Елена не знала, где она. О, она знала, где ей кажется, что она находится: лежащая на полу перед тусклым светом огня, каждая мышца в её теле болит, а голова кружится. Деймон сидел на коленях напротив неё и выглядел таким же изнурённым, какой она чувствовала себя: его лицо бледное, глаза широко распахнуты. Длинный ворс ковра под её коленями был мягким, и в воздухе висел запах дыма. Но её глаза и тело были лгущими ублюдками, и она не могла верить тому, что они говорили ей. Разве это не самый вероломный тест изо всех – показать ей то, что она ожидала увидеть?

В правдивости чего она была уверена? Она зажмурилась. Она Елена Гилберт. Она двойник. Она живёт в Мистик Фоллс. Она учится бороться с внушением, и, открыв глаза, она увидит, что реально, а что – нет.

Наконец собравшись с духом и сделав это, она изумлённо ахнула. Лицо Деймона было в нескольких сантиметрах от неё, и он, немного склонив голову набок, изучал её, как бабочку, приколотую булавкой за стеклом.

- Как ты сделала это?

- Как я… Деймон, я ничего не делала. Это ты был… Ты был тем… - она не могла найти слов. Казалось, что они запинаются и падают друг на друга, превращая её мысли в неуклюжий беспорядок. Сфокусируйся, Гилберт. Дыши. - Скажи мне, что это реально, Деймон. Мне нужно знать, где мы. Я ничему не могу доверять. Пожалуйста, скажи мне, что это реально, - в её глазах закипали слёзы. Ей казалось, что всё вокруг реально; это выглядело таковым, но как она теперь могла быть в этом уверена?

- Реально ли это? Иисус грёбаный Христос, Елена – ты не просто справилась с внушением, ты… чёрт, я даже не знаю. Я никогда… - зарычав, он умолк. Поднявшись на ноги, он направился к бутылке с бурбоном, стоящей на столе. Даже Елена не могла не обратить внимания на то, как его руки дрожали, когда он наполнял стакан, на то, как капельки янтарной жидкости проливались на стол. Он залпом проглотил напиток, прежде чем заново наполнить бокал и засунуть его ей в руки.

В её голове царила такая путаница. Цедя противный, но живительный алкоголь, она пыталась осмыслить произошедшее. Четыре внушения. Кэтрин, жертвоприношение, спальня, кулон. Но это было не так. Последняя сцена, Деймон с его признанием и слезами – она была совсем другой. Деймон никогда бы не показал ей такую слабость, никогда не показал бы ей мужчину, который любил её, но любил своего брата ещё больше, никогда не показал бы ей свою человечность. Более того, она не казалась такой яркой и настоящей, как другие видения, вызванные внушением. Нет, эта сцена была расплывчатой и туманной – воспоминанием.

Бокал в её руках был пуст. Тем временем Деймон окончательно плюнул на вежливость и допивал остаток бурбона прямо из бутылки, капли жидкости стекали по его шее. Что бы ни произошло между ними, это явно потрясло этого обычно утончённого мужчину до глубины души.

- Та ночь. Я её знаю. Это была ночь, когда мы встретили Элайджу, та, когда меня похитили, - неожиданно кусочки паззла начали складываться в картину. То, что её кулон был ей возвращён, хотя она была уверена, что больше никогда его не увидит. То ощущение дежа вю, когда Деймон целовал её в лоб. Всё это начало обретать смысл. - Что ты сделал?

Деймон выпил последние капли и вытер рот тыльной стороной ладони. Неспешно отставив бутылку, он снова опустился на пол.

- Ты всё видела. Я не знаю как, но ты это увидела. Что ты хочешь, чтобы я сказал?

- Я не понимаю. Не понимаю, что ты сделал. Почему ты заставил меня забыть? – в конце концов, не то чтобы его любовь была сюрпризом. Даже тогда она знала о ней. Елена не могла назвать точный момент, когда она осознала, что Деймон любит её – когда он попытался поцеловать её той ночью, в которую Кэтрин была настолько жестока? Или когда они танцевали вместе во время «Мисс Мистик Фоллс», и их тела и души почти соприкасались? Или когда Изабель произнесла эти слова, грубо и прямо? Она не знала. Но любовь Деймона не была секретом уже долгое, долгое время. Почему он спрятал это?

- Потому что я был глуп. Потому что я позволил себе надеяться. Позволил себе поверить, лишь на минуту, что ты когда-нибудь сможешь полюбить меня, - голубые глаза захватили её, и, прежде, чем она смогла ответить, её вновь поглотило видение.

Она смотрела на себя, спускающуюся по лестнице, всю в синяках и в крови, но живую, светящуюся от облегчения, радости и чистой, ничем не замутнённой любви. Что-то давно забытое бурлило внутри него (неё?) то чувство, которое казалось ему уже давно мёртвым, потерянным, чувство, которое он пытался безжалостно вырезать из своего сердца. Но сейчас, глядя на неё, он знал, что его попытки потерпели крах, что он любил эту глупую, выводящую его из себя, красивую девушку. Что он хотел, чтобы она упала к нему в объятия, и он мог защитить её от этого мира. И на одно мгновение он поверил, что так и произойдёт.

Но она побежала не к нему. Выражение радости и любви? Не для него. И никогда не будет. Стефан был тем, кто сделает её счастливой. И если он на самом деле любил её, ему придётся уйти с их дороги. Но перед этим он скажет ей. Лишь один раз.

Елена пришла в себя, дрожа с головы до пят. На мгновение она была Деймоном, смотрела его глазами, чувствовала его мимолётную надежду, которая испарилась, едва показавшись. И то, что она увидела, то, что она почувствовала, напугало её до чёртиков.

- Не делай так. Не делай этого снова, - она не выдержит, если он снова сделает это, не сможет вновь испытать настолько глубокие чувства. Именно это значило быть вампиром? Такая сила эмоций была пугающей, более пугающей, чем что-либо, испытанное ею до этого.

- Это отвечает на твой вопрос, Елена? Почему я украл у тебя свободу воли, почему залез в твою голову? Давай, вперёд; уверен, у тебя уже готова длинная тирада. Расскажи мне, насколько я жалок, - Деймон, казалось, был вымотан до крайности.

- Я не знаю, что это было. Боже, Деймон, я не знаю, что это было. Но чем бы это ни было – это не было жалко, - это было… благородно. Самоотверженно. То, что он чувствовал в тот день, настолько отличалось от похоти, которую он показал ей. Это было яростно и мягко, нечто глубокое и всеобъемлющее. Или Деймон был лучшим лгуном в мире, или он показал ей правду о том, что произошло той ночью.

Деймон скептически посмотрел на неё.

- Ты не собираешься на меня кричать? Не собираешься говорить, что ненавидишь? – такого он был о ней мнения? После всего увиденного, могла ли она злиться? Может быть, ей стоило. Он украл воспоминания, которые должны были остаться у неё. Но она не могла ненавидеть его. Только не за это.

- Нет. Думаю, я просто прилягу на минутку, - сказала она, опускаясь на спину и устремляя взгляд на возвышающийся над ними потолок. Она Елена Гилберт. Ей восемнадцать лет. Она двойник. Деймон Сальваторе любит её. Она знала, что всё это – правда.

Деймон лёг рядом с ней на пол – их руки практически соприкасались. Молчание опустилось на них, как тяжёлое одеяло.

Теперь она увидела его любовь со всех сторон – обжигающее пламя физического желания, пугающая глубина эмоционального. И вывод у неё был один: это всё было чертовски страшно. Такая любовь была настойчивой и поглощающей. Это была любовь, которая захватит её целиком, если она позволит ей. И Елена не знала, сможет ли она сделать это, не знала, сможет ли отпустить себя и позволить этим ужасным, восхитительным чувствам охватить её.

Если она потянется и возьмёт его за руку, то всё изменится. То, кем была Елена Гилберт, в корне изменится. Неожиданно Елена почувствовала себя такой уязвимой. Незащищённой. Она села, обхватив руками колени.

- Ты не должна была этого увидеть. Как ты сделала это? Всё было так, будто ты применяешь внушение на мне, - сказал Деймон, - но это невозможно, - он повернул голову, чтобы посмотреть на неё, и опёрся на руку.

- Откуда я должна это знать? Ты посмотрел на меня, когда мы… когда мы… - Елена просто не могла это произнести.

- Когда я приближался ко второй базе, - сказал он с блеском в глазах.

Внезапно вся кровь в теле Елены, до последней капли, оказалась горящей на её щеках.

- Да. Тогда. И потом ты посмотрел на меня, и я вспомнила, что ты говорил мне. Вспомнила, что это не реально. Я подумала о том, кто я и чего я хочу – и мы оказались там. Но разве ты не должен знать, что произошло? Именно ты эксперт в этом, - напомнила ему Елена.

Деймон измождённо вздохнул.

- Чёрт, Елена, я изобретаю всё по пути.

Елена подскочила на ноги, поражённо глядя на него сверху вниз.

- Что?

- Не чтокай. Видишь ли, настольной книги для вампиров, в которой излагаются все правила для этого дерьма, не существует. И ты что, пропустила ту часть истории, в которой говорилось о том, что моя вампирская мамаша была отстойной? В любом случае, не думаю, что для таких случаев бывали прецеденты. Но импровизация определённо работает, так что пощади меня.

Если бы она не была настолько уставшей, она определённо разозлилась бы. Но сейчас у неё не было на это сил. И она снова опустилась на пол рядом с ним.

- Почему ты показал мне те вещи? – она замялась. - Ну, во всяком случае, первые две. Думаю, я могу понять, почему ты показал мне спальню.

- Ага, ты просто не хочешь говорить о том, что в ней произошло, - она начала протестовать, но он её перебил, - я показал тебе жертвоприношение, потому что именно это тебе показал бы твой враг – он показал бы тебе твой худший кошмар. И я показал тебе 1864, потому что меня охватила ностальгия. Вот и всё. У меня не было никакого зловещего плана.

- Ностальгия? Ты не можешь чувствовать ностальгию, Деймон. Почему ты хотел, чтобы я увидела тебя таким? Чтобы я поняла, что ты любил её? – из всех кусочков сегодняшнего упражнения, именно этот не хотел вставать на место. Почему он показал ей Деймона, которого не существовало уже на протяжении столетия, Деймона, который любил иллюзию?

Деймон поднялся на ноги и наклонился к камину, гладя умирающее пламя.

- Я хотел показать тебе, что могу сделать это, - сказал он мягко.

- Сможешь сделать что?

- Что я на самом деле могу любить кого-то, - он ударил обугленное полено кулаком, - и может быть ты увидишь, что во мне всё ещё осталась часть того по уши влюблённого идиота.

Елена встала, чувствуя каждую частичку его боли. Ей казалось, что она преодолела око бури, и всё ещё не закончилось. У неё был выбор. Она могла подойти к Деймону, сказать ему, что она знает, на какую любовь он способен, поцеловать его так же, как она целовала его в воображаемом мире, сначала сладко, а потом с огнём и силой, и потерять себя в его руках. Она могла решиться, и вместе с ним встать на этот извилистый, труднопроходимый путь. Или она могла выбрать простой путь, тот, который был прямым и безопасным, тот, который бесконечно тянулся к бескрайнему, пустому горизонту.

- Спасибо, - сказала она, - спасибо, что показал мне это. Думаю, теперь я хочу пойти домой.

Она была трусихой.

Ночь и школьный день прошли в тумане, а потом пришло время идти на её индивидуальные занятия. Идти не хотелось. Всё происходило слишком быстро: и тренировки, и то, что происходило между ними. Елена не знала, какой новый кошмар Деймон обрушит на неё, но она была уверена в его изобретательности – он точно придумает что-нибудь ужасное. Для неё. Потому что он пытался помочь ей. Но ещё она знала, что каждая минута, которую они проводили вместе, оставляла её в недоумении, и подталкивала её к тому, чтобы она ступила на этот каменистый, тяжёлый путь. И что было ещё более пугающе – так это то, что мог планировать Деймон.

Но она всё равно пошла.

Он лежал, растянувшись, на диване, держа в руках бокал.

- Ты что, никогда не двигаешься? Не выходишь на улицу? Ничего не делаешь? Нужно найти тебе хобби, Деймон, - сказала она, кладя сумку на пол.

- Я думал взять щенка, - сказал он.

- Правда? – спросила Елена по-детски радостно. Животное могло бы стать тем, что нужно Деймону. Нерастраченная любовь и всё это…

- Нет.

Елена закатила глаза.

- Конечно, нет. Это было бы слишком нормально.

- Собаки грязные, воняющие и злобные, - он кинул взгляд на своё предплечье, сжимая руку в кулак, - и они кусаются. Но, если уж зашёл об этом разговор, знаешь, что было бы нормальным? Поговорить о том, что произошло прошлым вечером.

- О какой части? – спросила она голосом, который, как предполагалось, должен был быть небрежным и равнодушным. Но прозвучало это как невнятный писк. Отлично.

Деймон постучал по губам указательным пальцем.

- О части с поцелуями.

- А, об этом. Ты, очевидно, видел, что происходит, но чувствовал ли ты это? Как я? – Елена не знала, как будет лучше – если он мог чувствовать, как его руки обхватывали её талию, пока он возводил её на седьмое небо от удовольствия, если он мог чувствовать свои губы на её груди, или если всё это было для него лишь тенями.

Но Деймон покачал головой.

- Неа. Для меня всё было только визуально. Это нечестно. Но ты увиливаешь от темы.

Он был прав. Чёрт, а каких слов он от неё ждал? Что она просто хотела понять, каково это – целовать его, когда он не умирает? Что то, как он заставлял её себя чувствовать, даже если всё это было в её мыслях, было не похоже на всё, что она чувствовала раньше? Она не могла сказать.

- О чём ты хочешь поговорить?

Деймон скептически поднял брови. А потом просто со вздохом откинулся на спинку дивана.

- Ты права, не о чём говорить. Очевидно. Но, кстати, сиськи неплохи, - насмешливо улыбнулся он.

- И ты ещё спрашиваешь, почему я не могу воспринимать тебя серьёзно, когда ты говоришь такие вещи? Боже, Деймон. Не делай это отвратительным, - это он собирался сделать? Решил, что её просто смутило всё происходящее, и теперь отталкивает её, чтобы защитить себя? Неужели он так боялся узнать, что она на самом деле чувствует? Какой бы не была правда.

- Нет, мне интересно, почему ты не можешь быть честна с собой, - сказал он. Елена вздрогнула. Если честно, она пыталась быть откровенной. Правда, правда пыталась. Но она не знала ответов. Деймон отставил бокал в сторону с громким стуком, - но знаешь, что? Это неважно. Мы здесь не на сеансе терапии. Так что давай займёмся делом, - сказал он сухо.

Её сердце упало.

- Деймон…

- Нет. Мы закончили. Мы идём дальше, - сказал он, и глаза его опасно блестели. Елена не стала давить, - учитывая то, что ты разоблачила всё, что я показывал тебе, и даже умудрилась забраться в мою голову, назовём это успехом. Попыткой на пятёрку. И теперь мы вернёмся к тому, на чём ты конкретно споткнулась в прошлый раз.

На чём она споткнулась? О, нет. О, нет. Это очень плохо. Выведенный из себя Деймон будет властвовать над её эмоциями?

- Не думаю, что это хорошая идея.

Деймон даже не удостоил её возражение ответом. Внушение опустилось на неё многотонной тяжестью. Это было совсем не похоже на едва различимое, медленное разгорание её желания. Нет, на этот раз это была ощутимая, пылающая ненависть, направленная на одного человека: Деймона.

Елена никогда ранее не понимала выражения «заволокло взор красной пеленой ярости», но теперь она прочувствовала его значение в полной мере. Эта удушающая злость родилась где-то на её макушке, омывая кожу пульсирующим пламенем и затуманивая взор, прежде чем перейти в сердце и заставить его биться в болезненном, яростном ритме. И всё это было из-за него. Всё в её жизни было неправильно из-за Деймона.

Он влетел в этот город со своей ухмылкой, и с развязностью, и с убийственной яростью, и систематично разрушал её отношения со Стефаном. Он заставил её оторваться от безопасности объятий Стефана и увидеть мир, полный возможностей. Он хладнокровно убил её брата, которого спасло кольцо, о котором Деймон не имел ни малейшего понятия. Он заставил её проглотить кровь, вынудил Джона принести себя в жертву, чтобы спасти её. Именно по его вине Стефан вновь попал в зависимость от крови, чтобы спасти его бесполезную, жалкую жизнь. Каждая обида, вся боль, которую ей пришлось испытать в последний год, может опуститься у ног Деймона Сальваторе. И она ненавидела его.

Её пальцы изогнулись, став свирепыми когтями, и она накинулась на него с криком, который родился в самой глубине её души. Ногти оставляли кровавые полоски на его лице, и кровь казалась неожиданно пугающей на его бледной коже. Царапины пропадали спустя несколько секунд, лишь оставляя за собой багровые следы. Он не сопротивлялся. Принимал эту боль, не жалуясь. И это остановило её.

Деймон причинил ей целый океан боли, она не могла этого отрицать. Но он был рядом с ней, чтобы осушить каждую её слезу. Он взял на себя ответственность за все свои деяния, и по-своему он искупил их. И эта реакция не принадлежала ей. Как бы он ни выводил её из себя, ни ужасал её, ни восхищал её, ни привлекал и ни отталкивал её, Елена знала, что она никогда не сможет ненавидеть Деймона. И ярость исчезла, оставляя вместо себя что-то совершенно новое. Неуклюже стоя в объятиях Деймона, глядя на его окровавленное лицо, она находилась не перепутье.

Она поцеловала его. Это не был поцелуй, который заставлял весь мир кружиться; не было ни фейерверков, ни салютов. Это не имело никакого отношения к сексу, это было лишь отражением того глубокого, бескрайнего океана, который обрушился на неё прошлым вечером, того бездонного источника чего-то, чему она даже не могла дать названия. Но это было по-настоящему, и это было правильно, и это было именно тем, в чём она нуждалась.

Когда поцелуй закончился, она смотрели друг на друга, оба замершие в молчании. Деймон обхватил её щёку ладонью. В его глазах зарождалась надежда.

- Ты сделала это.

Она кивнула. Она сделала это. Что будет дальше, она не знала. Но она ступила на эту дорогу.