Валидол вам в помощь!

Глава 24.

Белла.

Мои слёзы продолжали литься и после того, как самолёт набрал высоту. Рене уговорила меня выпить успокоительное, и я всё же задремала. В аэропорту Ванкувера нас встретила тётя Мэри, двоюродная сестра отца. Я не видела её со времени своего выпуска из школы. Тогда она была единственным родственником, приглашенным на торжественную церемонию, кроме, конечно, моих родителей. И вот теперь, спустя четыре года, она снова рядом, только на этот раз в трудную минуту. Тётя Мери трогательно хлопотала, радуясь нашему приезду, но я чувствовала себя как во сне.

Следующие два дня прошли в той же дымке бесчувствия и апатии. Я либо спала, либо сидела в кресле, притворяясь, что смотрю в окно, но на самом деле видя только пустоту в своей душе. Я перебирала те немногие воспоминания, связанные с моим неудавшимся материнством. Так как самого ребёнка на таком маленьком сроке я не успела почувствовать, то это были картинки, связанные с моими близкими и друзьями, их мечтами, эмоциями и переживаниями. Я истязала себя видениями счастливого Эдварда, осознавшего себя будущим отцом; растроганного Карлайла, рассматривавшего первый и, к сожалению, единственный снимок УЗИ; Эсми, показывающую мне бережно сохраненные вещички своих детей; Элис и Розали, перессорившихся в тот вечер, когда они долго выбирали имя нашему малышу, попутно выпив две бутылки розового вина. Мне было больно думать об этом, но ещё больнее было бы забыть…
Моя беременность была такой короткой, а память так несовершенна… Вера в то, что постоянно вспоминая о малыше, я не позволяю ему исчезнуть из нашего мира, удерживаю рядом с собой, помогала мне справляться с горем… Кто-то скажет, что такое поведение - глупость и настоящий мазохизм, но в тот момент это казалось мне необходимым… правильным… Становилось легче, когда я думала, что мои мысли помогают поддерживать связь с душой нашего ребёнка, и возможно, когда-нибудь он будет возвращен нам… Так неосознанно я всё глубже загоняла себя в депрессию…

Наконец, терпение мамы закончилось, и она стала пытаться расшевелить меня. Они с тёткой вдвоём вытащили меня прогуляться в лес, расположенный прямо за домом. Я вяло подчинилась им и прилежно бродила с ними по тихим, уединенным тропинкам. Так мы гуляли по нескольку часов в день, и, как ни странно, ходьба на свежем воздухе пошла на пользу, ко мне стал возвращаться аппетит, и, уставая от долгих прогулок, я могла спать крепко, не видя никаких снов. Заметив явное улучшение моего состояния от прогулок, мои няньки уже не оставляли меня в покое. Я послушно выполняла все их просьбы, но пустота не исчезала…

Они пытались разговорить меня, но я предпочитала молча переживать своё горе. Мама не оставляла попыток и однажды всё же вывела меня на откровенный разговор. Она сумела подобрать слова, которые помогли мне открыться, и, делясь с ней своими мыслями и чувствами, я решилась задать ей главный вопрос, который мучил меня всё это время:
- Мама, неужели я всегда теперь буду чувствовать пустоту в сердце, в той его части, которую занял мой неродившийся малыш?
Тяжело вздохнув, Рене сказала:
- Милая, ты заполнишь эту пустоту когда-нибудь, родив другого ребёнка. Любовь к нему вылечит твою душу… Я не говорю, что ты забудешь про эту потерю, но сможешь выплеснуть всю нерастраченную любовь на него, и твоё сердце излечится от боли.

Обдумав её слова в ночной тишине, я осознала верность сказанного ею, ведь и сама надеялась, что мой малыш когда-нибудь вернётся ко мне… в другом моём ребёнке. Это помогло мне изменить отношение к моей потере, и я стала меньше переживать из-за невозможности изменить произошедшее. Конечно, меня по-прежнему мучило чувство вины – ведь именно я не сумела уберечь малыша, но по прошествии времени пришло понимание, что не всё подвластно человеческим силам... Моё сердце болело от невозможности выразить свои чувства, скопившиеся в нём, и я осознала, что нуждаюсь в ком-то, кого можно безоглядно любить и оберегать, как любят и оберегают лишь своё дитя. Проблема заключалась в том, что вряд ли у меня в ближайшее время будет возможность стать мамой, ведь я рассталась с единственным на сегодняшний день мужчиной, который мог бы стать отцом моего будущего ребёнка. Единственным, кого я любила и потому не желала представлять в его роли никого другого…

Как только я перестала пить снотворное, из-за которого теряла грань между сном и реальностью, кошмары практически перестали мучить меня, я стала лучше высыпаться и более бодро передвигаться по дому, улучшился и аппетит. Через полторы недели маме пришлось улететь в Джексонвиль, срочные дела требовали её личного присутствия.

Мы с тётей Мэри остались вдвоём. Она работала в местной больнице и, чтобы не оставлять меня надолго одну, уговорила сходить с ней. Больничные палаты навевали на меня болезненные воспоминания, но я мужественно вытерпела всю экскурсию, вежливо кивая на тётины объяснения. Видя, как на меня давит больничная обстановка, тетя быстро закончила экскурсию, а со следующего дня взяла отпуск. Это было чрезмерное проявление заботы, но я не возражала. Мне по-прежнему было всё равно.

Часто ли я вспоминала Эдварда в эти дни? Не знаю, моё сознание старалось оградиться от воспоминаний и мыслей, связанных с ним, но это не могло продолжаться вечно. Моя душа тосковала по нему, сердце болело в разлуке. Уже через пару дней я пожалела о своём отъезде… Сил выдерживать разлуку с любимым у меня совсем не оказалось. Немного спасало от страданий только привычное онемение, всё ещё анестезирующее мои чувства. Но мои мысли постепенно обретали ясность, и я стала понимать, что, уехав, подтолкнула Эдварда к необходимости выбора того, как ему жить дальше, а вот готов он его сделать или нет, я не знала. Я бросила его бороться одного… Он не простит меня, я подвела его… предала, а ведь обещала никогда не оставлять… Горько было осознавать этот факт, но такова была правда. Какая-то часть меня надеялась, что он сам сможет справиться с горем, злостью и соблазнами и будет ждать меня, любить… Но поначалу это была такая маленькая часть, что я не слушала её.

Время шло, и моё сердце отвоёвывало всё больше места у пустоты и всё ощутимее требовало вернуться к Эдварду. Лишь здравый смысл и рассказы Чарли о шумихе, связанной с судом над Кармен, эффективно сдерживали мой порыв, и я тосковала молча… Постепенно спокойная обстановка и лечение помогли мне справиться с затягивающей меня в омут депрессии апатией, и я стала понемногу оживать… Чувствуя, как постепенно пустота заполняется тоской по любимому, желанием очутиться рядом с ним и прежней беззаветной, упоительной, отчаянной любовью, я поняла, насколько самоуверенно было с моей стороны надеяться, что смогу просто отпустить его. Теперь я осознавала невозможность этого. Моё чувство к Эдварду уже было не простой девчоночьей влюбленностью, как тогда на первом курсе. Теперь это было настоящее реальное взрослое чувство – любовь, познавшая сладость взаимности… И она требовала своего, мучила меня ещё и физической болью от невозможности прикоснуться к любимому, быть с ним.

А ещё терзала сводящая с ума тревога о нём, о его здоровье и благополучии. Я хорошо изучила взрывной характер моего милого и боялась даже представить, какие отчаянные поступки он мог совершить. Я надеялась, что Чарли поговорил с ним, и была уверена, что Каллены поддержат его… если он позволит… Это тоже сводило меня с ума. А что если он снова станет нелюдимым и прогонит всех утешителей прочь? Будет страдать в одиночестве. Моё сердце разрывалось при мысли об этом. Было ещё опасение, что он, расценив мой отъезд как предательство, кинется во все тяжкие, но я отметала его как недостойное. Я верила в Эдварда, он не станет таким, как раньше.

Так дни и ночи я варилась в обжигающем котле своих сомнений, чувств и мыслей. К концу третьей недели моего пребывания в Ванкувере я готова была идти до Форкса пешком, лишь бы оказаться рядом с любимым и умолять его простить меня… Суд над Кармен завершился больше недели назад, и я уже подыскивала повод вернуться, как он неожиданно сам пришел ко мне в руки… Я получила от отца письмо с газетной вырезкой.

Я очень обрадовалась новости о помолвке и была счастлива за подругу. Элис заслужила самую большую любовь на свете и самого лучшего мужа. Как хорошо, что они с Джаспером так быстро нашли общий язык. Что ж, я решила сделать подруге сюрприз и приехать лично поздравить с этим важным событием! Я даже улыбалась весь день и вечером, поговорив с тётей, сообщила, что с утра поеду за билетом. Этой ночью я впервые уснула без слёз. Надежда на скорую встречу окончательно оживила меня, и я предвкушала возвращение… Скоро я увижу Эдварда, прижмусь к его груди и попрошу прощения за всё. Мы снова будем вместе…

Билеты были куплены на вечерний самолёт, я даже позвонила Чарли, попросив встретить меня в аэропорту. Улыбаясь, я складывала вещи в сумку, когда мои мечты прервал звонок в дверь. На пороге стоял почтальон:
- Мисс Свон? Вам снова письмо…

Я удивилась, странно, что папа не сказал по телефону об ещё одном письме, или это от мамы?
Я пошла в гостиную и, сев на диван, торопливо открыла конверт. Из него вывалилось несколько газет. Опять? Я что, опоздала на помолвку, и это уже статьи о свадьбе?

Мои глаза скользнули по фотографии, и сердце сжалось от внезапной боли: на ней был Эдвард. Мой Эдвард. Но нет, не мой. Пьяный вдрызг, он счастливо обнимался с какой-то брюнеткой, окруженный толпой таких же весёлых и пьяных парней и девушек возле ночного клуба… Заголовок гласил: «Король секса вернулся! Да здравствует Каллен – король шика и гламура!»

Я не верила своим глазам, просто тупо таращилась на статьи, но читать их не могла. Строчки расплывались перед глазами, а руки тряслись так, что я не смогла удержать письмо - оно упало на пол. Обессиленно опустившись возле дивана, я взяла вторую газету и теперь в ужасе смотрела на ещё одну большую фотографию Эдварда. Он был в смокинге, рядом с ним стояли две девушки в вечерних платьях. Он обнимал обеих и доверительно что-то шептал одной из них на ушко… «Самый завидный жених штата в активном поиске своей второй половины!»

Больше я не могла смотреть на это, всё потемнело у меня перед глазами. Я скомкала газеты в руках, с трудом сдерживая крик, рвущийся наружу. В голове я слышала только смех девушек и слова из заголовков, произносимые жеманным светским голосом: «Король секса вернулся… в активном поиске…» Моё сознание раскололось надвое.

«Неправда! - кричала одна часть. – Этого не может быть! Он не мог стать прежним. Он изменился. Он любит меня!»
А другая насмешливо спорила: «Так и должно было случиться, о чём ты думала, оставляя его там, одинокого, обиженного, сломленного. Он утешился, как сумел. Вернулся к старому. Видимо, он никогда и не менялся, просто подстроился под тебя. Нет тебя - нет и того Эдварда, каким он был с тобой!»

И те и другие мысли приносили невыносимые страдания. Из моей груди рвался крик, но он не мог выразить всей глубины моих чувств. Я вскочила с пола, стала топтать ногами газеты, ища выход ярости, боли, разрывавшим на куски мою душу. Я стонала от боли… Мысли метались в голове, пытаясь найти виновного в моей беде. Таблетки – это всё они, из-за них я была в трансе столько времени, вместо того чтобы быть с любимым, поддержать его, любить его. Я кинулась в свою комнату. Мне больше не нужна анестезия. Теперь я хочу боли, слёз, криков. Я только и делала в последнее время, что успокаивалась, и к чему это привело? Я так увлеклась своими страданиями, что в своём помутнении позволила забрать, да что там, сама отдала любовь всей моей жизни… Мне нужно было выкинуть все таблетки и быть с ним, а я… Дура. Я смахнула все пузырьки и блистеры с лекарствами на пол, стала топтать их ногами. Выгребла из тумбочки все остальные таблетки и тоже в ярости растерзала их…Через какое-то время, выбившись из сил, я затихла на полу.

Тут меня и нашла испуганная тетя, когда вернулась домой. Она уложила меня в кровать, гладила по волосам, что-то шептала. Попытка уговорить меня принять успокоительное привела к новому взрыву ярости. Я завопила, отказываясь от любых лекарств. Хватит! Они сломали мне жизнь! Тетя Мэри просидела около меня всю ночь, гладя по голове и бормоча слова утешения. Под утро я забылась тяжёлым сном, продолжая вздрагивать и всхлипывать.

Проснувшись вечером и чувствуя полный упадок сил, я долго лежала, анализируя произошедшее. Я – дура. Это факт. Но не я виновата в том, что Эдвард стал прежним. Я просто ошиблась. Осознавать свою наивность больно и обидно, но это было моё решение. Я рискнула поставить на кон своё сердце и проиграла. Эдвард не изменился, он оставался прежним всё это время. Он притворялся. Хотя вряд ли. Он действительно был таким со мной. Он не лгал. Но я не могу караулить его всю жизнь. Стоило мне уйти, и он снова стал самим собой – прежним плейбоем, значит, это и есть его истинное лицо.
Разве не этого я хотела?
Разве не для этого уехала?
Теперь, отойдя от шока, я видела простую закономерность этой новости. Да. Так и должно было случиться. Нужно признать это. Я обещала Чарли, что последствия своего выбора буду разгребать сама. Вот и пришло время разгребать.

Это была, наверное, самая трудная ночь в моей жизни. Я мучила себя воспоминаниями о наших счастливых днях, о том незабываемом вечере при свечах, стараясь поверить, что всё не зря, что всё это было. Он любил меня… Я позволила себе в последний раз насладиться этими картинами, а потом нужно будет задвинуть их в самый дальний угол сознания. Я сделала то, о чем мечтала, получила свой кусочек счастья, помогла Эдварду выздороветь. И тут допустила ошибку - позволила себе поверить в сказку о принце. Но сейчас я осознала, что в глубине души всегда сомневалась, была не уверена в Эдварде, поэтому и придавала значение всем этим сплетням. Пока он был инвалидом, я видела цель и была уверена в себе, в своей нужности. После его выздоровления этой убежденности не стало, и вот результат. Я считала, что занимаю не своё место, и не могла просто быть счастливой. Всё это рано или поздно привело бы нас к разрыву. Мои сомнения всё равно разрушили бы наши отношения, мой отъезд просто ускорил этот процесс. Пришло время уйти, и я ушла. Всё верно. Вот только нужно найти силы пережить это.

К утру решение было готово.
Я не вернусь.
Я останусь здесь.
Я не смогу видеть его таким. Лучше вообще не видеть.

Разочарование в любимом затопило горечью всё моё существо, но это не поможет мне разлюбить его, выжить без него. Мне нужно возненавидеть моего милого, но как это сделать, всё ещё любя? Прежняя добрая Белла горестно всхлипнула в душе в последний раз, и из глубины взметнулась злость, решительно заменяя мою жалость к себе. Злость на Эдварда, на его слабость, эгоизм… Ладно я, он ведь ещё наплевал на все старания своих родных. Бедная Эсми, сколько опять ей придётся переживать за него, пока он развлекается… Эдвард такой же, как все эти подонки в колледже: выздоровел и тут же забыл обо всём… Да, я осознанно разжигала ненависть в своём сердце – она теперь единственная моя союзница, именно это чувство даст мне силы, необходимые для того, чтобы воплотить в жизнь моё решение.

Шатаясь от слабости, я спустилась на кухню. Встревоженная тетя кинулась ко мне, но я остановила её:
- Тётя Мэри, со мной всё нормально. Извини за истерику. Больше этого не повторится, я сейчас всё приберу в комнате, но сначала давай поговорим.

Тетя настороженно кивнула:
- Конечно, деточка, я просто волнуюсь за тебя… Давай поговорим, но знай: я постараюсь помочь тебе всем, чем смогу, не важно, что ты решишь.
- Спасибо. Вот что я решила. Мне незачем возвращаться. Если ты не против, то я хотела бы остаться и закончить колледж здесь. Потом я устроюсь на работу и смогу переехать, но до лета… Я найду подработку, не буду тебе в тягость…
- Ты можешь жить у меня столько, сколько захочешь… - перебила меня тётушка. - Я буду только рада, но не принимай поспешных решений. Съезди, поговори с ним, так нельзя…
Я грустно усмехнулась:
- Я не могу. Я разочаровалась в нём. Если он способен после всего, что было, снова быть таким - пусть будет, но без меня.
- Как скажешь, детка. Если хочешь, я помогу тебе устроиться в нашу больницу…
Я благодарно кивнула.

Первые дни дались мне очень тяжело. Мало того, что моё истерзанное сердце обливалось кровью, так пришлось ещё отбиваться от Чарли и Рене. Они были категорически против моего перевода, но я была упряма и никого не хотела слушать. Больше не позволю решать за меня – сама буду хозяйкой своей жизни.

- Хотя бы объясни, что случилось? Это из-за Каллена? Он не посмеет приблизиться к тебе, я позабочусь, - рычал в трубку отец.
Я ничего не собиралась объяснять и лишь поставила ему ультиматум:
- Если ты не заберешь мои документы из колледжа, я просто брошу его к чёрту, и всё.
- Дочка, не нужно впадать в крайности… Возвращайся, закончи колледж, а потом уедешь, куда захочешь! – продолжал убеждать меня Чарли.

- Нет, я жду свои документы, - отрезала я и положила трубку. Отец сдался, и через неделю я начала посещать занятия в местном колледже, а по вечерам подрабатывать на ресепшене в больнице. Мне приносила грустное утешение возможность помогать больным малышам из детского отделения. Своё свободное время я проводила именно там. Я изо всех сил забивала свои мысли делами, учёбой, работой. Лишь бы не думать об Эдварде, о нашем потерянном ребёнке и о счастье, которого теперь уже не вернуть.

Конечно, это было практически невозможно сделать так быстро. Моя любовь никуда не делась, она всегда была со мной. Разочарование и боль не могли стереть её из моего сердца, я буквально тонула в своих страданиях, тоске и отчаянии, но маленький островок гордости помогал мне держать голову на поверхности.

Так тянулись недели… прошли все зимние праздники. Я была холодна и устремлена к цели – оставить все болезненные мысли и чувства в прошлом. Злость и гордость придавали мне сил существовать в надежде, что скоро я пересилю себя, и мне станет легче. Ещё чуть-чуть потерпеть… я смогу. Краем сознания я понимала, что всё становится только хуже, силы тают, и накопившиеся отчаяние и тоска в любой момент могут вырваться наружу, поглотив меня. Но я держалась и надеялась на помощь… Вот только не знала, откуда её ждать. На Рождество приезжали родители. Мы мило сидели вечерами, разговаривая на общие темы. Папа, однажды нечаянно коснувшись негласно запрещенных тем, в дальнейшем старался отмалчиваться. В его глазах промелькнула тень гордости – видимо, он считал, что я хорошо держусь. Наивный.

В общем, я выживала, как могла, а потом пришло третье письмо…

Я не ожидала его, и когда на пороге тетушкиного коттеджа снова появился почтальон, то отмахнулась от шестого чувства, подсказывавшего спрятаться и не открывать. Сколько можно бояться новостей! Что ещё я должна узнать? Зачем папа делает это со мной? Я взяла большой конверт кончиками пальцев и смотрела на него, как на ядовитую змею… Едва за почтальоном закрылась дверь, я швырнула письмо на диван и замерла, сев как можно дальше от него и сжавшись в комочек. Что там? Что оно сделает со мной на этот раз? А вдруг с Эдвардом снова что-то случилось? При таком-то образе жизни… Может, сжечь конверт, не открывая… Соблазн был велик, но рука не поднималась.

- Белла, ты дома? – Тетушка зашла в гостиную и замерла, увидев меня, сжавшуюся на диване.
- Детка, что случилось?
Я молча посмотрела на письмо. Тетка тяжело вздохнула:
- Ох, опять? Хочешь, я посмотрю?
- Нет, - взвизгнула я, когда она протянула руку к конверту. - Я сама!
Схватив пакет, я помчалась в свою комнату.

Трясущимися руками разорвала бумагу – снова газеты! В первом объявлении светской колонки брачных планов была размещена фотография любимого… с блондинкой. «Самый завидный жених побережья занят!» - гласила первая газета. Я откинула её и взяла следующую: «Брачный союз Каллен - Ван-Дейк признан самым удачным за последнее десятилетие». Дыхание сперло в груди, мир закружился перед моими глазами и, взорвавшись, осыпался пеплом, зарывая меня под собой. Теряя сознание, я вдруг подумала: «По крайней мере, он жив… счастлив… с ним ничего плохого не случилось…»

Очнувшись, я неподвижно лежала, понимая, что у меня больше нет сил собирать себя заново. Если после известия о его возвращении к старому образу жизни меня поддерживали гордость, злость, разочарование, то теперь… Мне не за чем было спрятать свою боль. Он женится… Эдвард всё же женится, а я с таким трудом убедила себя, что он никогда не дозреет до таких отношений, и поэтому мой бывший парень навсегда останется несерьёзным ветреным бабником! А теперь что же? Он сделал это, перешагнул тот барьер, который не смог преодолеть так недавно ради меня и нашего ребёнка.

Эти мысли лишили меня сна и аппетита. Я лежала и снова вспоминала былые дни…Со временем я научилась радоваться тому, что вовремя получила это письмо. Ведь ещё немного, и я бы наплевала на всё - и на его неверность, и на свои принципы - и попробовала бы вернуться к нему. Я бы проглотила всё ради своей безрассудной любви, но это разрушило бы меня изнутри. Я не смогла бы быть счастливой с ним. Это не любовь, а болезнь, я бы погибла от неё всё равно. Пусть женится, но не на мне, а на той, что ему подходит… Меня сводила с ума мысль, что на её месте могла бы быть я, но теперь уже точно не буду… так лучше… Пусть она будет с ним – жизнь показала, что это и правда не моё место. Но как это пережить… Не хочу без него… Не могу… Пусть хоть как, но с ним… Ну и где же моя хвалёная гордость? Безрассудная отчаянная любовь затмила всё…

Целыми днями я выискивала в интернете статьи о счастливой сопернице… Она оказалась такой милой, доброй, благородной… Занимается благотворительностью… Да, именно такая жена и нужна мистеру Каллену: связи её отца помогут ему в карьере, а она сама… сможет сделать его счастливым. Она - не бездушная кукла, у неё получится… Почему же мне так больно? Я должна бы радоваться за любимого, но, видимо, слегка переоценила свои силы. Не могу я радоваться тому, что он любит теперь не меня. Здоровый человеческий эгоизм требует своего… Ему мало кусочка счастья, мало прошлого… но теперь уже нет возврата назад, и мне остаётся только смириться. И я смирилась, превратившись в безвольное растение. Я не ела, не вставала с постели, и когда тётя забрала компьютер, просто целыми днями лежала, уткнувшись в подушку. Я не хотела видеть этот мир без него... Конечно, я понимала, как глупо себя веду, безответственно, что опять сдалась, но иначе не могла… Ничто не удерживало меня в этой жизни… Я потеряла всё: любимого мужчину, ребёнка, которого дал мне он, и виновата во всем только сама… Винить некого…

От своего анабиоза я очнулась в больничной палате. Улыбчивый доктор Моррисон сообщил мне, что тётя настояла на моей госпитализации, и меня пару дней «покормят» внутривенно, так как организм совершенно истощен и обезвожен. Я безвольно кивнула и снова уснула.
_____________________________________________________________________________
От третьего лица.

Сонный Чарли недовольно ворча открыл дверь. В последние две недели навалилось много работы, вот и вчера он вернулся под утро и теперь недоумевал, кого принесло в такую рань. Он удивленно уставился на свою двоюродную сестру Мэри, нервно постукивающую туфлей по крыльцу.
- Привет, дрыхнешь?
Шеф Свон смущенно пропустил её в дом и топтался сзади. Женщина прошла, деловито скинула пальто в прихожей и без приглашения села на диван.
- Рассказывай, как тебе живётся, пока твоя дочь медленно морит себя голодом?
- Что, прости?
- Я сказала, что твоя дочь морит себя голодом и весьма успешно.
- Где она? Что с ней?
- Я договорилась, чтобы её положили в больницу, и приехала выяснить, что происходит на самом деле. Я больше не могу безучастно наблюдать за страданиями своей племянницы. Я не железная. Объясни мне толком, что произошло!
- Я сам не очень понимаю… Ты же знаешь, что с ней случилось… Но я думал, она поживёт у тебя пару недель, пока суд да дело… а потом вернётся. Однако Белла осталась в Ванкувере…Я не знаю, почему…
- Я знаю! Она получила вот это! – Сестра порылась в сумочке и кинула ему на колени какие-то газеты. Чарли удивленно разглядывал фотографии и читал статьи, потом поднял на неё изумленные глаза и воскликнул:
- Откуда у неё это? Это неправда! Я уверен.
- А это тоже неправда? - загорелась надеждой женщина и показала ему последние вырезки.
Чарли задумчиво почесал подбородок, посмотрел на даты.
- Я не знаю, не видел его недели две, занят был. Если это правда - я убью его!
Женщина задумчиво смотрела перед собой.
- Может, это неправда? Нужно выяснить всё точно, Белла заболела из-за этого, брат. Нет времени тянуть, мне нужно увидеть парня своими глазами. Устрой мне встречу с ним.
- Хорошо. Дай подумать. - Шериф нервно забарабанил пальцами по спинке дивана.
- Думай быстрее, а пока налей мне чаю. Я вообще-то уже не молоденькая и устала с дороги…
Пока его гостья отдыхала и пила чай, Чарли позвонил Элис и попросил встретиться с ним в торговом центре через час.
- И, Элис, захвати с собой брата… Мне нужно с ним поговорить, - замялся он. - Нет, не о Белле… До встречи…
Приехав в торговый центр, шериф познакомил сестру с Элис и оставил в бутике примерять какие-то платья. Между делом женщина пыталась выспросить у девушки какие-нибудь полезные сведения и надеялась узнать, где сейчас брат Элис. Закончив с выбором платья, они столкнулись с красивым хмурым молодым человеком, в котором тетя Мэри с облегчением узнала того парня из газеты. Элис, сияя улыбкой, подбежала к нему.

- Братик, познакомься, это двоюродная сестра шефа Свона, Она ненадолго приехала к нему в гости, и ей понадобилась помощь с покупками. Он обратился к будущему профессионалу…

Юноша, вежливо улыбаясь, поздоровался с ней и выразил уверенность, что его сестра помогла ей с выбором одежды. Женщина внимательно сканировала выражение его лица, глаз. Да, парень слишком хорош собой, но ей показалось, что он не похож на развращенного ловеласа, и его красивые выразительные глаза были подернуты дымкой печали, даже какой-то безысходной тоски. «Может, это всё действительно злой наговор? Мне нужно узнать, но как-то поделикатнее, нельзя же спросить напрямую».

Она дружелюбно улыбнулась и сказала:
- Простите за любопытство, но мне кажется, это вас я видела недавно в газете? Если так, то позвольте поздравить с удачной помолвкой.
Парень мгновенно преобразился. Лицо недовольно скривилось, и, бросив на сестру какой-то затравленный взгляд, он сухо извинился и ушёл прочь, всем своим видом выказывая раздражение.
- Я что-то не то сказала? - сделала вид, что очень смущена, женщина. - Я, право, не хотела его обидеть или расстроить.

- Не обращайте внимания. Он всегда так реагирует на напоминания о своей помолвке. Это очень долгая и личная история. Извините моего брата, обычно он более вежливый, но сейчас ему не до церемоний… К сожалению, большего я не могу вам рассказать, - немного нервничая, сказала Элис.
- Извините ещё раз, я не хотела быть слишком любопытной… просто не ожидала, что с этим возникнут какие-то сложности… Обычно люди рады поговорить о предстоящей свадьбе. Вот у меня племянница… Когда её подруга объявила о помолвке, так даже прислала ей газету со статьей, чтобы та приехала… так мило… - Женщина суетливо стала засовывать кошелёк в сумку.

- Племянница? – Элис смущенно замялась. - А... это не дочь ли мистера Свона?
- Да, да конечно – это Белла. Такая милая девочка, она ведь… Только не говорите никому, она гостит у меня… пока болеет. Бедная девочка, она совсем плоха… Даже пришлось положить её в больницу.
- Но что с ней? – воскликнула девушка. - Белла в больнице? Я - та самая подруга, которая сообщила ей о помолвке таким образом. Расскажите, пожалуйста, мне всё… Ведь мы даже не знаем, где она, и что с ней!

- О, я не могу вам сказать ничего конкретного… это не моё дело… И вы ничего не должны никому говорить… пообещайте мне… Спросите лучше у Чарли, но только завтра, когда я уеду назад.
- Но… хорошо, я обещаю молчать.

Элис не находила себе места весь день. Эдвард всю дорогу до дома ворчал на то, что весь город донимает его вопросами о помолвке, а ему даже нечего ответить из-за долбанного мистера Ван-Дейка… Девушка кусала губы, умалчивая свой секрет.

Но когда вечером Элис зашла на кухню налить себе воды и увидела брата, задумчиво глядящего в окно на луну, она не выдержала. Он был такой душераздирающе несчастный, одинокий, что она со вздохом произнесла:

- Ох, Эдвард… Как же я хочу, чтобы у вас всё наладилось… Прости, что молчала весь день, но я думаю, тебе нужно съездить к шерифу… Та женщина, которой я помогала сегодня… она – тётя Беллы… Белла живёт у неё сейчас. - Эдвард вскинул голову и замер, ожидая продолжения. - Знаешь, она рассказала, что Белла больна…

Парень подскочил к сестре и схватил ее за плечи.

- Белла больна? Что с ней? С кем она сейчас, раз тётя здесь? Она тоже приехала? Говори!
Элис отрицательно замотала головой:
- Я ничего не знаю, тётя Беллы просила ничего никому не говорить… Я пыталась, но считаю, что ты должен попробовать поговорить с ней и узнать про Беллу…
Парень оттолкнул сестру в сторону и, пробормотав «спасибо», стремительно вылетел за дверь.

-------------
Это, пожалуй, самая трудная глава из всех написанных... Очень тяжело было писать от лица Беллы. Надеюсь я старалась не зря! Большое спасибо Лизе и Ольге за неоценимую помощь в работе над этой главой. Надеюсь и вы не забудете отблагодарить их плюсиками...

Благодарности замечательной бете werebat2406 СЮДА
Ольге, нашей супер внимательной гамме СЮДА
А я жду вас всех на ФОРУМЕ