Я злобно зарычала и унеслась в свою комнату. Меня раздирала ярость к собственной матери. Впервые мне так хотелось убежать из дома, наплевав на все. Меня мало волновало, что мама волнуется о моей жизни. Да и что скрывать, она не зря волнуется. Я сама не уверенна, чего ждать от полоумной старухи, сдвинувшейся на молодости, но я была твердо уверенна, что должна уехать в интернат.
Завтра утром меня ничто не задержит. Я сбегу. Ради Пряника, танцев и всего, что мне было там так родно. Мне все равно, что где-то по лесу все еще скитается старуха, но, не смотря на эту сделку, моя жизнь принадлежит только мне и никому больше!
Мама постучалась в дверь.
- Если будешь есть, вернешься на кухню, - строго сказала она.
Мне захотелось вышибить дверь ногой и разгромить все на этой чертовой кухне. А потом в зале, в ванной и всю квартиру. Но вместо этого я сгоряча кинула в дверь подушку. Она глухо ударилась и плюхнулась на пол. Мама не услышала моего послания. И пусть! Она никогда меня не слышала! Только могла читать, то, что я напишу. Наверно, из-за этого от нее ушел отец!
Хотелось кричать и крушить все вокруг. От мысли, что я больше не вернусь в интернат, слезы ярости лились ливнем, орошая все лицо. Я не знала, что со мной будет, если я больше не увижу Пряника, не буду учиться танцевать и больше никогда не прогуляюсь по лесу, который окружает интернат. Я знаю, что хорошего он подарил мне мало, но именно в нем мне дали слух. Именно там я обретаю то, что глубоко зарыто здесь.
Иногда мне кажется, что эта бабка и есть пантера. Слишком одинаковые у них побуждения. Так может, это одно и то же существо? А что, бабка тоже, когда ухмылялась, скалилась, как зверь. Может, она давно преследует меня, с самого приезда в интернат, чтобы убить? Тогда чем я ей насолила?
До меня впервые дошла мысль, что старуха может оказаться пантерой. В принципе, а почему бы нет? Я уже и не знаю, во что верить. Но это не отпугивало меня. Наоборот, именно из-за этих странностей, которые перевернули мою жизнь, меня так неумолимо тянуло в этот интернат. В нем все не как везде. Даже люди, такие как Артур, которых я больше нигде не видела и, не уверенна, что такие еще существуют.
И я чувствовала себя центром этих странностей и происшествий, которые преследовали меня по приезду. Все, что выходит за рамки обычного, окружало меня и порой мне самой казалось, что я творю все эти чудеса…
Но, почему-то, и это не пугало меня. Став частью этих явлений, я поняла, что не смогу оттуда оторваться. Я читаю мысли людей, я живу, хотя меня не должно быть. Я не такая, как все. Обретя слух, я не изменила свой статус. Я по-прежнему другая. И так было с рождения, а я это не замечала.
Но теперь я уверенна, что мое место в том интернате, но никак не здесь. Здесь все обыденно и чудес не происходит. А там, словно другой мир. И он начинается с леса, в котором стоит эта школа. Я должна убежать. Мне будет тошно снова жить тут, сливаясь с общей массой. Мучиться, что я не такая, как все. Плавиться под подозрительными взглядами.
Весь день я сидела в своей комнате, объявив голодовку. Поступала глупо, но у меня не было другого выхода. В итоге маме я так и не доказала своим поведением, что моей жизни ничего не угрожает. Она не изменила своего решения и даже звонила бывшей директрисе. Я слышала это через дверь. Но самое ужасное, они, кажется, готовы взять меня обратно!
В дикой скуке и мучениях пролетели часы. Наступил вечер. Суббота потеряна безвозвратно. Я представляла, что сейчас делала бы, находись я в интернате. Пошла бы в конюшню или на танцы. Теперь у меня было больше выбора. У меня теперь было больше возможностей, чем раньше. А здесь все обращалось в ноль.
В своих раздумьях я не заметила, как уснула. Сидя перед дверью, опершись спиной на стену. Но во сне я подтянула себе подушку, которую хотела зашвырнуть в мать, и сползла на пол. Уснула. Мне снились кошмары. Словно я пыталась врываться. Но меня держали за ноги. Мама, директриса, классный руководитель. Они отбирали у меня слух, снова делая меня приниженным человечком, пробирающимся по стеночке в школе. А я кричала, упиралась, но меня тянуло вниз. А где-то вдалеке блестела остроконечная крыша интерната, которая отдалялась от меня все дальше…

Наступило утро. Часов шесть. У меня затекла спина, от сна на полу. Дверь видимо пытались открыть, но я подперла ее своими ногами. Если бы мама зашла в комнату, она бы переложила меня на кровать. Или она сильно обиделась и даже не пыталась заходить. Я резко встала. Не опоздать на автобус! Взглянув на часы, висевшие на стене, я убедилась, что еще только начало седьмого. Мне нужно быстрей собраться и тихо уйти, пока мама не встала.
Я вскочила и, не издавая ни единого звука, стала собирать ранец. В принципе, он был собран. Вчера я из него почти ничего не вытаскивала. И спала я в одежде. В переодевании не было обходимости. На умывание я решила не тратить время. Умоюсь по приезду. Тем более, шум воды может разбудить маму. Позавтракаю в кафе перед остановкой. Главное – уйти. Тихо и быстро.
Я надела рюкзак на плечи и осторожно дернула дверь. Моей силы, видимо, не хватило. Я толкнула ее сильнее, но та словно влилась в стену. Из груди сам собой вырвался тихий стон.
Мама заперла ее! Как она могла?!
Ключа у меня не было. Если попытаться выламывать, можно повредить плечо и разбудить мать. Нет, здесь нужно действовать хитрее. Как и она со мной.
Я отыскала свою коробку с резинками и заколками, и перевернула все на кровать. Быстро порывшись среди ярких безделушек, я нашла пару шпилек. Отлично! То, что нужно!
Встав на колени, я стала творить над замком. Точнее над тем, чтобы его открыть. Я вставляла туда одну шпильку, а второй пыталась нажать на зубчики, находящиеся в скважине.
Старый добрый способ вскрывания замков воров и мелких мошенников. Ему я научилась, когда однажды, закрыв вещи в шкафчике, потеряла ключ. Тогда я долго тряслась и не знала, что делать, а потом схватила две булавки и стала осваивать искусство карманников. Конечно, сначала у меня ничего не получилось. Я провозилась пол часа над шкафчиком и, в итоге, сломала все булавки, пихая туда. А запихала я их, штук шесть. Причем запихала так, что замок пришлось снимать, не помог даже ключ, который, оказывается, уже давным-давно кто-то нашел и принес на вахту.
Расстроенная неудачей я, в силу своего упорного характера, нашла старый замок от нашей двери и колупалась в нем чуть ли не весь день. Но, в конце концов, замок я открыла, даже не сломав проволоку, которой это делала. Радости моей не было предела, но на этом осваивать воровские штучки я перестала.
И вот сейчас, уже пятнадцать минут проковыряв в замке, я погнула всю шпильку, которая уже готова была сломаться. Но, наконец, что-то тихо щелкнуло, и дверь отошла от стены. Я сложила все обратно в коробку и на цыпочках вышла за дверь. Было темно и нечего не видно. За окном словно была ночь, а ни один ночник, как на зло, не горел.
На ощупь, дойдя до шкафа, я накинула куртку и обула сапоги. Последний раз остановилась у двери. Я не знаю, приеду ли сюда на каникулах. Мама обиделась на меня и, может, не будет рада видеть. Я понимаю ее. Вся вчерашняя злость ушла. Мама волнуется и не зря, но, как бы я ее не любила, мне плохо оставаться здесь. Надеюсь, когда-нибудь и она меня поймет, а пока у меня нет другого выхода, кроме как убегать. Если она не простит меня, я не приеду сюда ближайшие два года. А если простит, вернусь, как только она захочет. Имея ввиду каникулы и выходные.
Нащупав в темноте ручку входной двери, я вышла на лестничную клетку. Хоть здесь горел свет. Это позволило мне тихо и плотно закрыть дверь. Спи мамуля, и не беспокойся. Ты сама сбегала в шестнадцать лет и знаешь, что это такое. Правда ты сбегала ради моего отца, а я сбегаю ради интерната. В какой-то степени, я тоже в него влюбилась.
В следующую минуту я уже слетела по ступенькам и, открывая дверь подъезда, оказалась на улице. Вздохнув полную грудь воздуха, я побежала по скрипучему снегу в сторону остановки.
Автобус долго не заставил себя ждать. Провозившись с замком и собираясь, я потеряла много времени. Поэтому длинный синий автобус подошел через десять мину. Я влетела в двери и опустилась на мягкое сидение. И только тогда почувствовала себя спокойно и счастливо.
Я еду назад. В интернат. Обратно к чудесам и неслучайным странностям.