Эдвард смотрел перед собой, поглаживая пальцами шершавую поверхность документов, разложенных перед ним на большом дубовом столе. С самого утра он пытался разобраться с делами и уделить пристальное внимание указам, требовавшим его подписи, но мысли принца, то и дело, уносились совсем в другую сторону…

Он замирал, погружаясь в свои размышления, воспоминания о прошедшем дне, а точнее о его окончании. О том, как он покинул комнату свой пленницы, не зная, какие чувства преобладали в нем – волнение, возбуждение или… сомнение. Когда он зашел в спальню Изабеллы, то не мог и предположить, какие сюрпризы ждут его. Эдвард был слишком самонадеян, позволяя себе забыть о том, с кем он имеет дело, и в итоге, это очаровательное создание положило его на лопатки, придавливая маленькой ладонью к полу. И принц готов был поклясться, что Белла способна лишить его жизни своей изящной рукой. Но то сомнение, что промелькнуло на хмуром девичьем лице перед ее горьким «поймите», тут же выдало ее. Перед Эдвардом была не убийца – жестокая и хладнокровная, но человек... девушка, и именно в ту минуту Изабелла показалась ему более беззащитной, чем даже когда она была прикована цепями к стене.

Запутавшаяся, смущенная, лишенная хоть какой-либо опоры в своей жизни – возможно, в тот момент для нее убить, было даже легче, чем раньше – загнанный в угол человек на многое идет с легкостью. От того и было удивительно, что она не только не стала этого делать, но и пыталась что-то объяснить, может скорее себе, чем Эдварду.
Принц улыбнулся, вспомнив, как округлились глаза Изабеллы, когда он нежно прижал ее ладонь к своей груди, и как, черт возьми, было приятно ощущать ее пальцы под своими.
Он не хотел с ней драться, хотя понимал, что Белла будет сопротивляться ему до конца, и, может, еще не раз попробует причинить ему настоящий вред. У Эдварда просто не было на это ни времени, ни желания. Он понимал, что поступает нечестно, угрожая жизни Розали, но другого выхода у него не было, и то, как Изабелла зажмурилась, услышав его условия, то, как она затихла под ним, без слов дало понять о ее капитуляции.

Принц лишил ее последнего, что у нее оставалось – возможность пользоваться ее силой, умением. Когда Белла открыла глаза, ее взгляд, устремленный к Эдварду, был полон ненависти и… отчаяния. Тогда ему захотелось уверить ее в чем-то. Он видел, что из-под ног Изабеллы ускользает последняя опора, и Каллену совсем не нравилось наблюдать, как гордая ассасин… да нет, как слабая девушка остается одна. Да, Эдвард был причиной ее потерянности, но он так же мог стать для нее тем, что сам отобрал – поддержкой, ориентиром. Тем, на кого она может полагаться, кого может слушаться…

Каллен закрыл глаза, глубоко вдыхая утренний воздух, пытаясь остудить им свою кровь, которая начинала гореть при мысли, что Изабелла когда-нибудь будет послушна, нежна. Что она сама будет раскрывать свои объятия для него.
Эдвард не хотел принуждать ее к чему-то, хотя был близок к этому опрометчивому шагу, пока чувствовал ее тело под своим. Белла была тренированной девушкой, но, все же, ее ноги, живот, ее грудь… были такими мягкими по сравнению с телом принца, и он с таким трудом сдерживал себя, чтобы не прикоснуться к ней и ощутить пальцами тепло не только ее рук.
Он решил, что его напряжение не могло ускользнуть от внимания Изабеллы, наверняка, пугая ее еще больше. Вот в чем Эдвард мог заверить девушку – он не станет посягать на ее честь, без ее согласия. Белла не должна была его бояться – не в этом, по крайней мере.

Но ее наивность… Небеса, она была так невинна, что даже не подумала о его намерениях, о мыслях, посетивших его голову, о тех желаниях, которые она вызывала в нем.
Эдвард тихо рассмеялся, вспомнив ее непонимающее выражение лица, но тут же шумно вздохнул и крепко сжал руку, покоившуюся на столе, в кулак. Он знал, что действует правильно, он знал, к чему стремится, но стоило вчера принцу выйти за дверь спальни Изабеллы, как в его душе зародилось крохотное, почти незаметное, но все же ощутимое сомнение… Словно он собирался обидеть ребенка.
- Бред, - со злостью прошептал Эдвард, оттолкнув от себя стопку документов.
Какой еще ребенок? Опасный воин…

- Ваше Высочество, - принц резко повернулся на звук голоса пожилого слуги, от чего тот вздрогнул и непроизвольно шагнул назад, - там… лорд Маккартни, просит аудиенции, - сипло проговорил он, глядя на нахмуренное лицо Эдварда.
- Просит аудиенции? – переспросил принц. – С каких это пор Эммет просит аудиенции? Зови его, Альфред, - покачал головой Каллен, со вздохом беря в руку один из неподписанных документов.
Слуга быстро поклонился и исчез за дверью, в которую через секунду зашел Маккартни.
- Что это с тобой? – коротко взглянув на кузена, спросил Эдвард, снова откладывая лист бумаги в сторону.

Вопрос принца был вполне правомерен: из троих друзей, у Эммета всегда были самые большие претензии к своим нарядам, из-за чего Хейл с Калленом частенько подшучивали над ним, предлагая ему провести время с принцессой Элис, обсуждая новые шелка, привезенные из Солидонии, вместо того, чтобы ехать с друзьями на охоту. В отместку Эммет обычно обстовлял их, добывая самого быстрого и крупного оленя.
Да, этот сильный мужчина был живым доказательством того, что можно быть прекрасным охотником, ловким воином, и при этом следить за тем, чтобы костюм был сшит из лучших редких материалов, и сидел идеально по фигуре.
Сейчас же на Эммете, неторопливо прошедшем к огромному окну мимо Эдварда, была немного помятая и явно не свежая рубашка, что могло говорить о двух вещах: или Маккартни не в себе, или что-то случилось. Что-то серьезное.

- Эммет? – окликнул друга принц, разглядывая его немного склонив голову.
- Слушай, - начал Эммет, не отрывая взгляда от окна, - а что потом?
- Что потом? – нахмурился Каллен, совершенно не понимая, о чем он говорит.
- Ну, когда мы получим информацию от ассасин. Что потом? Что с ними делать? – спросил Маккартни, скрещивая огромные руки на груди и обращая к Эдварду тяжелый взгляд.
Принц смотрел на него некоторое время, обдумывая его слова. Надо признаться, что этот вопрос имел место быть, и, более того, должен был быть решен, но Эдвард изначально отодвинул его на задний план, решив, что займется им тогда, когда он станет актуальным.

Было ясно, что девушек нельзя отпускать – и не только потому, что они могли что-то рассказать фортуновцам, но и потому, что их просто убьют там. А ни тот, ни другой вариант Эдварда не устраивал. Определенно – ему совершенно не импонировало обстоятельство, что кто-то может лишить жизни Изабеллу.
Поймав себя на этой мысли, Эдвард нахмурился – он что-то слишком много думал о ней. Больше, чем следовало бы думать об обычной пленнице.
Но ведь Белла и не была обычной…

- Я готов услышать твои предложения, - ответил принц Эммету.
Тот повернулся и подошел к столу, за которым сидел Эдвард. Сев в огромное кресло напротив кузена, лорд Маккартни прямо посмотрел ему в глаза.
- Я хочу оставить ее себе, - твердо сказал Эммет.
- Себе? – переспросил Каллен, удивленно поднимая брови. – Что значит себе? Ты говоришь о ней, как о кобыле, Эммет, - укоризненно покачал головой принц, и усмехнулся.
- О кобыле? – повторил Эм, и в его голосе не прозвучало ни нотки веселья. – Это не так. Я заберу ее к себе - во Фридмфилд, и она будет жить там как нормальный человек. Ты же понимаешь, что ни Розали, ни Изабелле назад дороги нет.
- Нормальный человек, - кивнул головой Эдвард. – Значит, ты хочешь сделать ее своей постоянной любовницей, - проговорил принц, задумчиво касаясь ладонью своего гладко выбритого подбородка и откидываясь на спинку кресла.
- Возможно, - протянул Эммет, и этим ответом заставил Каллена пристально взглянуть на себя.
- Ты что же, Маккартни, - чуть громче чем следовало, начал принц, - решил жениться на ней? - Каллен насмешливо прыснул.
Эммет мрачно посмотрел на Эдварда, и тот понял, что своим абсурдным предположением попал в самую точку.
- Серьезно? Ты с ума сошел? – не удержавшись от ошарашенной улыбки, спросил принц. – Да ты же знаешь ее всего три дня! А твой отец? Ты о нем подумал? Это безумие, Эммет.
- Да успокойся ты, - дернул плечом Маккартни и отвел взгляд в сторону. – Я еще ничего не решил.

Эммет врал, и Каллен знал об этом. Его двоюродный брат был достаточно тверд в своих решениях, а кровь его была достаточно горяча, чтобы эти решения были быстрыми.
Маккартни очень понравилась Розали – это Эдвард заметил еще в темнице. Но он и мысли не мог допустить, что Эммет пойдет на то, что задумал.
Сделать из прекрасной светловолосой воительницы свою любовницу, предлагая ей заботу, дом – это была блестящая идея, которая приглянулась и самому принцу – он мог бы дать это все Изабелле. Но женитьба…
Эммет был одним из членов королевской семьи, хоть и не наследовал трон, и его брак – это дело государственной важности, вопрос о котором должен был решаться не только им самим, но и всей его семьей.
Но проблема была в том, что лорд Маккартни всегда плевал на то, что «должно», и был слишком самостоятелен – его дед, отправляясь на тот свет, оставил ему огромное состояние, и с семнадцати лет Эммет был абсолютно независим от родителей, причиняя им много хлопот свои поведением. Конечно, ему все прощалось – Эма любили все, включая короля Карлайла и его супругу Эсме. Но брак с неблагородной девушкой, еще и подданной враждебного государства, еще и ассаин…

Эдвард даже боялся предположить, чем это могло закончиться для его кузена.
- Неужели она тебя так зацепила? – покачал головой Каллен. – Что, она оказалась так хороша в постели? Но для этого тебе…
- Эдвард, - перебил принца Маккартни, и откинулся на спину, запуская пальцы в свои вьющиеся волосы. По его взгляду можно было смело сказать, что он не слышал ни слова, произнесенного братом: - Ты даже не представляешь себе, насколько она беззащитна, - сказал он и улыбнулся.
Эдвард посмотрел на Эммета, на его рассеянное выражение лица и понял, что сейчас разговоры с ним бесполезны – Маккартни очарован Розали, и разубеждать его в чем-то – совершенно пустая затея. Принц вздохнул, оставляя за собой право надеяться, что этот дурман в глазах его кузена развеется в скором времени, и он поймет всю неуместность своего решения.

Вздохнув, Эдвард обратил внимание на вырез расстегнутой рубашки брата, который съехал немного в сторону при движении руки, и оголил участок кожи, где ярко вырисовывались несколько глубоких царапин, на которых запеклась кровавая корка.
- Мда, - протянул принц, - я вижу, какая она беззащитная, - усмехнулся он, кивком головы указывая на следы ногтей Розали.
- Да, - улыбнулся Эммет, - это еще в первый день, когда я отказался дать ей хоть какую-то одежду, - Маккартни прикоснулся ладонью к груди так, будто касается талисмана.
Эдвард только покачал головой.
- Ты мне лучше скажи, удалось тебе что-то узнать, или нет, - спросил принц, обращаясь, наконец, к заброшенным им документам.
- Пока только то, что их всех воспитывают с детства – где-то в семи лет, - ответил Эммет, и Каллен поднял заинтересованный взгляд: - Кроме твоей Изабеллы, - дополнил Маккартни, - она оказалась у ассасинов с младенчества. Кажется, родной отец сам принес ее к ним.
- Родной отец? – удивленно спросил Эдвард. Он слышал, что все ассасины сироты, ни у кого из них нет родных или близких людей, и именно такими они попадали на воспитание к генералу Феликсу.
- Да, представляешь? – закивал головой Эммет. – Безумец – обречь на такое своего ребенка… Дочь. Мне не понять этого. Женщине нечего делать на войне.
Эдвард только молча кивнул, принимая мнение Маккартни. Это действительно казалось неправильным – то, что женщина больше боится нежности, нежели кнута. А если Изабелла была у ассасин с детства, то ее наивность, незнание - вполне оправданны. Вряд ли она хоть что-то видела в своей жизни кроме оружия и сражений.
- А у тебя? Узнал что-нибудь? – спросил Эммет, отвлекая Каллена от размышлений.
- Нет, она только вчера очнулась. Но мы уже нашли общий язык, - усмехнулся он и, еще раз пробежавшись глазами по документу в своих руках, поставил подпись.
- Вот как, - поднял одну бровь Маккартни, - что-то я не вижу на тебе следов вашей договоренности.
- До этого не дошло, Эммет. Я, в отличие от некоторых, предпочитаю пользоваться силой убеждения, чем просто… силой, - ухмыльнулся Эдвард, и под его пальцами снова зашелестела бумага.
- Как же ты ее убедил быть хорошей девочкой? – спросил лорд, с интересом глядя на брата.
- Просто. Я пригрозил, что если она попытается убить меня еще раз, то я убью Розали, - ответил Каллен, и ему не пришлось долго ждать, чтобы услышать, как жалобно затрещала деревянная ручка кресла под мощной хваткой рук Эммета: - Успокойся, Эм. Я не собирался ничего делать, - таким же спокойным тоном продолжил принц, не поднимая глаз от очередного указа, - мне нужно было присмирить Изабеллу, и я это сделал. Я ничего не сделаю твоей Розали.
- Конечно, не сделаешь, - глухо отозвался Маккартни, и уже здесь Эдвард не смог не поднять головы, чтобы взглянуть на своего друга, глядевшего на него исподлобья.
Он обеспокоенно нахмурился, но причиной этому было вовсе не угрожающе- напряженное положение Эммета, а то, что принц понял – Розали для Маккартни - это, действительно, серьезно.
- Я пойду, - сказал Эм и встал со своего места – казалось, он сдерживает себя, чтобы не сказать что-то, о чем потом может пожалеть.
Эдвард только кивнул в ответ и проводил кузена взглядом. Глубоко вздохнув, Каллен принялся за бумаги, стараясь больше не отвлекаться.

Освободившись через пару часов, Эдвард, наконец, вышел из своего кабинета, направляясь туда, где почти всю первую половину дня были его мысли. Он шел по коридорам замка, даже не замечая нежных взглядов некоторых придворных дам, которые встречались ему на пути. Погрузившись в воспоминания о вчерашнем вечере, и обдумывая слова Эммета о том, чтобы «оставить ее себе», Эдвард даже не заметил, как оказался в нужном корпусе здания, приближаясь к заветной комнате с охраной возле двери.
Коснувшись пальцами прохладной ручки, принц ощутил, как сладкое предвкушение начало растекаться теплом по его телу. Сейчас он снова увидит ее.
Усмехнувшись собственным ощущениям, Эдвард толкнул дверь и зашел в знакомую спальню.

Постель была идеально убрана, в вазах стояли свежие цветы, и казалось, что в этой комнате никто не живет. Ничто здесь не выдавало чьего-то присутствия, и если бы не Изабелла, остановившаяся посреди спальни, то Эдвард мог бы подумать, что это вовсе не ее комната.
Белла застыла, глядя на принца большими влажными глазами. Он даже заметил, как ее дыхание участилось, когда она увидела его.
- Здравствуй, Изабелла, - улыбнулся Каллен, снова оглядывая девушку с ног до головы. Она была во вчерашнем костюме, а ее волосы так же были рассыпаны по плечам. Выглядела Белла немного уставшей, словно не спала целую ночь, но эта усталость нисколько не отразилась на ее красоте.
Эдвард продолжал разглядывать лицо Изабеллы, угадывая в ее глазах испуг, перемешанный со злостью. И он был не далек от истины.

Белла почти не сомкнула глаз с момента, как легла спать, и чувствовала себя такой разбитой, как еще никогда в жизни. Все ее тело ломило, а в груди, то и дело, туго сжималось сердце при воспоминании об их с принцем разговоре: о том, что он говорил, как он говорил, и о том, что он делал при этом…
Но больше всего ее тревожило ожидание того, что он должен прийти и осмотреть ее раны. Лекарь в Фортуне часто осматривал ассасин после порки, или после ранений, полученных на сражениях, но это никогда не вызывало такого смятения в Изабелле. Она не знала почему, но была уверена, что когда принц Эдвард снова коснется ее, на нее обрушатся все те же эмоции – незнакомые, мучительные. За эту ночь Белле несколько раз хотелось заплакать – больше, чем за всю ее жизнь. Чем дальше, тем меньше девушка узнавала себя, и это, безусловно, очень злило ее.

Когда же принц зашел к ней в комнату, принося с собой какой-то легкий приятный запах – еле уловимый, но уже узнаваемый Изабеллой – она снова почувствовала свое сердце – то, как оно бьется в груди.
Но ведь это неправильно – сердце не должно стучать так, чтобы оно ощущалось всем телом.
Все это было неправильно. Особенно то, что кроткая мысль «красивый» промелькнула в голове Изабеллы, когда она взглянула в лицо Эдварда.
- Здравствуйте, ваше Высочество, - ответила она, опомнившись и оторвав, наконец, от принца свой взгляд. Ассасины были научены не только искусству владения мечом, но они, так же, блестяще знали, как нужно вести себя с людьми благородных кровей, ведь именно среди них вращались воины и общались с ними порой даже чаще, чем между собой.
И то, что Эдвард был принцем враждебного государства, а Белла была у него в плену, не отменяло для нее его происхождения. Он был наследником престола и априори заслуживал уважительного обращения к себе.

- Ты выглядишь усталой, - проговорил он, подходя ближе к Изабелле. Она сделала над собой усилие, чтобы не шагнуть назад.
- Я плохо спала, - честно ответила девушка, не поднимая глаз.
- Неудобная кровать? – спросил Эдвард, остановившись в полуметре от Беллы и склонив голову набок.
- Она… - нахмурилась Белла, пытаясь правильно выразить свою мысль, - она… мягкая.
Принц задумчиво поджал губы, взглянув на то, как Изабелла теребила пальцами кружева своей блузы.
- Там у тебя не было мягкой кровати. Так? – спросил он, и девушка услышала нотки сожаления в его голосе, которые были ей совершенно непонятны – ее кровать в Фортуне, может и не была такой роскошной как эта, но на ней она всегда сладко спала, не мучаясь бессонницей.
Изабелла отрицательно покачала головой, продолжая рассматривать носки своих сапожек, и почти подпрыгнула, когда ощутила знакомое прикосновение к щеке. Она подняла глаза, ожидая увидеть ухмылку на лице Эдварда, но он просто смотрел на Беллу, и никакой насмешки не читалось в его взгляде. Наоборот, его глаза смотрели… с нежностью.

Изабелла шумно выдохнула, когда вся его ладонь коснулась ее гладкой кожи, а большим пальцем он начал поглаживать ее скулу.
Ласка. Безусловно – это именно то, о чем говорила Розали, теперь у Беллы не было в этом сомнений. И, кажется, она начинала понимать, почему Роуз говорила об этом, как о чем-то невероятном. Ощущение тепла и легкой дрожи были еще сильнее, чем тогда, в подвале, но уже не такими шокирующими. Это было странно.
Изабелла почувствовала, как жар руки Эдварда начинает растекаться по ней, затуманивая взгляд. Еще вчера, еще до того, как принц поставил Беллу в тупик, лишая ее возможности сопротивляться ему, ассасин оттолкнула бы принца. Может скорее потому, что это ощущение непривычно для нее, нежели неприятно, но она сделала бы это.
А теперь все, что оставалось Белле, это вслушиваться, чувствовать… И она готова была признать, будучи честной с собой, что сейчас Эдвард не нарушает своего обещания – он не идет против желания Изабеллы. Ей не хотелось, чтобы он останавливался…
И даже когда он сделал еще один маленький шаг к ней, девушка не захотела отступать назад, лишь силясь не поддаться соблазну и закрыть веки. В этом случае, ей казалось, она совершенно потеряет хоть какие-то капли рассудка, все еще остававшиеся в ней.
Она смотрела в зеленые глаза принца, снова оглушаемая стуком собственного сердца. Он был близко… Слишком близко, и Изабелла чувствовала его дыхание на своем лице.
«Что происходит со мной?» - единственная четкая мысль, которая возникла у девушки в голове, но когда она открыла рот, то совсем другой вопрос слетел с ее губ:
- Зачем вы делаете это?
- Делаю что? Ласкаю тебя? – спросил Эдвард негромко, и на его лице появилась легкая улыбка.
- Да, - одними губами ответила Белла, чувствуя, как хрипловатый голос принца проникает в нее - будто она стала подобна губке, впитывая все, что исходит от этого мужчины: запах, тепло, голос…
- Мне нравится прикасаться к тебе, - ответил принц, медленно поднимая вторую руку и кладя ее подобно первой на щеку Беллы, обхватывая ее лицо. Девушка сдалась и закрыла глаза, с головой ныряя в это тепло: - Мне нравится ласкать тебя, Изабелла.
- Почему? – выдохнула она, хмуря брови.
- Потому, что мне нравится, когда тебе приятно, - чуть-чуть рассмеявшись, ответил Эдвард, и ассасин с усилием разлепила веки, глядя в улыбающееся лицо принца: - Кроме того, это и мне приятно тоже.
Изабелла открыла рот, чтобы задать вопрос, но Эдвард ее опередил:
- Только не спрашивай опять «почему?», - покачал он головой, еще шире улыбнувшись, обнажая белоснежные ровные зубы.
Белла и правда хотела задать именно этот вопрос: почему? Почему это нравится ему, почему ему это приятно, и почему это приятно ей… Столько «почему?».

Еще несколько секунд принц пристально смотрел Изабелле в глаза, а затем, коротко вздохнув и еще раз проведя пальцами по ее лицу, он отпустил ее, попутно ладонями отбрасывая тяжелые длинные волосы, упавшие девушке на лицо, ей за плечи.
- Скажи мне, Изабелла, - чуть громче начал он, отступая на шаг назад, - как проходил твой день? Это ведь невинный вопрос. Я просто хочу знать, чем ты занималась, когда была не… когда не несла службу.
Белла смотрела на Эдварда, а сама чувствовала, как горят ее щеки после его прикосновений. Это было как-то нечестно, что он так спокоен, легко улыбается, а ей приходится сжимать руки в кулаки, чтобы оценить, насколько его вопрос действительно невинен.
Немного поколебавшись, она все же ответила:
- Тренировки… По большей части.
- Каждый день? – принц приподнял брови, глядя, как Изабелла кивает. Ее лицо стало таким разрумянившимся, и от того еще более юным. Улыбка просто не могла сойти с губ Эдварда, пока он смотрел на эту девушку.
-
Ты, должно быть, скучаешь по ним, - задумчиво произнес он. – По тренировкам.
Белла удивленно взглянула на Эдварда – он словно облек в слова то, что чувствовала каждая мышца в ее теле. Ассасин не хватало движения, как воздуха – с той минуты, как она встала с постели, Изабелла не присела ни на секунду.
От Эдварда не ускользнуло удивление, промелькнувшее на лице Беллы, и он довольно хмыкнул.
- Я думаю, мы можем что-нибудь придумать, - добродушно усмехнулся принц.
Он посмотрел на Изабеллу так, будто они были старыми друзьями, будто были заодно, и сделал это настолько искренне, что девушке пришлось опустить глаза и с силой прикусить губу, чтобы сдержаться от внезапного желания улыбнуться принцу в ответ. Это было так же неправильно, как почти все, что происходило с Беллой, и она про себя тихо повторила: «он - терреновец», чувствуя, что тревога начинает подступать к ней – с каких это пор ей нужно напоминать себе об этом?

- У нас отличный тренировочный зал, - в том же тоне продолжил Эдвард. Как он раньше не подумал о такой возможности – наблюдать, или даже участвовать в тренировке ассасин? Лучше и придумать нельзя: - Только сначала я осмотрю твои раны.
На самом деле принцу очень хотелось сгрести Беллу в охапку и побыстрее оказаться в просторном помещении зала, увидеть, как она двигается, как наносит и отбивает удары, и при этом не думать о том, чтобы выжить. Ведь во время реальных сражений было не до любований этими воинами – главная задача определялась тем, чтобы их ловкое и грациозное движение не стало последним, что предстало перед твоими глазами.

Но Каллен даже не думал о том, чтобы отправлять Изабеллу на тренировку, если ее спина еще не зажила окончательно, и в этом нужно было убедиться.
После слов принца Белле сразу расхотелось улыбаться, а тот призрачный намек на легкость, который возник из ниоткуда, сразу развеялся. Девушка глубоко вздохнула, каждой клеточкой ощущая смущение, навалившееся на нее, и, нахмурив брови, упрямо не поднимая глаз, начала расстегивать пуговицы на своем жилете.

Руки Изабеллы не дрожали, но движения были резкими, отрывистыми, лицо ее заливала густая краска, а крылья тонкого носа раздувались при каждом выдохе. Эдвард не отрываясь смотрел на Беллу, впитывая каждое ее движение, и только спустя несколько секунд заставил себя отвернуться – конечно, желание увидеть, как она снимает с себя сначала жилет, а затем тонкую блузку, было более, чем просто сильным, но это было бы унизительно для нее… А унижение не доставит удовольствия ни ей, ни ему.
- Ты готова? – спросил принц, услышав, что девушка больше не двигается.
- Да, - негромко, но уверенно ответила Белла.

Эдвард повернулся - она стояла спиной к нему, а руки сцепила в замок перед собой. Ее кожу закрывали волосы, но было заметно, что повязки на девушке больше нет – видимо, она сама сняла ее. Принц, подойдя к Изабелле, аккуратно убрал волосы с ее спины, даже не прикоснувшись к девушке.
Почувствовав это его движение, Белла непроизвольно прогнулась в спине, но осталась на месте. Она физически ощущала близость Эдварда, его внимательный взгляд на своей обнаженной коже, и сама не заметила, как стала чаще дышать. Она стояла и ждала, ждала, когда же он дотронется до нее и уже покончит с этим тревожным предвкушением.
Каллен смотрел на следы от кнута, с удовольствием отмечая, что воспаления больше нет. Заживление шло очень хорошо – врач постарался на славу.
- Тебе не больно? – негромко спросил Эдвард, рассматривая одну из самых глубоких ранок на тонкой коже. Он невольно нахмурился, заметив, что между новыми бардовыми полосами проглядывают уже давно зажившие, светлые шрамы от старых ударов. Их было не так много, но они были, и неожиданная волна злости нахлынула на принца, заставив его с силой сжать челюсти.
«Это смешно. Джаспер сделал еще хуже» - сказал он себе, но эта мысль не ослабила его негодования, ни на секунду, а желание найти тех, кто оставил эти шрамы на ней, оказалось неожиданным даже для него самого.
- Нет, - слегка осипшим голосом ответила Белла. – Не больно.
Глубоко вздохнув, Эдвард еще раз оглядел девушку с ног до головы – такая хрупкая.
«Ты даже не представляешь, насколько она беззащитна» - слова Эммета как эхо раздались в голове принца. Да, именно это сейчас ощущал Каллен – беззащитность Изабеллы. Так же, как и вчера...

- Я выйду, распоряжусь, чтобы нам подготовили зал для тренировки, - сказал принц, стараясь произнести слова как можно мягче и не выдать той необоснованной злости, что никак не могла улечься в нем. – А ты можешь пока одеться. Я скоро зайду.
Эдвард резко развернулся и вышел из комнаты, а Белла удивленно распахнула глаза.
И удивленна она была не только потому, что не заметила, когда, собственно, успела их закрыть, но и потому, что первой ее мыслью, после ухода принца, было то, что он так и не прикоснулся к ней. Но что было самым странным - она не почувствовала облегчения от этого, а скорее наоборот…
Резко тряхнув головой, пытаясь сбросить это наваждение, Белла схватила свою рубашку, быстро набрасывая ее на плечи.
Тренировка… Губы Беллы слегка дрогнули в слабом подобии улыбки. Ей очень не хватало этого и, пожалуй, от мысли, что скоро она сможет дать своему телу привычную нагрузку, на душе становилось хоть немного, но радостнее.
Застегнув последнюю пуговицу на своем жилете, Изабелла подошла поближе к двери, в нетерпении ожидая возвращения принца. Это было впервые, когда она действительно желала, чтобы Эдвард вернулся за ней.