Глава 25. Цена свободы
Пламя затухло так же стремительно, как и разгорелось. Прошла всего секунда, а он уже ничего не видел, кроме зияющей пустоты и горстки пепла на бетонном полу. На мгновение осознание потери отключило все чувства, вогнало в безмолвный ступор. Но бурлящая внутри ярость быстро разогнала по венам злость, выводя из транса, искажая восприятие. Пораженный гневом разум жаждал крови и возмездия.

Словно раненый зверь, бросился на стоящего рядом отца. Гнев был плохим советчиком, лишал слаженности действий, координации движений. Карлайл с легкостью отбил его выпад, отшвырнув сына к противоположной стене. Каменная кладка, не выдержав силы удары, треснула, грозя в любой момент рассыпаться и придавить оглушенного Эдварда. Карлайл свысока наблюдал за тем, как сын упрямо пытается подняться. Его трясло, словно в лихорадке. Ноги не слушались, подгибаясь при очередной бесполезной попытке встать. Глупец. Из-за какой-то дряни так себя изводить.

Эдвард все же сумел подняться. Его пошатывало, и он практически не соображал, что делает. Перед глазами стояла кровавая пелена, а в голове пульсировало лишь одно желание: уничтожить врага любой ценой. Сделал очередной выпад. Падая от ответного удара отца, изловчившись, схватил его за ногу и утянул с собой. Они кубарем покатились по бетонному полу, при этом пытаясь нанести друг другу как можно больше увечий. Оказавшись сверху, Эдвард отстранился от отца и замахнулся, но его кулак так и не достиг лица противника. Тот, резко перехватив руку сына, с силой оттолкнул его. Карлайл моментально оказался на ногах, настигая Эдварда в полете и вжимая его тело в стену.

Со злостью сдавливая горло, не обращая внимания на то, что Эдвард задыхается, отец все сильнее сжимал на его шее пальцы, выплевывая в лицо свое негодование.

– Неблагодарный! Я сделал все это ради тебя! Чтобы ты был свободен! И чем ты мне платишь? Готов убить из-за дрянной девки? Да она всю жизнь тебе испоганила! Я бы на твоем месте собственноручно ее придавил! А ты… слабак!
Карлайл разжал руки и отшвырнул от себя задыхающегося сына, с презрением сплюнул в сторону. Всего мгновение его взгляд задержался на скрюченном и пытающемся отдышаться Эдварде, затем на кучке пепла. Все закончилось так, как и было предсказано. Элис еще много лет назад предвидела подобный финал, хотя он и мог быть другим. Если бы Белла не была столь упряма, она бы жила. Правда, то, что он ей предлагал, мало напоминало бы жизнь, но все же.
Больше всего на свете Карлайл любил власть. И добивался ее любой ценой. Северную Америку контролировал могущественный клан, и Карлайл давно мечтал породниться с ними. Распространить и на них свое влияние, подчинить себе. Уже тогда Белла в очередной раз помешала его планам. Эдвард в упор не хотел замечать красавиц Денали. И как бы Карлайл не настаивал, он был непреклонен. И хотя понимал, что сын не виноват, что из-за ритуала он не сможет полюбить, а Эдвард был еще тем идеалистом и жениться хотел лишь по любви, отступаться от намеченной цели не собирался.
Белла создала ему проблемы, ей же придется их решать. Он устроил всю эту многоходовую партию с одной лишь целью: добиться своего. И снова просчитался. Белла не захотела служить ему, не захотела в обмен на жизнь управлять сознанием Эдварда. А как бы было хорошо. Она бы заставила Эдварда жениться, слушаться во всем отца, он бы укрепил и расширил свое королевство. Но эта дурочка решила лучше погибнуть, чем помогать ему. Хотя он и от ее смерти выигрывал. Действие ритуала было разрушено. Пройдет время, наваждение развеется и Эдвард поймет, что был неправ.
Ну а пока ему нужно дать время прийти в себя. Карлайл, не глядя больше на сына, поспешно вышел из камеры. В дверях столкнулся с опешившими от увиденного стражниками. Сделал себе заметку, что стоит избавиться от свидетелей их с сыном драки. Холодно приказал:
– Уберите в камере!
Не успел отойти и пары метров, как его остановил охрипший голос Эдварда:
– Стой!
Выяснять отношения не хотелось, тем более, когда Эдвард находится в таком неадекватном состоянии. Но все же, если мальчику мало, он может добавить. Но когда повернулся, опешил, все его напускное равнодушие слетело в момент. Эдвард еле стоял на ногах, его лицо было перепачкано пеплом, а в вытянутой дрожащей, грязной руке держал направленный на него пистолет. Нахальство сына разозлило не на шутку.
– И? – Карлайл сделал уверенный шаг в сторону Эдварда. – Что ты сделаешь, Эдвард? Убьёшь?
Карлайл что-то говорил. Угрожал. Кричал. Но Эдвард не слышал его. Он словно впал в какой-то безумный транс. Когда стражники открыли камеру, и стали сметать то, что осталось от Беллы, он буквально сошел с ума. Перестал соображать, что делает. Как в тумане отобрал собранный пепел, сорвал висящий на поясе у охранника пистолет. И дрожащей рукой направил на отца. В этот момент он ненавидел его всей душой. Знал, что выстрел не причинит смертельный вред Карлайлу, что силы Адель защищают его от любого физического воздействия. Пуля не убьет, но больно – будет. А Эдвард хотел причинить ему боль. Чтобы тот почувствовал на своей шкуре, как это – корчиться в муках. Что чувствовала Белла, когда ее сжигали живьем.
Когда отец сделал очередной шаг, и между ними оставался всего метр, Эдвард выстрелил. Карлайл пошатнулся. Схватился рукой за сердце. Недоверие, смешанное с болью и страхом, застыло в расширенных от всплеска адреналина зрачках. Протянул руку в поисках опоры, но, так и не дотянувшись до Эдварда, рухнул на каменный пол.

День выдался дождливым. Прячась под черные зонты, вампиры провожали в последний путь своего правителя. Кто-то с грустью, кто-то с облегчением. Кто-то со страхом. Ведь не всегда перемены вели к лучшему. Войска Карлайла были разбиты мятежниками, и сейчас в его родовом гнезде хозяйствовал их предводитель Аро.
Каким бы деспотом не был Карлайл, они привыкли жить по его законам. А новое и неизвестное пугало. К кому перейдет власть? Кто будет управлять? Вампиров беспокоили эти вопросы, но никто не осмеливался задавать их вслух. Членам королевской семьи высказывали соболезнования и предпочитали держаться подальше. Особенно от наследника.
Эдвард стоял в стороне от всех. Поникший и потерянный. Разбитый. Он не мог сейчас находиться рядом с родными людьми. В их глазах он видел сострадание, и видел свою вину. Понимание того, что натворил, убивало его, выжигало душу. Эдвард чувствовал себя здесь лишним, его скорбь была неуместной. Он был убийцей и не имел права принимать соболезнования. Это читалось в каждом брошенном на него исподтишка взгляде. В каждом невзначай оброненном слове.
Обвел взглядом уже редеющую толпу вампиров. Церемония закончилась, а Адель так и не пришла. Трусливо сбежала, как только узнала, что произошло. А ведь она должна была защищать Карлайла. Должна, но почему-то сняла свою защиту.
И Джаспер не пришел на похорон. Он вообще исчез сразу после казни, и это было странно. Он любил Карлайла, и Эдвард не понимал, какие причины могли помешать прийти проститься пусть и с приемным, но отцом.
К нему подошла Эсми. Неуверенно протянула руку к сыну и легонько сжала его ладонь.
– Ты в порядке?
Эдвард молча кивнул, хотя понимал, что не сможет обмануть пытливого взгляда матери.
– Мы возвращаемся в особняк. Ты с нами?
Отрицательно мотнул головой.
– Нет! Я хочу попрощаться с ним… один…
Эсми тяжело вздохнула и обняла сына. У ее ребенка был непростой период, и как бы она не хотела помочь, понимала, что пройти его он должен сам.
– Я буду ждать тебя дома.
Эсми с неохотой отстранилась от сына. Материнское сердце подсказывало, что не скоро увидит его. Но у нее не было выбора. Ради самого Эдварда, она должна оставить его в покое. Не оглядываясь, Эсми побрела в сторону ожидающей ее машины. У нее еще было много дел. А начинать их не было ни сил, ни желания.

Он остался один. Присел на край свеженасыпанной могилы. Запустил пальцы в рыхлую землю. Слова не шли. Застревали комом в горле. Да и что он мог сказать. Никакие прости, никакие сожалею, и я тебя люблю, были не способны повернуть время вспять. Эдвард наклонился, и прошептал в землю:
– Прощай, папа…
Он резко поднялся. Кладбище давило на него. Захотелось как можно быстрее покинуть эти лабиринты из камня и скорби. Эдвард не знал, куда пойдет, что будет делать дальше. Домой он точно не собирался. Что его там ждет? Горечь потерь и воспоминаний? Да и не было у него больше дома.
Легкий порыв ветра заставил остановиться и усомниться в трезвости рассудка. Застыв, потянул носом воздух. И задрожал от обрушившихся на него эмоций. Мускус! Волнующий! Манящий! Будоражащий кровь! Он не верил собственному обонянию. Это было невозможно, но он готов был поклясться, что между гранитными монолитами улавливал запах, который мог распознать среди тысячи. Запах Беллы.
Эдвард с надеждой стал всматриваться в проходы между могилами, но тут же одернул себя. Белла умерла у него на глазах. А ему просто мерещится. Подсознание выдает желаемое за действительное. Упрямо тряхнув головой, он попытался скинуть наваждение, но не получалось. Запах буквально преследовал его, кружа голову и вызывая слабость. Он таки сошел с ума. Если подобное безумие было наказанием за его грехи, он был благодарен небу за такое искупление.
– Эдвард… - вот, уже и слуховые галлюцинации. Он закрыл глаза, наслаждаясь новой иллюзией. Если так будет продолжаться, он готов остаться безумцем на всю оставшуюся жизнь.

– Эдвард!
Этот голос принадлежал уже не Белле. Эдвард нахмурился. Резко открыл глаза. Джаспер? Он боялся поворачиваться, понимал, что увидит только своего брата, но все равно… Безмолвный вопрос так и остался невысказанным. Застыв с открытым ртом, практически перестал дышать.
Рядом с Джаспером, опираясь на его руку, стояла закутанная в длинный черный плащ живая и невредимая Белла. Невозможность увиденного окончательно лишала рассудка. Да и было от чего сойти с ума. Мираж был настолько реален, до мелочей: до закушенной нижней губы, до намокших от дождя волос, до выражения сожаления в черных глазах, до пробирающего до костей запаха. И он никуда не девался. Не исчезал.
Неуверенно сделал шаг, сокращая разделяющее их расстояние, вытянул вперед руку и осторожно, практически не касаясь, дотронулся до бледной щеки. Его буквально ударило током, стоило пальцам заскользить по гладкой коже. Перед ним был вовсе не мираж. А живое существо, из плоти и крови, которое сейчас, прикрыв глаза, наслаждалось короткой лаской. Все еще до конца не веря, растерянно прошептал:
– Но как? – губы хрипели одно, а душа в этот момент вопила: «Живая! Она живая!»
Он переводил взгляд с брата на Беллу и ничего не понимал. Не понимал, как вообще такое может быть. Не понимал, почему Джаспер с такой заботой поддерживает ее, почему она была рядом с ним.
Джаспер с нежностью склонился к Белле.
– Ты не против, если Эдварду я все объясню сам?
Белла кивнула. Нет, не против. Она и так с трудом держалась, объяснения отобрали бы последние силы. Белла боялась этой встречи до чертиков, боялась его реакции. Но и скрывать правду не хотела. Она была виновата перед Эдвардом, и прекрасно понимала, что он не будет рад, узнав про их с Джаспером обман. Но другого выбора у них не было.
– Когда Беллу привезли из Румынии, меня нашел Владимир. Он пытался спасти ее любой ценой. Но ты уже на тот момент был арестован, поэтому рассчитывать приходилось только на собственные силы.

Джаспер ненадолго замолчал, ему самому сложно было вспоминать те события. Тот шок, который испытал, узнав правду о своем происхождении. Он хорошо помнил те нелегкие часы борьбы между грузом общего негатива, ненависти, к женщине, посмевшей обидеть его любимую и желанием обрести мать. Победило последнее.

– Тебе ведь Белла рассказывала про умершего сына?
Эдвард кивнул. Он хорошо помнил ее обвинения, ведь погибший сын и был причиной вековой вражды между Беллой и Карлайлом. И хорошо помнил, насколько болезненно Белла реагировала на любое напоминание о давней потере. Сейчас же, при словах Джаспера она никак не реагировала, лишь плотнее прижималась к нему, словно боялась, что он исчезнет. Это казалось невероятным, но то, с какой нежностью они смотрели друг на друга, говорило лишь об ободном.
– Ты ее сын!?

Джаспер утвердительно кивнул. А Эдвард с горечью отметил очередную подлость, подстроенную Карлайлом. Теперь многое становилось на свои места. В их семье было много приемышей, но лишь к Джасперу отец относился как к родному.
– Когда Владимир мне рассказал, я сначала не поверил. Но потом, когда увидел ее, поговорил с ней, все встало на свои места. Мы с Владимиром придумали план, как вытащить ее, и сделать так, чтобы Карлайл навсегда оставил ее в покое.
Эдвард слушал брата и с трудом воспринимал его слова. Он говорил о каком-то своем даре, как он может усиливать или ослаблять чужую силу, как они договорились, что объединив усилия, заставят всех поверить в казнь, а на самом деле подложат вместо Беллы просто мертвое тело. Как все чуть не сорвалось, из-за того, что Белла, спасая Эдварда, потратила много энергии. И даже немного обгорела в камере. Он продолжал сбивчиво говорить, а ему становилось тошно. Услышанное никак не хотело укладываться, перевариваться сознанием. В голове почему-то замелькали картинки из зала суда. Он же видел, что с Джаспером что-то происходило, видел, но, погруженный в собственное несчастье, не придал значения. Ведь брат пытался обнадежить его, но не более. А ведь он знал! Знал, что все это спектакль! Но ничего не сказал. Если бы он только рассказал ему, скольких бы ошибок удалось избежать….
– Почему… Почему вы ничего мне не сказали? – Эдвард смотрел на Беллу и Джаспера с немым упреком. Вроде бы должен бы радоваться. Любимая женщина жива. Она рядом. Стоит только протянуть руку и сжать в объятьях. Что-то останавливало. Вместо радости сердце разъедала горечь.
– Мы не могли. Пойми, если бы Карлайл хоть что-то заподозрил, он не дал бы вам нормально жить.
Эдвард с силой сжал виски. Голова просто разрывалась. В результате, не выдержав, он сорвался в крик.
– Не могли!? Вы хоть представляете, через что заставили меня пройти!? Что я чувствовал, наблюдая, как сгорает любимый человек!?
Белла, устав сдерживаться, скользнула вперед, прижимаясь всем телом к Эдварду. Сердце разрывалось от вида его перекошенного от муки лица. Ей так хотелось обнять, утешить его, поцеловать. Она так по нему соскучилась. Этот суд открыл ей глаза. Она ведь думала, что ей все равно. Что главное – ее сын, собственное спасение, а все остальное не важно. Какой же она была слепой. И когда только он успел так прочно укорениться в ее сердце? Белла обвила руками напряжённое, вытянутое в струну тело. Уткнулась лбом в твердую грудь.
– Прости…
Эдвард так и не обнял ее в ответ. Белла чувствовала, как он дрожит под ее ладонями, как инстинктивно от неё отстраняется.
– Я убил из-за тебя отца…
Впервые за долгое время ей стало действительно страшно. Карлайл таки умудрился и после смерти все разрушить. Эдвард отвергал ее. Она чувствовала это на уровне инстинктов. Они стояли сейчас очень близко друг к другу, но на самом деле между ними была пропасть. Глубокая и непреодолимая. Подавив рвущийся из груди крик, Белла еще крепче сжала его в объятьях. Зажмурилась. И отпустила.
Когда открыла глаза, она уже знала, как поступит. Опустив голову, молча шагнула обратно к сыну. Эдвард так и не сделал ни единой попытки, чтобы ее остановить, хотя она до последнего верила, что он не захочет отпускать. Секунду собиралась с силами, и так и не осмелившись поднять взгляд, прошептала:
– Прости за все…
Он не ответил. А она больше не могла находиться рядом и минуты. Резко развернувшись, буквально побежала к выходу с кладбища. Его отрешенность и молчание убивали, высасывали из нее последние силы. Белла больше не хотела себя навязывать. Жизнь многому ее научила, и она больше не собиралась повторять прошлые ошибки. Если Эдвард захочет, он знает, где ее искать.

Белла прекрасно понимала, что после всего пережитого, ему нужно прийти в себя. Научиться жить заново. А она… Она будет ждать, столько, сколько потребуется. Ибо своей жизни без него больше не представляла.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------
Спасибо Тане TTTT за помощь с главой