— Что произошло? — подала голос Пэнси.

Гермиона окинула взглядом присутствующих. В их глазах было непонимание и опасение. Похоже, никто действительно не понял, что именно она сделала.

— Голосуем! — сказала Гермиона. — Кто за идею Малфоя?
Девять человек подняли руки.

— Прекрасно, выбор сделан. Обсудим подробности завтра.
Гермиона быстро покинула аудиторию и направилась в гостиную, на ходу заворачиваясь в мантию-невидимку и доставая карту Мародеров. Ей нужно было срочно найти Драко. Но Малфоя на карте не было, он просто растворился. Зная, что это значит, девушка направилась прямиком в Выручай-комнату. Но открыть ее не смогла, как ни пыталась.
Поняв, что Малфой не хочет ни с кем говорить, Гермиона вернулась в свою комнату. Блез, к счастью, еще не вернулась, поэтому девушка переоделась, задернула полог и наложила заклинания. Сон к ней не шел еще долго.

***

Эта дрянь влезла в его голову! Нет, это просто уму непостижимо! Как она только посмела?

Драко расхаживал по Выручай-комнате, раскидывая все попадавшиеся предметы. Он был очень зол, просто в ярости. Как она его обыграла! Малфой думал, что подставит ее, упомянув эти уроки, но сейчас идея казалась до ужаса глупой. Кроме того, что он не ушел безнаказанным, так еще и власть Гермионы увеличится в разы. Ученица Темного Лорда! Да как ему вообще пришло в голову, что это может быть чем-то плохим?

И, Мерлин подери, что она могла прочитать в его мыслях? Только бы не про пророчество, которое до сих пор не выходило у него из головы. Драко казалось, что он уже выучил его наизусть, так и этак пытаясь доказать, что он здесь вовсе ни при чем. Но по всему выходило, что предсказание именно о них с Гермионой.

Малфой до сих пор помнил, как впервые в жизни орал на отца, услышав из стеклянного шарика следующее:

«Наследник рода чистокровного, великого, он будет ближе всех к той единственной, что пойдет против своих и чужих, дабы победить в войне всех против всех, и предназначен для защиты ее и спасения, ибо только он в силах оградить ее от страха, и жестокости, и одиночества, и боли… Названные братом и сестрой, но не таковые по крови, рожденные в одно время года, открывая его и замыкая, пойдут они бок о бок, и будет мир спасен, и ложь раскрыта спустя страданий их многие годы».

— Названные братом и сестрой? Но мы - кузены!

— Это значит двоюродные брат с сестрой, — пробормотала Нарцисса.

— Но не таковые по крови? — вопросительно приподнял бровь Малфой. Он прекрасно знал ту историю с ненастоящим родством его матери и тети, но до последнего не хотел верить.

— Ты ведь знаешь... — начал Люциус.

— Конечно, знаю! — заорал Драко. — Ну и что? Это все равно не про меня. Мы с ней не родились в одно время года, ясно?

— Драко, как ты говоришь с отцом? — прошептала Нарцисса.

— Мальчик просто в шоке, — снисходительно протянул Люциус.

— Такое узнать действительно тяжело.

— Это. Не. Про. Меня. Я же сказал, мы…

— Она родилась 31 августа. Просто свидетельство о рождении выдали намного позже, когда Беллатриса отдавала ее в приют.

— Я не хочу! — капризно воскликнул Драко. — Только не пророчество. Да еще такое. Я не хочу, как Поттер… Чтобы все это висело надо мной.

— Прекрати, — жестко приказал отец. — Судя по высказываниям Гермионы в твой адрес, она тоже этого не хочет. Пророчество было всегда, ты же как-то жил раньше. Вот и продолжай так же. Когда от тебя потребуются какие-то действия, ты сам поймешь. А теперь отправляйся в свою комнату и не смей думать об этом в присутствии Лорда. Это не принесет пользы никому из нас.

Пророчество объясняло все. И сны, и предчувствия, и это дурацкое желание заботиться и оберегать. Драко хотелось думать, что именно оно заставляло его испытывать все эти чувства. Может быть, Поттер тоже хотел убить Лорда вовсе не из мести за родителей, а из-за пророчества? Гермиона ведь говорила, что он совсем слетел с катушек.

В глубине души Драко знал, что сам себя обманывает, но эта ложь была приятна. Снимала с него всю ответственность. Все рухнуло, когда Малфой понял, что действительно ревнует Гермиону к Уизли. Ревность — вовсе не то чувство, к которому могло обязывать пророчество. Ведь там ничего не говорилось про любовь. Ревновать, конечно, можно и друга, но не так.

«Мерлин, это что же значит, я в нее влюбился? — подумал Драко тогда. Эта мысль вернулась и сейчас, когда он стоял в полностью раздолбанной комнате. — Да, это так. Нужно признаться в этом хотя бы самому себе. Но она об этом не узнает. Гермиона любит гриффиндорского нищеброда, а я ей никогда не был нужен. Она даже не уважала меня: вечно указывала, что делать, а на этот раз вообще нагло влезла в голову. Что ж, в таком случае, я ей ничего не должен. А со своей любовью я как-нибудь справлюсь».

Приняв это решение, Драко направился в свою спальню, где почти сразу заснул.

***

На этот раз Гермиона оказалась в большой круглой комнате в кругу Пожирателей смерти, чьи лица были скрыты капюшонами. Девушка нервно оглянулась, пытаясь понять, что она здесь делает, и столкнулась взглядом с Волан-де-Мортом, стоящим в нескольких шагах от нее.

— Ты так любишь маглов, Гермиона, — заговорил он. — Думаешь, знай они о тебе чуть больше, они относились бы к тебе так же? Ошибаешься!

Темный Лорд махнул рукой, и Пожиратели расступились, открывая толпу людей, скрывавшуюся за их спинами. Это были бывшие одноклассники Гермионы, соседи и — глаза девушки расширились от ужаса — ее родители. Вопрос, где Темный Лорд нашел всех этих людей, перестал тревожить Гермиону, как только она увидела выражения их лиц: ненависть, чистая, незамутненная ненависть.

Девушка непроизвольно отступила назад, и в тот же миг толпа кинулась на нее с криками «Ведьма!», «Предательница!», «Лгунья!». Гермиона закричала и кинулась к месту, где, по ее представлению, должен был располагаться выход, но Пожиратели не дали ей попасть туда, толкая прямо в руки обезумевшим маглам.

Ее еще никогда не избивали: вот так, по-магловски, без заклятий. Гермиона кричала и пыталась вырваться, но люди крепко держали ее, пиная ногами, дергая за волосы и расцарапывая лицо. Девушка слышала их оскорбления и жуткий хохот Волан-де-Морта.

Только один человек мог помочь ей. Он должен быть здесь, должен…

— Драко! — изо всех сил закричала Гермиона, уже не пытаясь отбиваться от маглов, а свернувшись на полу в луже собственной крови. — Драко! Драко!

Гермиона захлебывалась слезами и звала, звала, звала… Но он не отозвался, не пришел на помощь как раньше.
Девушка не знала, сколько прошло времени, прежде чем она потеряла сознание от боли.

***

Драко стоял в кругу Пожирателей, которых было не меньше двух сотен. Он был в третьем ряду, и ему было довольно хорошо видно и слышно все, что происходило в центре. Когда Гермиона впервые закричала, Малфой чуть было не бросился вперед. Но потом он вспомнил, что произошло накануне, и подставляться перед Лордом и остальными расхотелось. Драко знал, что это всего лишь сон, и с Гермионой ничего не случится на самом деле, а вот о его присутствии в нем могло стать кому-то известно, ведь все это происходит неспроста. Поэтому Драко просто развернулся и стал продираться через толпу Пожирателей к двери. Как Гермиона звала именно его, Малфой уже не слышал, покинув комнату и в ту же минуту проснувшись.

Сев на кровати, Драко задумался. Откуда брались эти сны? Больше всего было похоже, что их кто-то насылал на Гермиону, и, скорее всего, этим кем-то был сам Волан-де-Морт. Но особого смысла во всем этом Драко пока не видел. Впрочем, планы Лорда всегда были сумасшедшими. В любом случае, это было очень жестоко и не смахивало на попытки привлечь на свою сторону.

На мгновение Малфоя охватило чувство вины: что бы ни случилось, он должен был помочь Гермионе, а не заставлять переживать ее все это. Но слизеринец быстро отбросил эти мысли. Пусть почувствует, как это - без него! Возможно, в следующий раз она не будет вести себя так, не будет пытаться его использовать.

Тем не менее, спать больше не хотелось, и Малфой решил заняться не сделанной ранее домашней работой. Раньше он жил в одной комнате с Гойлом, которой вечно жаловался на своего соседа, но в этом году Грегори съехал, и спальня была в полном распоряжении Драко.

Но и позаниматься нормально ему не удалось: его мучило неясное чувство беспокойства. Малфой злился и пытался объяснить себе, что Грейнджер давным-давно разбудила Блез, и ничего с ней случиться не могло, но это не помогало.
И все-таки Драко решил, что ни за что не пойдет сейчас к Гермионе: пусть справляется со своими снами сама.
Ни найдя ничего лучше, Малфой лег на кровать и вперился взглядом в потолок. Так прошло оставшееся до рассвета время.

***

Утро Блез было абсолютно обыкновенным. Она проснулась от приятной музыки будильника, приняла душ, накрасилась, уложила волосы и переоделась в школьную форму. Уже собираясь отправиться на завтрак, девушка вдруг поняла, что Гермиона до сих пор не встала.

Решив поступить по-гриффиндорски и разбудить соседку, слизеринка подошла к кровати девушки и отдернула полог.
Ужасный девичий крик раскатился по подземельям.

***

Драко поднялся в гостиную поздним утром, невыспавшийся и злой. К своему удивлению, он застал там почти всех слизеринцев с четвертого по седьмой курсы, нервно обсуждающих что-то.
Малфой подошел к Андриану, который сидел рядом с Блез, приобнимая ее за плечи, и поинтересовался, что случилось. Забини подняла на него красные глаза и снова разрыдалась, Пьюси снова принялся ее успокаивать, уверяя, что ее вины тут нет.

Тогда Драко повторил вопрос и услышал знакомый надменный голос, звучащий на этот раз, если не испуганно, то как-то устало и настороженно.

— С нашей главной старостой кое-что случилось этой ночью, — сказал Нотт. — Нападение. Никто ничего не знает, но похоже, что магию они не использовали. Избили по-магловски.

Последние слова Теодор выплюнул с особым отвращением.
Глаза Драко расширились от понимания того, что он наделал.

— Где она? — хрипло спросил он.

— В Больничном крыле.

Малфой развернулся и бегом покинул гостиную.

***

Гермиона поняла, что что-то не так, как только очнулась. Во-первых, все тело болело, словно по ней пробежало стадо гиппогрифов, даже дышать было больно. Во-вторых, судя по запаху медикаментов, она была в Больничном крыле. А это не означало ничего хорошего.

Глаза открывать не хотелось, потому что если она не одна, то сразу последует куча вопросов о том, что произошло. Гермиона и сама хотела бы это понять. Ведь то, что происходило во сне, не могло как-то повлиять на ее реальное физическое состояние. Свой кошмар она помнила смутно: только обезумевшую толпу маглов, боль от ударов и то, как звала Драко. Глупо, как же это было глупо, учитывая то, что он послал ее и посмеялся.

И все-таки эти сны беспокоили ее. Просто так подобного не происходит. Очевидно, они были результатом магии или какого-то зелья. Только кому было нужно это? Ответ пришел сразу: Волан-де-Морту. И смысл этих снов был вполне определен. В первом ее пытались убить Гарри и Рон, узнав о том, чьей дочерью она является. Во втором Темный Лорд пытался заставить ее впервые в жизни убить людей. В третьем было показано отношение маглов к волшебникам. Постепенно Гермиона должна была осознать правоту Волан-де-Морта во всем. Очевидно, Лорд не предполагал, что девушка поймет природу этих снов.

Как именно он затягивал ее в эти кошмары, волновало Гермиону не меньше. Ведь необходимо было избавиться от них, иначе сегодняшний инцидент мог повториться. К тому же, если это был какой-то вид ментальной связи, и посредством нее Темный Лорд мог видеть реакцию девушки, то это тоже отнюдь не радовало. В этом случае он наверняка задается вопросом, почему она звала именно Малфоя-младшего.

За ширмой послышался шум, и Гермиона услышала до боли знакомый голос.

— Я - ее родственник, если вам угодно! Почему в таком случае я не могу ее увидеть?

«Зачем ты пришел, Драко?» — подумала Гермиона. Она не хотела его видеть. Особенно сейчас. Ей и так было больно, не хватало еще его очередных обид и обвинений.

— Мистер Малфой, прекратите истерику. Девочка спит, ей нужен отдых.

— Что с ней случилось? — голос слизеринца звучал подавленно.

— Мы не знаем точно. Избиение. Три сломанных ребра, многочисленные синяки, ушибы и царапины. Повреждение внутренних тканей и органов. Очевидно, ее били несколько человек и довольно долго.

Теперь стало ясно, почему так тяжело дышать. Вероятно, осколки ребер повредили легкое.

— Я…, — Драко запнулся и прочистил горло. — Я могу просто посидеть с ней? Я не буду ее беспокоить, клянусь!

— Ну, ладно, только недолго, — сжалилась медсестра.

Послышался шорох, и Гермиона почувствовала, как Драко сел на кровать рядом с ней. Девушка решила действительно притвориться спящей. Некоторое время Малфой сидел неподвижно, затем придвинулся ближе, взял Гермиону за руку и прижал ее к губам.

— Прости меня, — шептал он, целуя запястье, нежно скользя губами по ладони, — прости, прости, прости…

Гермиона замерла, отказываясь верить в происходящее.

— Можешь любить кого угодно, — между тем продолжал Драко, — я все равно всегда буду рядом. Никогда больше не брошу тебя.
Пора было «просыпаться», иначе Малфой мог сказать что-то еще, о чем потом будет жалеть. Он и так проявил слишком много чувств, а Гермиона не смогла бы притворяться до самого его ухода.

Девушка чуть приоткрыла глаза и увидела прямо перед собой лицо Драко, который попытался сразу отпрянуть. Но Гермиона не позволила ему этого.

— Ты пришел, — прошептала она.

Драко лишь кивнул. Девушка ждала, что он снова извинится, ведь он думал, что она спит, когда просил прощения, но Малфой этого не делал. Он просто молчал.

— Зачем? — тихо спросила Гермиона. Она хотела слышать его «прости», глядя ему в глаза.

— Я…мы волновались. Блез бьется в истерике с тех пор, как нашла тебя.

«Мы», «Блез». Однажды она уже слышала это. Тогда у них с Драко ничего не было, даже дружбы. Впрочем, и сейчас тоже не было. Но как же его слова про то, что он не оставит ее? Неужели ей это привиделось?

— Что, я так плохо выглядела? — криво улыбнувшись, спросила девушка.

— Не знаю, меня там не было. Но говорят, плохо, — равнодушно сказал Малфой. — сейчас, вроде, как всегда.

— Ясно, — прошептала Гермиона, отвернувшись.

Ей снова хотелось расплакаться. Зачем он вообще пришел? Если все так, как он говорит, то они могли прислать кого угодно! И почему так отличалось его поведение до того, как она «проснулась», и после? И за что, в таком случае, Драко извинялся?

Неожиданная мысль заставила девушку вздрогнуть.

— Почему ты не спрашиваешь, что со мной произошло? — настороженно поинтересовалась она.

Выражение лица Малфоя резко изменилось. На нем отразились одновременно сомнение, вина и обреченность. Он долго молчал, а потом едва слышно ответил:

— Потому что я знаю.

— Ты…ты был там! — глаза Гермионы расширились от понимания. — Ты все видел и не помог мне! Я кричала, я звала тебя! А ты…

— Я… Гермиона, послушай…, — Малфой выглядел потерянным.

— Убирайся! — закричала девушка. — Никогда больше ко мне не подходи!

— Я не думал, что может действительно что-то случиться! — оправдывался Драко.

— Пошел вон! — Гермиона резко села, чтобы оттолкнуть Малфоя. В тот же миг ее тело пронзила боль, и голова закружилась. Девушка закашлялась, и на белоснежное одеяло брызнули капли крови.

— Гермиона! — в ужасе воскликнул Драко, бросаясь к задыхающейся девушке.

— У..хо…ди, — выдавила она из последних сил.

— Мистер Малфой? Что здесь происходит? О, Мерлин! — взволнованный голос мадам Помфри был последним, что Гермиона услышала перед тем, как потерять сознание.

***

Почему он не сказал ей все то, о чем так долго думал? Зачем стал строить из себя равнодушную сволочь вместо того, чтобы попросить прощения и пообещать, что все будет хорошо? Почему потом не послушался ее и не ушел, чтобы дождаться, когда Гермионе станет лучше, а потом уже все объяснить?
Этими вопросами задавался Драко, сидя на полу в сумраке комнаты и глуша огневиски. Однако ни крепкое пойло, ни скандал с однокурсниками, который он устроил, вернувшись в слизеринскую гостиную, не могли заглушить ужасное чувство вины и боль от того, какой хрупкой и беспомощной выглядела его девочка.

Малфой не знал, чем Гермиона ему нравилась. Она не была писаной красавицей, как, к примеру, Блез. Ей не досталась утонченность и изящество Беллы, но не досталась также и отталкивающая внешность братьев Лестрейнджей. Несомненно, Гермиона была похожа на Беллатрису, однако точной ее копией не была. Карие глаза никогда не излучали смесь холодности и подобострастия, как у тетки Драко, длинные каштановые волосы были на несколько тонов светлее и закручивались мягкими волнами, а не твердыми кудрями. Даже кожа была более матовая. И как она улыбалась! Искренне, весело и открыто. Миссис Лестрейндж никогда не позволяла себе подобного.

Драко сделал слишком большой глоток обжигающего напитка и закашлялся. Подобные мысли были для него непривычными. Обычно слизеринец оценивал девушек совсем по другим критериям.

«Чертово пророчество! — зло подумал Малфой. Ему очень не нравилась эта дурацкая нежность, которую он испытывал к Гермионе. — Думаю, как двенадцатилетняя девчонка».
С другой стороны, пророчество ведь было не только о Драко, а если задуматься, то еще более ужасные обязательства накладывало оно на Гермиону.

«… к той единственной, что пойдет против своих и чужих, дабы победить в войне всех против всех…»

Выходит, девушке предстояло бороться практически одной, у нее не будет никого, кроме Драко. И что значило «всех против всех»? Неужели ради победы в этой войне им придется идти и против Лорда, и против Ордена? Малфой вспомнил, как сказал однажды, что всегда будет на стороне Гермионы. А что если пророчество означало именно это? Наличие третьей стороны? На эти вопросы могло ответить только время.
В дверь постучали, и Драко услышал голос Блез, требующей впустить ее.

— Убирайся к Мерлину! — рявкнул он и швырнул опустошенную бутылку в дверь.

Послышался недовольный вздох, а затем Забини ушла. Драко открыл следующий виски. Хотелось забыться и ни о чем не думать ближайшие триста лет.

***

Очнувшись второй раз, Гермиона сразу же попросила мадам Помфри позвать директора. Профессор Снейп появился спустя несколько минут после этого и, несмотря на все уговоры медсестры, потребовал оставить их наедине.

— Рассказывайте, Гермиона.

И она рассказала ему все про свои сны. Сначала у нее была мысль не упоминать Малфоя, но затем она передумала. Гермионе была необходима помощь Снейпа, а для этого нужно было быть с ним честной.

Выслушав рассказ студентки, директор надолго замолчал. Наконец, Гермиона не выдержала и спросила:

— От них можно как-то избавиться? И как он это делает? Это какая-то ментальная атака?

— Боюсь, что нет. В этом случае было бы проще. Он не может проникнуть в Ваши мысли на таком расстоянии, а заклинаний, вызывающих подобный эффект, я не знаю. Очевидно, Темный Лорд использовал какое-то зелье. Но проблема в том, что у меня он ничего подобного не заказывал, а это значит, что у него либо появился другой зельевар, в чем я сильно сомневаюсь, либо он использовал какой-то древний состав, скорее всего, не имеющий противоядия. Мне очень жаль, Гермиона, но Вам придется справляться с этими снами как раньше.

— Что Вы имеете ввиду? — не поняла девушка.

— При помощи Драко. Вот уж не знаю, как ему удается вытаскивать Вас из этих кошмаров, но он должен продолжать делать это.

— Нет. Мне не нужна его помощь, — отрезала Гермиона.

— В таком случае Вам придется терпеть последствия.

— Я понимаю это.

— Что Вы собираетесь сказать остальным? — поинтересовался профессор. Что Гермиона одновременно любила и ненавидела в слизеринцах, так это то, что им не было до других никакого дела. Если человек решил делать по-своему, так флаг ему в руки.

— Что у меня сильная травма головы, и я ничего не помню. Они все равно будут мстить за события, произошедшие на каникулах, так давайте и это припишем Отряду Дамблдора.

— Разумное решение, — согласился Снейп. — А теперь я Вас покину, отдыхайте.

Гермиона последовала совету директора и довольно быстро заснула, уверенная в том, что подобных снов пока больше не будет. Но она ошиблась.

---