ПАРАД ПЛАНЕТ

Планета одиннадцатая: возвращение на орбиту (осколок 1)



На предельно доступной Вольво скорости я удалялся от границы территорий, подгоняемый в спину издевательским хохотом довольного соперника. Вопреки всем законам звук его смеха с увеличением расстояния между нами ничуть не стихал, а наоборот, стремительно возрастал. Желая поскорее избавиться от него, я продолжал с остервенением давить на педаль газа, еще сильнее разгоняя машину и выжимая из нее все возможное и невозможное. Но это не помогло. Я давно уже слышал этот дьявольский смех не позади себя, теперь он раздавался в моей голове, терзая меня изнутри, вытесняя все мысли и перечеркивая все чувства, кроме абсолютной ненависти. И всепожирающей ревности.
В эту минуту, наедине с собой в замкнутом пространстве салона своей машины, я позволил себе снять предохранитель со своего самоконтроля и выпустил на свободу чувства, что разъедали мне душу последние месяцы после возвращения в Форкс.
Ревность - с тех пор, как я узнал от Элис, что Джейкоб – больше чем друг.
Ненависть - с тех пор, как понял: он может отнять у меня ту, что, однажды появившись, ярким светом озарила кромешную тьму, которой всегда была моя жизнь – мою звезду.
Страх - с тех пор, как признался себе, что не могу ее потерять. Не еще раз. Никогда.
Последним к четырехугольнику моих эмоций присоединилось смирение - когда я решил, что не стану препятствовать этой опасной для меня дружбе.
Но сейчас глас смирения был как никогда слаб, ему не нашлось места в моем истерзанном болью теле и порабощенном другими чувствами сознании. В один миг меня засосало в водоворот вырвавшегося из плена моего самообладания бурлящего потока панического страха удушающей ревности с примесью и колючей ненависти, раскаленной лавой он струился по моим жилам, отравляя меня и подчиняя своей воле. Я не мог им противостоять, да и не хотел. Мне нужно было выплеснуть все, что я так долго сдерживал в себе, все, что так долго подавлял, все, что хотел скрыть ото всех и, в первую очередь, от Беллы. Поэтому я позволил этим эмоциям возобладать над собой, позволил им управлять мной, позволил гневу затмить все то, что так долго и старательно в себе взращивал.
В таком взвинченном состоянии мне хотелось ломать, крошить и рушить все вокруг, но в моем распоряжении был лишь ни в чем не повинный Вольво. И в бессильной злобе я лупил ладонями по кожаной обмотке рулевого колеса, которое скрипело и стонало под моими ударами, но все же выдерживало их, а вот поднятое стекло водительской дверцы, в которое я случайно угодил локтем, рассыпалось, как от прицельного удара молотом, и я с безумным наслаждением выбил его остатки, раскидав их по дороге. Чтобы не нанести больше никаких увечий страдающей ни за что машине, я убрал свободную руку под себя, сев на нее, а второй намертво вцепился в руль. И все, чем я мог выразить обуревающие меня чувства, это продолжать топить педаль акселератора в резиновый коврик под своим сиденьем, еще взвинчивая и так уже максимальную для отнюдь не гоночной машины скорость, и очень скоро мотор Вольво начал захлебываться. Звук работающего двигателя становился все громче и надрывнее, постепенно превращаясь в оглушительный рев, к которому вскоре присоединился и рваный стук коленвала. Моих знаний в автомеханике было достаточно для того, чтобы понять, что ничего хорошего эти звуки мне не сулят – еще немного, и мотор откажет. Это не входило в мои планы, поэтому я вынужден был сбросить скорость. Но ехать так медленно в моем нынешнем состоянии я попросту не мог и, резко развернув руль, поехал к дому, чтобы поменять тихоходный седан на более резвую машину.
Зарулив в гараж, я припарковал измученный Вольво между Бентли Эсме и БМВ Розали и шагнул к своей машине для особых случаев. Но когда мой взгляд наткнулся на сверкающую полированными боками Бугатти, я передумал - максимальная скорость суперкара Эмметта устраивала меня куда больше.
Я не колебался.
- Эмметт, я возьму твою машину? – спросил я, не повышая голоса и одновременно открывая водительскую дверь.
Я был уверен, что брат мне не откажет. И не ошибся.
"Смотри, не помни ее, гонщик!" усмехнулся он беззвучно, по напряженности моего голоса безошибочно определив мое настроение.
Я опустился на сиденье, повернул оставленный в замке ключ - все в семье знали об этой неискоренимой привычке Эмметта - и выехал за ворота. Брат ждал меня на улице. Стоял, прислонившись к стене и, завидев меня, предупреждающе поднял руку. Я притормозил.
Не вынимая наушников своего iPod и не уменьшая звук в плеере, поющем голосом солиста Aerosmith, Эмметт равнодушно спросил:
- Компания не нужна?
В его взгляде явственно читалось участие - он предлагал не компанию, он предлагал поддержку, свое надежное братское плечо. Он не мог точно знать, что со мной творится - по крайней мере, я надеялся, что мне удавалось скрыть от своих родных то, насколько фальшива моя внешняя невозмутимость и насколько искусственна видимая самоуверенность, - но он видел, что меня что-то гложет. И сразу пришел на помощь. Даже понимая, что я наверняка от нее откажусь.
Что я и сделал.
- Не надо. Спасибо, - отрывисто ответил я и, дождавшись, пока он понимающе пожмет плечами, рванул к автостраде.
Только в скорости я видел сейчас свое спасение. Спасение от раздирающих на части негативных эмоций, спасение от того выброса отрицательной энергии, что хлестала из меня с того самого момента, как Джейк едва не задушил Беллу в своих объятиях, спасение от самого себя.

Я гнал послушную моей воле Бугатти на юг, по-прежнему преследуемый едкими как фторидно-сурьмяная¹ кислота мыслями. Подъехав к перекрестку сто первого шоссе с дорогой на Ла Пуш, я едва не крутанул руль вправо, но заставил себя не дергаться и проехать мимо. Новый договор с индейцами пока не вступил в силу, и нет никакой гарантии, что это когда-нибудь произойдет, а значит, въезд - как и вход - на территорию квилетов мне заказан. Да и если даже пункт о непересечении границы временно отменят, вряд ли мое вторжение в резервацию и убийство одного из оборотней на глазах у всех будет признан подпадающим под условия нового междувидового договора.
Подумав о соглашении, я вспомнил, что Блэк так и не сообщил мне о результатах его разговора с вожаком стаи и старейшинами племени, хотя возможность для этого у него была. Но вместо того, чтобы говорить о деле, он предпочел позлить меня своими чересчур фривольными мыслями и… совсем уж недопустимыми действиями. Перед глазами вновь возникла картинка, на которой Джейк совсем не по-дружески обнимает Беллу и торжествующим взглядом смотрит на меня поверх ее головы. Зарычав, я зажмурился, но сделал только хуже - картинка стала четче и словно приблизилась. Я зарычал еще громче и еще прибавил газу, хотя, казалось, больше некуда. Машина и так бежала на пределе своих возможностей.
Но ни сумасшедшая скорость, ни отчаянные попытки изгнать из головы причиняющие боль видения не срабатывали – воображение продолжало работать как бесперебойный станок, подкидывая воспаленному сознанию все новую и новую пищу для ревности. И этой пытке не было конца. По крайней мере до тех пор, пока я снова не увижу Беллу. Это должно быть уже скоро, ведь прошло уже несколько часов. Еще немного, и она позвонит. Я снова взглянул на лежащий на соседнем сидении телефон – он по-прежнему молчал. Раздосадованный, я перевел замутненный взгляд на часы на правом запястье и взвыл – с момента расставания с Беллой прошло чуть больше получаса. Каких-то тридцать восемь минут, а мне казалось, что истекла вечность. Я подумал, что не выдержу больше ни минуты и повернул в обратную сторону. Я не знаю, что буду делать, когда снова подъеду к границе, но колесить по дорогам штатов тоже было бесполезно. Это не приносило желанного облегчения и ничуть не отвлекало от мучительных мыслей.
Развернув машину Эмметта, краем глаза я заметил позади себя указатель на Рэймонд и машинально подсчитал, что за эти полчаса проехал больше ста тридцати миль. Это было невероятно даже для Бугатти. А ведь сейчас еще даже не ночь. Но мне везло: движение по этом шоссе никогда не было особо оживленным, крохотные населенные пункты здесь встречаются не чаще чем через тридцать-сорок миль.

Когда я, все так же изводя себя нежеланными картинками, прокручивая в голове мысли Джейка и его смех, от бессилия стискивая руки в кулаки и скрипя зубами, преодолел примерно половину пути до Форкса, увидел впереди себя знакомую фигуру. Даже на такой скорости, даже при неярком освещении я знал, что не ошибаюсь, и что навстречу мне едет именно Джаспер – его военную выправку не спутаешь ни с чем. Только он умел так грациозно восседать в седле, будь то породистый конь или супернавороченный байк. Такую посадку как у него, не приобрести годами тренировок, его королевская осанка досталась ему в наследство от предков – джентльмены-южане всегда славились особенной манерой держать себя в седле, и Джаспер, став вампиром, не порастерял навыков, а, наоборот, довел свое мастерство до совершенства. И теперь никто не мог с ним сравниться.
Поравнявшись с Бугатти, брат круто развернулся, касаясь коленом дорожного полотна, и пристроился за мной.
В тот же миг я почувствовал облегчение, все мои страхи моментально отступили, и по телу разлилось спокойствие и расслабленность. Даже левая ладонь, до побелевших костяшек пальцев сжимавшая руль, сразу обмякла и уже словно не держала рулевое колесо, а держалась за него. Я почувствовал слабость и почти сотню лет не испытываемую мною сонливость.
И едва ли не впервые за годы знакомства с Джасом я был благодарен ему за его вмешательство и управление моими эмоциями. Обычно меня это раздражало, но сейчас его дар был для меня чем-то вроде успокоительного и болеутоляющего, возможностью избавиться от всего, что мучило меня последний час.
- Спа-си-бо, - шепнул я, едва шевеля губами.
"Да не за что, братишка. С тебя причитается", мысленно ответил он, и я был уверен, что если бы его лицо не было скрыто шлемом, я бы увидел, как брат мне подмигнул.
Вяло улыбнувшись, я откинул ставшую непомерно тяжелой голову на подголовник сиденья.
"И сбрось скорость, я за тобой не успеваю", попросил он, заметно поотстав.
Я послушно выполнил его просьбу и, приподняв ногу с педали газа, проследил, чтобы стрелка спидометра упала с четырехсот до двухсот пятидесяти миль, после чего с наслаждением прикрыл глаза.
- Эй, - тут послышался сзади нарочито грозный окрик, - следи за дорогой! То, что ты временно в нирване, не отменяет соблюдение элементарных правил дорожного движения. Я серьезно, Эдвард, - добавил Джаспер после короткой паузы, за время которой я так и не заставил себя разомкнуть веки, - машина Эмметта отнюдь не бронированная, и в случае если ты проспишь какого-нибудь бедолагу на трассе, от нее ничего не останется…
"… равно как и от того бедолаги…"
У меня не было сил даже чтобы посмеяться над тем, что сохранность машины в данном случае брат ставит выше чьей-то жизни. Я знал, что на деле это совсем не так, иначе Джас не стал бы мучиться столько лет, отказываясь от человеческой крови. Он ценил человеческую жизнь, быть может, даже больше, чем любой из нас, потому что именно ему каждый день, каждую секунду решение не убивать давалось с огромным трудом, когда для нас это было почти нормой. И каждый раз в борьбе с собой он неизменно выигрывал. Конечно, бывали у него и срывы, но у кого их не было? Я сам едва не убил Беллу, Эмметт тоже пару раз не устоял перед соблазном, были в прошлом грешки и за Эсме, из-за которых она корила себя и по сей день. Одним лишь Роуз и Карлайлу не в чем было себя упрекнуть. Но у них совсем иная история – Карлайл был почти святым, и наверное, этот неофициальный статус помогает ему обуздать любые свои желания, а Роуз… она слишком брезглива для того, чтобы ей захотелось испить чьей-то крови, она и на охоте всегда была избирательна в выборе жертвы, а людишки с их пороками и пагубными привычками – они недостойны даже того, чтобы быть съеденными. Подумав об этом, я представил лицо Розали с искривленными в пренебрежительной усмешке губами, и не сдержал улыбку и легкий укол зависти - чем бы ни руководствовалась моя сестра, рядом с ней люди были в безопасности. Если, конечно, не рискнут неуважительно высказаться о ее безупречной внешности…
Заметив мою улыбку, Джаспер снова заговорил:
- Вот, уже лучше, - голосом, каким обычно хвалят ребенка, одобрил он факт проявления у меня какой-либо реакции. - Вижу, ты приходишь в себя. Поднапрягись еще чуть-чуть и открой глаза.
"Эдвард!"
Я поморщился, недовольный его настойчивостью. Потому что, разумеется, не позволил себе полностью закрыть глаза и наблюдал за дорогой сквозь ресницы. Иное было бы безрассудством. Не из-за упомянутого Джасом "бедолаги" - его появление я бы предугадал и с закрытыми глазами, для этого мне было достаточно вампирского обоняния и слуха, а вот резкое искривление дороги или близко растущие к ней деревья ни почуять, ни услышать нельзя. Поэтому я и не смог бы вести машину на такой скорости в таких условиях. Но сказать об этом Джасперу мне было лень, поэтому я приоткрыл глаза шире и сбросил скорость до смехотворных пятидесяти миль в час. Теперь я ни от чего не убегал и уж точно никуда не торопился – до звонка Беллы в моем распоряжении еще несколько часов, а уж теперь, в компании Джаса я могу безболезненно их пережить.
Убедившись, что я внял его просьбе, брат удовлетворенно кивнул. Достав из кармана кожаной куртки цвета слоновой кости мобильник, он щелкнул крышкой и начал набирать текстовое сообщение. Мне не было любопытно, что и кому он пишет, поэтому я не сделал над собой усилие и не стал проникать в его мысли, но этого и не потребовалось - мой мозг автоматически считал информацию по клацанью клавиш. Человеческий слух вряд ли способен отличить, но звук каждой клавиши индивидуален, и писать сообщение, это все равно что играть на фортепиано – у каждой ноты свое неповторимое звучание, их невозможно спутать. И сейчас Джаспер сыграл для меня мелодию на своем Сони Эрикссоне, которую я без труда расшифровал.
"Я его нашел. Видимых повреждений на нем нет. Чего не скажешь о твоей машине. Думаю, придется тебе с ней расстаться. Советую начинать подыскивать новую".
Я бросил взгляд в зеркало заднего вида, но увидел лишь глаза Джаса, спокойно взирающие сквозь затемненное стекло шлема, в них не отразилось ни тени улыбки, и не знай я, как обстоят дела на самом деле, ни за что не усомнился бы в правдивости отправленного им сообщения. И нетрудно было представить реакцию Эмметта. Не удивлюсь, если очень скоро увижу и второго своего брата, который примчится сюда, чтобы конвоировать меня к месту моей медленной и извращенной казни. Я тихо и расслабленно засмеялся.
Прошло не больше секунды, дисплей еще даже не погас, когда телефон в руке Джаса охотно зажужжал. Взглянув на экран, блондин неожиданно громко захохотал. Мои же реакции вследствие той апатии, что он внушил мне, по-прежнему были заторможены, и я не успел прочесть то, что ответил брату обманутый Эмметт. Но на этот раз любопытство оказалось сильнее, и я не удержался от вопроса:
- Что тебя так развеселило? – слова давались мне с трудом, но я знал, что Джас легко услышит меня, даже несмотря на слабость моего голоса, на завывания ветра и на звуконепроницаемый шлем.
- Смешно. Шутку я оценил, спасибо. При случае воспользуюсь. И как бы тебе тогда не пришлось распрощаться не только с машиной, но и с мотоциклом. Тем более что механика у тебя больше нет. Кстати, она передает привет Эдварду, - процитировал он вслух, мастерски имитируя интонации Эмметта.
Но из всей речи я зацепился за последнюю фразу - привет от Роуз. Но ведь сейчас она должна быть не рядом с мужем, а на рыбалке вместе с Чарли.
- Роуз? – коротко спросил я, надеясь, что брат без лишних слов поймет, что меня беспокоит.
Он не подвел.
- Она вернулась домой еще до моего отъезда, диагностировав у себя аллергию на речную рыбу и на глупые шуточки Марка Алверса, - в обычной для себя ленивой манере ответил Джаспер и избавил меня от необходимости задавать следующий вопрос, добавив: – Компанию Чарли теперь составляет Эсме.
Я кивнул в ответ и вернулся в свою эйфорию, а Джаспер обогнал меня и уехал чуть вперед, не желая плестись с предложенной мной черепашьей скоростью, но вскоре вернулся, промчался мимо в противоположную сторону и, снова догнав меня, повторил все сначала. Так он удалялся и приближался вновь, то подмигивая мне задними фонарями, то ослепляя ксеноновым светом фар, но ни на секунду не позволил себе полностью отдаться доставляющей ему удовольствие езде на мотоцикле и продолжал контролировать мои эмоции.
Наблюдая за круговыми маневрами брата, я вспомнил о своем недавнем желании узнать у него, почему он скрывал от нас свое безумное, прямо-таки фанатичное, увлечение байками. Это казалось мне странным. Когда Джаспер в очередной раз поравнялся со мной, я попросил его притормозить. Он резко замедлился и поехал впереди, подстроившись под мою скорость.
- Если ты так любишь мотоциклы, почему до сих пор предпочитал им машины? – прямо спросил я.
И увидел, как он дернулся, как скакнули его мысли из зоны спокойной безмятежности в плоскость неуверенного дискомфорта. Я внутренне приготовился к тому, что сейчас он дрогнет и отпустит поводок, сдерживающий осаждающую меня лавину отрицательных эмоций, и мне будет уже не до его странностей. Но Джас справился с собой, и я с облегчением выдохнул.
Брат не торопился отвечать, а я не подгонял его, по той же причине, по которой не разрешил себе влезть в его мысли и самому узнать ответ на свой вопрос – он имеет право выбирать, что говорить, а о чем умалчивать. Через несколько минут неловкого молчания я уже хотел было сказать Джасперу, что он вовсе не обязан мне отвечать, но он опередил меня.
- Да, я люблю мотоциклы, - начал он сухим и отчужденным тоном. - Значительно больше автомобилей. Они появились примерно в одно время, но популярные тогда Олдсмобили были похожи на открытые кареты, а мне не хотелось восседать на кóзлах, и тем более быть чьим-либо кучером. А мотоциклы… - его голос потеплел. – Они напомнили мне диких мустангов, которых мы с отцом отлавливали в прериях близ Хьюстона и объезжали на нашей ферме. Классное было время…
Я замер, смущенный тем, что вызвал Джаспера на этот разговор и разбередил ему душу скорее болезненными, чем приятными, а потому запретными воспоминаниями.
Брат снова замолчал на некоторое время, но, резко тряхнув головой, бесцветным голосом продолжил рассказ.
- Мария тоже заинтересовалась мотоциклами, хоть ездили они медленнее, чем мы могли бежать, но были чем-то новым, чем-то, что могло разнообразить нашу скучную и лишенную развлечений жизнь. Уже на следующий день после того, как объявила о желании заполучить новую игрушку, она привела в лагерь до смерти испуганного сынка какого-то далласовского банкира вместе с его новомодным Харлеем. Вынудив его дать ей урок езды на мотоцикле, она сразу уехала, велев мне покончить с ним. А вернулась уже с двумя Харлеями.
- И вы… - начал я, но осекся на полуслове.
- И мы стали гоняться на них. Убегали ото всех и устраивали соревнования, в которых Мария неизменно одерживала верх. Просто мне это было не важно, мне нравился сам процесс управления железным конем, нравилось мчаться навстречу ветру, и я не стремился к победе. Никогда не стремился.
Резко поддав газу, Джаспер рванул вперед и через считанные мгновения превратился в двух неярких светлячков – тусклый свет габаритных огней. Его бегство было столь неожиданным, что первым моим порывом было кинуться его догонять, что я и сделал, но через пару километров притормозил и снова отстал от него. Очень скоро и эти светящиеся холодным светом точки исчезли.
За ближайшим изгибом дороги Джаспер вывернул откуда-то сбоку и пристроился слева от меня, вплотную к белоснежной дверце Бугатти, едва не касаясь ее коленом, затянутым в черную матовую кожу.
- Выиграл я у нее лишь однажды, - продолжил он с того же места, на котором остановился и с той же интонацией, словно этого десятиминутного перерыва и не было. – Когда снова встретился с Питером и решил уйти из ее армии. Я знал, что она не отпустит меня, своего лучшего бойца, так просто, поэтому предложил разрешить наш конфликт на трассе. Два вампира. Два мотоцикла. Один отрезок дороги. Если выигрываю я, она не препятствует моему уходу, если она – я остаюсь. Навсегда.
Его голос был так же начисто лишен каких-либо эмоций, как я сейчас. Но его бесстрастность была с привкусом горечи.
- Мария легко согласилась с моими условиями, потому что была уверена в победе. Она не учла, насколько сильно я хотел освободиться. Это было самым важным. Жизненно-важным. В тот момент, думаю, я бы выиграл даже у Розали, - он усмехнулся и, повернув голову, посмотрел на меня. – Я первым пересек воображаемую черту и, не останавливаясь и не прощаясь, уехал в Лоутон, где меня ждали Питер с Шарлоттой. С того дня я больше не садился на мотоцикл, стремясь вычеркнуть из жизни любое напоминание о времени, когда был солдатом вампирской армии.
- А сейчас… - я не задавал вопрос, а предлагал ему закончить.
Я хотел понять.
Он едва заметно пожал плечами.
- Когда увидел твой Дукати, что-то внутри щелкнуло и неудержимо захотелось вновь почувствовать себя на коне.
- Но ни один настоящий тебя к себе не подпустит, - я тщетно попытался улыбнуться.
Джаспер справился с этим куда успешнее меня, но когда заговорил, вновь был предельно серьезен.
- Это все глупые предрассудки. Мотоцикл не может вернуть меня туда, откуда я сбежал. Только я сам могу совершить подобную глупость. Совершить преступление против самого себя. А если так… - медленно протянул он и, отвернувшись от меня, закончил бодрой скороговоркой: - То зачем же лишать себя удовольствия?
Стремительно ускорившись, он подрезал Бугатти и резко переместился вправо. Едва коснувшись колесами заросшей травой обочины, тут же рванул влево под острым углом, оставив за собой четкий след от протектора. И снова вправо. Шины байка, возмущенно жужжа, рисовали на дорожном полотне почти идеальную зигзагообразную линию. Я последовал за ним.

Планета одиннадцатая (осколок 2)

---

¹ кислота, в 21 тысячу раз более сильная, чем серная, способна просочиться через стекло