24 апреля 1813 года. Спустя мгновение в Розовой гостиной

Жена пила чай внизу, в Розовой гостиной, а Драко, оставшись в собственной комнате, развернул письмо, в котором якобы содержалось признание разбойника с большой дороги. После прочтения сердце его наполнилось гневом.

«Неудивительно, что она ненавидит меня. Неудивительно, что считает виновным. Это письмо служит лживым подтверждением того, что ответственность за каждый из несчастных случаев, кроме последнего, в котором всё обошлось, лежит на его авторе. Неудивительно, что после того, как Гермиона обнаружила в ящике бюро вместе с этим письмом разбойничью маску и книгу сказок, она посчитала, что я виновен во всём. Неудивительно, что она сбежала от меня, хотя и обещала однажды никогда больше этого не делать. Честно сказать, её и винить-то не за что…

Только вот письмо написано не мной, а каким-то самозванцем. Тем, кто считает, что я и есть разбойник. Тем, кто несёт ответственность за все эти «несчастные случаи». Главное доказательство: этот кто-то точно знает, что Гермиона подозревала в грабежах меня. Так что остаётся только одно: найти этого человека и заставить его заплатить за всё».

Услышав раздававшийся на первом этаже разговор на повышенных тонах, он сложил письмо и засунул его обратно в конверт. Один из голосов, кажется, принадлежал жене, но он не слышал в нём тревоги, поэтому остался спокоен. Опустив конверт с письмом в карман, он начал спускаться по лестнице, когда навстречу ему выскочил дворецкий.

— Хозяин, пойдёмте скорей! Ваша жена просит о помощи.

Он кивнул и поспешил вниз по лестнице, но его рысь перешла в стремительный бег, когда он услышал громкое восклицание Гермионы:

— Драко!

Он слетел по лестнице, практически не касаясь ступенек, с застрявшим в горле сердцем, а её крик, словно нож, пронзил его душу.
______________________________________________________________________

29 июля 1812 года. Первый день супружеской жизни и прогулка по Косому переулку

— Ты прелестна в жёлтом, — сказал Драко, глядя на жену, которая сидела напротив него за длинным обеденным столом. В платье из жёлтого муслина с кремовыми шёлковыми кружевами она выглядела великолепно.

— А я полагала, что нравлюсь тебе в любой одежде, — отозвалась Гермиона, надкусывая тост.

— Да, и особенно без неё, — заявил Малфой со всей откровенностью.

Она от неожиданности выронила тост и метнула взгляд на двух лакеев, стоящих по обеим сторонам длинного буфета, которые старались скрыть улыбки. Суровым тоном Гермиона упрекнула:

— Лорд Малфой!

— Что такого? — изображая невинность, спросил он, затем оглянулся на слуг и распорядился: — Можете оставить нас.

— Теперь они подумают, что ты прямо сейчас собираешься увидеть меня без платья! — обвинила его Гермиона.

— Ну, разве что после того, как выпью сок, — с томным видом лениво протянул Драко, полюбовался тем, как у Гермионы открылся рот, и рассмеялся. — Тем не менее, могу предложить тебе кое-то на самом деле скандальное, жена.

— Даже не сомневаюсь в твоих способностях, — саркастически парировала она, с хрустом откусывая кусочек тоста.

— Передвинь тарелку ближе к моей, чтобы мы могли сидеть рядом. Вдруг я захочу коснуться тебя, а это практически невозможно, пока ты так далеко.

— Нет.

— Да.

— Мне и здесь хорошо. Да и солнышко как раз эту сторону стола освещает, — игриво возразила она.

Драко подхватил свою тарелку, столовое серебро, бокал, салфетку и уселся слева от неё. А после сказал:

— Да, ты права. Солнце здесь светит ярче. Я вижу тебя гораздо лучше. Твои глаза, волосы и губы. Твои соблазнительные губы, жена.

— Чёрт подери, ты ведёшь себя ужасно, муж, — упрекнула его Гермиона.

— Такие выражения в устах женщины, — укорил Драко и, поцокав, добавил: — Я возмущён.

— «Чёрт подери» — не такое уж страшное ругательство, — возразила она, положив в рот кусочек варёного яйца. — Мой отец то и дело повторял его вместе с такими как «преисподня», «боже мой» и «проклятье».

— Ого, моя жена ругается, как пьяный матрос, — шутливо удивился Малфой.

Гермиона кинула в него кусочком тоста.

— Есть выражение и похуже!

— Да, есть и похуже. Научить тебя им? — спросил он, вернув брошенный кусочек на её тарелку.

— Довольно, не будь таким скверным! — велела она, указывая на него вилкой.

Положив салфетку на стол, Драко хмыкнул:

— Прошлой ночью я был слишком хорош, сегодня веду себя скверно. Тебе не угодишь, жена.

Потупившись, Гермиона не сдержала улыбку. Спустя мгновение подняла взгляд и увидела, что он улыбается ей.

— Ты действительно хотел пройтись со мной по магазинам?

— Меняем тему, да? Конечно, я должен сводить тебя за покупками. Тебе же нужно привести в порядок собственную спальню, а я хочу немножко похвастаться тобой, — признал Малфой, возвращаясь к еде.

— А чем мы займёмся после? — спросила Гермиона, отодвинула тарелку подальше от себя и сложила руки на колени.

Драко показалось, что она снова нервничает, и он спросил:

— Уже переживаешь из-за сегодняшней ночи?

Она пожала плечами.

— Нет, поскольку и в этот раз, скорей всего, случится наводнение или ещё что-нибудь, что вновь помешает нам.

— Проклятье, я искренне надеюсь, что нет, — вырвалось у него.

— Язык, муж! — предупредила она, погрозив ему пальчиком.

Драко схватил её за этот палец. Гермиона попыталась выдернуть его, но ничего не получилось. Он встал, возвышаясь над ней и всё ещё не выпуская палец из хватки. Тогда она подняла глаза и призналась:

— Я и правда нервничаю, Драко.

Он отпустил её.

— Я буду ухаживать за тобой, как обещал, как хотел ухаживать до нашей свадьбы. И ты перестанешь так сильно нервничать, — пообещал Малфой, убеждая в большей степени себя, чем её. Взял Гермиону за руку и потянул, вынуждая встать перед ним.

— А как бы ты ухаживал за мной, если бы отношения между нами были более традиционными? Если бы они не начались во время войны, не зашли бы в тупик, и если бы наш брак не оказался столь скоропалительным? — спросила Гермиона.

Улыбнувшись уголком губ, Драко начал теснить жену к стене, ненавязчиво обвил одной рукой её поясницу, а второй скользнул вверх от запястья к локтю, и сказал:

— Ну, первая встреча, вероятно, была бы совершенно невинной и состоялась бы в гостиной дома твоей семьи.

— И обязательно под присмотром, — прошептала Гермиона.

Его рот вдруг оказался совсем рядом, но ближе не придвигался, так что её губ коснулось лишь невесомое дуновение, когда их взволнованные, рваные вдохи и выдохи чувственно смешались. Словно лёгкое касание пёрышка, его дыхание прошлось по розовевшей щеке Гермионы к маленькому ушку, и он подтвердил:

— Да, а если бы компаньонка покинула комнату, например, для того, чтобы приказать подать чай, я бы попытался украсть твой поцелуй.

Склонив голову на бок, Драко пристально смотрел на неё. Его лицо находилось так близко, что смущённой Гермионе пришлось отвернуться. Она тихо пробормотала:

— Бесчестный поступок.

— Что поделать, я же Малфой, — ухмыльнулся он.

— А… как бы ты украл тот поцелуй… если бы я, конечно, позволила? — задыхаясь и пьянея от волнующего возбуждения, спросила она, чувствуя, как ускоряется пульс в тот момент, когда Драко накрыл её тело своим, практически вжался в неё, плотно притиснув к стене.

Прежде чем продемонстрировать, он посмотрел на жену ещё один, последний раз. Хорошенькое личико залил румянец, губы слегка приоткрылись, полная грудь тяжело вздымалась, словно Гермионе не хватало воздуха. Он опустил взгляд на порозовевшие, подрагивавшие от неровного дыхания полушария, и невыносимое желание наполнило его рот слюной. Малфой хотел её так сильно, что ощущал близость безумия.

Указательным пальцем он очертил её губы, влажные и тёплые, отчего его плоть, упиравшаяся сквозь слои одежды в тело Гермионы, потяжелела и стала твёрдой. Палец, покинув губы, обвёл изящную линию подбородка, коснулся шеи. Развернув кисть тыльной стороной, Драко скользнул костяшками по ключице, воротнику её платья, а затем быстро, словно совершая что-то неправильное, запретное, провёл ими по волнующемуся холмику груди, прежде чем завладеть её ладонью.

Он нежно ласкал её губы своими, так же нежно, как делал это вчера, когда украл поцелуй после свадьбы. Но постепенно его тёплый, призывно манящий рот начал действовать всё жёстче и требовательней. Малфой ещё крепче прижался к телу жены, бедром мягко, но настойчиво надавливая между её ног, разделяя их; ладонями обхватывая запястья и поднимая их над её головой, словно заковывал в плен. Гермиона ослабела, тело не повиновалось ей, но внутри, как ни странно, она чувствовала себя возбуждённой и переполненной каким-то исступлённым пылом и энергией.

Драко не стал слишком углублять поцелуй (потому что знал: после этого не сможет остановиться) и, когда поднял голову, чтобы взглянуть на Гермиону, заметил, что она выглядела слегка разочарованной. Он так ясно ощутил это её разочарование, словно они были единым целым и делили одно чувство на двоих. Он прошептал:

— Вот как я украл бы тот первый поцелуй.

— Ну, тогда мне не терпится посмотреть, что же произошло бы на втором нашем свидании, — произнесла Гермиона, чуть задыхаясь.

Он высвободил её запястья, буквально заставляя себя отстраниться и перестать накрывать её тело своим, а затем наклонился, напоследок целомудренно поцеловав в щёку.

— Предварительная демонстрация второй встречи состоится после возвращения из Косого переулка, согласна?

— Дождаться не могу, — правдиво ответила Гермиона, разглаживая помятую юбку, как раз в тот момент, когда он ласково коснулся ладонью её щеки.

— Читаешь мои мысли, жена.

[align=center]***[/align]

Малфой с обострённой, болезненной чувствительностью ощущал лежащую в сгибе его руки тонкую ладошку, когда они удалялись от мануфактурной лавки, шагая по Косому переулку. Всё, о чём он мог думать, это поцелуй, который они разделили за завтраком. И ещё о том, который запланировал на ланч, и о том, который им предстояло вкусить во время пятичасового чая, о том, который они отведают за ужином, и о несравнимом ни с чем удовольствии, что ждёт обоих сегодняшней ночью. Он смотрел на Гермиону, а ветер развевал из-под шляпки её локоны. Словно почувствовав его взгляд, она повернулась и улыбнулась ему. И в этот момент Драко был самым счастливым человеком на земле.

Более часа они потратили на то, чтобы выбрать подходящую материю для портьер, постельных принадлежностей и прочего, и хотя обычно Малфой находил подобные занятия чем-то утомительным и навевающим скуку, рядом с Гермионой они казались ему даже приятными. Его жена всегда действовала прямо и открыто и точно знала, чего хочет. Она искренне наслаждалась тем, что ей нравилось, и так же искренне её раздражало то, что она терпеть не могла. В Гермионе эти качества казались ему занимательными, забавными и даже очаровательными.

Пока они прогуливались до следующего магазинчика, Малфой заметил, что окружающие исподволь наблюдают за ними. Большая часть магического мира уже слышала о бракосочетании, так что люди поглядывали на них с любопытством, разбавленным порой смущением, а то и завистью. По тому, как некоторые мужчины приподнимали шляпы, а дамы приседали в реверансах, Драко мог безошибочно определить, кто из них выражал искренние чувства, а кто играл роль. Но его это не беспокоило, ему не было до них никакого дела. Пусть оставят свои лживые приветствия и поздравления при себе. Счастье Гермионы — вот что на самом деле имело для него значение.

Некоторые из них, очевидно, слышали о пожаре от слуг (что вероятней) или от Поттера с Уизли, пожелавших навестить Драко сегодня утром, прежде чем покинуть Грейсхолл. Кто-то даже решался поинтересоваться здоровьем и благополучием её светлости. Гермиону их замечания, казалось, нисколько не волновали. Вежливо кивая, она благодарила каждого за беспокойство.

Возле магазинчика с товарами для квиддича, мимо которого они проходили, стояли Маркус Флинт и Оливер Вуд. Тепло поздоровавшись, они поздравили Драко и Гермиону. Оливер поцеловал кончики её пальцев в знак приветствия, в то время как Флинт весело заметил:

— Должен сказать, захватывающая брачная ночка, Малфой. Слышал, у вас там было довольно горячо и пылко.

Драко подарил ему буквально сочащийся пренебрежением взгляд. Гермиона же, после того, как Оливер выпустил её руку, которую смеющийся Маркус попытался перехватить, презрительно хмыкнула, резко развернулась и вошла в ближайший магазинчик дамских книг.

— Думаю, столь плачевными манерами ты оскорбил новую леди Малфой, Флинт, — посмеиваясь, вздохнул Оливер.

— Осмелюсь заявить, что рядом с моей женой тебе следует внимательно следить за своим языком, Флинт, — сказал Драко.

— Я не имел в виду ничего оскорбительного и уж точно не горю желанием получить вызов на дуэль спустя всего день после твоей свадьбы, — беззаботно ответил Флинт.

— О, мне не пришлось бы вызвать тебя на дуэль, — лениво протянул Малфой. — Я всего лишь позволил бы Гермионе самой позаботиться о тебе, — все трое засмеялись, но Драко озабоченно продолжил: — Серьезно, это, как минимум, вторая попытка покушения на её жизнь. Если вы что-нибудь услышите, любые сплетни, касающиеся этого, дайте мне знать. Я понимаю, что у меня до сих пор осталось много врагов, и даже думать не хочу о том, что кто-то из них перенесёт ненависть ко мне на мою жену.

— Ну, знаешь, у членов Золотого Трио тоже до сих пор недоброжелателей хватает, — прямо заявил Флинт. — Все эти покушения могут вообще не иметь с тобой ничего общего.

— Согласен. Это может быть кто угодно из старых врагов, всё ещё желающих отомстить твоей жене. Но, в отличие от распространителей сплетен, мы трое хотя бы понимаем, что разбойник с большой дороги тут ни при чём, — иронично улыбнулся Оливер.

Драко застыл, не произнеся ни единого слова, потому что никогда прежде не рассказывал друзьям о своёй тайне.

Флинт тут же подхватил:

— Я тоже так не думаю, однако только сегодня утром слышал подобные сплетни, об этом все теперь болтают. Говорят, что твоя жена якобы слишком хорошо его рассмотрела. Не только в вечер кражи кареты, но и в саду коттеджа «Ракушка» и той ночью, когда он украл книги из дома Поттера.

Малфой не знал никого, кто, кроме него и Гермионы, был бы в курсе тех встреч.

«Известно ли кому-то о двух других?» — сразу подумал он и спросил:

— О чём ты говоришь, Флинт?

— Разве она не рассказывала тебе, старина? — спросил тот. — Всего день как вы женаты, а у неё уже от тебя секреты. Да, в ночь, когда дом Поттера обнесли, твоя жена находилась в библиотеке как раз в то время, когда наглый повеса спёр книгу. Поговаривают, он хорошенько приложил Гермиону заклинанием, но не раньше, чем подарил ей несколько нежных лобзаний, а до этого встретился с ней в саду коттеджа «Ракушка»... то ли за день до бала, то ли днём позже… В любом случае, якобы эта встреча была нужна ему для того, чтобы запугать её и заставить держать рот на замке.

Драко недоумевал, откуда взялись подобные слухи, и задавался вопросом:

«Могла ли Гермиона кому-то рассказать о тех свиданиях с разбойником?», — потому что обе сплетни удивительно походили на правду.

Оливер тем временем добавил подробностей:

— Я даже слышал, что какой-то подонок из тех, что промышляют грабежом на улицах, утверждал, что Гермиона отбилась от назойливого внимания разбойника в Лютном переулке, а он якобы видел всё своими глазами. Но это же не значит, что она сможет его опознать, не так ли?

— Я не знаю, — рассеянно пробормотал Драко и посмотрел в сторону книжного магазина.

«Если все вокруг почему-то решили, что виноват разбойник, интересно, что по этому поводу думает Гермиона?» — извинившись перед друзьями, он пошёл искать жену.

Оказавшись внутри магазинчика, Малфой увидел её возле книжных полок, где она разговаривала с Ханной, женой Рона, и Габи, сводной сестрой, которая как раз возбуждённо тараторила:

— Гермиона, мама сказала, что тебя чуть не убили прошлой ночью! Таких совпадений не бывает! Это наверняка тот самый разбойник!

— Уверена, что он здесь ни при чём, — возразила та слишком легко поддающейся экзальтации девушке.

— Так слухи не лгут? — поразилась Ханна. — Ты действительно сражалась с ним в Лютном переулке? Когда Рон и Гарри услышали об этом, они оба пришли в ярость. Тебе следовало всё рассказать им. Кроме того, когда Гарри узнал, что ты встречалась с разбойником в доме на площади Гриммо и в одиночку пыталась помешать ему украсть ту книгу… скажем так, он теперь чувствует себя ужасно виноватым! Гарри заявил, что это он должен был тебя защищать, а не наоборот.

— Хватит! Здесь нет ни капли правды! — вскипела Гермиона, хотя само по себе её заявление было ложью.

«Откуда кто-то смог узнать все подробности? Ведь я никому ничего не рассказывала. Только написала обо всём в дневнике, но ни одной душе не призналась… Значит... кто-то прочёл мой дневник!» — эта догадка разозлила её ещё сильней, чем ложь и двусмысленные инсинуации.

К этому времени Малфой услышал достаточно и решил явить себя присутствующим, а потому обошёл полку с книгами и спросил:

— Гермиона, ты готова отправиться дальше? С тобой всё в порядке?

— Всё отлично, — ответила она, хотя и было очевидно, что её до сих пор обуревает волнение, — и да, я готова уйти отсюда. Мне ещё надо купить кое-что в аптеке. Не возражаешь?

Извинившись перед девушками, Гермиона потянула мужа за руку, а когда они вышли на улицу, возмутилась:

— Слухи разрастаются, как снежный ком! Каждый встречный верит в то, что меня хочет убить именно разбойник!

Драко встревоженно смотрел на неё.

— А ты как считаешь?

— Не знаю, что и думать, но некоторые подробности, в которые оказались посвящены посторонние люди, не должен был знать никто кроме него и меня, — произнесла Гермиона, тыча пальцем в грудь мужа, словно подчёркивая важность собственных слов.

— У тебя есть секреты от меня, жена? — игриво спросил Драко, схватив её за палец так же крепко, как утром в столовой.

— Конечно, есть, — без тени юмора ответила она.

Малфой не знал, что сказать на это. Гермиона вырвала палец из его хватки и рассержено заявила:

— Я так зла на всех! Окружающие не должны вмешиваться не в своё дело! Если это разбойник пытался причинить мне вред, значит, я сама позабочусь о нём! И мне на самом деле необходимо зайти к аптекарю: голова внезапно разболелась. Где я смогу найти тебя после?

— Может быть, мне пойти с тобой? — спросил Драко.

— Нет, — возразила она, слабо улыбнувшись. — Возвращайся к друзьям: очаровательному мистеру Вуду и надоедливому мистеру Флинту.

Усмехнувшись, Малфой попросил:

— Пожалуйста, разреши передать им эти твои слова.

— Только на это и рассчитываю, иначе не сказала бы так, — чуть веселей улыбнулась Гермиона.

Драко подмигнул жене, но, когда она отправилась к аптекарю, вместо того, чтобы вернуться к друзьям, решил пойти совсем в другое место.

Спустя несколько минут Гермиона вышла из аптеки с купленными ингредиентами, зельями и порошками от головной боли, оглянулась, разыскивая мужа, но ни его самого, ни его приятелей нигде видно не было. Она оказалась совершенно одна.

Гермиона была озадачена этим, но вместе с тем и несколько раздражена. Вернуться домой в одиночестве ей было даже удобней, однако, сюда они аппарировали вместе с мужем! Она медленно пошла вдоль переулка, минуя какие-то магазинчики и мастерские в надежде, что хотя бы в одной из них сможет разглядеть Драко.

Гермиона как раз проходила мимо заколоченной витрины какой-то лавчонки, когда оттуда высунулась чья-то рука, схватила её за талию и быстро втянула внутрь.

Она не успела даже позвать на помощь, потому что ладонь похитителя плотно зажала ей рот. А когда напавший развернул её к себе лицом, Гермиона выронила и покупки, и ридикюль, в котором лежала палочка.

Перед ней стоял разбойник с большой дороги.