Глава 11.
Март приближался к своему закату, и первые зеленые лепестки уже начинали появляться на деревьях и кустарниках. Холод и сырость постепенно уходили, уступая место приятной прохладе. Лондон просыпался после зимы, которая никогда не была суровой, но все же изнеженые жители города страдали от пронизывающего ветра и частых дождей. Казалось, что и люди постепенно расцветали; лондонцы меняли зимние куртки темных тонов на плащи всевозможных расцветок. Весна наконец-то добралась и до Англии. Над городом снова вставало яркое солнце, заливавшее теплым светом улицы, проспекты, площади, парки. Весна волновала всех вокруг, кроме меня.
После моего знакомства с Беллой прошло ровно две недели или четырнадцать дней, или триста тридцать шесть часов или двадцать тысяч сто шестьдесят минут. Когда в четверг, через три дня после нашего с ней первого разговора, в ответ на вопрос: «Какое твое полное имя?», я получил: «Изабелла Мэри Свон, а что?», я не был удивлен. Это всего лишь подтвердило нашу с Элис теорию. Что там дальше было по плану? Ах да, не дать ей влюбиться в меня.
С каждым днем нашего знакомства мое чувство к Белле крепло, и я не мог допустить, чтобы у нее возникло подобные чувства ко мне. Наш с Элис план был своеобразной формулой: «Ты – только ее одногруппник». И хотя, согласно плану, мои разговоры с Беллой должны были ограничиваться пустыми фразами: «Привет», «Как дела?», «Как выходные?», «До завтра», я не мог не удовлетворить свое любопытство. Где она учила немецкий? В специализированной школе с изучением этого языка у себя в Уиклоу. Какая ее любимая книга? «Грозовой перевал» Эмили Бронте. Задавать более личные вопросы про ее переезд и родителей не позволял сам себе я, а так же моя совесть – Элис.
Ее дружба с Джаспером крепла, и она рассказала ему о теории «Белла и Эдвард – реинкарнация Альберта и Мэри». Я не был против, потому что доверял Джасу и потому что мне хотелось разговаривать на эту тему с кем-нибудь еще кроме Элис. Позднее, я узнал, что со стороны моей сестры это был хитрый ход: она хотела, чтобы Джаспер контролировал меня и не давал мне общаться с Беллой «больше положенного».
В ответ на это, я запретил Элис знакомиться и общаться с Беллой, хотя она страстно этого желала. Сестра пыталась обижаться: «Ты, ты… У меня даже слов не хватает, чтобы сказать какой ты засранец!», шантажировать: «Если я с ней не познакомлюсь, то не видать тебе моих конспектов по психологии к зачету!», закатывать истерику: «Это ты, Эдвард Каллен, представляешь для Беллы угрозу, а не я! Какого хрена ты смеешь мне что-то запрещать?», уговаривать: «Эдвард, ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Мне кажется, мы будем с ней отличными друзьями!». Но я был непреклонен. Я считал, что любое сближение с нашей семьей не могло закончиться ничем хорошим для Беллы.
Я любил ее. Я убеждался в этом каждый день. Она действительно была не такой как остальные. И дело было не только в ее загадочности или красоте ее глаз. Белла была печальной. Она почти ни с кем не общалась. Никогда не смеялась. Ее улыбка всегда была вымученной, изломанной, как будто она улыбалась против своей воли. Больше всего на свете мне хотелось защитить ее от разочарований, подставить свое плечо, стать ее опорой и поддержкой. Сделать так, чтобы она снова начала улыбаться и смеяться.
Однажды в понедельник утром Белла пришла на первую пару как в ее самый первый день в университете – вновь зачесав волосы так, чтобы они закрывали лицо. Когда она проходила мимо нашей с Джаспером парты, я услышал тихое всхлипывание, словно девушка плакала.
- Эдвард? – окликнул меня Джас. Я поймал себя на том, что неотрываясь смотрел на Беллу, которая села на свое обычное место – последнюю парту, куда никто никогда кроме нее не садился.
- Джас, я… сяду назад, - торопливо произнес я, подхватывая сумку.
- Эдвард, ты же знаешь, что…
- Я все помню. Я не перейду черту, – я подмигнул ему, и пошел к последней парте.
Белла сложила голову на локти, ее густые длинные волосы разметались по парте. Она вздрагивала от рыданий, которые душили ее. Я сел рядом и легко коснулся ее плеча.
- Белла…
- Уйди, – глухо раздался ее голос.
- Белла, с тобой все в порядке? – я снова тронул ее за плечо, искоса наблюдая, как в аудиторию зашел профессор Стивенс. Он вел у нас историю права и был самым «удобным» преподавателем - профессор был стар, туговат на ухо и плохо видел. На его лекциях можно было спокойно общаться и заниматься своими делами.
- Нет… Все просто ужасно… Я… я больше не могу так…
- Хочешь уйти отсюда?
Белла подняла голову и посмотрела на меня. Ее лицо было осунувшимся и припухшим, глаза ввалились, под ними горели ужасные фиолетовые круги. Внизу на подбородке было несколько порезов, которые только-только начинали заживать. По щекам градом катились крупные слезы. Было ясно, что она плакала уже давно.
- Д…да, мне н…нужно уйти, - закрыв лицо руками, Белла выбежала из аудитории. Вокруг все начали переглядываться и перешептываться. «Что это с тихоней Свон?». Профессор Стивенс, казалось, и не заметил, как убежала Белла.
Схватив сумки – свою и Беллы, я подошел к профессору и тихо с ним заговорил. Одногруппники удивленно смотрели на меня.
- Конечно, конечно, проводите мисс Свон до медсестры, - громко сказал профессор, и я вышел из аудитории. Последнее, что я видел - сжатые в кулаки руки Джаспера и его сощуренные глаза.
Белла стояла в коридоре у подоконника. Ее плечи вздрагивали. Я взял ее за локоть и, не сказав ни слова, повел к выходу из здания университета. Девушка не сопротивлялась, она плелась за мной как тряпичная кукла, что-то бормоча себе под нос.
Дойдя до моего Volvo, я открыл пассажирскую дверь и, подняв Беллу на руки, аккуратно усадил ее в машину. Достав из бардачка несколько салфеток, я подал их девушке, и сел за руль. Белла судорожно сжимала салфетку, а потом вдруг, вместо того чтобы начать вытирать ею слезы, начала разрывать несчастное произведение целлюлозно-бумажной промышленности на мелкие кусочки. Прекрасно. У Беллы была самая настоящая истерика.
- Белла, Белла, остановись! – я взял ее за запястья. Ее ладони и их тыльные стороны были в мелких порезах, таких как на подбородке.
- Их б…больше нет! Н…нет! Они б…бросили меня! И я разрушила в..все! – и слезы полились с новой силой.
- Белла, успокойся, прошу тебя.
- Оставь меня, оставь м…меня! Т…ты ничего не знаешь! – она почти кричала. – М…мне нужно домой… Выпусти меня отсюда!
- Я довезу тебя, – девушка перестала вырывать руки из моих и обмякла на сидении. Я осторожно убрал свои руки с ее запястий и завел двигатель. Белла буквально простонала мне свой адрес, в котором я не нуждался, а потом обхватила себя руками и зарыдала громко, во весь голос.
Никогда в своей жизни я не чувствовал себя таким беспомощным. Моя любимая девушка страдала, а я не знал, как ей помочь. Хотелось прижать ее к себе, гладить рукой по волосам, шептать слова утешения. Но вместо этого я смотрел впереди себя, гоня автомобиль на предельной скорости по улицам Лондона.
Припарковавшись у дома Беллы, я вышел из машины и открыл перед ней дверь. Она сделала несколько неуверенных шагов, споткнулась о поребрик и упала бы, если бы я не подхватил ее. Мой взгляд встретил ее, и впервые девушка не вздрогнула. Даже с красными и опухшими глазами Белла была красива.
Мы стояли так близко, что я мог видеть каждую слезинку на ее ресницах…
- Спасибо, - слабо прошептала она. – Я так… устала…
Видимо силы оставили ее: Белла потеряла сознание, безжизненно повиснув на моих руках.
Источник: http://twilightrussia.ru/forum/37-10087-1 |