От миролюбивого Эдварда не осталось и следа. Зайдя в дом, он бросил куртку на диван и поднялся наверх в свою комнату, ни разу не обронив ни слова. Я, было, подумала, что он устал на тот момент от разговоров, и ему необходимо одиночество, но все прояснилось на следующий день. Эдвард вернулся в школу, списав свое отсутствие на тяжелую болезнь, из-за которой пришлось покинуть город и отправиться в клинику Сиэтла. Естественно, ему поверили.

Люди готовы поверить чему угодно, лишь бы это не доставало никаких неприятностей. Докапываться до истины, углубляться в чужие проблемы сейчас уже не модно. Всех интересовали только их личные проблемы. Что случилось в этом мире, я понятия не имела. Может, Земля стала вращаться в обратную сторону, а мы просто не заметили этого из-за своих дел?

Эдвард излучал полное безразличие ко всему происходящему вокруг. Казалось, его уже не интересовали молоденькие девочки со сладкой юной кровью, будто за прошедшее время он успел насытиться ими на столетие вперед. Пустой взгляд, отточенные движения, холодное равнодушие – вот коктейль его нынешнего поведения. Я думала, что после вчерашней охоты нам удастся чуточку сблизиться, наладить наконец-то отношения, но как всегда горько ошиблась. Я не входила в круг его интересов.

На литературу Ричард опоздал, и я решила воспользоваться подвернувшемся шансом разузнать, в чем дело, сев рядом с Калленом. Он даже головы в мою сторону не повернул в знак приветствия. Я пожала плечами и сделала вид, что мне все равно. Пусть думает, что хочет, моим оправданием внезапной смены места станет отговорка, что не с кем поболтать на уроке, так как это произведение я изучала сто раз. Мы проходили Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Сарказм главного героя кое-где очень напоминал мне одного парня.

Я скосила глаза на Эдварда. Он перелистывал страницы книги, а на его губах появилась усмешка. Он прочитал мои мысли или здесь есть что-то еще? Была не была.

- Что-то забавное? – как бы невзначай бросила я.

Он открыто ухмыльнулся и повернулся ко мне в пол-оборота.

- Этот старик написал неплохую вещь, но такие ослы как этот Бернс все донельзя опошляют своими высокопарными рассуждениями, когда сами ни хрена не понимают.

Я удивленно посмотрела на него, но тут же справилась со своими чувствами. Такой длинной тирады я от него не ожидала.

- И почему же ты думаешь, что наш учитель ничего не понимает?

Его рот искривился в ехидном оскале.

- Потому что он такой же, как все. Такой же, как львиная доля персонажей этой книжонки. Поэтому этот парнишка остался один, а не потому, что ленив, или гормоны подростковые у него разыгрались. Он мыслит иначе, он замечает то, что не видят другие. В итоге, он и поплатился за это одиночеством. Помнишь, что я сказал тебе вчера в лесу про безумцев?

Я кивнула, радуясь, что он хотя бы об этом вспомнил.

- Здесь та же ситуация. Он нормальный парень с чистой душой, а эти психи давят на него своими моральными устоями и правилами.

Я взяла на себя смелость немного поспорить, хотя в целом была согласна с Эдвардом. Надо же! Я с ним в чем-то солидарна!

- Но он ведь сам повел себя, как слабак, Эдвард. Да, он мог заметить пропажу уток зимой в пруду в Центральном Парке, но обратить внимания на то, во что превращается его собственная жизнь, мужества не хватало.

Эдвард пристально посмотрел на меня, а сам начал перекатывать в пальцах мой карандаш, до этого лежащий на тетради с сочинениями.

- Потому что они его запутали, Белла. Эти мерзкие…

- Нет, - я резко покачала головой, - ты не прав.

Теперь Каллен смотрел с интересом, будто наш разговор пробудил в нем что-то, способное сокрушить прочную стену его равнодушия.

Я поспешила объясниться.

- Никто его не путал, Эдвард. Помнишь, он сам все время повторял, что трус и слабак? Так вот, это его единственный взрослый поступок. Он ведет себя в некоторых эпизодах довольно жалко, никак не согласно своему возрасту. Он просто боится признать свои ошибки, то, что бежит, все время бежит от ответственности. А чтобы отвлечься обличает недостатки окружающих…- я и не заметила, как начала живо жестикулировать, с увлечением вовлекшись в разговор.

Эдвард положил подбородок на правую руку, левой задумчиво рисуя узоры прямо на парте. Меня несколько покоробило такое отношение к школьному имуществу, но я смолчала. Сейчас казалось важным только услышать его точку зрения.

- Возможно, ты в чем-то права, - спустя минуты две протянул он, не оставляя своего занятия.

У меня чуть не отвисла челюсть от удивления. Я права? Он сказал, что я права?!

Эдвард рассмеялся, тихо и мягко.

- Не надо думать, что я упрямый осел, неспособный признать чью-то правоту.

Я закусила губу. Уже успела и забыть о его коварной способности.

Эдвард приподнял брови в ожидании объяснений.

Я должна объясняться в собственных мыслях?!

- Почему ты считаешь мой талант…

- А почему ты признал, что я права? – спешно перебила его я. Мне не терпелось получить ответ на свой вопрос. - Да ладно, Эдвард, ответь честно, когда и чью правоту ты принимал в последний раз?

Он нахмурился и отвернулся к доске. Со стороны могло показаться, будто Эдвард полностью погрузился в «высокопарные речи» мистера Бернса. Я тоже уставилась на зеленую доску, уже не надеясь услышать ответ.

- Двадцать лет назад я признал правоту моей сестры Элис.

Я бросила быстрый взгляд на него. Все еще хмурится. Ему неприятна эта тема. Что эта Элис ему сделала?

- Ничего она мне не сделала. Просто не поддержала в одном важном для меня вопросе. Я не люблю вспоминать своих родных, - ровно объяснил он.

Я снова повернулась к доске, у которой мистер Бернс расписывал характер Холдена. Кое-что я никак не могла осознать.

- Ты злишься на своего отца – это понятно. Но при чем здесь твои братья и сестры? Почему с ними ты не поддерживаешь регулярный контакт?

Эдвард скрипнул зубами, я непроизвольно стиснула краешек парты пальцами. Дерево хрустнуло, и я поспешно отдернула руки.

- Я же уже сказал. Они отказались поддержать меня в одном вопросе!

Кажется, он снова в ярости. Легко же его раззадорить.

Каллен в упор посмотрел на меня потемневшими глазами. Кто из нас сильнее. Мы уже проверяли на деле, и угрозы я помнила прекрасно. Лучше мне ослабить свой пыл.

- Я всего лишь хочу тебе помочь, - мягко произнесла я, осторожно накрыв его руку своей.

- Спасибо, не надо, - процедил он, резко выдернув руку из моих пальцев. Словно ему это противно. Словно не я взяла его за руку, а гремучая скользкая змея.

Маленькое озерцо обиды затопил здравый смысл, объяснивший поведение Эдварда его давними проблемами и нелюдимостью.

- Мистер Каллен! Как Вы считаете, люди, которых встретил юный мистер Колфилд за три дня своего свободного плавания, если можно так выразиться, - здесь Бернс сдержанно хохотнул, - чем-то помогли ему? Кому из персонажей лично Вы симпатизируете?

- Нет, я не считаю, что эти…люди чем-то ему помогли. Разве что понять, в каком дерьме он живет, - спокойно ответил Эдвард, скрестив руки на груди.

- Я бы попросил, мистер Каллен…- угрожающе начал мистер Бернс.

- А кроме главного героя я там больше никому не симпатизирую. Как можно уважать жалких марионеток повседневности? – искренне удивился Каллен.

- Я согласна с мнением Эдварда, - неожиданно заявила я, сама до конца не понимая, что делаю. – Разве что, я бы хотела добавить, что мне еще понравилась сестра Холдена – Фиби. Она очаровательна.

Ноздри мистера Бернса опасливо раздувались, а ощущение дежавю все яснее проявляло себя. Будто несколько месяцев назад мистер Беннет орет на нас на матанализе.

- Что вы сказали, мисс Грей? Вы согласны с вопиюще грубым мнением мистера Каллена?! – голос нашего учителя литературы понизился на полтона и стал отдаленно напоминать свист чайника. Бернс терпеть не мог, когда высказывания учеников были резко противоположными тексту учебника.

- Да, сэр, - как можно спокойнее кивнула я. Знаете, я никогда не перечила преподавателям.
Сейчас меня переполняло чувство, напоминающее эйфорию. Оказывается, это здорово!

Эдвард справа от меня одобрительно хмыкнул.

- Что ж, мисс Грей, мистер Каллен. Вынужден вас разочаровать, но, видимо, вы не так поняли главную мысль, которую до нас хотел донести великолепный и талантливейший автор. А заключается она в непринятии подростками элемен…- начал монотонно рассказывать мистер Бернс, давно заученный краткий анализ произведения.

- А, по-моему, это ты чего-то недопонял, старик. Этот гениальнейший автор если и хотел что-то донести, так это фразу «Проснитесь, вашу мать!». Но ты своими речами оказываешь резко противоположный эффект, - кажется, Эдвард решил повздорить еще и с учителем литературы. Обычно он ведет себя тихо на уроках. Что заставило его снова поменять тактику поведения?

- Я слышал о ваших вольностях на уроках мистера Беннета, молодой человек, - тихо проговорил Бернс. – Но вынужден Вас разочаровать, на своих уроках я подобного не потерплю. Я настоятельно рекомендую Вам пройтись до кабинета директора и рассказать суть Вашего визита без ложных уловок.

Эдвард саркастически улыбнулся, легким движением руки сбросил книги в сумку и грациозно поднялся со стула, выжидающе глядя на меня. Я сначала не поняла, чего он от меня хочет, а когда до меня дошла причина того, почему глаза Эдварда так по-озорному горят даже сквозь синие линзы, то нервно сглотнула. Кажется, на сегодня достаточно с меня вызовов обществу.

Подумав об этом, я умоляюще посмотрела ему в глаза. Он поджал губы, а потом повернулся к мистеру Бернсу.

- Мисс Грей составит мне компанию, сэр, не так ли? Она ведь тоже осмелилась высказать свое мнение, а не слепо повторить за рецензиями критиков?

Я нервно посмотрела на учителя, злясь на себя за такую глупую реакцию. Господи, да у меня же есть солидная сумма на счету в банке, даже если меня выгонят из школы, я запросто смогу пойти в новую в другом городе! Тогда почему я так нервничаю, словно мне, в самом деле, семнадцать лет, а дома будут укорять родители за недостойное поведение?

- Мисс Грей... вы можете остаться на уроке, если впредь будете вести себя подобающе примерной ученицы, - после минутной паузы вынес вердикт мистер Бернс.

Каллен разочаровано (как мне показалось) посмотрел на учителя, на меня и стремительно вышел из класса, еле сдерживаясь, наверное, чтобы не перейти на вампирскую скорость.

С долю секунды я безучастно глядела на захлопнувшуюся за ним дверь, а потом подскочила и покидала как попало школьные принадлежности в сумку.

- Мистер Бернс, мне кажется, я не смогу сегодня вести себя как подобающе. Мне лучше уйти, - скороговоркой проговорила я, направляясь к выходу из класса.

- Мисс Грей! – разъяренно рявкнул мне вслед мистер Бернс под перешептывания одноклассников, но я не обернулась.

Дыхание сбилось, будто я пробежала несколько сотен километров, будучи простым человеком, а в голове стучала одна мысль: «Найти Каллена!».

К директору, как я и ожидала, он не пошел. Я нашла его на ступеньках перед входом в восьмой корпус, в котором находилась столовая. Он неподвижно сидел, смотря на пустынную стоянку, наклонившись вперед и положив локти на колени.

Я молча села рядом.

Эдвард не повернул головы в мою сторону, на его лице не промелькнуло даже крохотной эмоции. Снова статуя.

- Ты бы хотел увидеть Элис? – равнодушно спросила я, также безучастно глядя на клубящийся туман вокруг машин.

- Нет.

Я прикусила губу, чтобы не выдать своих чувств.

- А братьев? Как их зовут?

- Нет.

Я стиснула руки в кулаки.

- Значит, тебе никто не нужен?

- Нет.

Я уже сомневалась, что говорю не с роботом, и он хотя бы слышит мои слова.

- Тогда почему еще живешь? Ведь есть же какой-нибудь способ…

- Ты не знаешь, как можно убить вампира? – удивление наконец-то оживило его голос.

- Нет…я не пробовала, - робко ответила я, чувствуя себя почему-то глупо.

- То есть, ты хочешь сказать, что как только тебя обратили, первым делом ты не попыталась себя убить?

- Нет…- растерянно произнесла я. – Я хотела пить, и все мое существо было сконцентрировано только на этом желании.

- А потом? Когда смогла связно мыслить? – продолжал допытываться Эдвард, повернувшись ко мне.

- И тогда нет. Я смирилась с обстоятельствами и стала думать, как жить дальше.

Внезапно удивление на его лице сменилось злостью. Он вскочил на ноги так порывисто, что я невольно отшатнулась.

-Чертовы добродетели! Да это невозможно, слышишь, дрянь?! Это ненормально! Твоя жизнь за несколько минут превратилась в прах, а ты спокойно думаешь, как жить дальше, будучи ненасытным чудовищем?! – яростно проорал он на всю стоянку.

Я тоже поднялась на ноги, сбитая с толку, растерянная, обиженная, но одновременно довольная. Я начинала понимать причины его нынешнего поведения.

- А что в этом такого, Эдвард? – тихо спросила я. – Даже смертный при виде трудности может струсить и свести счеты с жизнью. Но это не выход. Нужно всегда стараться…

- Трудности? – прошипел он.

- Даже самого ужасного потрясения. Самоубийство - это слабость.

Эдвард больно сжал мои запястья и встряхнул, словно куклу.

- Самоубийство - это нормальная реакция на то, что случилось с тобой и мной, Свон. Даже мой долбанный папаша попытался себя убить вначале!

Я поморщилась от боли, но выдернуть руки из цепкого плена не представлялось возможным. Раньше я бы испугалась, но сейчас меня переполняло чувство спокойствия.

- А потом он перекусал всю твою семью?

Он резко отшатнулся от меня, будто я дала ему пощечину.

- Да, - тихо ответил он, снова садясь на ступеньки.

- Прости.

Ноль реакции. Эдвард снова погрузился в свой мир отрешенности.

- Расскажи мне, как это произошло, - мягко попросила я без особой надежды

- Не сегодня.

- Я обидела тебя?

- Да.

- Прости, - повторила я, искренне раскаиваясь, - я не хотела говорить такое о твоем отце.

- Ты обидела меня не своими словами об отце. Ты обидела меня своей реакцией на собственное обращение.

- Не понимаю…- растерянно протянула я.

- А что тут непонятного, Белла? – горько спросил Эдвард, взяв мои руки в свои и пристально глядя на меня. Я застыла, не ожидавшая от него ничего подобного.

- Ты полная противоположность мне. Долгое время меня съедали угрызения совести за ту кучу народа, которую я убил. Мне понадобилось несколько десятков лет, чтобы подавить в себе это отвратительное чувство собственной слабости и бессилия против природы вампира. И тут появляешься ты, такая правильная, такая невинная, такая…хорошая.

В третий раз за день, до конца не осознав, что делаю, я мягко высвободила руку из его пальцев и погладила по гладкой щеке.

Эдвард закрыл глаза, и мне почудилась слабая улыбка. Я счастливо вдохнула свежий воздух в грудь.

- А я завидую тебе.

Он открыл глаза, явно не ожидая таких слов. Я поспешила объясниться, мягко улыбаясь и думая о том, что ему идет синий цвет глаз.

- Ты такой свободный, независимый, раскрепощенный, безрассудный и такой…- я запнулась, смущенная таким порывом.

Эдвард снова переплел наши пальцы и медленно наклонился ко мне, легко коснувшись губами мои губ. Клянусь вам, тогда я решила, что снова стала человеком, и мое сердце неистово бьется в груди.

- Какой? - прошептал он мне в губы, но, не дав вымолвить ни слова, поцеловал более страстно и настойчиво, жадно проникая языком мне в рот.

- Прекрасный, - прошептала я в ответ, на секунду оторвавшись от него.

Спустя несколько минут непрерывных поцелуев (в воздухе мы не нуждались), я почувствовала, что Эдвард легко давит мне на грудь, а правой рукой поддерживает спину, заставляя наклониться и лечь на асфальт.

И тогда я поняла, что мы неистово целуемся на ступеньках школы, а звонок вот-вот прозвенит, и стоянка, коридоры и корпус за нами наполнятся учениками.

- Зачем ты это делаешь? – еле оторвавшись от сладостных губ этого прекрасного вампира, я слабо толкнула его в плечи.

- Хочу высосать хоть каплю твоей доброты, - рассмеялся Эдвард, продолжая покрывать мою шею, лицо и руки поцелуями, одной рукой придерживая за талию, а другой поглаживая кожу под футболкой.

Заняться любовью на асфальте школьной стоянки? Это уже слишком.

Здравый смысл советовал мне оттолкнуть Эдварда и убежать отсюда куда-нибудь подальше, пока я окончательно не приведу мысли в порядок, но сердце, молчавшее больше полувека, отчаянно желало остаться здесь, прижатой телом Каллена к земле. Но я была девушкой рациональной, поэтому нашла компромисс, показавшийся тогда разумным.

- Пошли домой? Здесь скоро будет много народу…- робко улыбнулась я Эдварду, приподнимая его лицо за подбородок.

Линзы в его глазах успели раствориться, и сейчас я видела два темно-алых омута, подернутые дымкой страсти. Казалось, он с трудом воспринимал что-то помимо моего тела.

- Ты же хотела стать более свободной и независимой, не так ли? – голос стал хриплым, а нотки ехидства снова завладели им. От былой нежности не осталось и следа. В эту секунду я вспомнила Сьюзан и ее подругу, которые были лишь маленьким увеселением для Каллена. Неужели я следующая?

Да как я могла подумать, что он…что он что? Влюбился в меня?

Захотелось забиться в какой-нибудь темный угол и свернуться клубочком от стыда и горечи, переполнявшей душу.

Я с силой ткнула Эдварда в плечо, и он, не ожидавший удара, ослабил объятия, дав мне возможность вырваться и встать на ноги.

Я хотела что-то сказать ему, оправдывающее мою глупость и задевающее его самолюбие, но не смогла вымолвить ни слова, будто меня душили слезы, которых быть не могло.

- Нет! – вскочил он следом за мной и схватил за запястье, удерживая от того, чтобы не умчаться за сотни миль отсюда.

- Отпусти меня! Какая я же я глупая! Я всего лишь очередной эксперимент, да? Ведь я со своими привязанностями к людям тоже почти человек?! А значит, можно здорово поглумиться над моими чувствами! – в бешенстве кричала я, попытавшись вырваться.

Он пораженно смотрел на меня, а под конец моей гневной тирады безвольно разжал пальцы, сжимающие мое запястье, будто силы разом покинули его. Лицо вновь превратилось в бездушную маску, а тело - в статую.

- Если ты так считаешь, - равнодушно пожал плечами Эдвард, уставившись на машины за моей спиной.

Прозвенел звонок, возвещающий о конце урока.

- Меня бесят перемены в твоем настроении, - тихо прошипела я. Сейчас меня раздражало все, что бы он ни сделал.

И лишь молчание в ответ.

Стоянку заполонили ученики, некоторые из них косо поглядывали на нас с Эдвардом, но близко подходить не решались. Через стеклянную дверь столовой за спиной Каллена я увидела Ричарда, робко помахавшего мне.

Вот она, моя жизнь, полная правил, принципов и обязанностей.

У Эдварда Каллена была совсем другая жизнь. Но, черт возьми, он действительно жил, поддаваясь всем своим желаниям, а не угождая кому угодно, кроме себя. И это раздражало.