Белла

Мы с Кейт сидели на диване в гостиной. Я держала Розалис на руках и смотрела последние видеозаписи, запечатлевшие великолепного жеребенка Кейт, который играл, брыкался и носился галопом по всему полю. Его хвост и грива развевались на ветру. Невозможно было не улыбаться от умиления… Он был таким красивым. Она назвала его в честь отца… И это тоже смешило меня. Les petit Dejeuner... Завтрак¹.

Розалис не спала, но лежала спокойно. Ее полностью устраивало то, что она находилась там рядом с нами. Девочка красиво и невероятно мило сложила свои красные, словно бутон розы, губки, отчего ее пухлые щечки еще сильнее округлились. Элис сама нарядила ее ранним утром, задолго до того, как я проснулась. Это был бледно-зеленый комплект из кружевного платья, пинеток, шляпки и трусиков, которые крупными складками собрались вокруг ее пухлых ножек, прикрытых пеленкой. Тонкие, серебристые волосы были аккуратно причесаны. Их еще было не так много, и они едва прикрывали кожу, но Элис ничего не могла с собой поделать... И даже этого ей показалось мало, поэтому на голове у Розалис красовалась бело-зеленая, кружевная повязка.

Разумеется, весь наряд выглядел совершенно неуместным в это время года, особенно на Аляске. Но после появления ребенка в нашей прекрасно оборудованной квартире стала поддерживаться такая теплая температура, что я разгуливала по дому в футболках. Камины горели круглосуточно, семь дней в неделю. Я боялась представить сумму, выставленную на счетах по коммунальным услугам… Но когда я предложила оплатить половину, Элис посмотрела на меня таким обиженным взглядом, что пришлось закрыть тему. И я не осмеливалась больше поднимать этот вопрос.

Я наслаждалась каждой секундой, которую проводила с девочкой. Каждый раз, когда я укладывала ее спать или просто ненадолго оставляла, чтобы переодеться, ее тут же хватал кто-нибудь из чересчур энергичных нянек. Как-то вечером она крепко заснула, и я положила ее в кроватку, а сама отправилась принимать душ. Это не заняло у меня и десяти минут, но когда я вернулась, то обнаружила, что Эммет качает ее на руках… Еще и шикнул на меня, когда я вошла в комнату.

- Она спала, Эм, - тихо возмутилась я, не желая снова будить ее. Меня все сильнее раздражало то, что все без конца лезут со своей помощью. Он застенчиво улыбнулся.

- Знаю, но мне просто захотелось ее подержать. Каждый раз, когда доходит наша очередь, Роуз не дает мне даже дотронуться до нее.

Я лишь рассмеялась, в смятении качая головой. И с тех пор становилось все хуже. Похоже, моим вампирам было не по душе, чтобы Розалис спала в своей кроватке… Как только я засыпала, они приходили и забирали ее, а потом всю ночь по очереди держали на руках. О, они клялись, что все это время она спала… Не настолько они сошли с ума, чтобы лишить ребенка возможности спать… Просто они не видели смысла в том, чтобы девочка спала в холодной, неподвижной кровати, когда вокруг столько гостеприимных пар рук, готовых качать ее по ночам. И у меня не хватало духу остановить их.

После рождественских праздников жизнь в квартире стала возвращаться в нормальное русло. Ну, по крайней мере, настолько нормальное, насколько оно может быть при условии, что теперь я стала приемной матерью и жила в одном доме вместе со своим бывшим мужем и его семьей.

Все Денали, кроме Кейт, уехали сразу после Рождества. Она упросила Таню вернуться и позаботиться о лошадях, чтобы сама Кейт смогла бы провести еще несколько дней с малышкой. Кармен с Элеазаром отправились на каникулы в Европу. Зато Карлайл и Эсми решили остаться. Они порхали вокруг Розалис как две курицы-наседки… Довольно забавно было наблюдать за ними. Могу поклясться, что от Карлайла исходило даже больше заботы и привязанности к ребенку, чем от Эсми. Он заявил, что собирается продолжить обучение, чтобы получить специализацию в области педиатрии. Карлайл поговорил со своим другом, работающим в Гарварде, и его уже неофициально зачислили. Занятия начнутся осенью. Возможно, он и так знал больше всех этих профессоров вместе взятых, но для осуществления врачебной деятельности ему необходимо было документально подтвердить свою квалификацию дипломом этого столетия. К тому же, могло случиться так, что в этой области произошли какие-то усовершенствования, или появилось новое оборудование, о которых ему пока не было известно, поэтому он вовсе не был против того, чтобы вернуться к учебе. Вернее, ждал этого с нетерпением. На самом деле, необходимости работать у него не было… Вряд ли они нуждались в деньгах.

Розали с Эмметом тоже были здесь. Судя по всему, Роуз поставила Эммета перед фактом, что они остаются в Джуно. Она вовсе не собиралась уезжать от своей маленькой племянницы, которая, вероятно, станет для нее единственной возможностью растить ребенка, для чего Роуз готова была вернуться в этот, как она сама сказала, «тухлый и зловонный городишко»… В общем-то, так и было. Они перевелись в Юго-Восточный университет Аляски, присоединившись к нам с Элис и Джаспером. Сейчас они жили вместе с нами на квартире Элис и Джаспера, пока в их собственном особняке, находившемся всего за несколько кварталов отсюда, шел капитальный ремонт. Там Эдвард с помощью Эсми и Карлайла сможет заботиться о своей второй дочери в течение дня.

Следовало отдать ему должное, Эдвард успешно возвращался к цивилизованной жизни. Джаспер, Карлайл и Эммет изо всех сил помогали ему бороться с заново обретенной жаждой крови. Они уже несколько раз охотились все вместе, так что к Новому Году его глаза вернули красивый цвет ириски. Честно говоря, когда это произошло, я стала чувствовать себя намного спокойнее в его присутствии… Особенно, если он держал на руках ребенка. Удивительно, что Эдвард остался абсолютно невосприимчив к нашей с Розалис крови… даже в те дни, когда ему было очень плохо… Но я думаю, мы настолько были важны для него, что мысли о том, чтобы выпить нашу кровь, скорее вызывали у него тошноту, чем соблазняли. Не буду скрывать, что меня это радовало. Несмотря на все, что он сделал, я была уверена, что он не представляет угрозы для меня… или для ребенка.

Ребенок. Только подумав о ней, я начинала улыбаться.

Розалис стала для меня сияющей звездой на черном ночном небе. Моя жизнь в Джуно была ничем не выдающейся и рутинной, лишенной всяких событий. Впрочем, наверное, иного и не стоило ожидать. Мучительная агония, терзающая меня после потери Ренесми, хоть и медленно, но заметно притуплялась. Даже несмотря на то, что на меня до сих пор накатывали волны боли, чем бы я ни занималась. И все же, с появлением в моей жизни Розалис все изменилось, и в серых красках, которыми был окрашен мой мир, появился новый оттенок.

Безусловно, я горевала по Ренесми… Присутствие Розалис в какой-то мере даже усилило эту боль, так как подсознательно я сравнивала уход за человеческим ребенком с тем, который мог бы потребоваться ребенку вампира. Но, тем не менее, девочка заполнила ту саднящую пустоту, которая осталась после утраты Ренесми и возможности быть матерью. Я прекрасно понимала, что мне следует быть осторожной, когда сравниваю их. Мне бы не хотелось, чтобы когда-нибудь Розалис почувствовала необходимость соответствовать каким-то моим мистическим ожиданиям или думала, что является для меня чем-то вроде замены потерянного ребенка. За ту неделю, что я знала ее, я успела полюбить эту малышку всем сердцем, но ни за что-то конкретное... а ее саму… Не потому, что она заполнила пустоту в моем сердце. Да, она действительно заполнила большую часть этой пустоты, но я полюбила ее вовсе не за это.

К моему глубокому огорчению, с того момента, как мы с Эдвардом дали ей имя, вся семья стала называть ее Рози. Я понимала, что сама виновата. Сама назвала это имя, когда переделывала реплику Джульеты, но я не ожидала, что оно прилипнет к девочке. Не то чтобы Рози – плохое имя… Очень даже миленько, но мне нравилась свойственная имени Розалис оригинальность. И я демонстративно отказывалась сокращать его, даже несмотря на то, что все остальные так делали.

Итак, я не знала, было ли это сделано намеренно или нет, но была уверена - Розалис воссоединила семью Калленов. Постепенно все вернулось к тому порядку вещей, каким он и должен быть. Ну… почти…

Хотя я не отрицала, что до сих пор люблю Эдварда, и изо всех сил старалась показать, что доверяю ему Розалис, но ничего не могла поделать с тем, что у меня вызывал некий дискомфорт тот факт, что вся семья воспринимала нас как пару. В их глазах мы как будто до сих пор были вместе, и от этого мне было не по себе. Джаспер, разумеется, заметил это сразу и постарался разогнать мои страхи, но все равно мне было неспокойно. Если так пойдет дальше, то через пару месяцев мы с Эдвардом официально вернемся друг к другу… И я знала, что не хочу этого.

Было решено, что если вдруг кто-то проявит любопытство, то мы скажем, что Розалис – племянница Эдварда, потерявшая родителей, а мы с ним растим ее как родную… Это, помимо всего прочего, означало, что нам с Эдвардом все равно придется притворяться счастливыми супругами. Если спросит сама Розалис… то мы еще не решили, что скажем ей. Эдвард заверил меня, что у семьи есть связи, благодаря которым можно будет официально замести все следы. Документы на удочерение, свидетельство о рождении… Вот только я не была уверена, стоит ли врать Розалис по поводу ее происхождения. Но в таком случае, правда вызовет множество проблем и вопросов… И я не знала, смогу ли когда-нибудь дать ответы на них.



Эдвард

Я не мог припомнить время, когда еще вся моя семья была так счастлива. Эсми сияла как солнце. Джаспер все время радостно пританцовывал, очевидно, наполняясь царившими вокруг него счастливыми эмоциями. А Белла… ах, моя Белла. Я испытывал больше радости, чем заслуживал, видя, что она снова улыбается. Даже Роуз была счастлива и относилась ко всем намного доброжелательнее, хотя я никогда не думал, что она способна быть такой доброй. Теперь она много улыбалась, ее будто подменили.

Впрочем, ко мне это не относилось. Розали до сих пор люто ненавидела меня. Говорила, что я коварный и считала, что я нарочно принес нового ребенка, чтобы «заменить» Ренесми. В основном мы просто старались избегать друг друга, что было нелегко. И я сильно беспокоился, что Белле передадутся исходившие от моей сестры гипертрофированные страхи и желание уберечь ребенка. В своих мыслях Роуз четко дала понять, что не доверяет мне малышку. Когда мы с Рози оставались одни, она следила за каждым моим шагом… Все время была наготове… Ждала, что я оступлюсь. Я понимал ее страхи. Понимал, что они обоснованы. Однако я поклялся вернуть доверие и уважение семьи и отдавал себе отчет в том, что на это уйдет не один день и не два. Я как мог старался избегать открытых столкновений с Роуз. Она лишь хотела защитить Беллу и Рози, и я не мог винить ее за это.

Тогда все зависело от самой Беллы. Когда я видел ее с ребенком на руках, сердце болело от любви, которую я испытывал к ней, и от тоски по тому доверию, которое было между нами когда-то. Эта тоска не отпускала меня ни на секунду. Я знал, что мне никогда не вернуть ее доверие… По крайней мере, не в той степени, в какой оно было раньше. Но я был решительно настроен доказать, что могу быть настолько хорошим, чтобы заслужить место в ее жизни снова – что могу быть хорошим отцом, хоть я и монстр. Малышка была моим спасением. Она стоила того, чтобы я изменился. Белла стоила того, чтобы я изменился.

С Рождества мы с Беллой больше ни разу не оставались наедине. И хотя я не слышал этого в мыслях, но подозревал, что мои родственники намеренно не допускали этого. Они всегда охотно давали мне возможность заботиться о Розалис и нянчиться с ней дольше, чем я того заслуживал, но если рядом оказывалась Белла, то выяснялось, что помогать ей удобнее кому-то из них… Или же Карлайл, либо кто-то из братьев решал, что мне требуется психологическая консультация или охота как раз в тот момент, когда приходила Белла.

Джаспер с Эмметом, казалось, считали, что если я буду пить как можно больше крови животных, это поможет мне скорее вернуться к вегетарианскому типу питания. Но я думаю, на самом деле им просто не нравилось, что у меня красные глаза. Я по два раза сходил на охоту с каждым из них, и, честно говоря, наслаждался тем, что в моем питании появились обитатели зимней дикой природы Аляски. Однако я все еще не мог охотиться на волков… Из уважения к Джейкобу, принесшему себя в жертву ради моей возлюбленной.

Но Карлайл не собирался так быстро позволять мне забыть о причинах последнего срыва. Все пытался «поговорить со мной об этом». Настоял на том, чтобы мы каждый день обсуждали мое чувство вины, возникшее из-за предательства доверия Беллы, последствием которого стала смерть Ренесми – что, конечно же, послужило мотивацией отступления от вегетарианского стиля жизни. Он считал, что если я избавлюсь от чувства вины, то смогу простить себя и двигаться дальше. Главная проблема всех этих психологических фокусов была в том, что я уже знал о них. Я был сообразителен и прекрасно образован, поэтому уже понимал принцип, по которому должны были воздействовать эти слова. И я просто был не согласен с ними.

Карлайл пытался сказать, что я не виноват в смерти Ренесми. Чушь собачья! Я вырезал ее из чрева матери. Естественно, в ее смерти виноват я, и что бы они ни говорили или делали, им не удастся доказать мне, что это не так.

В месяцы своего отступничества я мало задумывался над словами Карлайла, но после возвращения в семью задался вопросом, действительно ли отец поступил бы так же. Он говорил, что тоже убил бы ту, которую мы считали монстром, но я просто не мог представить, чтобы он пошел против воли Беллы так, как это сделал я. Если бы она умоляла его так, как умоляла меня, лежа на том операционном столе, он не смог бы на это решиться… Я был уверен. Если бы на то была ее воля, он смирился бы с ее решением. Даже если бы это решение убивало ее.

Думаю, этим мы с отцом и отличались. Несмотря на все свои старания, я просто не мог быть таким же сильным, как он.

Он гордился мной за то, что я вернулся домой, но при этом ему было несколько больно от того, что вовсе не любовь к семье послужила тому причиной… Это оказалась непреодолимая потребность любить ребенка – пусть и чужого – и подарить этого ребенка жене. Вот так, даже Карлайл считал, что я пытался с помощью Розалис заменить Ренесми… И я не знал, как можно заставить всех думать иначе.

Но, может, так и есть? Пытался ли я обрести освобождение от греха убийства своей дочери, спасая чужую? Это разумное объяснение. И если так, будет ли это всегда лежать пятном на моих отношениях с дочерью, так же как мое предательство всегда будет лежать пятном на отношениях с Беллой?

Белла снова впустила меня в свою жизнь. Она готова была принять меня в качестве отца для нашей приемной дочери… И все же, нашему браку пришел конец. Да, она все еще любила меня. Когда эти слова слетели с ее губ, сердце пустилось в пляс. Но она сама сказала… что этого недостаточно. Значит ли это, что мы будем вместе растить ребенка, оставаясь друзьями? Я с трудом понимал значение этого слова, особенно, если оно применялось по отношению к Белле. Мне казалось чем-то невероятным быть для нее «другом».

Означало ли это, что Белла будет жить своей жизнью, оставаясь человеком, а затем умрет? Когда-то именно этого я и желал для нее. Чтобы она была человеком, чтобы ее невероятное сердце билось. Не хотел допускать, чтобы в ее теле поселился тот самый монстр, который осквернил всех нас. Но теперь понимание того, что мой поступок настолько изменил ее, что ей была ненавистна сама мысль о вечной жизни с такими воспоминаниям – а ведь когда-то вечность была единственным, о чем она просила меня – разъедало мою эгоистичную натуру как соль на открытой ране.

Итак, я продолжал посещать сеансы психотерапии с отцом… Если не для того, чтобы ответить на его вопросы, то для того, чтобы найти ответы на свои собственные. Я буду стараться. Даже если на это уйдет весь остаток ее жизни, я буду продолжать пытаться восстановить ее веру в меня. Я должен был. Ради этого я жил. Ради этого я вернулся.

Примечание:

¹Les petit Dejeuner. Простите, оставила в тексте так, потому что если написать по-русски, то выглядеть будет по-дурацки (но, если кому-то нужно, то Лё Птит Дежёне). Папу-коня, напомню, зовут просто Dejeuner (завтрак). Petit в переводе с французского означает «маленький», то есть имя жеребенка дословно переводится как «маленький завтрак». Различие здесь примерно то же, что и между английскими breakfast и lunch. Les petit déjeuner и breakfast – это утренний прием пищи, который в русском языке называется завтраком. А déjeuner и lunch – это уже обед (то есть, прием пищи в полдень).