Хочу обратить ваше внимание, что я не автор рассказа, а лишь его размещаю. Тех, кто уже читал, прошу не спойлерить!

Глава 7

Он даже не попытался остановить ее. А зачем? Разве тот легкий пьяный поцелуй что-то значил для него? Ему сразу вспомнились ее солоноватые губы с едва уловимым, несмотря на выпитое количество коктейлей, привкусом водки. Нет, поцелуй ничего для него не значил. И для нее, видимо, тоже, если она даже не вспомнила его.

И почему его это так волновало? Ему казалось, что он увидел в этой девушке последнюю, мало-мальски важную причину остаться в Штатах? Он обманывал себя. Даже если бы она и была причиной, он не остался бы. В Эксетере у него была Таня, которую он любил…наверное.

Еще год назад он бы с уверенностью сказал, что любит ее. Безо всяких оговорок. Но время в разлуке притупило чувства, телефонные звонки становились все более редкими, а письма по е-мейл все более безликими. Любовь завяла как прошлогодние цветы, иссохла как тонкий горный ручеек…

Эдвард Каллен ухмыльнулся и перешел на другую сторону от стадиона. Люди толпились у его входа, выстраивались в гигантские очереди на такси. У него было время пройтись и никуда не торопиться. У него теперь было огромное, неисчерпаемое количество времени.

Его американская жизнь закончилась провалом, как ни сложно было это признавать. Попытка вырваться из-под родительского крылышка обернулась фиаско и все из-за этого проклятого Эдварда Каллена – загадочного автора второсортных детективных романчиков для домохозяек. Из-за него, этого дурацкого, сверхпопулярного тезки американская карьера Эдварда Каллена – молодого психолога из английского Эксетера - закончилась, не успев начаться.

А как все начиналось! А какие были радужные мечты и надежды!

Эдвард был сыном известного и успешного в Эксетере хирурга – Карлайла Каллена и его жены Эсме. Родители любили его до беспамятства – единственный сын, умница, надежда, а оттого пытались вырастить из него успешного (по их представлениям) человека. Все детство мать водила его по всевозможным секциям и кружкам, а отец методично контролировал его учебу в школе. Родители мечтали, чтобы их сын пошел по стопам отца – стал выдающимся хирургом. Тогда Карлайл мог бы передать ему дело своей жизни – лучший кардиологический центр в стране, где он работал главврачом. Эдварду претили мечты родителей. Его бесило, что они уже в самом раннем детстве решили за него КАК сложится вся его жизнь. В подростковом возрасте он бунтовал против родителей, собираясь с соседскими мальчишками где-нибудь на окраине города и бренча на гитаре. Тогда то музыка и стала смыслом его жизни. Эдвард быстро выучился играть на гитаре и клавишных и загорелся идеей стать действительно профессиональным музыкантом. Мечты молодого человека столкнулись с мечтами родителей. После кучи скандалов и рек слез, пролитых Эсме, он смирился и поступил на психологический факультет Лондонского Университета. Все студенчество он отлично учился и успевал играть в нескольких университетских рок-командах. Но музыка так и не стала его профессией. Она осталась только увлечением. Страстным увлечением на всю жизнь.

Ночь медленно опускалась на Лос-Анджелес. С океана дул свежий холодный ветер, и последние отдыхающие поспешно уходили с пляжа. Луна вышла из-за облаков и неярким, блеклым свечением отражалась на потемневших водах Тихого океана. Жаль будет уезжать…

После окончания университета, Эдвард два года пытался устроиться в жизни. Но стать полностью независимым от родителей у него не получалось. Молодому специалисту платили не так много, и в Лондоне у него не получилось осесть. Да и не в деньгах было дело. Слава отца как гениального хирурга шла за ним по пятам, и работодатели не воспринимали Эдварда Каллена отдельно от Карлайла Каллена. В сыне они видели продолжение отца, и все время ждали от него чего-нибудь гениального, выдающеегося. Он не был таким. Не был гением психологии, как его отец гением хирургии. И главврачи больниц, разочаровавшись в молодом Каллене, быстро его увольняли. Тогда то он и решил переехать в США и попытать счастья в Нью-Йорке, где его бы не преследовала тень отца. Но здесь его преследовала тень…Эдварда Каллена.

Горько усмехнувшись, он поднялся со скамейки на пирсе. Где-то неподалеку был любимый бар Джаспера…

Ему пришлось пройти два квартала, прежде чем он увидел знакомую вывеску и толкнул дверь. В баре было немноголюдно, и лысый бармен со скучающим видом протирал большой пивной стакан. Эдвард сел прямо перед ним.

- Можно виски? – заказал он напиток, и бармен, оторвавшись от своего занятия, поставил перед ним бокал.
«Надо как-то отметить свой последний день в Америке», - попытался он оправдать сам себя, когда залпом опрокинул тягучую жидкость золотистого цвета. В кармане его куртки лежал билет на самолет до Лондона.
…

Такси остановилось перед большим домом Свонов неподалеку от Голливудских холмов, и Белла Свон выбралась из автомобиля на улицу. Открыв ключом дверь, она зашла внутрь, и прислонилась спиной к входной двери. Громкая музыка концерта ее любимой глупы все еще гудела в ушах, но громче всего в голове звучала самая последняя песня, из-за которой она так поспешно уехала.

Она встряхнула головой, чтобы отогнать теперь уже до боли знакомую мелодию.

- Все. Забыли и выбросили, - громко сказала она, и тут же поняла, что врет сама себе.

Так просто выбросить из головы счастливых два с половиной года было невозможно. Белла даже не знала, сможет ли когда-нибудь избавиться от воспоминаний о Джейкобе, сможет ли без боли в груди произносить его имя.

Как странно. Он бросил ее всего… двадцать часов назад. А кажется, что прошла уже целая вечность…

Хватит.

- Ты любила сволочь. Мелкую продажную сволочь. Она не стоит того, чтобы вспоминать о ней.

И снова ложь.

Как много она лгала в своей жизни?

Она еще раз решительно помотала головой. Надо отвлечься.

Пройдя через весь дом, она вышла на террасу. Красивые аккуратные клумбы, полные ее любимых полевых цветов, ровная травка. Белая каменная тропинка к бассейну, которая при неясном свечении луны отливала серебром. Белла снова зашла в дом и нашла выключатель. На террасе тут же вспыхнули незаметные глазу маленькие светильнички. Мягким светом высветился летний обеденный столик, небольшие кустарники, посаженные вдоль забора, все дорожки, шезлонги и зонтики у бассейна. Она не была здесь с того момента как купила этот дом, и с тех пор многое изменилось. Везде чувствовалось влияние ее родителей. Белла чувствовала себя дома.

Воздух еще не был таким холодным, и внезапная идея пришла в голову девушке. Она побежала в гостиную, где огромной кучей валялись мешки с их с Элис покупками. Нашарив в этой горе фирменный пакет магазина дорогого женского белья, Белла прошла в ванную и переоделась в купальник. Это был обычный слитный темно-синий купальник, коих у нее было великое множество дома в Нью-Йорке, но она не смогла удержаться и купила еще один такой в свою коллекцию.

Надев махровый уютный халат, который, по всей видимости, принадлежал ее матери, Белла вышла на улицу и замерла у бассейна. Осторожно дотронувшись пяткой до безмятежной водной глади, девушка с удовлетворением отметила, что вода еще не успела остыть. Она скинула халат и положила его на ближайший шезлонг. Легкий порыв ветра разметал ее волосы по плечам, и она слегка поежилась. Белла встала у края более глубокой части бассейна, сделала глубокий вдох и прыгнула.

Ни с чем не сравнимое удовольствие – снова оказаться в воде. Как давно она плавала? Несколько месяцев? Полгода? Прыжок бассейн был тем самым спасительным, живительным глотком воздуха, в котором она так нуждалась. Тот самый глоток, который освежил ее голову, привел в порядок ее мысли.

Она вынырнула, чтобы вдохнуть, и снова погрузилась в воду…

Наплававшись до посинения и судорог в ногах, Белла вылезла из воды, и холодный ветер заставил ее задрожать. Быстро напялив халат и обмотав мокрые волосы полотенцем, девушка убежала в дом. Она переоделась в сухие просторные джинсы и футболку и, слегка подсушив волосы, позволила им просто спадать на плечи. Девушка все еще подрагивала от холода, и ушла в кухню, чтобы сделать себе горячего чаю.

Большая кухня с суперсовремнной техникой блистала чистотой. Видимо, Рене потрудилась перед отъездом привести ее в подобающий вид – мать Беллы не была страстной фанаткой порядка. Девушка уже взялась за ручку металлического чайника, чтобы налить в него воды, когда ее взгляд остановился на стойке, где находились бутылки с вином.

«Я ведь даже не отметила как следует свой день Рождения…», - подумалось Белле, когда она откупоривала штопором бутылку сухого красного испанского вина 1996 года.

Она достала сверкающий бокал и налила в него темно-рубиновую жидкость. Сделав глоток, она удовлетворенно улыбнулась – было вкусно, ее отец знал толк в винах. Она подлила себе еще и, с бокалом в руках, унеслась в ванную.

Встав перед большим зеркалом, она усмехнулась самой себе и поднесла бокал к зеркалу, как бы чокаясь.

- С Днем рождения, Беллз. С прошедшим.

Когда девушка, сидя на кухне, мелкими глоточками пила второй бокал, ей позвонила Элис, и сообщила, что родители и брат уговорили ее остаться у них ночевать. Подруга звала Беллу к ним, но девушка решила не нарушать семейный вечер о’Доннелов и вежливо отказалась. Элис, казалось, была несколько разочарована, но ее расстройство длилось всего несколько секунд, и, передавая приветы Белле от своих близких, она казалась веселой и довольной жизнью.

Потягивая вино, Белла разгребла завал из пакетов в гостиной: часть из них она унесла в свою спальню – небольшую комнатку с односпальной кроватью, где родители хранили все ее детские вещи; другую же часть она оставила в гостевой комнате, где предположительно должна была спать Элис. Сама же Белла хотела ночевать в комнате родителей: ну не на детской же кроватке ей ютиться?

По телевизору начались новости – часы отбили полночь. Время опять пролетело незаметно, ровно, как и бутылка вина. Уже второй вечер подряд Белла выпивала, и начинала чувствовать себя алкоголичкой. Вино действовало на нее не так стихийно как дикая «Кровавая Мэри», но, тем не менее, настроение у девушки поднялось, а перед глазами все немного расплывалось. Вполне комфортное состояние.

Белла собиралась идти спать – по нью-йоркскому времени было уже три ночи, и девушку клонило в сон. Она уже поднималась по лестнице на второй этаж, когда по двери кто-то отчаянно начал барабанить кулаками.

- Джаспер, мать твою, открывай! – пьяным голосом орал за дверью какой-то мужчина.

Форум здесь! :)