ВPOV

- Цветы? Ты принес мне цветы?
Эдвард стоял у двери моей квартиры с букетом цветов в руках. И точно в три-тридцать.
- Ты не любишь цветы? – спросил он, и его эфемерное лицо нахмурилось.
- Нет, мне нравятся цветы. Я просто… удивлена, - я взяла букет из его вытянутых рук. Здесь были лилии, ромашки и белые розы. Я опустила голову; они пахли очаровательно. – Они такие красивые…

Его улыбка, казалось, осветила всю комнату.
- Поэтому они тебе нравятся, - сказал он с той же гордостью, которую вы можете увидеть у первоклассника, когда его мать вешает его рисунок на холодильник.
- Да, действительно нравятся, - я распахнула дверь пошире, держа цветы одной рукой, а дверную ручку другой, и отошла в сторону. – Пожалуйста, входи.

Он сделал шаг и остановился напротив меня. Разница в нашем росте значила, что ему нужно было склонить голову, чтобы заглянуть в мои глаза своими мудрыми и печальными. Гул силы прокатился от него ко мне, как дозвуковой грохот сокрытой под землей огромной турбины.
- Приятно снова видеть тебя, - тихо произнес Эдвард, прежде чем вошел в гостиную.
И снова этот запах. Как бы хорошо не пахли эти цветы, они не могли сравниться с ним. Его дыхание прохладцей овевало мое лицо, и оно стало покалывать, когда я закрывала дверь и следовала за парнем в гостиную.

Цветы, учтивое отношение и вежливая неуверенность в себе заставили меня почувствовать себя так, будто за мной ухаживали, в старомодном значении этого слова. Я была почти поражена внезапной уверенностью, что он действительно ухаживал за мной. Хотя я и размышляла об этом, сейчас для меня это стало реальностью, да еще и ошеломляющей. Почему я? Разве у него нет коллег-женщин там, откуда бы он не взялся?

Каждый новый взгляд от него, каждое прикосновение, казалось, делали напряжение еще больше. Это было так, как будто бы у меня на спине находился гигантский ключик, и каждым новым своим жестом он делал пол-оборота, пока я наконец-то не стала сжиматься все сильнее и сильнее в ожидании. Мечтательное настроение, которое пробуждало во мне его присутствие, стало достаточно глубоким, чтобы успокоить мои сомнения и мой естественный скептицизм. Я хотела просто позволить тому, что должно было случиться, произойти между нами. Это было настолько захватывающе и таинственно, а моя жизнь была такой мрачной, без какого-либо видимого облегчения от повседневных забот. Мое сердце начало бешено колотиться от направления, которое приняли мои мысли.

Эдвард повернулся ко мне, его любопытные глаза ненадолго опустились на мою грудь, а затем вернулись к лицу. Я проигнорировала жар своих щек и направилась на кухню.
- Я поставлю их в воду, - бросила я через плечо.
Я положила цветы осторожно на столешницу и открыла шкафчики. Больше всего на вазу у меня походил стакан для холодного чая, так что я набрала туда немного воды и опустила в него цветы.

Я повернулась к двери; Эдвард стоял, прислонившись к косяку, и наблюдал за мной. Слишком красивый даже для актера или манекенщика, его темно-ржавые волосы лежали в почти искусственном беспорядке, он был похож на парня с постера в этих своих штанах цвета хаки и хлопковой рубашке, что были надеты на нем. Светло-голубая рубашка с короткими рукавами натянулась на его груди, намекая на захватывающее нечто, скрытое под ней, когда он прислонился к косяку, держа руки в карманах. Единственное, что удержало его от того, чтобы быть ожившей обложкой журнала – его глаза. Они были странного оттенка карего, и в них всегда присутствовала эта боль. Возможно, это была боль, которая и удерживала его идеальное лицо от того, чтобы выглядеть слишком поверхностным или тщеславным.
- Хочешь что-нибудь выпить? – предложила я. – У меня есть вода и… - я подошла к холодильнику и открыла дверцу. – Апельсиновый сок?

Он покачал головой, улыбаясь.
- Нет, спасибо.
- Что ж, тогда позволь мне отнести это в гостиную, - сказала я, снова беря цветы и проходя мимо Эдварда в гостиную. Я почти чувствовала это магнетическое притяжение, исходящее от него, пока шла мимо.

- Как долго ты живешь здесь? – спросил он, расхаживая по периметру гостиной, смотря на небольшой книжный шкаф и несколько фотографий на телевизоре.
- Ох, недолго вообще-то, - ответила я, наблюдая за ним, рыскающим по комнате. – С июня, - после того, как вышла из больницы, я не захотела возвращаться и жить в Форксе, где, как я была уверена, вновь побежала бы к Джейкобу, да и была слишком гордой, чтобы выносить эти жалостливые взгляды или пересуды. Чарли не очень хорошо воспринял мое решение, но я твердо решила, и он с уважением отнесся к нему.
- И ты живешь здесь одна, - подтвердил он.

- Что ж, за исключением Дарси.
Он посмотрел на меня.
- Дарси?
- Моя кошка, она где-то здесь, - я заглянула в открытую дверь спальни, но ее не оказалось на обычном месте, спящей на моей кровати. У меня нечасто были гости, и вполне возможно, что она была застенчива перед незнакомцами. – Она, вероятно, появится позже.
- Так значит никакого парня? – спросил он с нажимом.
- Нет, - прозвучало довольно резко, как мне показалось. Что ж, позвольте отплатить той же монетой. – А что насчет тебя?

- Меня? – спросил он, его брови выгнулись в удивлении. Он начал смеяться, качая головой. – Нет, никакой девушки. Уже… несколько лет.
Я посмотрела на него, в то время как мой мозг пытался понять все это. Безумно красивый мужчина? И никакой девушки? Необычные способности, путешествовал повсюду. Я почти вернулась к своей теории об ангеле, и от этого моя голова только разболелась.
С телевизора он взял фотографию Чарли и посмотрел на нее, перевернув в своих руках.
- Это мой отец. А это я с матерью в Фениксе, - сказала я, указывая на большую фотографию.
- Она живет в Фениксе? – поинтересовался Эдвард.

Я немного поправила цветы.
- Жила, - я разделила немного гипсолюбку, сосредоточившись на разговоре. – Она умерла в марте. – По-прежнему было больно говорить об этом.
- Ты скучаешь по ней, - тихо произнес молодой человек с достаточным состраданием и пониманием в голосе, отчего в горле у меня образовался ком.

- Больше, чем могу объяснить словами, - прошептала я. Это была такая знакомая боль, и я попыталась проглотить этот ком. Если я позволю всему зайти слишком далеко, то оно поглотит меня. Я скучала по ее безумному энтузиазму и ее неудержимому чувству юмора. И хотя бывали времена, когда я чувствовала себя родителем в наших отношениях, ее смерть разорвала последнюю нить, связывающую меня с детством. Тепло и солнце моего юношества и Феникс теперь были закрыты для меня, они ушли навсегда, ушли в прошлое.
- Прости, - изрекла я. – Это все еще… - я махнула рукой, направляясь в ванную за салфеткой.
- Не извиняйся, Изабелла, - произнес он тихо, когда я прошла мимо него. – О слезах сожалеть не стоит. Воспоминания нужно хранить в себе.

Я схватила салфетку с туалетного столика и повернулась к Эдварду, стоящему в дверях ванной. Его глаза были очень грустными, как будто вес смерти давил на его плечи. Я поняла, что боль, которая сжимает мою грудь, была точно такой же, как и та боль, что я видела на его лице. Одно долгое бездыханное мгновение мы смотрели в глаза друг другу. Я боролась с желанием броситься к нему, обнять своими руками и позволить утешить меня, пока я буду рыдать неделю.
Я не знаю, чем он был или что мог делать, какую силу скрывал или мог подпрыгнуть и взлететь, как ракета. Это было неважно. Та же боль и одиночество, которые преследовали меня, эхом отражались на его лице, и я чувствовала связь с ним, что протягивалась ко мне и окутывала, как родительская рука вокруг новорожденного. Я не могла сомневаться, что он был послан мне; нас притягивало друг к другу, как магнитом.

Я тихо всхлипнула, и мое сердце забилось быстрее от осознания того, что между нами было что-то настолько основательное и неоспоримое. В его глазах я увидела, что он тоже почувствовал эту связь, и напряжение в комнате стало еще больше, пока я боролась с желанием шагнуть вперед и прикоснуться к нему.
Мне пришлось оторвать взгляд, его присутствие казалось уж слишком для меня. Я опустила глаза и отвернулась, вытирая слезы еще раз.

- Церковь, - произнесла я, глубоко вдыхая, прежде чем вновь повернуться к Эдварду. – Может нам стоит отправляться?
- Конечно.
- Церковь на самом деле дальше по улице и за углом. Почему бы нам не пройтись? – я более тщательней приготовилась к нашей поздней поездке в Форкс на этот раз; я надела джинсы, предвидя еще одну поездку на мотоцикле.
- Хорошо, - сказал он.
Я схватила ключи, четки и сумочку и мы вышли в коридор.
- Интересно, должна ли я захватить плащ? - произнесла я, смотря в окно.
- Элис сказала, что дождя не будет до самой темноты, - ответил он рассеяно, смотря в окно вместе со мной.

Я повернулась к нему с любопытством. Его лицо было всего в нескольких дюймах от моего. Даже если бы у меня были закрыты глаза, все равно я бы знала, что он стоит рядом со мной. Сама энергия его присутствия была как силовое поле, которое я могла ощущать своей кожей.
- Элис. Твоя сестра. Она теперь метеоролог? – его кожа была безупречной и гладкой, и существовал всего лишь намек на тень там, где вскоре появится щетина. Его губы были полными и чувственными, слегка приоткрытыми и идеальными для поцелуев. Было ли неправильно с моей стороны протянуть руку, чтобы проследить эти губы своим пальцем?

Он усмехнулся, качая головой и вытаскивая меня из моих грез.
- Нет, она просто очень хороша в предсказании таких вещей.
- Ладно, - произнесла я озадаченно, но все же оставила свой пиджак висеть на крючке, когда мы направились к двери. К моему удивлению на подъездной дорожке был припаркован красный Камаро. – Это твоя?
- Нет, Джаспер одолжил мне ее.
Я посмотрела на нее, когда мы проходили мимо.

- Красивая машина, - я была почти разочарована, что мотоцикла не оказалось здесь.
- Что ж, на байке не очень весело во время дождя, - сказал Эдвард, улыбаясь. Мне действительно было бы лучше привыкнуть к этому улыбке. Она волновала меня каждый раз, когда я видела ее.
Мы шли некоторое время, и я заметила, что сегодня он казался намного более расслабленным, так что решила прояснить кое-какие вопросы, что волновали меня.

- Итак, в какую церковь ты обычно ходишь? – спросила я, когда мы шли по тротуару.
- Обычно я не хожу в церковь, - он пожал плечами, его длинные ноги делали один шаг за два моих. – Я не был в церкви вот уже более сорока лет, - признался он небрежно, наклонился и прошептал: – На самом деле я собрался пойти только потому, что там будешь ты.
Я проигнорировала косвенный комплимент, пытаясь сложить в голове цифры.
- Ты не был в церкви сорок лет?
Он повернулся туда, где я застыла на месте. Это настороженное выражение вернулось к его глазам.

- Я сказал сорок? Я имел в виду четыре.
Я покачала головой.
- Нет, ты сказал сорок.
Он повернулся и засунул руки в карманы, нахмурившись. Эдвард посмотрел в землю, а затем повернулся ко мне, будто оценивал, что может рассказать мне.
Было много вещей, с которыми я могла справиться, но ложь не входила в их число.
- Эдвард, тебе не нужно говорить мне все, но не лги мне, - взмолилась я. По крайней мере, позволь остаться между нами только правде.
Он посмотрел на меня исподлобья.

- Я хочу рассказать тебе, но не хочу пугать тебя.
- Есть вещи, которые испугают меня? – тихо спросила я, и мой пульс начал ускоряться.
Он мрачно кивнул, пока я сосредоточилась на внезапном выбросе адреналина, который затопил меня.
Эдвард снова бросил быстрый взгляд на мою грудь, когда мое сердце забилось еще быстрее. Святая Мария, он может слышать биение моего сердца.
- Пожалуйста, не бойся меня, - взмолился он. – Я никогда не хотел причинить тебе вреда.

Это был уже второй раз, когда он использовал данную формулировку.
- Ты не хотел причинить мне вред, - медленно повторила я, озвучивая свои мысли вслух. – Но ты боишься, что можешь?
- Я опасен для тебя, Изабелла, во многих смыслах, - произнес он так тихо, что мне пришлось напрячься, чтобы услышать его. Его глаза будто пронзали меня насквозь.
Я знала это; я чувствовала это. Было нечто первобытно опасное в нем, и мое дыхание перехватило, когда я поняла, что мои подсознательные чувства были обоснованными. Тем не менее, я поверила ему всем сердцем, когда он сказал, что не хочет причинить мне вред, и это было тем, за что я уцепилась.

- Ты спас меня. Это может быть менее опасным, чем ты думаешь.
На его лице проступило выражение изумления.
- То, чего я хочу, это настолько причудливо эгоистично…
- Возможно, ты мог бы рассказать мне, чего хочешь, и позволить мне самой судить, - проговорила я так спокойно, что даже сама удивилась.

Но Эдвард только покачал головой, когда дети Дэвидсона пробежали мимо нас. Кристал на своем велосипеде и ее старший брат, Трэвор, на скутере.
- Привет, Белла, - прокричал Трэвор, когда мы отошли с их пути.
- Привет, Кристал, Трэвор, - прокричала я в ответ, но они уже пронеслись мимо нас.
Я посмотрела на Эдварда, надеясь, что мы сможем продолжить этот разговор, но момент откровенности был упущен, и он уже направился дальше по тротуару, но медленно, как будто намеренно сдерживал себя. Я пробежала несколько шагов, чтобы догнать его.

- Итак, как долго ты ходишь в эту церковь? – спросил он, очевидно решив задать вопросы теперь мне. Он шел длинными, медленными шагами, будто скользил по тротуару. Его руки покоились в карманах, и он слегка сгорбил плечи, словно пытался заставить себя выглядеть менее высоким, менее внушительным, нежели был на самом деле.
- С июня, но я знаю отца Брайана намного дольше, - я сделала глубокий вдох. Если я требовала честности от него, то должна быть готова и сама быть честной. – На самом деле я присоединилась к церкви только в мае.

Эдвард вскинул свои элегантные брови, смотря на меня, поощряя продолжить.
- Я никогда не принадлежала к церкви раньше. Ни к одной. Мои родители даже не крестили меня. – Рене была слишком современной матерью, чтобы опускаться до чего-то такого трагически провинциального, как крещение. Я посещала индуистский ашрам и святилище Навахо, но никогда настоящую церковь. И наконец-то меня крестил отец Брайан в больнице.
Я автоматически остановилась на обочине, чтобы проверить поток машин, а он же сошел на дорогу без колебаний, так что я последовала за ним.
- Что изменилось для тебя? – спросил он.

- Со мной в одночасье случилось много плохих вещей, - сказала я, хмурясь и смотря себе под ноги. – Слишком много на самом деле. Вероятно, это прозвучит банально, но причиной стал поиск какого-то смысла, некой структурности, - я посмотрела на юношу, задаваясь вопросом, неужели он, как и большинство моих сверстников, не сможет понять глубину моих новых убеждений, или был ли он здесь, чтобы каким-то способом проверить их. Мы снова шагнули на тротуар. – Жизнь должна быть чем-то большим, нежели просто проживанием, и так изо дня в день. Это имеет хоть какой-то смысл?
Он кивнул, смотря на меня.

- Прекрасно. Поиск смысла является признаком философской души.
- Философской? – усмехнулась я. – Это не про меня. Я просто пытаюсь найти связь с чем-то… большим.
Я сделала глубокий вдох. По какой-то причине я хотела поделиться этим с ним, тем, что никогда и никому не говорила. Я посмотрела в его лицо, уверенная в том, что увижу на нем понимание.
- У меня возникает особенное чувство, когда я вхожу в церковь, это почти манит.
- И что же это?
Я сделала глубокий вдох.
- Как будто я растворяюсь. Теряю себя в Боге. Позволяю своей душе погрузиться в поток «таинственного».

Он кивнул.
- Аполлоновский экстаз.
- Прости? – спросила я, не понимая его слов.
- Аполлоническое против дионисического, - Эдвард посмотрел на меня, но я все еще не понимала, о чем он говорит. – Это было популярной антропологической концепцией несколько лет назад. Эта таинственность того, кто лежит неподвижно, упал ниц перед алтарем, общаясь с Христом, на самом деле подразумевает такое же глубокое бешеное празднование, какое испытывает буйный, опьяненный гуляка во время вакханалии.
Я кивнула.

- Да, я понимаю. Общность обоих, тянущихся к их Богам.
Его лицо стало мрачным и снова наполнилось болью.
- Тянущихся к Богам, да.
Колокола церкви, которая в настоящее время уже была за углом, начали звонить.
- Четыре часа. Мы должны поторопиться, - бросила я, когда мы побежали через улицу и поднялись по каменным ступеням церкви.

Эдвард распахнул большую деревянную дверь, и мы вошли в вестибюль с его приглушенным светом. Орган уже начал играть, я опустила палец в чашу со святой водой и перекрестилась. Он смотрел, но не стал следовать моему примеру и легко прикоснулся к моей талии, когда мы начали двигаться по проходу. Во второй половине дня солнце, должно быть, нашло отверстие в облаках, и теперь его лучи проникали сквозь западные витражи, раскрашивая всеми цветами неф. Легкий запах ладана, сильные, глубокие аккорды органа и широкие высокие своды церкви были для меня как дом, и я почувствовала, как расслабляюсь, когда мы достигли алтаря. Я оглянулась на Эдварда, и он ободряюще улыбнулся мне. Это был первый раз, когда я привела кого-то, кого знаю, в мою церковь, и мне была интересна его реакция. На эту мессу пришло мало людей, и мы направились к моей обычной скамье, несколько дам по соседству вытянули шеи, пытаясь понять, кого я привела.

Я преклонила колени перед входом «своей» скамьи, а затем прошла вглубь. Эдвард последовал за мной, копируя мои действия. Месса началась, и я была счастлива увидеть отца Брайана. Он подошел к алтарю и начал молитву, которую я повторяла сердцем: Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Я глубоко вдохнула и позволила знакомым звукам и словам успокоить меня.
Я украдкой поглядывала на Эдварда во время всей службы, его лицо было спокойным, но сосредоточенным, как будто он слушал разговоры, недоступные моему слуху. Он выглядел так, будто принадлежал церкви, но должен был находиться там, на подоконнике или в нишах святых, а не здесь, на скамье. Я заметила, как он подался вперед, когда отец Брайан начал свою проповедь о природе прощения. Он не направился к алтарю со мной, когда я отправилась причащаться, но я взглянула на его лицо, когда откинулась на скамье после, и Эдвард посмотрел на меня так пристально с этой полуулыбкой на его лице.

Мы сидели в течение минуты после окончания службы, и, наконец, священники направились по проходу к дверям, чтобы уже там поприветствовать своих прихожан.
- Итак, что ты думаешь? – спросила я, положив псалтырь на место.
Эдвард повернулся ко мне, его глаза были мягкими и сияющими.
- Я и раньше считал тебя красивой, - ответил он, проводя тыльной стороной своих холодных пальцев по моей щеке, - но я тогда еще не видел, как ты молишься.

Он обладал порочной возможностью забирать мое дыхание своими словами, своими прикосновениями, своей внешностью. Они эффективно предотвращали мою способность говорить, поэтому я наклонила голову и посмотрела на соседние скамьи, чтобы понять, не забыла ли я чего-нибудь. Вокруг нас прихожане начали подниматься со своих скамей.
- Когда ты краснеешь вот так, это становится единственным, что я могу видеть, - прошептал Эдвард, наклоняясь ко мне.

Я посмотрела на него из-под своих волос, прежде чем зажать руки между коленями.
- Знаешь, ты делаешь только хуже, когда комментируешь это, - ответила я, пытаясь говорить беззаботным тоном.
- Я знаю. Но это слишком чудесно, чтобы сопротивляться ему, - тихо сказал он с таким чувством в голосе, что мое сердце на мгновение сбилось.
Им придется установить мне кардиостимулятор.
- Я рада, что веселю тебя, - сухо произнесла я.

- Ох, ты делаешь гораздо больше, - его лицо улыбалось, а в глазах была нежность, и если бы я могла двигаться, то растаяла бы от силы его взгляда, как кубик льда на солнце.
- Что ж, нам пора, - сказала я, поднимаясь.
Он кивнул и встал, поворачиваясь к концу скамьи. Я ожидала, что он выведет нас, но вместо этого Эдвард посмотрел на витраж, который находился позади того места, где мы сидели.
- Это окно. Это..?

На нем был изображен Иисус, протягивающий руку вниз к мужчине, полулежащему на земле.
- Оно показывает, как Христос вернул Лазаря из мертвых, - объяснила я.
Он покачал головой, казалось, в неверии.
- Это было чудо, конечно же, - пробормотал он, прежде чем выскользнуть в проход и подождать меня, чтобы мы могли уйти вместе. Он оглянулся еще раз на витраж, когда мы шли по проходу, где серый свет пасмурного дня затопил площадь возле двери, создавая своеобразный туман.

Отец Брайан стоял у двери, когда мы вышли из церкви.
- Привет, Белла, - он поприветствовал меня, пожимая руку. – Вижу, ты привела друга, - сказал он, с любопытством разглядывая Эдварда.
- Отец Брайан, это Эдвард Каллен, - произнесла я, когда Эдвард шагнул вперед, чтобы пожать его руку, бормоча:
- Добрый день, сэр.
Позади нас последние прихожане направились вниз по ступенькам.
Он пожал руку Эдварда, с улыбкой смотря на меня.

- Эдвард, хм? – он вскинул бровь, смотря на меня и вспоминая, что когда-то я говорила ему, будто видела ангела по имени Эдвард. Думаю, я должна была признаться, что он не ангел, в конце концов.
- Тот же парень, другая природа, - попыталась объяснить я, в то время как Эдвард отступил на шаг и обнял меня рукой за талию, движение, которое удивило меня.
- Что ж, мы всегда рады новым лицам. Рад, что вы проводили Беллу, - отец Брайан по-отечески улыбнулся Эдварду, когда монсеньор присоединился к нашей группе на ступеньках. – Вы отсюда? – спросил отец Брайан у Эдварда.

- Моя семья живет в Форксе, как и семья Изабеллы, - ответил он с уважением. – Это была интересная проповедь.
- Вам понравилось? Мы должны найти время, чтобы поболтать, если вы конечно хотите. Прощение лежит в основе нашей веры, - отец Брайан повернулся к монсеньору, который выглядел древним и маленьким между двумя молодыми и высокими мужчинами. – Серхио, вы должны встретиться с другом Беллы, Эдвардом. Это монсеньор Корви.
- Эдвард Каллен, - произнес Эдвард, протягивая руку монсеньору.

Эти двое пожали руки, Эдвард и монсеньор, и неожиданно замерли, смотря друг другу в глаза. Этот мир, казалось, остановился в тот же миг; даже пение птиц и звуки городского движения исчезли. Отец Брайан и я обменялись тревожными взглядам, пока эти двое продолжали стоять неподвижно по какой причине, какой я не могла назвать. А затем донесся невероятно низкий, почти дозвуковой грохот от груди Эдварда, и монсеньор очнулся первым, быстро опустил руку и сделал шаг назад.

- Я должен идти, - сказал он непонятно почему и развернулся, почти бегом бросившись от того места, где стояли мы. – Позже мне нужно будет поговорить с вами, Брайан, - бросил он через плечо.
Отец Брайан прокричал ему вслед:
- Я приду, - он повернулся к нам, озадаченный поведением монсеньора так же, как и я. Лицо Эдварда, бледное всегда, было еще более бледным, а его глаза стали жестокими. Тигр снова заходил по своей клетке.

Я почувствовала легчайшее давление руки Эдварда на своих плечах.
- Спасибо вам, отец. Приятного дня.
- Идите с миром, - ответил отец Брайан, улыбаясь и поворачиваясь к церкви.



Автор: duskwatcher2153
Перевод: Teo
Бета: LanaLuna11