Голова сильно болела, а глаза никак не хотели открываться.
Я не могла понять, где я и что вообще случилось. Мысли разлетались, как многочисленные насекомые: слишком громко и не имея никакой последовательности. Кто-то перебирал мои волосы и звал меня по имени. Зажмурив глаза, я усиленно пыталась вспомнить, что же случилось.

Деньги, прощание, такси и… Резко распахнув глаза, я испуганно посмотрела на Эдварда, сразу же попытавшись сесть. Он не позволили, удержав руками мои плечи. Моя голова находилась на его коленях, и это его руки перебирали мне волосы.

- Ты очень меня напугала…
Что с ним произошло? Почему он так печально на меня смотрит?

- Домой, - дал указание водителю Эдвард.

- Но как, - начала я, а потом, вспомнив извиняющийся взгляд Селены, все стало на свои места, - Селена…

Он ничего не ответил на мою догадку, лишь молча, продолжал перебирать мои волосы. Я закрыла глаза, слишком хорошо, чтобы быть правдой.
В один момент, его рука замерла в моих волосах. Открыв глаза, я увидела, как он, не отрываясь, смотрит на мои волосы. Воспользовавшись его оцепенение, я резко поднялась и приняла сидячее положение. Эдвард так и не отвел взгляда от моей пряди седых волос. В стороне лежала моя заколка, которую он, наверное, снял с меня, когда я была в отключке. Потянувшись к ней, я взяла ее и собрала волосы.

- Зачем ты приехал?

- Зачем ты уезжала? – вопросом на вопрос ответил он.

- Это уже тебя не касается.

- Почему это?

- Мы развелись.

- Это не правда, я не давал развода, ты все еще моя жена.

Я отвела взгляд и уставилась в мимо проезжающие улицы, мы уже доезжали до дома.

- Мне нужно в другую сторону.

- Ты никуда не уедешь.

В этот момент я была очень зла на Селену. Как она могла меня выдать, зачем все усугублять?

- Белла, - после моего молчания, заговорил он, - даже если бы ты уехала, я бы нашел тебя, где бы ты ни была, в любой точке земли. По регистрации твоего паспорта в аэропортах. Ты понимаешь, о чем я?

- Я могла воспользоваться поездом, - пробормотала я, все еще не смотря на него.

- Хватит, - резко произнес он и, взяв меня за подбородок, развернул к себе, - что ты творишь?

Он застал меня врасплох, я не успела отвести взгляд и теперь, словно мотылек очарованный сиянием света, смотрела в его глаза. В них было столько вопросов, непониманий, мольбы, что я не выдержала и попыталась вырвать свой подбородок из его захвата. Слишком сложно, невыносимо. Его взгляд обезоруживал, а бледность лица и синяки под глазами, давили непосильным грузом вины. Это из-за меня он такой, из-за меня.

- Зачем, - повторил он свой вопрос в тишине салона машины, - скажи мне, Белла, пожалуйста, для чего ты так решила поступить со мной, с нами.
Я зажмурила глаза, не в силах вынести этого и по моей щеке скатилась первая, одинокая слеза.

- Смотри на меня, - твердым голосом попросил он, - открой глаза, Белла.

- Нет, не трогай меня.

Машина остановилась и я, дернувшись, освободилась. Вернее, он дал мне возможность освободиться, его руки безмолвно упали на колени, а глаза с непониманием и неверием следили за мной. Повернувшись, я рьяно начала дергать ручку двери, пытаясь ее открыть.

- Откройте эту чертову дверь, - чуть ли не заорав, говорила я, - откройте!

- Открой ей дверь, - донесся голос позади меня и в ту же секунды, я вылетала из машины, поднимаясь по ступенькам и забегая в дом.
Но не успела я переступить порог, как меня схватили и прижали к закрывшейся двери.
Я испуганно смотрела на хмурого Эдварда и боялась пошевелиться в его руках.

- Белла, я хочу спросить у тебя кое-что, только ответь мне честно.

- Я не собираюсь отвечать на твои вопросы. - Приглушенно прошептала я. - Я уже все сказала.

- Мне нужно твое подтверждение. Скажи просто «да» или «нет». – Он замолчал, а потом, нахмурив брови, прошептал. - Это правда, что на твоей бывшей работе у тебя были любовники и что, иногда, ты пропускала ее, что бы провести время в отеле вместе с ними. А так же то, что ты недавно перевела свой счет в банк другой страны?
Господи, как унизительно, что еще я должна подтвердить, что еще из меня хотят сделать. Я опустила глаза и тихим, неуверенным голос прошептала:

- Д-да.
Он удивленно смотрел на меня, а потом отошел, положив руки на лоб и, зажмурив глаза.

- Боже, - прошептал он.

Что-то было не так в его поведении, он не выглядел рассерженным, злым, только усталым и непонимающим.
Я так и продолжала стоять у двери, недоверчивым взглядом смотря на него, ожидая всплеска эмоций и отвращения. Он, подойдя ко мне, и обхватив ладонями мое лицо, посмотрел в глаза. Следующие его слова, заставили меня открыть рот от шока.

- Расскажи мне все, Белла, - тихо попросил Эдвард.

- Что?

- Я хочу услышать причину, почему ты подтвердила мои слова. Если бы я спросил, была ли ты любовницей президента, ты тоже бы ответила мне «да»?

Теперь я совершенно ничего не понимала, как он узнал, Господи, как? Я не могла этого понять, просто невозможно.

- Теперь ты напугана, - тихо изрек он и, крепче обхватив, повторил свою просьбу.

- Расскажи мне.

Горло пересохло так, что каждый вздох приносил боль.
Когда в дверь постучали, я подпрыгнула и рефлекторно отошла от нее вместе с Эдвардом.
Он резко ее распахнул. На пороге стоял водитель такси. И только сейчас я поняла, что одет он был совсем не для работы таксиста, а машина была слишком дорогой для этого.

- Вы забыли вот это, сэр, - протянув в руки Эдварда картину, проговорил мужчина.
Взяв ее, Эдвард быстро поблагодарил его, закрыв дверь.
Взглянув на то, что было изображено на этом холсте, я замерла. Глаза раскрылись от шока, сердце дрогнуло и замерло в груди, желудок болезненно сжался от неверия. Что она у него делает, я не видела эту мою картину уже год. Невозможно.

- Где ты ее взял? – задыхаясь, спросила я.

- Ты знаешь ответ. Ты сейчас упадешь, - испуганно изрек он, подходя ко мне и отлаживая картину на стол, - почему ты так испугалась?

Что он делал в "О.Л.И"? Как попал в мою мастерскую? Что вообще привело его туда? Есть то, о чем я не знаю?

- Не подходи ко мне!

Он остановился, но продолжил непонимающе смотреть на меня.

- Кто тебе разрешил взять ее?

- Кэтрин…

ЧТО? Ярость затопила меня, только не она! Я не могу допустить, чтобы еще одного дорогого моему сердцу человека тиранили из-за меня.

- Зачем, Господи, зачем ты втянул ее в это? Ты не понимаешь, что…
Я резко замолчала. Я не могла ему сказать, что в случае чего, она может попасть под удар. Что за мной, так же как и за ним, могли следить.

- Не понимаю, что, Белла?

- Что ты там делал?

- Узнавал о твоем времяпровождении. По полученной информации, именно там происходили твои измены, доказывающие мне, что тебе нельзя верить, что ты способна на все и была рядом со мной только из-за денег и статуса.
Я замолчала, испуганно смотря на него. Боже мой, теперь я понимаю, что до этого, не смотря на все свои мысли, ситуация была в моих руках, теперь же все вышло из-под контроля.

- Знаешь, Савьер был очень мил и до смерти испуган, охотно подтвердив все выводы. И знаешь, для человека, который был слишком занят в мастерской своими ухажерами, ты написала довольно таки много картин.

Его голос с каждым словом становился на октаву выше. Взгляд из растерянного, превратился в обезумевший. Теперь я действительно боялась, боялась его. Боялась того, что он мог выкинуть. Для этого мне нужно было знать, сколько он знает. Все пошло под откос. Нет, я не могла этого допустить. Год ада здесь, только для того, что бы в финале все мои усилия рухнули? Мне оставался последний шаг – отъезд. Но все разворачивается совсем не так, как я ожидала.
Было так невыносимо сложно стоять рядом с ним, смотреть в его глаза и не кинуться в объятия, ища поддержки и успокоения. Он был мне так нужен, мне и нашему ребенку, но, к сожалению, мне нужно уметь справляться одной, как я это и делала весь год. Сейчас я стала такой уязвимой, мне так хотелось ощутить поддержку, почувствовать защиту, понять, что я не одна в этом мире и за меня есть, кому заступиться. Такие простые, земные, элементарные желания. Такой простой порыв, почувствовать себя слабой, желанной девушкой, снять с плеч этот груз… и такой недоступный для меня. Слишком большая роскошь…
Я должна прекратить это. Хватить пускать сопли, я не могу позволить всему рухнуть. Если… если они доберутся до него из-за меня, если с ним что-нибудь случится, я просто… просто, не знаю, что буду делать.
Вопрос был в том, откуда он это все знал?

- Я очень смышленая, если ты не успел заметить этого. Успеваю все и сразу. Убиваю двух зайцев одновременно: получаю удовольствие от живописи и от...

- Хватит, прекрати это, - резко перебил он меня.

- Нет, это ты прекрати, что тебе вдруг от меня стало нужно? Я хочу развод и хочу его немедленно!

- Никогда, слышишь, никогда, только через мой труп. Я не успокоюсь и не отпущу тебя, пока ты мне все не объяснишь.

- Что ты хочешь услышать?

- Я хочу услышать, что за чертовщина здесь происходит!

Мы уже оба перешли на крик и с каждым всплеском, неосознанно, приближались друг к другу.

- Ты и так все знаешь!

- Что я знаю? Что в твоей мастерской побывали половина мужчин всего Лос-Анджелеса, или о том, что у тебя имеется заграничная сумма в банке?

- Да!

Я отчаянно подтвердила все, что он сказал. Я готова была расплакаться, только бы он перестал задавать мне вопросы, лишь бы не пытался влезть в это. Если он все узнает, то не успокоится, не простит себя, полезет к Вольтури. К сожалению, этот не тот случай, когда в конце фильма появляется супер герой и всех спасает. Таких, как Аро, никогда не настигнет правосудие. «Правосудие» вершат сами Вольтури, это неизбежно.

- Ради Бога, Белла, прекрати лгать, я знаю, что ты врешь мне.

- Откуда тебе это знать?

- Кэтрин очень милая женщина, она поведала мне, чем ты на самом деле занимаешься!

- Она… она врет! Это я ее просила это сделать!

Я схватилась за волосы и готова была стоя на коленях умолять его прекратить это. Дрожь пробирала все мое тело. В моей жизни было много лжи, все мое существование превратилось в сплошной обман, но именно сейчас, как никогда, я хотела вернуть эту ложь, чтобы все опять стало как прежде.

- Ты опять это делаешь, - простонал он, - что происходит? Я совершенно ничего не понимаю, Белла. Я ощущаю себя идиотом, который из средневековья попал в современный мир, в котором нихрена не понимает. Я знаю, ты можешь пролить свет на это. Ты скрываешь что-то, очень рьяно и отчаянно защищая правду, как мать свое дитя. Ты разрушила все между нами, просто стерла в пыль все доверие и весь мир, и я хочу знать, нет, я должен знать ради чего. Ради чего ты превратила нашу жизнь в ад!

- Ты ничего не понимаешь, - я обессилено опустила руки, силы покинули меня. Язык с неохотой слушался хозяйку, а сознание готово было отключиться в любую минуту, - правда заключается в том, что ее нет. Хватит делить мир на черное и белое. Нет никакого различия, все одно.
Он подошел ко мне так быстро, что я не успела уловить его движения. Но то, что он сделал, заставило меня впасть в оцепенение. Оказавшись рядом, Эдвард крепко обнял меня, прижимая к своей груди, и я не выдержала…
Обхватив его за шею, я расплакалась уткнувшись в его плечо. Такой теплый, такой сильный и желанный, Господи, и я должна найти в себе силы отказаться от этого. Я плакала громко, не сдерживаясь, выпуская всю боль, не смея сдерживать терзания, просто сломалась, из-за одного взгляда и объятия. Сломалась…
Он попытался отстраниться, но я не позволила, просто не могла этого сделать сейчас. Я готова была всю оставшуюся жизнь провести вот так. Ощущая его крепкие руки, обхватившие меня, ощущая мокрое от моих слез плечо, ощущая защищенность, будучи огражденной его телом от всего мира.

- Белла, - прошептал он, так тихо, что мне могло показаться это всего лишь моим воображением,
- я так скучал по тебе…

«Скучал» - эти слова грели душу и сердце, но потом дошли до моего сознания.

- Нет. – Горячо ответила я, отталкивая его и отходя на безопасное расстояние. Не нужно грезить тем, кто уже никогда не будет твоим. Не смотря на все, что произошло сейчас, ответственность за все случившееся висело на мне. Это не отменяло смерть его родителей, Таню, мою ложь и… мой отъезд.

- Нет, - повторила я.

- Белла, пожалуйста, не делай этого снова с нами, - взмолился он.

- Между нами уже ничего нет, - прошептала я.

- Это ложь, - отчаянно ответил Эдвард, делая, неосознанно, шаг ко мне.

- Ты уже не сможешь ничего исправить, не сможешь.
С глаз все еще продолжали литься слезы.

- Если бы я знал, что нужно исправить, если бы ты дала мне шанс понять это.

- Нет.

- Но я все равно все узнаю!

- Нечего узнавать, Эдвард, правда, нечего. Ты должен забыть меня и позволить мне уехать. Ты должен продолжить строить свои отношения с Таней и…
Его взгляд заставил меня замолчать. В этот момент открылась наружная дверь, но я даже не посмотрела на того, кто вошел. Я не могла отвести взгляд от Эдварда. На лице, которого оцепенение сменилось пониманием и гневом.

- Таня! – сквозь зубы прорычал он, заставив меня неуютно передернуть плечами.

- Что здесь происходит?

Элис. Она подошла ко мне, странным взглядом смотря на брата, но потом, заглянув в мои глаза, прошептала:

- Почему ты плачешь?

- Элис, - позвал ее жесткий голос Эдварда, - присмотри за ней, дай выспаться, пока я приду, и не выпускай из дому.

- Куда ты собрался?

- Мне нужно кое-что прояснить.
Направившись к двери, он остановился на полпути и, развернувшись, подошел ко мне.

- Я выясню все, с твоей помощью или нет. Обещаю. – С этими словами он поцеловал меня в лоб и удалился, оставив застывшую меня и шокированную Элис.
Как только за ним закрылась дверь, я тихо всхлипнула, не удерживая больше громкие рыдания и дрожащие губы.

- Тихо, тихо, - прошептала Элис, подойдя ко мне и, взяв за руки, повела на второй этаж, в спальню. Я была полностью опустошенна, никакой запасной энергии, никаких новых нервов, сил совершенно не было, даже на то, что бы самостоятельно лечь в кровать и укрыть себя одеялом. Стоило мне прикрыть веки, как меня унесло легким, прибрежным ветром, утягивая в теплое течение чего-то мягкого и невесомого…
Во сне я лежала на больничной койке, с огромным животом и множествами трубочек исходящими из моего тела. Рядом со мной стояли врачи, но я не видела их лиц. В голове была только одна мысль «он умирает».

- Спасите его, - кричала я, пытаясь вытащить из себя все эти иголки, - он задыхается, помогите ему.

- Не бойтесь, Изабелла, напрягитесь, - причитал врач.
Наконец, громко закричав, я, в последний раз согнувшись, устало выдохнула. Тишину палаты наполнил мелодичный плач ребенка.

- Поздравляю, у вас крепкий, здоровый мальчик.
Я улыбнулась сквозь слезы.

- Малыш, - прошептала я, а потом, обратилась к врачу, державшего моего ребенка, - дайте мне его поддержать, пожалуйста.

- Нет, Изабелла, я не могу.
Я опешила, а потом, обомлела от шока и страха: передо мной, с моим ребенком на руках стоял
Аро.

- Нет, не троньте моего ребенка, я не позволю, отдайте его мне!
Я пыталась вырваться и подняться, безумно желая забрать из рук этого человека сове дитя и убежать далеко-далеко. Но я не могла даже подняться, меня удерживал Феликс, с улыбкой смотря на мои сопротивления. Во мне бушевал огонь, а в голове крутилось одно «мой ребенок, мой ребенок».

- Нет, - кричала я, - нет! Отдайте!

- Изабелла, милая, ты ничего не понимаешь, - нахмурив брови, заговорил Аро, чуть сильнее прижав малыша к себе, заставив меня неосознанно задержать дыхание. - Я спасаю жизнь твоему ребенку. Разве ты не понимаешь? Не видишь, что происходит? Ты несешь только несчастье и разрушение, это всегда преследовало тебя, и будет преследовать в дальнейшем. Я защищаю твоего ребенка от этого бремени. Только хочу помочь и огородить его от тебя.
Твой дедушка умер в тот день, когда ты родилась, твоя бабушка умерла в тот же миг, как ты вошла в палату. Твои родители погибли из-за того, что ты была плохой дочерью. Стоило тебе прийти в семью мистера и миссис Каллен, и их тоже не стало. Ты разрушила жизнь Эдварда, сломала Элис, Розали потеряла из-за тебя своего ребенка.
Ты же не хочешь такую судьбу своему ребенку? Ты и так сломало немало жизней.

- Н-но Карлайла и Эсме убили вы… - неуверенно и с отчаянием прошептала я.

- Нет, - удивленно произнес он, - это была ты.
В секунду картинка поменялась, и вместо белой палаты, я очутилась в просторной и светлой гостиной старших Калленов. Но что-то было не так, что-то во мне. Умирая от страха, я подняла дрожащие руки к лицу и обомлела от ужаса: в кровавых, запачканных руках находился пистолет. Выронив его, я прижала руки ко рту, сдерживая крик. Передо мной лежали не двигающийся Карлайл и Эсме, державшаяся за рану.

- За что, - спросила она тихим голосом, - за что ты мучаешь его? Тебе не хватило нас?

- Я не… - я не могла выговорить и слова, не верящими глазами смотря на открывшуюся передо мной картину. Господи, это я, я сделала это, я убила их.

- За что! – она громко закричала, а я в панике зажала руками уши и зажмурила глаза.
Резкий вдох, и я вырываюсь из кошмара, тяжело дыша и смотря в потолок. Простынь аккуратно заправлена, одеяло на месте, значит, я прожила этот ужас безмолвно и тихо. Все еще не отойдя, я села на кровати. Руки дрожали, а дыхание было слишком рваным. Господи, я больше не могу ждать ни минуты. Лицо кричащей Эсме не отпускало мой разум, парализовало рассудок.
Взглянув напротив, я увидела Элис, уснувшую на кресле.
Тихо спустившись с кровати, я отметила про себя, что была в той же одежде, что и утром, когда выходила из дому. Хорошо, не нужно тратить время на переодевания. Тихо спустившись на первый этаж, я прошла в холл. Не обращая внимания на дрожь в коленях и обезумевшее сердце, я, не задумываясь, шла к двери, пока мое внимание не привлек, лежащий на столе предмет. Подойдя ближе, я подняла картину и с грустью посмотрела на него. А потом, меня охватила злость. Я не имела права их рисовать, я была недостойна писать эту картину. Я не смогла спасти их. В бешенстве я разорвала ее и, отшвырнув от себя холст, быстро подбежала к двери, понимая, что Элис могла проснуться от шума.
Выйдя на улицу, я, не оглядываясь, бежала до трассы. Через минут пятнадцать, я поймала такси. Я чувствовала, что обязана посетить это место и извиниться перед ними. Мне было это нужно, просто необходимо, иначе, я просто взорвусь.
Таксист хотел что-то спросить, но я опередила, прошептав:

- Центральное кладбище, пожалуйста.
Бросив на меня взгляд в зеркало, он нахмурился и посмотрел на дорогу.
Больше он не пытался со мной заговорить.



Я тихо подошла к могилам и застыла возле них, не смея приблизиться ближе. У меня не было с собой ни цветов, ни букетов, только разбитое сердце и потерянная душа. То, во что превратилась моя жизнь…
Я медленно село подле двух могил и глубоко вздохнула, борясь с порывом просто разрыдаться и обхватить себя руками, зажмурив глаза.

- Мне так вас не хватает, - тихо прошептала я.
По щеке все же скатилась первая одинокая слеза.

- Почему вы должны были покинуть меня? Разве мне не хватило моих родителей? Разве было мало боли и терзаний? Кто-то, на верху, проверяет меня на прочность снова и снова, но он ошибается, - я сильно закусила губу, сдерживая всхлипы, но, не держа в себе слезы, - ошибается… я не такая сильная, что бы суметь справиться с этим, силы давно покинули меня, давно…

Закрыв глаза, я принялась размеренно дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох…
Бороться с нарастающей истерикой в груди было непросто, от слез я уже не видела ничего вокруг, терзания так и лились из меня, страстно желая выбраться наружу. Все страхи, боль, унижение, все…

- Я так устала… - я замолчала, на пару минут, возвращая себе голос, - простите меня, - тихо прошептала я, - простите, но я не смогла, не справилась… ваша смерть, ваша жертва, была пустой. Я не справилась!
Рыдания вырвались наружу, а слова перешли в крик, запустив руки в волосы, я силой сжала их, а затем, закрыло лицо ладонями. Всхлипы оглушали все вокруг, превращаясь в вой. Я ощущала себя раненым зверем, которого подстрелили и он больше не может сдвинуться с места падения, намертво приклеенный к нему.
Через минут десять, я немного овладела собой и продолжила свои покаяния.

- Вы всегда были так добры ко мне, одаривали такой любовью и нежностью, что мне казалось, мое сердце не может принимать столько тепла и внимания. Душа пела, готовая взорваться от чувств. Ваше отношение ко мне, забота… она просто сбивала меня с ног, кружила голову и теплым, нежным чувством разливалась в груди. Когда вы были рядом, я никогда не ощущала себя одинокой, никогда… Вы могли одним лишь своим присутствием, одним взглядом и объятием восполнить пустоту внутри меня, пустоту там, где должны были находиться мои родители. Господи, вы так много значили для меня, так много…
Это было невыносимо, горло жгло от рыданий, а огромный ком обиды не давал дышать. Я обхватила себя руками, что бы смягчить боль в груди. Как бы сильно я не сжимала руки, это не помогало, боль не уходила, цепкими клешнями держась за сердце, намереваясь вырвать его из моей груди.

- Почему, почему вы решили покинуть меня, почему вы решили оставить меня одну справляться с этим. Зачем было умирать за справедливость, если ее совершенно нет в этом мире. Ее просто нет! Сказки и хэппи-энды писались самими злодеями, чтобы дать людям ложную надежду, поселить в душе лживую уверенность того, что добро всегда побеждает зло. Почему же я вижу тогда возле себя одно зло, только темень, грязь и удушающую темноту? Где обещанное добро, где свет в конце туннеля, где ангел, который должен был оберегать меня от всего? Где это все? Где?

- Я не понимаю, почему вы не отдали им этот несчастный компромат? Не отдали еще тогда, когда вас по-хорошему просили об этом. Что вы думали, что я вызвала полицию? Что успела? Стоила ли это вашей жизни, жизни Эдварда, Элис, моей?..

- Нет, это не стоило ни одной слезы Розали, это не стоило душевного здравия вашей дочери, искалеченной жизни вашего сына… это не стоило меня.

- Теперь я только разрушаю жизнь Эдварду. Ваш сын превратился в ничто из-за меня, по моей вине ему осточертела все вокруг. Я провела его в ад, я сыпала ему соль на раскрытую рану. Я не смогла огородить его, защитить… Я, это была Я! Я просто не смогла, не сумела. Зря вы оставили его жизнь на мне, в моих руках, потому что я не справилась, Господи, я просто никчемна!

Крепко зажмурив глаза, я закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Моя исповедь не приносила никакого облегчения, только большее понимание того, что выхода нет, стена, выстроенная передо мной, непробиваема, не единой трещины, прокола, ничего…
Убрав руки ото рта, я положила их себе на живот, и маленькая искра все-таки пробилась в мое иссохшее, мертвое сердце, принося с собой немного жизни в него.

- Простите меня, ради Бога, простите. Я живу с этой виной уже год. Каждый Божий день, каждую минуту, секунду своей жизни, я ощущаю тяжелый груз вины…

- Я должна была спасти вас, должна была, но не спасла. Видение вашей смерти преследует меня, дышит в затылок, не дает сделать вздох, не приносящий мне боль. Лицо Аро так и стоит в глазах и мне никуда не спрятаться от этого видения. Куда бы я ни посмотрела, везде я вижу его, стоит мне закрыть глаза, и я слышу собственный крик, вырвавшийся наружу, когда выстрели, оглушили комнату. Я никогда не смогу забыть твое лицо, Эсме… прости меня.

- Моя жизнь похожа на черную дыру, непробиваемую водную гладь. Все так сложно… я не знаю, что делать, я просто не знаю… Нельзя, чтобы правда вышла наружу, я должна уехать. Только так я смогу спасти Эдварда… спасти себя и нашего ребенка.

- Что… - раздался позади ошарашенный голос.
Вздох застрял где-то в районе горла, пульс пустился вскачь наперегонки с сердцем, а ужас сковал все мышцы. Господи, этого не должно было произойти…

Форум.