Я готова была умереть от стыда. Серьезно, пора посмотреть, возможно ли это вообще. Дед Эдварда быстро заставил меня убедиться в том, что убийство унижением – это реальный вид преступления. Челюсть моя давно отпала, и я стояла, таращась на этого невозмутимого человека, который, казалось, собой был очень доволен.

- Что… почему… что? – пробормотала я.

- О, милая, - хихикнул дед, беря меня за руку. – Мальчик выглядит так, словно готов проглотить тебя целиком. У меня нюх на подобные вещи, поняла? Например, для меня очевидно, что вы уже делали кое-что другое…

- Ладно! Я поняла! – в ужасе прервала я, мысленно интересуясь, не является ли этот дед телепатом, не видит ли там видений всяких о том, какое такое кое-что другое мы с Эдвардом уже успели сделать. Одна только мысль о дедуле, наблюдающем в своей голове действо, развернувшееся у разрушенного развлекательного центра в гостиной Эдварда, заставляла меня отчаянно желать попасть в глотку какому-нибудь тираннозавру и упокоиться там с миром.

Не сказав ни слова, дед взял меня под руку и повел в столовую.

За окружившим меня облаком тумана стыда и смущения я едва заметила, как он отодвинул стул рядом с Эдвардом. Я шлепнулась на место, тупо разглядывая украшенные блюда на столе.

Черт подери, откуда он это знает?

Эдвард что-то прошептал мне на ухо, но я отмахнулась от него, как от мухи. Кажется, я слышала, как Карлайл прочел короткую благодарную молитву. И только когда мой несравненный бойфренд так сжал мою коленку, что я чуть не подпрыгнула, я вернулась в реальность. К счастью, на словах «Что за нах?» я прикусила язык, не дав им вырваться наружу.

- Все в порядке, Беллз? – спросила Элис со смесью волнения и любопытства на лице.

Я моргнула и перевела взгляд на свою тарелку, поразившись тому, как на нее попала еда. Подняв глаза, я отметила, что все теперь на меня пялятся. Деда чуть не ржал во весь голос. Если бы он не был таким милым и если бы не День благодарения в доме моего парня, я бы точно пульнула в него картофельным пюре.

- А? Да. Все хорошо, - солгала я, и взяла кусочек еды. – Просто фантастика, Джу… Эсме. – Теперь я подрумянилась, как сосиска на гриле.

Услышав мою оговорку, Эсме подняла одну бровь, но мило улыбнулась.
- Спасибо, дорогая.

Наконец, завязался нормальный разговор. Джаспер с Элис обсуждали свои планы на весенние каникулы – если погода будет хорошей, они собирались поехать на мотоцикле в Дулут. Бабуля болтала с Эсме о новом рецепте пирога, который она назвала «Лучше, чем секс». Я чуть не грохнулась со стула, когда дед под столом передал мне бумажку с написанным на ней этим самым рецептом, его глаза горели озорством. Розали, казалось, продолжала просто за всеми наблюдать, периодически делая какие-то зарисовки на салфетке. Эдвард разговаривал с отцом о юридической школе; его выпускной экзамен состоится этой весной, и тогда он сможет найти себе приличную работу.

Мое смущение от комментариев, услышанных ранее от дедушки, за время обеда существенно уменьшилось. Я даже смогла насладиться вместе со всеми десертом и кофе, не обращая внимания на двусмысленные подмигивания деды. Я и обычно не могла устоять перед тыквенным пирогом, но Эсме добавила туда какую-то супер-вкусную начинку с орешками и сливками, что я даже не заметила, как слопала два куска. Карлайл несколько раз внимательно смотрел на меня и на своего отца, переводя взгляд туда-сюда, но, похоже, до него единственного дошло, что между нами происходит какой-то молчаливый обмен, поэтому он ничего не сказал.

Играя в карты, мы с Эдвардом дважды надрали дедову задницу, и я почувствовала себя полностью отмщенной. Над его счетом я просто смеялась, и чуть не подавилась десертом, когда он сказал «да идите на хрен». Тут вклинилась бабуля и обругала его за ругательства, одарив меня извиняющейся улыбкой, после чего дед упал на колени и ползал за ней, пока она не начала смеяться, как тринадцатилетняя девчонка. Переводя взгляд с Эдварда на его стариков, я почувствовала, как по моему животу разливается приятное тепло. Это могло бы быть моим будущим.

Где-то в полдесятого дедушка с бабушкой решили пойти спать и удалились в комнату для гостей. Я обняла их обоих, не удивившись тому, как дед на прощание прошептал мне на ухо: «Пожалуйста, не будите нас». Пока Эдвард разговаривал со своим братом в гостиной, я решила побродить по дому и посмотреть то, что еще не успела увидеть.

Я услышала, как где-то негромко зазвучало пианино, и, последовав на звук, наткнулась на чуть приоткрытую дверь в небольшую комнатку-студию. Просунув голову, я удивилась, что это играла Розали. Какое-то время я тихо наблюдала за ней; улыбка тронула уголки моих губ, когда я заметила ее сосредоточенность на инструменте. Вся ее скромность и робость, казалось, были качествами совершенно другого человека. Играя на пианино, она выглядела защищенной и уверенной в себе.

Через мгновение я подумала, что буду выглядеть по-идиотски, если она внезапно развернется и увидит мою голову, торчащую из-за двери. Я прочистила горло, и она перестала играть, поворачиваясь, чтобы посмотреть, кто ее прервал.

- Прости, Роуз, - начала я, шагнув в комнату и прикрыв за собой дверь. – Продолжай играть. Мне очень понравилось.

На ее лице проступил румянец, и она улыбнулась, разворачиваясь обратно к пианино. Ее пальцы едва коснулись клавиш, и меня окутала мягкая мелодия.

- Ты хорошо провела время? – спросила она.

Я уселась на полу рядом с пианино, прислонившись спиной к гладкому отполированному дереву.
- Просто отлично.

Она захихикала, и мы замолчали. Комната наполнялась все новыми и новыми звуками из-под пальцев Розали.

Наконец, я снова заговорила.
- Кажется, тебе очень комфортно здесь.

Глаза Розали оставались закрытыми, на ее лице читалась какая-то сосредоточенность или эмоции, которые я не могла распознать.
- Да.

- Ты когда-нибудь играешь для кого-то еще?

Она распахнула глаза, в них читался откровенный ужас.
- О, нет. Я не могу выступать на людях.

Я слегка нахмурилась.
- Но почему? Если тебе это нравится, ты можешь заняться этим профессионально.

Розали снизила темп, переводя мелодию в тихую и грустную, и повернулась ко мне.
- Белла, я не могу играть ни перед кем, кроме своей семьи. У меня ужасная боязнь сцены, я забываю все ноты.

- Ты же играешь при мне, - с вызовом произнесла я.

Она сдвинула брови и посмотрела на свои руки, сжав их в кулаки.
- Я же не знала, что ты здесь.

- Я просто думаю, что ты должна делать то, что тебе нравится, - рискнула я, понимая, что знаю эту девушку всего ничего, и она имеет полное право злиться на меня за то, что я ее подталкиваю. Просто во мне было что-то такое, что ненавидело, когда люди сдаются и не делают тех вещей, в которых преуспели.

Она поджала губы и одарила меня взглядом, на который, как я думала, способен кто угодно, кроме нее. Вроде как… дерзкий.

- А что насчет тебя тогда? Почему ты не делаешь то, что любишь?

В горле резко пересохло, и я поняла, что нижняя челюсть у меня уже отвалилась. Я даже не могла придумать, что ей ответить. Она была права. И откуда только все всё знают?

Заметив мое замешательство, она продолжила.
- Белла, мне нравится журналистика. Мне нравится работать над статьями и писать то, что заставляет людей думать. Я действительно люблю фортепиано, но уже свыклась с мыслью, что, вероятно, никогда не смогу выступать перед аудиторией. Но… после нашего вчерашнего разговора я могу сказать, что ты не любишь свою работу, даже не любила учиться. Поэтому мне просто интересно: почему ты продолжаешь этим заниматься?

Она моргнула, видимо, удивившись своей собственной речи. Это было самое длинное предложение из всех, что я от нее слышала.

- У меня нет выбора. – Хрипло ответила я и отвела взгляд от ее насыщенных голубых глаз.

Розали была пантерой, замаскированной под домашнюю кошку, намного более хитрой и проницательной, чем я думала. И вдруг я испугалась, неужели все остальные тоже так легко меня читают сквозь тщательно продуманные загадки типа «а-вам-не-по-фиг»?

Несколько минут мы сидели молча; она посмотрела на меня и на инструмент, словно вела внутренние дебаты, сможет ли она передо мной играть, и, наконец, скользнула обратно, опустив руки на клавиши.

Слегка покачнувшись от нахлынувших мыслей, я поднялась на ноги, и попыталась понять, что же я, черт побери, люблю и как это реализовать. Потому что нравится мне это или нет, но Розали была права. Работа в кофейне до конца своих дней была неважным вариантом. Я зашла в комнату просто послушать музыку, а собираюсь уходить вся обвешанная тягостными мыслями о том, чем я хочу заниматься в жизни. Как-то слишком для одного праздничного дня.

Подойдя к двери, я едва различила бормотание Розали.
- Что бы ты ни любила, Белла… не дай ничему и никому встать у тебя на пути. Хватай это и не отпускай.

Когда я поднялась в комнату, на кровати меня уже ждал Эдвард без рубашки. Я закрыла за собой дверь, и в ту же секунду он, отбросив книгу, притянул меня к себе и повалил на матрас.

Мое сердце стучало так громко, словно внутри шла стройка. Руки Эдварда не задерживались на одном месте дольше трех секунд, дразня все мое тело. Медленно, очень медленно он начал стягивать с меня одежду. Я хотела закричать, чтобы он разорвал ее к чертям собачьим и быстро оказался во мне. Я нуждалась в этом. Я хотела его, я любила его, а Розали сказала мне не отпускать то, что я люблю.

Мои ногти впились в его спину, и он резко выдохнул мне в губы. Закрыв глаза, я попыталась забыть о том, где мы находимся, кто находится рядом, и просто чувствовать. Я провела ногтями по его спине еще раз, и он рванул оставшуюся одежду, пока от нее не осталась только я.

Обычно я очень смущалась, впервые раздеваясь перед парнем. В своем теле я была уверена, даже больше, чем многие девушки, но волнение, а вдруг ему не понравятся мои бедра или белые отметины у основания ног, оставалось. Но я почти видела свое отражение в его обожающих глазах, и чувствовала себя не иначе, как желанной.

Никто из нас не решался нарушить молчание. Я очарованно наблюдала, как Эдвард стянул с себя джинсы и боксеры, и меня бросило в жар, когда осознала, что мы вдвоем остались обнаженными. В полумраке комнаты я видела, как тени от деревьев за окном танцуют на его обнаженной груди. В тусклом свете луны он выглядел почти белым. Мне ничего не было видно ниже его талии, но я дотронулась до него рукой, и это ощущение током прошло сквозь мои пальцы. Он подтянулся выше, дразня мои губы своими, но не целуя. Я лизнула его в подбородок, и все мое тело содрогнулось от ощущения на языке его щетины.

«Я люблю тебя», - шептали мои мысли, но словам не было место там, где он прижимался ко мне всем телом.

Я схватила его за плечо и захныкала, когда его напряжение задело мое бедро.

Я люблю тебя.

Он крепко меня поцеловал, держа за талию, - вполне невинно, но точно настраивая на пожар в груди. Все слова, что имелись у меня в запасе для описания его действий, были забыты, и все, о чем я могла думать – это «Я люблю тебя».

Слова Розали меня преследовали, ее шепот слышался после каждой моей мысли: «не дай ничему и никому встать у тебя на пути. Хватай это и не отпускай».

Прежде, чем мы это сделаем, я должна ему сказать. Конечно, где-то глубоко внутри я чувствовала боль, что от него я это так и не услышала, но, черт возьми, на дворе двадцать первый век, и я собиралась сделать это первой.

Глубоко вздохнув для храбрости, я положила руки Эдварду на лицо, отталкивая, чтобы он смог посмотреть мне в глаза.
- Эдвард?

Он улыбнулся, ожидая продолжения, но ничего не сказал.

Так, сейчас все решится.

- Эдвард, я люблю тебя.

Он моргнул, на его лице отразилось что-то вроде шока, и он вырвался из моих рук. Нет, мне нужно тебя обнимать. Я потянулась и обхватила руками его бицепс, призывая его остаться.

- Эдвард?

Его плечи поникли, и он явно пытался избежать моего взгляда. Я чувствовала, как кто-то прорвался в мое сердце в поисках золота, а нашел там только пустоту и пыль. Он мне не ответил. Он ничего не сказал.

Нет, нет, нет.

Подпрыгнув в кровати, я проснулась. На груди выступили капельки пота, а губы продолжали двигаться, отказываясь верить в происходящее. Это был один из тех страшных моментов, когда ты просыпаешься после кошмара в незнакомом месте и не помнишь, как туда попал. Мой взгляд хаотично блуждал по комнате, и я чуть не свалилась с кровати, пока не поняла, что пытаюсь убежать от Эдварда, мирно сопящего рядом.

- Этого не было. Это был только сон, - прошептала я себе под нос, выпутываясь из скрученного покрывала и пробегаясь рукой по волосам. Мое сердце все еще болезненно билось, пока я шла на кухню и шарилась там в потемках в поисках стакана. Отыскав, я наполнила его водой из-под крана, жадно выпила и налила снова, чувствуя себя так, словно только что пробежала десять миль.

- Белла?

Услышав сдавленный шепот, я чуть не выплюнула воду изо рта. В кухне зажегся свет, и я вздрогнула, стараясь удержать свое сердце внутри, пока пыталась различить силуэт Карлайла сквозь разноцветные пятна, игравшие перед моими полуслепыми глазами.

- Извини, пожалуйста, я не хотел тебя напугать, - пробормотал он, делая шаг в мою сторону.

Я отрицательно помотала головой и, поняв, что стою с полным ртом, громко сглотнула, а затем сказала:
- Все в порядке.

Подступавшие слезы жгли мне глаза, словно океанская вода, и я чувствовала, как дыхание застревает в горле. Сон был настолько реальным, мои руки тряслись, и я едва смогла поставить стакан, не расплескав содержимого.

Карлайл нахмурился.
- Я знаю, что это не мое дело, но все ли в порядке?

- Нет, - пробормотала я, прежде чем заставила себя замолчать. Если бы кто-то сейчас вошел в кухню, то увидел бы совсем не то, что было на самом деле. Я стою посреди кухни с очень-даже-неплохо-выглядящим отцом Эдварда, одетым только в пижамные штаны и майку, и изо всех сил сопротивляюсь желанию зарыдать из-за плохого сна.

И все, о чем я сейчас думала – как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь меня обнял.

Он потер лоб, видимо, раздумывая, стоит ли ему что-то сказать. Исчезнув из поля моего зрения из-за очередной порции подобравшихся слез, Карлайл вновь заговорил.
- Могу ли я что-нибудь для тебя сделать? Знаю, что я не твой отец, но я все-таки отец, и довольно неплохой, как мне кажется. У меня даже есть несколько тому доказательств.

Карлайл сделал паузу, но я молчала, раздумывая, стоит ли мне ему говорить. Эдвард точно выйдет из себя, если увидит, что я подскочила среди ночи, чтобы вытереть сопли после ночных кошмаров о жилетку его отца. Он бы хотел, чтобы я поговорила с ним, а не с Карлайлом, но я смутно себе представляла, как буду трясти Эдварда за плечо, заставляя его проснуться, и рассказывать о том, как во сне я призналась ему в любви, а он в ответ только печально вздохнул. Лучше не надо.

- Если нет, я могу разбудить Эсме, чтобы она сделала тебе массаж, если это, конечно, поможет, - хихикнув, продолжил Карлайл, и я засмеялась, внутренне приказывая слезам отступить.

Наконец, я глубоко вздохнула и посмотрела в его глаза.

- Не будет ли это странным, если я попрошу вас меня обнять?

Карлайл только улыбнулся и раскинул руки. Я сделала три шага и хныкнула, буквально впечатавшись в него. Его объятья не были ни слишком нежными, ни слишком грубыми, просто такими, какими и должны быть, заставляя меня чуть меньше скучать по своему отцу. И я была за это благодарна.

Он молча меня обнимал, пока я первая не отстранилась.

- Хоть немножко лучше? – спросил он, когда я шагнула назад.

Я кивнула и вытерла слезы с лица.
- Да. Спасибо вам, Карлайл.

- Конечно. Эдвард говорил мне, что твои родители живут в Финиксе, - сказал он, кладя в рот последнюю ложку мороженого, которое ел до этого. Я кивнула и допила свою воду. – Если тебе когда-нибудь понадобится папозаменитель, приходи ко мне, хорошо? Знаю, что тебе может быть неловко, потому что ты встречаешься с моим сыном, но если это для тебя не имеет значения, то тем более не имеет и для меня. Я буду счастлив помочь когда бы то ни было.

Я закусила губу и шмыгнула носом.
- Спасибо, Карлайл.

- Не за что, - сказал он, зевая. – И еще одно, Белла.

- Да?

- Хочу извиниться за своего отца, сегодня ранее. Мне кажется, он сказал что-то, что тебя расстроило. Я хотел бы пообещать, что такого не случится завтра, но, к сожалению, гарантировать не могу. – Карлайл, вновь зевая, покачал головой.

Я усмехнулась.
- Ничего страшного. Думаю, я с ним справлюсь.

- Ты очень храбрая, если так. Можно тебя кое о чем попросить?

- Конечно.

Карлайл сполоснул блюдце из-под мороженого и виновато на меня посмотрел.
- Не говори Эсме, что я лопал мороженое посреди ночи, ладно?

Я тихонько засмеялась.
- Ладно.

Наконец, я почувствовала себя полностью измотанной. Взглянув на часы, я отметила, что было уже больше часа ночи, и, если обычный утренний распорядок Элис мог быть индикатором, то нам придется подорваться через шесть часов, чтобы отправиться в парк скульптур. И мне срочно нужно было выспаться.

- Пойду-ка я обратно в кровать, - пробормотала я, поставив в мойку пустой стакан. – Еще раз спасибо, Карлайл. Спокойной ночи.

Он кивнул.
- В любое время, Белла.

Я тяжело поднялась по лестнице, словно съев полпачки снотворного. Теперь, когда страх от кошмара улетучился, я чувствовала, что из меня будто высосали всю энергию, оставив только лишь нервное истощение.

Эдвард продолжал мирно спать, и я забралась к нему под одеяло. Он застонал и, повернувшись, прижался ко мне так, что я немедленно согрелась.
- Тепло, - пробубнил он, касаясь губами моей шеи.

Я улыбнулась, потому как знала, что он чувствует, и неважно, что во сне все было наоборот.