с моим именем, словно захлебываясь им и глотком кислорода. Чуть сдвинувшись вниз, я расположил головку у твоего входа, напрягаясь всем телом, чтобы не быть резким. Я сделал плавный, тягучий толчок, но Белла пыталась держаться за мои плечи, хвастаясь за спину, явно ища опоры. Я перехватил твою левую руку своей, давая возможность держаться за нее, медленно выходя для нового толчка. Моя кареглазая закусила губу, похныкивая, пока я совершал размеренные движения, и меня вновь охватило это чувство: я обрел дом. Поиски закончены, приз завоеван, дистанция пройдена, я там, где сам того не подозревая, желал быть все это время. Это тебя я неосознанно искал столько лет и женщин кряду, именно этот темп нужен мне для полной разрядки, именно этот тембр стонов, глубина глаз и нежность кожи заставляют меня биться в экстазе.

Скорость движений нарастала, и Белла металась, пытаясь, то встретить мои толчки, то подарить мне поцелуй. И вот, наконец, когда ты дотянулась до моего подбородка, посасывая его, я сделал заключительный выпад, заставляя тебя ступить за край, сжимая меня в себе, стискивая с силой мою ладонь и вскрикивая мое имя в благословенном экстазе. Сквозь пелену собственного финала мне виделись смутные очертания пухлых губ, выразительных карих глаз и неестественно яркого румянца на бледном лице. Казалось, что я смотрел на ангела, на нереальное божество, просто достиг нирваны и теперь уже никогда не захочу возвращаться на землю. Но эйфория выветривалась с тяжелым дыханием, а образ ангела приобретал лишь более четкие очертания, сфокусировавшись, наконец, на любимом мною лице. Если есть рай на земле, то я обрел его.

Склонившись, я поцеловал свою ненаглядную в висок, перекатываясь так, чтобы уложить тебя на своей груди, запустив руку в чуть влажные от пота каштановые кудри.

- Ты все, чего я когда-либо желал, - произнес я хриплым полушепотом.

- Люблю тебя, - ответила ты, едва ощутимо выводя пальчиками узоры на моей груди.

- Ты в порядке? Не больно? - заволновался я, вспомнив, что вряд ли контролировал себя.

- Боже, Эдвард! Когда ты перестанешь спрашивать! В конце концов, я доктор... - я прервал возмущенную тираду, положив два пальца на пухлые губки.

- Кстати об этом, ты не могла бы в следующий раз надеть для меня халат? Ты же - доктор, - озвучил я свою давнюю фантазию.

Я видел, как румянец прилил к твоим щекам, но этот блеск в глазах был более чем обнадеживающим.

- Хорошо, - ответила ты едва слышно.

Мы лежали на кровати, и я перебирал пальчики Беллы в своих руках. Тонкие и длинные, про такие говорят как у пианиста. Но, насколько мне известно, ты не играла ни на одном инструменте. Подняв девичью ладошку на свет, я с интересом вглядывался в узоры. Где-то здесь линии любви и жизни, не знаю, какие именно, но надеюсь, что в них предначертано быть нам с тобой. С наслаждением поднеся ручку к лицу, я оставил на ней звонкий поцелуй, рассмешив мою кареглазую. Ты запустила пальцы мне в волосы, перебирая непослушные завитки у самой шеи.

- Обожаю твои руки, такие изящные и женственные, - озвучил я свои мысли вслух.

Ты хмыкнула.

- О, да, они просто неотразимы. На работе запрещено красить или отращивать ногти и, упаси бог, надеть рельефное колечко - получишь отповедь от заведующего. "Женщиной нужно быть в свободное время!"- процитировала Белла своего начальника.

-Так вот почему ты не носишь колец? - спросил я с "дальним прицелом".

- Ну, наверное, раньше любила и носила много всего: браслеты, кольца, но от антисептика золото портиться, а объемные украшения рвут хирургические перчатки. Так, что я ношу лишь серьги и цепочку, которую мама подарила мне в честь поступления в медицинский, - тонкие пальчики пробежали вдоль шеи, обводя ее контур и обхватив подвеску с изображенным на ней сердцем.

- А мои кольца пылятся где-то на полке в квартире, - закончила свой рассказ Белла.

"Нужно будет выбрать что-то простое, когда буду покупать обручальное кольцо", - подумал я автоматически и даже не удивился, поняв, что вот так запросто решился на то, от чего бежал как от огня каких-то пару лет назад. Пытливая часть меня хотела разобраться в причинах этого действия, в то время как мой внутренний "влюбленный олух" утверждал, что я просто, наконец, встретил "своего" человека. Я притянул твою руку к своим губам и оставил поцелуй у основания безымянного пальца - на том самом месте, где через полгода появится мое кольцо.