Я закрыла глаза, проговаривая про себя слова молитвы, пока самолет мягко садился на посадочную полосу. Никогда особо не переживала по поводу полетов, но сейчас ситуация обстояла иначе. Мы летели не на огромном дорогом самолете, который каждый день перед вылетом проверяет команда специалистов, а на старой частной колымаге, летчик которой оказался единственным, кого нам удалось уговорить лететь в эту нелетную погоду.
Даниэль сжал мою ладонь, откидываясь на кресле так же, как и я, прикрыв глаза. Кто летать не любил, так это он. Помнится, раньше мы готовы были исколесить практически всю страну на машине, лишь бы не пользоваться металлической птицей, но сейчас ситуация обстояла иначе – на кону стояла жизнь нашей дочери, и бояться не было времени.
Сбежать из клуба оказалось довольно легко, учитывая, что все живые были по горло завалены работой по переносу мертвых тел в нижние помещения. Никто не спрашивал о том, удалось мне выяснить местонахождение Бартоломея или нет, а сама я не горела желанием ставить кого-либо в известность. Перед уходом я положила записку в карман рубашки Колина, понимая, что если он очнется, и окажется, что я снова ушла, не попрощавшись, Джонс найдет меня и на этот раз точно открутит голову. Поскольку не было времени писать благодарственные оды, мое послание состояло лишь из одной строчки: «Как бы сильно я ни любила тебя, Даниэль – моя судьба. Он мой выбор. Прости». Оставалось лишь надеяться, что у вампира хватит сил простить и отпустить. Ну а если окажется, что он действительно мертв для мира, многие из моих проблем канут в лету. Вот такая я жестокая и холодная. Каким бы горячо любимым моим сердцем ни был Колин, он не был моей семьей. Если выбирать между ним и Даниэлем, сейчас я точно знала, что не ошиблась в своем решении насчет последнего. Колин бы не бросил все и не уехал со мной посреди ночи искать самолет, чтобы вдвоем напасть на логово прародителя всех вампиров. Поэтому сейчас со мной был мой муж, а не клыкастый.
Пещера Бартоломея находилась на территории коммуны Этрета, скалистого побережья Франции. Нам повезло, поскольку, учитывая французские корни мастера Колина и Мари, Даниэль был частым гостем в этой стране и смог узнать место, что я видела и показала ему. План наш был прост и основывался на эффекте неожиданности и ограниченности вампиров в дневное время суток. Бартоломей понимал, что вырвав из его хватки Мартина, я обязательно определю его местонахождение, но разве он мог подумать, что я оставлю Колина с его армией и приду сама? Какому здравомыслящему человеку такое вообще могло прийти в голову? Однако иного выхода я не видела. Это был единственный шанс, учитывая, что Колин мог уже никогда не проснуться. А если он и восстанет с закатом, то где гарантия, что Бартоломей не убьет Эли, как только Джонс решит всерьез развязать войну?
Именно поэтому я не хотела, чтобы мой ребенок рос в вампирском мире. Обычно единственный выход отсюда был вперед ногами.
Самолет несколько раз сильно дернуло в воздухе, и шасси коснулись твердой поверхности.
- Сели, – прошептал Даниэль, испуская долгий облегченный выдох.
Я кивнула, мягко ему улыбнувшись и сжав его ладонь. На секунду отпустив свои силы, я попыталась снова что-то увидеть о его будущем, но меня вновь ожидала черная непроглядная тьма. Такое иногда случалось, когда судьба брала все в свои руки и пыталась нас контролировать. Как и тогда, когда я не могла видеть в мыслях Мари ничего, что связало бы её с экзекуторами. У этой чертовки довольно неожиданные шутки.
Машина ждала нас на выходе из небольшого частного аэропорта, именно в том месте, где Даниэль попросил её припарковать, когда заказывал. Однако не только черная тойота ожидала нас, стоило нам выйти из ангара, но ещё и невысокий блондин с голубыми глазами, цвета летнего неба. Кристиан стоял, прислонившись к машине, и смотрел на нас так, будто мы только что убили его кота. В этом взгляде не было ничего теплого и доброго, что я привыкла видеть. Что-то изменилось в его отношении к моей персоне, и мне это не нравилось. Я привыкла считать его другом и не хотела менять этой привычки.
- Кристиан, – поздоровалась я, осматриваясь вокруг в поиске группы людей, которую он должен был притянуть за собой для нашей поимки. – Где твоя команда?
Он подозрительно сузил глаза, пытаясь понять, что я задумала. Затем, не говоря ни слова, подхватил меня на руки и, перекинув через плечо, понес обратно в ангар. Я вырывалась и кричала, но он даже бровью не пошевелил, продолжая свой путь. Даниэль так и остался стоять неподвижно, наблюдая за нами.
- Немедленно отпусти меня, пока я не сделала тебе больно! – пригрозила я, колотя его кулаками по спине.
Перевертыш резко остановился и поставил меня на ноги. От стремительности его движений, я дернулась и точно упала бы, если бы он меня не удержал. Из-за этого его взгляд стал ещё злобнее.
- Ты мне ничего не сделаешь, – выплюнул он, продолжая удерживать меня за локоть, должно быть, ожидая, что я все ещё могу упасть.
Я фыркнула, вырываясь из его рук. Если он хотел поиграть в злого леопарда, то эту игру я могла неплохо поддержать.
- Это мы ещё посмотрим, – в тон ему процедила я, брыкаясь, чтобы вырвать свой локоть из железной хватки. – Да отпусти ты меня, мне нужно идти!
Перевертыш резко разжал ладонь, зарычав настоящим звериным рыком.
- И куда это ты собралась, позволь спросить? Ни к Королю всех Королей ли? – его голос был глухим и низким, совсем не человеческим, но это не напугало меня. На самом деле я слишком хорошо знала, кто такой Кристиан с самого начала, чтобы хоть что-то сейчас могло меня напугать.
Я гневно сжала губы, удерживая себя, чтобы не сказать чего-нибудь обидного. Видит Бог, ссориться времени просто не было.
- Там Элизабет, – только и возразила я, глядя в красивейшие голубые глаза, подобных которым я никогда не видела на лице человека.
Он закинул голову, зажмурившись и запустив руку в волосы, попытавшись успокоиться.
- Там ты умрешь, – наконец тихо, но утвердительно произнес он. – Представь, что сделает со мной Колин, если я позволю тебе пойти туда.
Я закивала, понимая все, что он говорил.
- Вчера это чудовище сломало руку моей дочери просто для того, чтобы показать мне, насколько я беспомощна перед ним, – призналась я, обхватывая себя ладонями за плечи. Мне было холодно, но этот холод не сможет отогнать ни одно одеяло – он словно жил внутри меня. – Попробуй представить, что он сделает, когда мы попробуем напасть.
Перевертыш промолчал. Он просто смотрел в мои глаза и молчал, понимая, что я не передумаю. Что это мой последний шанс, который я не имею права упустить.
- Ты знаешь, где его логово?
Я кивнула, оглядываясь на мужа.
- Даниэль узнал это место, недалеко от бухты в двух часах отсюда, - с надеждой пояснила я, переминаясь с ноги на ногу.
Крис кивнул, неохотно закачав головой из стороны в сторону, сдаваясь.
- Ладно, – выдохнул он. – Но ты будешь делать в точности то, что я скажу. И если я скажу «беги»?..
- Я побегу, – пообещала я, перекрещивая пальцы за спиной.
Даниэль это заметил, он всегда все замечал.

Мы быстро добрались до интересующего нас места, но в ущелье скалы смогли попасть только благодаря обратившемуся в леопарда Кристиану. Если бы мы были одни с Даниэлем, нам наверняка пришлось бы использовать веревки для скалолазания и всю гибкость, что была получена за годы тренировок, и явно заняло бы намного больше времени, чем нам бы того хотелось. На входе не было охраны, что довольно сильно насторожила перевертыша, но я все списала на самоуверенность Бартоломея и эффект неожиданности. Все, что волновало меня в этот момент – моя дочь. Отпускать силы для её нахождения было опасно, поскольку я не была уверена, не почувствует ли меня Король всех Королей, поэтому решили не рисковать и положиться на нюх леопарда.
Мы спускались по узкому проходу вглубь ущелья в скале, игнорируя грязь и холодную воду под ногами. Здесь было сыро и темно, как и в любой пещере, но в воздухе витало что-то ещё, что я не могла разобрать. Однако это пугало. Чертовски. Было в воздухе что-то, что заставляло развернуться и убежать оттуда с криками, но никто из нас не повернул назад. Мы шли вперед, шаг за шагом приближаясь к месту, которое оставалось загадкой для вампиров долгие тысячелетия. Делая очередной шаг, я споткнулась и ударилась о спину мужа, падая. Опустив взгляд под ноги, чтобы проверить, что же именно помешало мне идти, я резко закрыла ладонью рот, чтобы не завизжать от ужаса. Видит Бог, я не маленькая девочка и видела в этой жизни достаточно, чтобы считать себя готовой ко всему. Я тысячи раз видела мертвых в воспоминаниях людей и в своей собственной жизни, но теперь, увидев тело, я буквально впала в панику. Нет, не так. Тело – звучит как-то мягко и не передает настоящей картины. Часто в фильмах в подобных старых пещерах часто показывают скелеты с идеально белыми костями или посиневшие свежие трупы. Но это кино, в жизни все иначе. Я споткнулась и чуть не распласталась по пещере не из-за костей, мне помешало полуразложившееся тело, кишащее червями и личинками. Тело было изуродовано до такой степени, что даже сложно было понять мужчина это или женщина. Хотя, кого я обманываю? Эта картина так напугала меня, что я зажмурилась и побежала вперед, не разбирая дороги, стараясь скорее добраться до той чистой комнаты с канделябрами и длинным столом, ведь там не было трупов в моем видении.
Даниэль нагнал меня, когда мягкий свет в конце длинного коридора стал отчетливо виден. Он прижал меня своим телом к одной из стен, прислушиваясь к шорохам и голосам, но в комнате не было никого, кто издавал бы шум.
- Я никого не слышу, – прошептал Даниэль в мои волосы, пытаясь что-то разглядеть в видневшемся проеме комнаты.
Мне пришлось хорошенько присмотреться, чтобы заметить резной канделябр на открывшемся нашему взгляду куске противоположной стены.
- За этой стеной справа длинный прямоугольный стол, – поняла я. – Это та комната, в которой я видела Бартоломея.
Леопард сделал несколько шагов вперед и прижался к земле, принюхиваясь. Должно быть, он что-то учуял, тихо заскулив и обернув ко мне морду. Бедняга Крис, он ведь чуял всех вампиров, что спали в этой пещере. Судя по этому скулежу, вампиров было слишком много.
- Это Элизабет? – напряженно спросила я. – Ты чувствуешь мою девочку там?
Крис махнул огромной кошачьей головой, вновь поворачиваясь в сторону доносившегося до нас света. Нужно было поспешить, поскольку время не стояло на месте и, как бы рано сейчас ни было для вампирского пробуждения, по моей спине все равно вихрем носились предупреждающие мурашки. Сам воздух здесь был другим, каким-то угнетающим и тяжелым, отчего каждый вздох давался с трудом.
Я сделала несколько шагов вперед, двигаясь медленно, прижимаясь спиной к стене. Сердце колотилось так, что меня саму оглушал его ритм, но как бы сильно я ни пыталась концентрироваться, пульс отказывался меня слушаться. Нутро изнывало от желания отпустить магию и проверить, что же ждет нас в той злополучной комнате, но это было слишком опасно, а рисковать сейчас мы не могли. Смешно, учитывая, что раньше я изо всех сил ограничивала применение своей магии, а сейчас готова была отдать слишком многое, чтобы лишь на секунду выпустить силы. Однако я шла вперед, ощущая себя слепой и глухой. Уже у входа в огромный зал леопард обогнал меня и вошел первым. Зал был именно таким, каким я видела его в своей голове: величественный, роскошный, старинный. В центре стоял огромный стол с позолоченными резными ножками и высокими стульями. Никогда не понимала вампиров, заботящихся о наличии кухни и обеденного стола в своем доме, учитывая, что они им были совершенно ни к чему. Мороз прошелся по моей коже, когда взгляд метнулся к тому мечту, где вчера на моих глазах моей дочери сломали руку, и ладони непроизвольно сжались в кулаки. Но, как бы сильно я ни желала обратного, мы пришли сюда не убивать злобных монстров, а спасать Эли. Стоило мне хоть на секунду забыть об этом, как наш план мог рухнуть из-за моей жажды мести.
- Никого, – напряженно выдохнул Даниэль, осматриваясь вокруг.
Несмотря на то, что мы были в комнате одни, говорить вслух не было ни малейшего желания, словно у самих стен здесь были уши, и одно слишком громко произнесенное слово могло всех разбудить. Довольно странное чувство, учитывая, что солнце ещё даже не зашло за линию горизонта.
Из комнаты вели два выхода, поэтому я молчаливо указала на тот, откуда мой «знакомый» Брайан вывел её вчера. Но, как только мы двинулись в проем, коридор оглушил крик моей малышки, полный боли и отчаянья. Так невозможно закричать специально, наигранно. Это не шутка, и не чей-то глупый прикол. Это был настоящий крик, глубокий и завывающий. Крик, когда человек не может больше терпеть боль и насилие, срываясь и визжа до хрипоты. Сейчас так кричал мой ребенок, моя маленькая девочка, которую я поклялась защищать.
Я замерла, не в силах шелохнуться, поскольку это было самым страшным кошмаром в жизни каждой женщины – услышать крик своего ребенка. Тяжелый вдох, нервный выдох. Мое сердце не стучало, на секунду я вообще забыла, как нужно дышать. Оно словно остановилось. Мне показалось, что я спала, и это тот самый страшный сон, который видела каждую ночь с тех пор, как Элизабет забрали у меня. Тот кошмар, что мучил и удручал меня, сейчас оказался явью, выбивая меня из равновесия. Бартоломей не Колин, он не нянчился с ней.
Даже не заметив своего движения, я сорвалась с места и побежала на звук её голоса. Даниэль что-то кричал за моей спиной, леопард нагонял, готовясь прыгнуть и повались меня на землю, останавливая от безрассудного поступка, но все здравые мысли казались мне сущей глупостью, поскольку с каждым метром по коридору, я все яснее и яснее слышала плач и стоны. Я ворвалась в комнату, из которой доносился шум, и замерла на пороге не в силах пошевелиться. Мой мозг просто не принимал того, что видели глаза. Ну не могла эта окровавленная девочка в разорванной одежде, чье тело вдоль и поперек пестрело красными шрамами и фиолетовыми ушибами, быть моей дочерью. Она подняла лицо и, лишь заметив эти опухшие от слез серо-голубые глаза, мое сердце разорвалось на сотню осколков. Я не видела ничего вокруг, никого. Мне было плевать на все и всех. Я упала на колени перед стулом, к которому её привязали железными прутьями, изо всех сил стараясь сдержать слезы, что так и норовили вырваться наружу. Где-то на периферии сознания я все же понимала, что сейчас не время распускать нюни. Потом, после того, как мы заберем её отсюда, отмоем и вылечим, я поплачу. Ох, как поплачу…
- Господи, – прошептал Даниэль, замирая на входе рядом со мной.
Эли зажмурилась и застонала от боли. Я прикусила губу так сильно, что почувствовала вкус собственной крови во рту.
- Нужно забрать её отсюда, – твердо заявила я, начиная терзать прутья, прижимающие её тоненькое исхудалое тельце к ножкам стула. Я коснулась её ноги, стараясь как можно мягче выпутать из железного плена, и на секунду меня оглушило волной воспоминаний, что она не нарочно передала мне. В этих воспоминаниях та маленькая рыжеволосая девочка - вампирша, которую я видела на руках Бартоломея в последнюю нашу встречу, сидела сверху на её коленях и наслаждалась вкусом её крови, слизывая со шрама, только что оставленного ею на щеке Эли. Следом новое воспоминание о том, как эта маленькая засранка использует на ней электрошокер до тех пор, пока моя девочка не отключается от боли. Воспоминания были настолько реальными и яркими, что я не удержалась от тихого стона, когда отстранялась от неё.
Мне хватило секунды, чтобы перевести дух и собраться, вновь принимаясь за прутья. Даниэль лишь смотрел на изуродованную Эли, не шелохнувшись и тяжело дыша. Я понимала его чувства, ведь он был мужчиной в нашей семье, защитником, и не сберег нашу дочку.
- Даниэль, – слегка повысила голос я, прикасаясь к его ладони. – Сейчас не время, мне очень нужна твоя помощь. Нужно как можно скорее убраться отсюда!
Он кивнул, пребывая в каком-то странном состоянии прострации, что неудивительно, учитывая, свидетелем какой картины мы только что стали. Осторожно, чтобы не доставить ей большего вреда, чем тот, что уже был нанесен, мы отцепили её от стула. Она то теряла сознание от боли и кровопотери, то приходила в себя. Я ненавидела вампиров за то, что они сделали с ней. Не только за то, что на её теле не было видно ни одного живого места – за это маленькая бестия когда-нибудь ответит мне жизнью, – но и потому, что моя девочка мужественно сжимала скулы, чтобы не закричать, в моменты сознания. Моя Эли, которая вопит на весь дом, если пораниться! Я ненавидела их за то, что они заставили её повзрослеть так рано, за то, что навсегда убили детский озорной огонек в её глазах.
Леопард двигался перед нами, пока я помогала Даниэлю осторожно нести Элизабет. Коридоры тянулись бесконечной цепью лабиринтов, а я бежала на крик так быстро, что теперь не могла вспомнить, куда и когда поворачивала. Хорошо, что с нами был Кристиан с его животным обонянием.
Даниэль шел молча, но его сведенные к переносице брови говорили, что он явно что-то усердно обдумывал.
- У неё кровь течет из раны на плече, – шепотом протянул он, хмурясь ещё сильнее.
Я вздохнула, на секунду прикрыв глаза – это была не та тема, которую я была в состоянии сейчас обсуждать с ясной головой.
- У неё кровь идет отовсюду, – мрачно ответила я.
Нос Криса выполнял свою работу на отлично – один поворот, и перед нами уже виднелся зал с длинным столом. Леопард что-то захрипел, но не остановился, в отличие от Даниэля, замершего на половине шага.
- Что? – нервно поинтересовалась я.
Мне хотелось поскорее убраться отсюда.
- У неё кровь идет, Ева, – повторил Даниэль. – Из свежей раны.
Я хотела попросить его продолжить двигаться, но смысл его слов начал быстро до меня доходить.
- Свежая рана, – повторила я. – Вампиры уже не спят!
Он смотрел на меня, я на него, пока мы одновременно понимали, что это означает. Я окликнула леопарда, чтобы предупредить, но в этот же момент высокий громила-вампир, которого я видела в последнем ментальном «путешествии» в эту пещеру, схватил отвлёкшегося Кристиана и швырнул его вглубь залы. Сзади нас послышался рев вампиров, не дававших нам отступить. Мы были в ловушке длинного коридора, припёртые с двух сторон вампирами. Поскольку единственный известный выход находился через главную залу, нам ничего не оставалось кроме как устремиться вперед в надежде, что не все вампиры смогли проснуться рано.
Первое, что мы увидели, был неподвижно лежащий у дальней стены леопард. Его светлая шерсть была заляпана кровью, стекающей из раны на шее. Над ним стоял тот самый громила, что только что швырнул его через всю комнату, слизывая кровь со своих пальцев. Мой взгляд метнулся по комнате, подсчитав ещё шестерых незнакомых вампиров. Рев сзади стал слышен более отчетливо, что заставило нас отскочить к ближайшей стене, прикрывая себе спину. Под гул рычания, в комнату вошли три вампира, среди которых был тот самый Бартоломей. Его прозрачно-голубые глаза тут же нашли меня, и на губах заиграла удовлетворенная ухмылка.
Он ждал меня. Он знал, что мы придем.
Я резко развернулась к Даниэлю и, когда наши взгляды встретились, мы уже знали, что должны делать. Я разжала невидимый кулак в своей груди, сдерживающий мои силы, и выпустила их наружу, окутывая вампиров. Моя магия сделала воздух твердым и напряженным, обвиваясь вокруг наших врагов, но не могла проникнуть внутрь, поскольку их, как и Мартина ранее, защищала магия Бартоломея.
- Глупая девчонка, – зарычал старейший вампир, двинувшись в мою сторону.
Я усилила напор магии, стараясь пробиться сквозь щиты вампиров. Я билась об их защиту, понимая, что если у меня не получится пробиться и взять их под контроль, мы все здесь погибнем. Даниэль, словно почувствовав мой внутренний крик, обхватил мою ладонь, приумножая к моим силам свои собственные. Магия вспыхнула между нами, узнавая и объединяя наши силы. Вампиры зарычали, некоторые попадали на пол с криками и проклятиями в наш адрес, но Бартоломей до последнего контролировал магию своего щита, не давая мне пробраться. И тогда я сделала то, что всегда подсказывали мне делать силы, живущие во мне – я потянула не только те силы, что самостоятельно давал мне Даниэль, но и силы, которые необходимы были ему для жизнедеятельности. Я вытягивала магию из него, словно пила воду из стакана, но и этого не хватало. Тогда что-то внутри меня нащупало новый приток магии – силы Элизабет, и я сделала то, чего клялась никогда не делать, потянула силы у своей дочери. Нельзя сказать, что я была в плену сил, как это иногда бывало со мной раньше, просто сейчас я слишком отчетливо понимала, что если мы не убьем Бартоломея, он убьет нас.
Я направила все силы, что мне удалось получить на вампира, пытаясь заставить его щит разлететься вдребезги под напором нашей общей магии. Я углубилась внутрь, туда, где жил его разум, пронизывая и окутывая его мысли. Мне часто приходилось контролировать себя, поскольку прекрасно понимала, что при создании таких связей, как привязала Мартина вчера, я забираю у вампира его волю, делая его абсолютно и целиком своим. Однако сейчас, когда Бартоломей был рядом, я игнорировала все, о чем кричала моя совесть, и попыталась направить всю свою сущность на разрушение этого чертового щита. Я использовала магию так, как не использовала никогда ранее в своей жизни, позволяя ей контролировать меня и руководить всем процессом. В какой-то момент я почувствовала, что во мне словно выключился какой-то предохранитель, защищающий меня от саморазрушения, но щит уже начал крошиться под моим напором, поэтому я даже не обратила на это внимание, полностью сконцентрировавшись на своих действиях.
- Ma femme, – сквозь гул вампирских рыков и криков донесся до меня голос Колина. Он был насторожен, даже напуган, и часть меня хотела ответить ему, чтобы удостовериться, что это не проделки моей фантазии, и он действительно жив, но не могла позволить себе отвлекаться и терять концентрацию.
Миллиметр за миллиметром я приближалась к той вампирской сути, что прятал от меня Бартоломей. Той самой сути, которой я по праву рождения могла управлять. Мне оставалось совсем немного, ещё небольшое усилие, и я смогла бы пробраться к нему. Я потянула ещё сил от Даниэля, слыша его тихий стон. Мои собственные кости скрипели от напряжения, а сердце стучало так медленно, словно ещё удар, и оно просто остановится. Однако надежда не давала мне опустить руки. Точнее не так, не надежда, а возможность, которой больше никогда мне могло не представиться. Возможность отомстить им за ту боль, что они доставили моей девочке. Я так хотела мести, что этот импульс во мне дал возможность высвободить залп энергии – собрать все силы, что ещё оставались в нас троих, скомпоновать их, превращая в огромной энергетический комок магии. Я уже готова была метнуть эти силы в Бартоломея, как что-то изменилось. Силы словно выскользнули из моих рук, ушли от меня. Я упала на колени, но не просто потому, что они больше не могли меня держать, а ещё и оттого, что рука Даниэля больше меня не поддерживала. Раскоординированная, я оглядывалась по сторонам, пытаясь определить, куда он и Эли делись. Мышцы были напряжены, но сил не хватало даже на то, чтобы подняться с колен. Я была оглушена криками и рычанием вокруг, отчего не сразу услышала в этом гуле голос, звавший меня по имени. Оглянувшись на знакомый голос мужа, я замерла. Громила-вампир, должно быть служащий у Бартоломея чем-то вроде телохранителя, обездвиживал Даниэля, удерживая его в удушающем захвате. Всхлип Элизабет заставил меня обернуться и увидеть дочь в руках вампира Брайана в другом конце комнаты.
Я попыталась ударить по вампирам своими силами, но вообще не чувствовала магии в себе, словно израсходовала все имеющиеся ресурсы. Мое тело ощущалось так, словно прошло через мясорубку, а магия не теплилась под кожей, как это обычно бывало. Я направила все свои силы и силы моей семьи на то, чтобы уничтожить вампира, а теперь осталась у разбитого корыта, усушенная и слабая. Радовало лишь то, что мы были все вместе впервые за долгое время.
- Отпусти их, – слабым, сбившимся голосом попыталась произнести я так, чтобы почувствовался приказной тон.
Должно быть, вышло жалко, отчего на устах главного вампирского Короля заиграла веселая ухмылка.
- Ты даже не представляешь, как давно я так не веселился, – признался Бартоломей, склонив голову набок, не переставая наблюдать за моими неудачными попытками подняться с холодного пола. – Моя жизнь была так скучна до твоего появления. Никто не осмеливался даже перечить мне, не говоря уже о том, чтобы приказывать!
Я хмыкнула, вонзив ногти в каменный пол для равновесия.
- Я рада, что твоя жизнь стала интереснее, – с сарказмом произнесла я, стараясь не спускать глаз с Элизабет. – А теперь отпусти мою дочь и моего мужа, и мы уйдем отсюда.
Вампир улыбнулся шире. Он был довольно симпатичным, но из-за длительного нахождения под землей его кожа и волосы приобрели серый оттенок, отчего светло голубые глаза казались ещё более прозрачными и нечеловеческими. На самом деле он выглядел скорее как призрак, чем человек.
- И что должно заставить меня это сделать? – удивился вампир, раскинув руки.
Мой взгляд метнулся к Кристиану, в поисках поддержки, но он все так же бездвижно лежал у стены, истекая кровью. Глубоко вздохнув, я попыталась отыскать в своей голове ту ниточку, на другом конце которой всегда ощущался Колин, но я была так слаба, что даже столь легкое усилие у меня не выходило. Здесь не было никого, кто бы мог помочь мне спасти нас. Действовать нужно было самостоятельно.
- В твоем доме сейчас находятся единственные потомки магии святых последнего дня, – медленно, по слогам проговорила я, пытаясь донести до него свою мысль. – Ты ведь знаешь, о чем гласит пророчество. Неужели хочешь быть нашим врагом?
Бартоломей задумчиво сжал губы в тонкую линию и слегка скривил их, выгнув дугой, словно мои слова его нисколько не впечатлили.
Вампир присел на корточки, находясь всего в двух метрах от меня, чтобы наши глаза были на одном уровне, и улыбнулся, глядя на мои жалкие попытки удержаться на дрожащих локтях.
- Ты права, в моем доме сейчас три потомка, – согласился Бартоломей, мягко мне улыбаясь.
На секунду я даже поверила этой улыбке. Поверила тому дружескому теплому взгляду голубых глаз, что смотрели на меня и будто говорили мне, что все будет хорошо, и мне не о чем переживать. Плевать, что я его не убью сейчас. Плевать, что для спасения наших жизней, нам придется помочь ему в его замыслах, если только так мы сможем сохранить себе жизнь. Колин, конечно же, дорог мне, но если ради спасения жизни своего мужа и дочери я должна буду предать его, видит Бог, я сделаю это.
И, как только я утвердилась в своей последней мысли, Бартоломей заговорил вновь, продолжая смотреть на меня так, как смотрят друг на друга старые друзья или близкие родственники.
- А зачем мне все три потомка? – едко проговорил вампир, улыбнувшись ещё шире, чтобы были видны белоснежные клыки. – Мне нужен только один.
Не знаю, что в этот момент отразилось на моем лице, но я слишком быстро поняла, к чему он вел разговор. Взгляд моментально метнулся к Даниэлю и, встретившись с его сине-серыми глазами, мне стало ясно, что он тоже все понял. Мужчина просто улыбнулся, как улыбался всегда, когда не хотел улыбаться, но делал это, чтобы приободрить меня. Даниэль молчал, но взгляд сказал все, о чем он думал, обо всех чувствах, что испытывал. А потом, в тот самый момент, когда он одними губами произнес «Я люблю тебя» громила вампир, удерживающий его, вонзился клыками в его шею и вырвал глотку. Кровь фонтаном брызнула из его шеи, забрызгивая ковер и стены.
Я закричала. Наверное. Не помню. Дыхание просто вырвалось из меня, оставив сидеть на полу, отчаянно открывающей и закрывающей рот не в силах произнести ни звука, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни поверить в то, что видели глаза. Слишком часто я думала о нашей гибели, слишком много её боялась, но сейчас, наблюдая за тем, как тело моего мужа падает на пол, а его голова остается в руках вампира, я просто не могла поверить в то, что это действительность. Его глаза, которые я так любила, сейчас смотрели на меня практически так же, как и секунду назад, но только теперь они выглядели стеклянными и навеки замершими. А губы... Эти прекрасные мягкие уста, ласкающие меня на протяжении двадцати лет, все ещё розовые и манящие, были слегка приоткрыты, словно смерть застала его в тот самый момент, когда он пытался ещё что-то шепнуть мне. Я смотрела в лицо того, кого любила всем своим сердцем так, как только могла любить. Единственного в моей жизни человека, после родителей, кто любил и принимал меня такой, какая я есть. Не из-за моих сил, а скорее вопреки им. Я смотрела в глаза мужчины, подарившего мне семью и семейное тепло, и слабо понимала, что его больше нет. Один миг, и все. Один миг, и больше никогда не осуществится моя мечта о возвращении в наш маленький уютный домик в Спринг-Крике. Мы больше никогда не сможем устроить тихий семейный ужин субботним вечером, и я не смогу уснуть, свернувшись в его объятьях. Ничего из этого больше не будет.
Я пришла в себя на том же полу, где и сидела. Тот же свет свечей освещал пещеру, и та же дружелюбная улыбка все ещё играла на устах вампира. Но все не было так же, как минутой ранее. Моего мужа больше не было.
Бартоломею не нужны были мы, ему хватало и Элизабет. Она последняя. Она будет жить, правда, одному Богу известно в каких условиях. А я ничего не могла сделать. Черт, я даже встать с колен не могла. Но я все ещё верила, что не такую судьбу она себе заслужила. Маленькая невинная девочка не должна страдать в руках монстра. Нет, я уже давно потеряла веру в то, что с хорошими людьми никогда не случается плохих вещей. Моя жизнь стала сплошным опровержением этому, но сейчас, глядя в глаза дочери, я хотела вновь научиться в это верить. Я верила Колину и тому, что он спасет её. Он убьет Бартоломея и всех вампиров, находящихся сейчас здесь. Колин сможет дать Эли жизнь, которую она заслуживает. Моя девочка, моя маленькая малышка… Она была без сознания, когда убили Даниэля, и я искренне молилась о том, чтобы она не увидела и моей кончины. Чертовое проклятие – у нас на роду написано рано терять близких, но если я пережила смерть родителей, то и она сможет. Да, мы не воспитывали в ней силу духа с младенчества, но сейчас я искренне надеялась, что она сможет справиться со всем случившимся и выстоять до конца. На самом деле, у неё не было иного выхода. Когда вампиры появляются в твоей жизни, тут только два варианта: присоединиться к ним или умереть. Третьего, увы, не дано.
Бартоломей подошел ко мне и, схватив за волосы, отвел голову в сторону, проведя языком от мочки уха к самому плечу. Я не сопротивлялась, не отдернулась от него. Я просто смотрела на своего ребенка, пытаясь запомнить её такой, какой она была всегда: улыбчивой, живой, смелой. Мне так хотелось, чтобы она и нас с Даниэлем запомнила хорошими и добрыми людьми, с которыми она выросла, а не обманщиками, всю её жизнь скрывающими от неё правду. Было так жаль, что мне не удалось поговорить с ней и всего объяснить, но значит такова воля судьбы. Значит, пришло и наше время уходить.
- Я люблю тебя, мышонок, – прошептала я, закрывая глаза. Мое тело стало легким и мягким, но когда хруст оглушил комнату, мои глаза распахнулись молниеносно.
Не было боли, не было агонии или страха. Я просто растворилась во времени, пытаясь понять, что же произошло. Мое тело все ещё было одним целым с головой, но грубый захват на волосах пропал. Меня больше не держали. Наверное, именно поэтому я припала к холодному каменному полу, пытаясь удержаться локтями и ладонями, а потом медленно, словно в замедленной съемке, подняла голову, и мир словно остановился. Если я думала, что мое сердце разбилось при виде смерти Даниэля, то сейчас я просто не понимала, что происходит со мной. Меня начало трясти, а горло свело судорогой, когда на моих глазах хрупкое, искалеченное тело моей девочки сползало по рукам вампира на пол. Разве могло быть ТАК больно в душе? Разве человеческий организм вообще способен выдержать ТАКУЮ боль?
Какой-то нечленораздельный вопль вырвался из моего рта, нарушая тишину пещеры. Я задыхалась, словно мое тело, не в силах превозмочь переживаемую боль, самостоятельно решило совершить суицид и просто отказывалось принимать в легкие воздух. Я была на грани того, чтобы потерять сознание, когда до моих ушей донесся довольный голос старейшего вампира:
- Зачем мне иметь при себе мормона и каждый день опасаться, что когда-нибудь судный день наступит, если я могу просто стереть с лица земли все возможные и невозможные воспоминания о вас? – веселясь, заметил он, говоря громко, чтобы его могли слышать все его подданные. – И кто теперь верит в то, что эта женщина может остановить меня? Кто теперь верит в судьбу, что нагадала их прародительница?
Вампиры зашипели, вокруг раздались крики, но мне были абсолютно плевать на все это. Я смотрела тело своей дочери, бездыханно лежащее на мягком ковре, и ждала смерти. Мне казалось, что если они сейчас же не убью меня, я сама умру от горя. Никогда не думала, что такое возможно, но сейчас я жаждала смерти, ведь оно обещало принести мне избавления от боли. Как подарка, что делает мне судьба. Сколько я прожила без Элизабет и Даниэля? Минуту? От этих шестидесяти секунд мне уже хотелось удавиться. Я хотела избавиться от этого кошмара, уйти вслед за ними. Может быть, именно там нас будет ждать наш желтенький домик с белым заборчиком?
Бартоломей что-то произнес на непонятном мне языке, и вампиры двинулись ко мне, скалясь и рыча. Я не смотрела на них, я смотрела на Эли. Какое-то движение справа, и мне больше не видно моей дочери. Я больше не могла шевелиться, прижатая к полу кучей белой шерсти. Вампиры, кусали и рвали повалившего меня леопарда, а он неподвижно растянулся на моем теле, не давая клыкастым добраться до меня. Он скулил и рычал, вампиры скалились, а я даже не могла плакать. А потом весь шум в моей голове словно слился в один нескончаемый гул, а беспроглядная тьма поглотили меня. Я отдалась ей, как никогда не отдавалась ни одному своему любовнику, желая, чтобы она навсегда унесла меня с этой пропитанной болью и кровью земли. Я больше не хотела думать, больше не хотела ничего понимать. Я просто хотела исчезнуть, испариться.