Всем остальным желаю приятного (слово не совсем здесь уместное, но все же) прочтения! Спасибо, что вы все еще со мной!

Эдвард

Эмметт с Роуз вернулись после заката. Мы все еще сидели в их комнате. Я понимал, что должен прислушаться к желаниям Беллы и оставить ее од… оставить ее на некоторое время одну, чтобы она могла попрощаться с нашей дочерью, но просто не мог заставить себя уйти. Меня приводило в ужас понимание того, что это означало бы для нас.

Поэтому я просто тихо сидел на полу в углу, не двигаясь, не дыша, не моргая, и слушал плач Беллы. Она достала Ренесми из кроватки и свернулась калачиком вместе с ней на кровати. Когда я попробовал подойти к ней, желая утешить, она испустила такое рычание – гортанное, отчаянное, - что я на секунду испугался.

Я никак не мог оставить ее одну в таком состоянии.

Белла хотела, чтобы ребенок был похоронен здесь.… В саду возле дома, в котором витала атмосфера нашей семейной любви. Дома, который мы через несколько часов покинем, и в который никогда больше не вернемся.… По крайней мере, пока не сменится хотя бы одно поколение людей.

Я не стал с ней спорить. Тот факт, что она была способна принимать осмысленные решения, одновременно шокировал и настораживал. Подобная выдержка скорее пугала меня, чем успокаивала. Я знал, что она пока еще не приняла случившееся.… Тогда, что все это значит? Она просто не хочет принимать действительность?

Белла разрешила Розали взять ребенка и осторожно положить в маленький гроб, который они с Эмметтом успели где-то достать. Бесслезные рыдания Роуз вторили влажным рыданиям Беллы, когда они вместе устраивали девочку в этой коробке. Я тоже хотел попрощаться, но Розали в своих мыслях ясно дала понять, что если я высуну свой нос из угла, она разорвет меня на мелкие кусочки. Сомневаться в серьезности ее угроз не приходилось.

Окаменев, я наблюдал, как моя любимая медленно, но решительно сняла старинное кольцо с бриллиантами и надела его на большой палец ноги нашей дочери. Я чуть не закричал. Все, что было так дорого мне, будет зарыто в землю в этой коробке…. Но чувство вино было слишком сильным, чтобы я посчитал, что у меня есть право возразить.

Даже мучаясь от горя, Розали сумела порадоваться моим страданиям.

Надеюсь, это будет преследовать тебя вечно, Эдвард, кровожадный ублюдок. Ты не заслужил их.

Я закрыл лицо руками и блокировал все мысли в доме, оставаясь один на один с чувством вины и угрызениями совести. Я превратился в монстра, которым так старался не быть. Я, конечно, знал, что способен на жестокие и мерзкие поступки, но даже не предполагал, что могу сотворить нечто подобное со своей семьей. Более отвратительного чудовища, чем я, и быть не может. Никогда даже представить не мог, что со мной приключится такое. Какой теперь смысл воздерживаться от человеческой крови? Я уже убийца…. И в этот раз убил не насильника, и не серийного убийцу, избавляя мир от их зла…. Я убил собственного ребенка…. Невинного ребенка, который был наполовину человеком.

Моей семье будет лучше без меня. Белле будет лучше без меня. Они сумеют утешить Беллу и позаботиться ней так, как должен был заботиться я. Она сможет вновь стать счастливой… если в ее жизни не будет меня.

Ей просто нужно время. Вам обоим.

Я вслух усмехнулся, когда в мою голову вторглись слова Элис. Очень странно, что, будучи экстрасенсом, она иногда не понимает очевидных вещей.

Когда я, наконец, снова поднял голову, то увидел, что остался в одиночестве в темноте. Хорошо.

План в голове начал формироваться сам собой. Мне было плевать, что Элис будет знать обо всем. Никто в этом мире не знает меня лучше, чем моя сестра. Она поймет мои мотивы. Ей это не понравится… но она поймет, почему я должен так поступить.

Белла не проронила не единой слезинки с тех пор, как попрощалась с Ренесми в спальне. К моему удивлению, она не заплакала даже тогда, когда Джаспер с Эмметтом осторожно опустили крошечный гробик – не больше коробки из-под туфель – в глубокую яму рядом с гладиолусами Эсми.

Карлайл стоял рядом с могилой, держа в руке старую, потрепанную библию, и читал молитвы, желая душе обрести покой в Царстве Божием. Я задумался…. Может ли такой ребенок, пусть даже будучи невинным, но все же являясь отродьем бездушного вампира, оказаться в раю?.. Мой пристальный взгляд переметнулся на Беллу, державшую Эсми за руку. Да, может. Ренесми была частью Беллы. Ей должно быть гарантировано место рядом с Богом.

Я видел, что отца сильно тревожит тот факт, что мы закапываем тело ребенка в землю. Его осторожный разум настаивал на том, чтобы кремировать ее… уничтожить все следы. Но я не мог решиться на это…. И чувствовал, что Белла будет против. Хотя, что я знаю о Белле? У меня больше нет прав делать какие бы то ни было предположения о ней. Она заслуживает лучшего.

В своем стремлении спасти, я полностью ее уничтожил. Искалечил тело, разрушил доверие. Такое простить невозможно.… И все же, я всем сердцем надеялся на прощение, хотя, хорошо понимал, что Белла не простит. Никогда. Она не сможет. Я воспользовался своей силой и превосходством… полностью проигнорировав ее выбор…. Но я сделал это лишь потому, что люблю ее слишком сильно, чтобы потерять. Какая ирония – я все равно ее потерял.

После похорон Эмметт отнес ее обратно в спальню, и в этот раз я не последовал за ними. Я задержался в гостиной вместе с Карлайлом и Элис, которые пытались предположить, как будет проходить моя встреча с волками.… Это было нелегко, учитывая, что она не может их видеть. В итоге она постаралась сосредоточиться на том, сколько времени мы еще можем спокойно пробыть в Форксе. Ей удалось рассмотреть, что после завтрашнего полудня тела красновато-коричневого волка в доме уже не будет. Значит, необходимо уехать до этого времени.

По ее дыханию я знал, что она проснулась, но сама она не услышала, как я вошел в комнату и сел на кровать рядом с ней, сделав это крайне осторожно, чтобы вес моего тела не вызвал ни малейшего движения матраса, которое могло причинить ей боль.

Я безумно хотел коснуться ее, обнять, поцеловать. Быть с ней рядом умом, сердцем и телом, чтобы утешить. Сказать, как сильно я горюю о нашей дочери. Стереть слезы с ее лица и еще раз твердо пообещать, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы все наладить. Забрать ее боль. Но я не мог все это сделать. Не теперь, когда я сам причинил ей эту боль.

- Белла, утром мы уедем из Форкса. Здесь больше небезопасно. Скоро волки узнают о Джейкобе и придут за нами.

Ее слова прозвучали тихо, но резали словно нож.

- Я не хочу ехать с тобой.

Во мне закипела ярость, и внутренний монстр – мое второе я – бешено зарычал:

- Ты – моя жена, Изабелла…. И я не оставлю тебя.

На ее лице не дрогнул ни единый мускул. Мой гнев не произвел на нее никакого впечатления. Я сменил тактику и уже мягче произнес:

- Любовь моя, тебе все еще необходим медицинский уход. Ты не сможешь должным образом позаботиться о себе здесь, в Форксе, не вызывая подозрений.

Я – чудовище… Нет ничего более мерзкого, чем я. Снова игнорирую ее желания, чтобы защитить семейный секрет. Сколько еще я буду ее терзать? Но я знал, что к этому аргументу она прислушается. Она не выдаст нас. Даже теперь, после всего, что я натворил.

На ее лице отразилось отчаяние. Я некоторое время всматривался в ее глаза, прежде чем уступить:

- Ты можешь отправиться в Денали вместе с Карлайлом и Эсми. Я не буду там появляться.

Она медленно кивнула. Мое мертвое сердце разлетелось на кусочки. Что и требовалось доказать: она будет счастливее без меня. Она, наконец, поняла, чем я являюсь.

- Хорошо, - я глубоко вздохнул и не смог больше сдерживать желание дотронуться до нее. В последний раз. Протянув руку, я коснулся ее ладони. – Белла, пожалуйста.… Никогда не забывай о том, что я очень сильно тебя люблю. Пожалуйста.

Ответом мне послужил новый поток слез.

Белла

До рассвета Карлайл еще раз осмотрел меня, проверив послеоперационную рану, измерив давление и задав несколько стандартных «медицинских» вопросов, касающихся моего мочевого пузыря и стула…. В общем, вещей которые раньше мне очень не хотелось обсуждать со своим свекром. Но теперь я отвечала, чисто механически. Я была не в том состоянии, чтобы меня смущали физиологические особенности моего тела.… Я почти забыла о них, да и вообще мало что чувствовала.

Тихий стук в дверь раздался как раз в то время, когда Карлайл снова опустил рубашку на мой живот. Синяки уже начали сходить, приобретя темно-красный с желтым оттенок… Они все еще побаливали, если на них слегка надавить, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что постоянно пульсировала вдоль рубца, пересекающего живот.

Элис подошла к кровати, и я осторожно села. Невзирая на советы остальных, я настояла на том, чтобы мне позволили увидеть тело Джейкоба, прежде чем я уеду отсюда навсегда. Элис, единственная решилась сопровождать меня. Роуз с Эмметом уехали сразу после похорон, отправившись на Восток. Карлайл предписал мне соблюдать постельный режим, запретив много ходить…. И особенно спускаться вниз по лестнице. Поэтому Элис вызвалась отнести меня в винный погреб, где они держали тело Джейка.

Это стало ошибкой. Не стоило мне к нему ходить. Я хотела запомнить его таким, каким видела в последний раз живым… Сильным, здоровым…. Когда он еще не был этим безжизненным и искореженным телом дикого животного, с покрытой запекшейся кровью шерстью, наполовину оторванной головой и остекленевшими глазами. Я неистово зарыдала, задыхаясь и захлебываясь собственными слезами.… Следующее, что помню – это как Элис передавала меня, словно младенца, Эдварду. Я пыталась сопротивляться…. Не хотела, чтобы он касался меня…. Но собственное тело ослушалось меня и предательски обвилось вокруг него, прижимаясь изо всех сил, пока я оплакивала свою потерю…. Все свои потери. Включая его.

Ощутив свежий ветерок на своих щеках, я поняла, что он вынес меня на улицу. Склонившись, с нежностью положил меня на заднее сидение черного мерседеса. Эсми уже сидела там. Она тут же поддержала рукой мою голову и что-то заговорила ласковым голосом. Я даже не осознавала, что кричу, пока у меня не возникла необходимость сделать вдох. С резкой болью воздух прошел по разодранному горлу.

Задыхаясь от душивших меня рыданий, я свернулась в успокаивающих, каменных объятиях Эсми, мгновенно залив слезами ее колено… Я позволила Эдварду обернуть меня толстым одеялом… но избегала его пристального взгляда. Я понимала, что он хочет попрощаться…. Но не могла вынести этого. За сегодняшний день я успела расстаться уже с двумя любимыми людьми…. И к третьему прощанию была не готова, предпочитая делать вид, что ничего не происходит.
Несмотря на то, что я всей душой желала ненавидеть его, я понимала, что прощание с ним станет самым тяжелым. И пока не была к этому готова.

- Эсми, расскажи мне о своем маленьком мальчике.

Склонив голову и посмотрев мне в глаза, она вздохнула, признав поражение. Они с Карлайлом уговаривали меня немного поспать с тех пор, как мы выехали из Форкса, но я физически не могла заснуть после того, как увидела искореженное тело огромного волка. Меня удивило, что он не обратился обратно в человека…. Наверное, трансформация не происходит сама по себе, без желания оборотня: его убили в обличии волка, таким он и будет похоронен.

Ее взгляд, всегда такой мягкий и доброжелательный, проникся болью, когда она мысленно перенеслась на несколько десятилетий назад, воскрешая в памяти тусклые, еще человеческие воспоминания о своем маленьком сыночке.

- Его звали его Джона. Я родила его в доме своей вдовой тетушки, к которой приехала, когда сбежала от своего первого мужа, Чарльза. Она жила в тихом, маленьком, прибрежном городке, который я толком и не видела, потому что пряталась. Лишь по ночам выходила на улицу, чтобы погулять вдоль утесов.

Он был таким красивым! Шапка прекрасных, длинных волос цвета карамели… и два бездонных океана голубых глаз. Я была уверена, что они никогда не изменят свой цвет…

У меня все было распланировано. Я собиралась поехать вместе с ним на юг, объявить себя вдовой и начать новую жизнь в том месте, где Чарльз никогда бы нас не нашел.

Эсми вздохнула и села по-другому, чтобы удобнее устроить меня. Моя голова лежала на ее коленях, и, пока она говорила, ее нежные пальчики хаотично двигались туда-сюда, то поглаживая меня по щеке, то перебирая мои волосы. Она, казалось, сама не осознавала, что действовала на меня успокаивающе.

- Но этому не суждено было случиться. Джона оказался болен с рождения. Кожа на пальчиках рук и ног была нездорового, голубоватого оттенка. Он не мог пить молоко в нужном ему количестве. Спустя четыре дня после рождения синеватым стало уже все его тело… даже губы и веки.… А на следующее утро он заснул… и больше не проснулся.

Протянув руку между сидениями, Карлайл положил ладонь на ее колено. Она накрыла ее своей и, словно сделавшись сильнее от его прикосновения, продолжила.

- Карлайл говорит, что голубоватый оттенок кожи может свидетельствовать о пороке сердца…. Меня всегда мучил вопрос: появился бы у моего ребенка порок сердца, если бы я не провела большую часть беременности с Чарльзом. То, через что Чарльз заставил нас пройти, определенно не могло пойти пользу ребенку. Может, если бы я ушла от него раньше, с Джоной все было бы в порядке. Обращение, которого удостаивал меня Чарльз, запросто могло повлиять на развитие его сердца….

- Эсми…

Она снова сжала его ладонь, сдерживая всхлипы.

- Да, любимый, я знаю, что это могло быть вызвано генетическими расстройствами. Но мы ведь никогда теперь не узнаем правду, верно?

После этого мы довольно долгое время провели в тишине, осмысливая слова Эсми. Она первая нарушила тишину.

- Белла, в этом мире живут разные люди. И хорошие, и плохие, - ласково начала она, снова поглаживая меня по голове своими нежными, мраморными пальчиками. – Чарльз Эвансон был плохим человеком. Не хочу рассказывать, что он делал. Скажу лишь, что он помог мне понять, каким человеком я ни за что не хотела бы стать…. И какими не должны быть мои дети. Белла, я знаю, что мою семью идеальной не назовешь.… Но клянусь, что злых сердец среди нее нет. Что бы они ни делали, их действия всегда имели под собой веские основания и никогда не совершались во имя зла.

- Я знаю, - едва слышно прошептала я.

Ее голос понизился до шепота.

- Белла, лучше умереть, чем потерять веру.

Я снова кивнула.

- Знаю, но это не моя вина.

Карлайл, долгое время до этого молчавший, не выдержал, когда разговор коснулся действий Эдварда. Надеюсь, он недолго будет читать мне мораль.

- Да, верно, но винить во всем его одного тоже нельзя, Белла. Он так поступил только лишь потому, что хотел спасти твою жизнь. Я бы на его месте поступил так же.

Кивнув, я закусила губу. Я знала это, вот только моя боль от этого не становилась меньше, а его предательство никуда не исчезало.

- Вы никогда не сможете до конца оправиться от случившегося, но будет намного легче, если вы постараетесь помочь друг другу пережить это.

Я замотала головой, и из глаз снова покатились слезы.

- Не могу, Эсми. Я даже смотреть на него теперь не могу.

Она нежно смахнула с моего лба волосы.

- Ты любишь его?

Я медленно качнула головой. Часть меня хотела изо всех сил закричать, что нет. Сказать его родителям, что ненавижу его за убийство нашего ребенка. Но я была не в состоянии вслух произнести эти слова, так как понимала, что они не до конца правдивы.… Хоть мне и очень хотелось, чтобы это было так.

- Не знаю. Теперь я уже ничего не знаю.

Ох… Я очень люблю фики всяких жутких жанров, но от этой главы поплохело даже мне. Особенно в процессе перевода, когда приходилось снова и снова перечитывать главу…. И какое счастье, что у меня есть самая быстрая и терпеливая Бета свете, которой тоже приходится все это читать!
Ну что ж, думаю, у многих найдется, что сказать. Приглашаю всех на ФОРУМ

Тизер: