Глава 6

– Ты сможешь, – повторяю, словно заклинание. Боже, как взмокли ладони! Чего я боюсь – Элис все равно будет со мной, Джеймс – тем более... это самое главное, а отец, отец прожег большую дыру в моем сердце, сам не зная об этом, что никоим образом его не извиняет.

Что ж, пора на сцену. Жму кнопку звонка. Заливистая трель маленькой ночной серенады рвет мое сердце. Детский смех. Музыка. Шутки. Поворачивается ручка двери. Я с трудом поборола желание зажмуриться.

Да, ты все также хороша – гордый стан, пышные волосы, черные глаза, пристально оглядывающие меня, вблизи еще красивее. Ее рука непроизвольно дернулась ко мне… Нет, не надо! Не смей ко мне прикасаться! Мелькнула мысль – сбежать. Нет! Белла с еврейскими и одесскими корнями не будет слабой!

– Здравствуй, – низкий с хрипотцой голос. И чего я здесь делаю, а? – Белла. Мы ждали тебя. Мы? Кто это мы? Ну вы у меня попляшете! – Проходи.

Она посторонилась, пропуская меня, запах терпких духов вызвал новую волну тошноты, и я зашагала быстрее.

Милый, уютный и светлый дом. Словно насмехаясь надо мной, выглянуло солнце, брызнув в разные стороны искрами от приборов на столе. Оглядываюсь, чувствуя себя, как животное в западне. Цветы, много цветов. Зелень, и опять смех. Этой (как и в пять лет, я не могла назвать ее по-другому). А вот и виновник торжества.

Все хорошо. Ничего особенного, только ее глаза на его лице – такие же черные, непонятные и закрытые. Шевелюра тех же непокорных вьющихся волос с каштановым оттенком, переходящим в золото, намек на улыбку (в музее на Моне Лизе тренировался, что ли?). Одежда – затертые светлые джинсы, мятая толстовка и белые носки (а ты ожидала увидеть демона?) Замок толстовки полурасстегнут, обнажая немного смуглой кожи.

– Это Белла, – услышав ее голос, я вздрогнула. Парень опять уставился на меня. Потом протянул руку и сказал: – Я очень рад, Бро. – Сейчас я его ударю, а потом убью Эсме! Подойдя к нему вплотную и прижавшись губами к его уху, шепнула: – Я тебе не Бро, Эдди, – и слегка толкнула нахального выпендрежника, задев подвесками серьги его шею. Он отпрянул и зашипел. На шее выступили капельки крови. (Ого! Это что же у меня в ухе?) Глаза вспыхнули колодезной чернотой. Молодец, не зря я старалась!

Он шагнул ко мне.

– Эдвард, я предупреждала тебя! – Снова этот голос, и чего она все время вмешивается?! – Веди себя прилично! – Злобно сверкнув глазами, он удалился (блин, я так даже без каблуков не догоню его).
– Пойдем, Белла, пора к столу.

И я послушно побрела за ней. День обещает быть удачным. Идеи заполнили меня по самое не балуйся, а на губах растеклась мерзкая улыбочка. И тут я увидела его.

Глава 7

Папуля. Этот день ты запомнишь, я обещаю. Вчера мне было десять, сегодня я зла, как женщина, у которой двое детей и много любви к тебе. Почему ты испуган, ты же ничего не знаешь? Или совесть наконец-то выбралась из заточения?

Детство уходит, когда понимаешь, что ты смертен… о нет, оно уходит, когда даже слепые глаза видят правду. Я поняла это только теперь. Мелькают воспоминания – как ты носил меня на руках, купал, целовал, кормил и играл. Твой смех наполнял меня счастьем и беззаботностью, уверенностью в завтрашнем дне. Я не знала, что ты – колосс на глиняных ногах. Я верила тебе.

Подхожу к папочке. Вижу, как дрожит бокал в его руке. Сейчас.

– Хай, пап! А ты чего здесь? Элис дома скучает без тебя, Джекки плачет! – Ну же, ответь мне!
– Захотелось посмотреть вечеринку. Я же знал, что ты придешь, и мы так давно не разговаривали. – Не урони бокал, болван!

Мне нужно на воздух! Бегу, не разбирая дороги, плакать не стану! Не буду, не хочу! Ой! Лечу, блин! Чьи-то руки подхватили, не дав удариться об пол. Чувствую себя дурой, но разговор еще не закончен. Поднимаю глаза и вижу бездонные колодцы и заживающую царапину на шее.

– Ты! Откуда ты взялся? Отпусти, мне не нужна твоя помощь! – кричу я, почти срываясь на визг. Как кружится голова. Нет! Я не упаду в обморок. Я пришла сюда не за этим!

Я бегу на улицу. Сейчас вырвет! Размазня, как ты могла так обстрематься?! Живительная прохлада улицы обволакивает голову. Дыши, милая, дыши. Спазмы свели горло, и я позорно блюю в кустах. Холодные руки на лбу... как приятно, мой бог!

Открываю глаза и снова вижу его. «Эдди» молча прикасается к моему лицу. Хорошо. Немного расслабона и...

– Убери руки! – Ха, он подпрыгнул и выпучил глазоньки. Что, съел?
– Почему? – Много будешь знать, скоро состаришься. Оттолкнув его руки, я вцепилась в куст и принялась медитировать – серебро приятно холодило шею. Уткнувшись носом в колени, я думала.

Потом вспомнила, что не одна. Прошло около получаса. Он все еще здесь, глядит на меня своими опалами, которые сверкают, как драгоценности. Что смотришь? Тебе все равно ничего не понять, куколка-Эдди! Откуда ты вообще взялся на мою голову?

– Уйди, – хотела зло, получилось хрипло.
– Почему? – Заело у него что ли?
– Маскарад окончен – блевотина кончилась.
– Боюсь, что ты испортишь мамины кусты, она их очень любит, – а также эта любит моего папашку.
– Не бойся, все приберу, только отвали.

Он ушел. Наконец-то. Ура! Здесь есть фонтанчик! Умыв лицо, попив «чистой» живительной водички, я решила добить проблему.

Пробираясь по саду, вдыхая свежий воздух и растворяясь в ночных звуках я думала, думала, думала, но мысли бросили меня, как бывший парень.

Забравшись на сверкающую веранду, я рванула дверь и решительным шагом направилась к людям. Пробегая комнаты, я высматривала его, интуиция не подвела – не ушел.

Подхожу не торопясь, ощущая во рту привкус кислятины (вот бы Эдди поцеловать – больше близко не подойдет).

– Папа, – он резко поднял голову. – Ты предал меня, Элис и Джеймса. А теперь сидишь здесь, пытаясь слиться с мебелью? Почему же ты не обнимешь свою Рози, – это имя жжет меня кислотой, – не накрутишь на палец этот красивый локон?..

Джаспер побледнел и сжал стакан так, что стекло треснуло.

– Откуда...
– Ты же знаешь свою дочь.
– Давно?
– Достаточно давно.

Бокал разлетелся звуком лопнувшего воздушного шарика, как мои надежды и уверенность в Джаспере. Отца у меня больше не было – остался только Джаспер.



Домой мне не хотелось. Стекло лопнувшего бокала оцарапало руку, и она была вся в крови. А я бежала. Бежала. Бежала, пока легкие не напомнили мне о передышке.

Пошел дождь. Я закричала. Стоя посреди пустой автострады, стала отплясывать дикий танец и орать! Капли смывали всю горечь, обиды и оттесняли проблемы на второй план. Раскинув руки, я подняла лицо навстречу дождю – великолепно, так хорошо. Я знала, что похожа на мокрую кошку, но как же мне было на это наплевать!

– Белла! – Опять он, вот маньяк!
– Не мешай мне танцевать!
– Ты заработаешь простуду!
– Пошел ты... в любимые кусты своей мамаши!
– Не будь дурой!
– Буду, кем хочу!

Опять закружилась голова, я пошатнулась. Услышав портовый мат, углядела Эдди, который пытался обмотать мою руку обрывком ткани, может, он еще и йод с собой носит? По-моему, приближается истерика. Приглядевшись получше, обнаружила, что он изорвал свою толстовку, которая висела клочьями, обнажая смуглое тело, теперь покрытое мурашками – замерз Эдди, так тебе и надо! – не фиг заблудших овец в стадо возвращать, пусть даже одесско-еврейского происхождения!

Опять начала ржать – и чего ржу? У меня ж похороны детства?



Проснулась от того, что в глаза светило солнце. Подскочила на кровати и поняла, что я не дома. Мамик меня убьет!

– Не убьет, я ей позвонил. – Я чуть не свалилась с кровати! – Предваряя вопрос: по твоей спине все стало понятно.
Я тупо пялилась на него, растеряв весь словарный запас.
– Пойдем завтракать, – как загипнотизированная, я пошла за ним.

Вот так Эдди поддержал меня в один из самых сложных периодов существования. Кто бы мог подумать. Я начинаю уважать его словарную сдержанность.