Набирая обороты, «вольво» уносило нас прочь от зловещей парковки клуба, чуть не ставшей для меня фатальной и последней, что я видела в своей жизни, и, казалось бы, я должна радоваться, быть благодарной чудесному спасению. Однако вместо очевидного облегчения моя душа забилась в запуганный комочек и с тревогой поглядывала на переднее сидение.
Казалось, чего еще желать? Живая, спасенная, рядом с любимым человеком, пусть и ненадолго, всего лишь в отрезанный судьбой промежуток, в час, необходимый, чтобы добраться до Форкса. Нормальный человек бы радовался и искал плюсы в ситуации. А я была ненормальной и плюс чертовски пьяной и злой, перед глазами у меня все расплывалось, и я с трудом заставляла себя фокусироваться на расплывающихся предметах. Однако, даже несмотря на такое состояние, чувство самосохранения меня не покинуло. И оно как раз мне подсказывало, что я реально попала. И пусть за рулем автомобиля сидел хоть тысячу раз любимый человек, но мне именно в этот момент хотелось оказаться в любом другом месте, подальше от спасителя и его ярости, где угодно, только не в узком пространстве салона, отягощенного висевшем в воздухе напряжением.
Эллис, вжавшись в переднее пассажирское кресло, немигающим, пустым взглядом следила за дорогой. Эдвард, сжимая руль с такой силой, что натянутая до предела кожа на костяшках пальцев грозила треснуть, гнал «Вольво» по ночной трассе, периодически скрипя зубами и явно обдумывая, каким извращенным способом будет лучше оторвать мне голову.
Все молчали, и это молчание было в тысячу раз хуже, чем крик. Тишина убивала, разламывала душу на куски, вырывая из оков подсознания затаенные страхи. Моя сумасбродная натура почему-то постоянно забывала, с кем именно она общается, и, если на то пошло, я никогда не относилась ни к Эдварду, ни к Эллис как к вампирам. Для меня они всегда были людьми, пусть немного отличающимися от обычных представителей расы, но людьми. Я никогда не видела в них опасных хищников. Сегодня же, именно в эту минуту, мое мнение кардинально поменялось.
Я впервые в жизни реально боялась гнева Эдварда. Задавленная совесть, трусливо поднимая голову, пискляво напоминала, что сегодня я все-таки перегнула планку дозволенного, и прожигающий меня яростный взгляд любимых глаз лишь подтверждал мои опасения.
И если я хочу прожить еще один день, нужно отсюда выбираться, и срочно. Слегка вытянув шею, я бросила короткий взгляд на стрелку спидометра. Ого! Двести! Вот гонит, гад, на такой скорости, если выпасть с машины, можно превратиться в лепешку, хотя это, наверное, лучше, чем выносить ежесекундные гневные взгляды в зеркале заднего вида.
Собравшись с духом, я резко метнулась к дверце, но, еще даже не успев дотронуться до ручки, отпрянула, потрясенная и раздраженная. Прямо перед самым носом рычажки замков опустились вниз. Вот гад, и это, называется, он не читает мои мысли?
- Куда-то собралась? - злой, раздраженный голос, нарушив пугающую тишину, заставил меня вжаться в кресло. Эдвард был очень сердит, и не просто, он был в ярости, бешеной и всеразрушающей. Прекрасное лицо, бывшее до недавнего времени спокойным и уравновешенным, было перекошено от раздирающего гнева, и, глядя в эти бездонные, черные дьявольские глаза, я понимала, почему Эллис так боится его. В гневе он терял последнюю крупицу человечности, и моя выходка с Эллис, похоже, окончательно разрушила его самообладание. Хотя, что такого страшного мы сделали? Подумаешь, развеялись немного. Разве это повод быть такой злой букой? И если на то пошло, то я для него никто, пусть на сестру кричит, а меня оставит в покое. И терпеть его вспышки гнева я не собираюсь.
Выпитая доза алкоголя все же перевесила чашу весов в сторону непокорности, отгоняя страх на задворки сознания.
Мое пьяное «Я» не собиралось идти на поводу чужих желаний.
- Меня тошнит! - еле слышно пробормотала я, с трудом справляясь с заплетающимся языком. - Ты бы медленней вел машину!
- Белла, лучше помолчи! - пропищала с переднего сидения Эллис.
- Меньше пить надо было! - злобно процедил Эдвард.
- И больше тоже! - огрызнулась я, уже начиная потихоньку заводиться. Кто он вообще такой, чтобы читать мне нотации? Если захочу, напьюсь до потери памяти, и это будет мое личное дело. Моя жизнь, что хочу, то с ней и делаю.
- Белла! - испуганно запищала Эллис и еще сильнее вжалась в сидение.
- Что Белла? Сколько хочу, столько пью, и не ему мне указывать!
Короткий, яростный взгляд, окатив меня волной холодного презрения, перевел свое внимание на Эллис. Я фыркнула и тут же осела, увидев левую руку Эллис. Кольца на ее пальце не было. Вероятно, Эдвард уже забрал его, и весь этот гнев - следствие именно этой выходки. Следующие его слова опровергли мои догадки.
Прищурившись, он зло процедил сквозь зубы.
- Тебя это тоже касается, ладно эта, в блуд ударилась, но ты? Как ты могла, Эллис?
- Эдвард, я…
- Эта? - заорала я со все дури, да как он смеет так говорить обо мне? С таким пренебрежением!
Но, похоже, на меня все-таки решили больше не обращать внимания, Эдвард методично, словесно доканывал сестру.
- И как ты будешь смотреть после этого в лицо Джасперу? Мне даже страшно представить, что будет с беднягой, когда он узнает, каким способом ты коротаешь свой досуг.
Эллис спрятала лицо в ладошках.
- Эдвард. Ты ведь не скажешь ему? - с мольбой в голосе простонала девушка.
- Не скажу! Если ты к этой больше на шаг не подойдешь! Иначе пеняй на себя! - тихо прошипел он свою угрозу, явно давая понять, что не шутит.
Вот гад! Что ж он творит, подлец?! Да как он смеет отбирать у меня подругу, и, причем самым подлым способом?
- А ты не много на себя берешь? – зло зашипела я; вид Эллис, закрывшей лицо руками и сотрясающейся в беззвучных рыданиях, больно ударил по расшатанным нервам. - Кто ты такой, чтобы указывать ей, с кем общаться, а с кем нет!
- Я ее брат! А ты не лучшая компания для порядочной девушки!
Озверев от подобной реплики, униженная его превосходством и презрительным отношением ко мне, задыхаясь от охватившей разум злости, я зашипела.
- Останови, машину! Немедленно!
- Не раньше, чем отвезу тебя к матери, а потом иди хоть на все четыре стороны.
- Останови, я тебе говорю! Быстро! Или я выломаю эту чертову дверь, но здесь не останусь больше ни на секунду. - Зло процедила я и потянулась к дверце, но, похоже, моя угроза подействовала. «Вольво», резко затормозив, застыло среди пустынной трассы. Дверные замки щелкнули. Меня выпускали на свободу.

Сгорая от душившей меня злобы, я со всей дури хлопнула дверцей и, сняв неудобные туфли, босиком пошла по мокрому асфальту.
- Арривидерчи! - пробурчав под нос прощание, я недовольно поежилась от крупных каплей начинающегося ливня. Мда! Везет, как утопленнику! Ну, ничего, я и виду не подам, что мне некомфортно, и, гордо подняв голову, зашагала в ночь.
А «вольво», словно застывшее изваяние, не спешило трогаться с места. Ну и? Кто кому что хочет доказать? Я в машину не вернусь, и плевать, что уже успела промокнуть, и платье вместо забавного и легкого стало простой тряпкой, прилипшей к телу. И до Форкса не так уж и далеко, подумаешь, километров двадцать, разве это расстояние?
От звука хлопнувшей дверцы я невольно усмехнулась, у кого-то первого сдали нервы, похоже, этот раунд по перетягиванию каната я выиграла. Интересно, кто не выдержал, Эллис или Эдвард?
Естественно, он.
- Белла, не дури. Иди в машину!
- Разбежался! – фыркнув, я, не останавливаясь, шла вдоль ночного леса. Мне не хотелось думать об истинных причинах, заставляющих его идти за мной, они могли быть и не теми, что придумывала моя фантазия, но от малой доли теплоты и заботы, звучавшей в его голосе, блаженная эйфория разлилась по телу. Он переживает! И, черт возьми, ради этого стоит и помокнуть!
- Белла, не зли меня! Быстро в машину! - настойчиво требовал он, а я в ответ лишь улыбалась.
- А то что? Силой меня затащишь?
- Если нужно будет, то затащу! Я обещал твоей матери доставить тебя домой целой и невредимой, и я свое обещание сдержу!
Резко остановившись и развернувшись в его сторону, я хмыкнула.
- Вот это да. С каких это пор ты стал таким заботливым и внимательным к обещаниям, данным другим?
- Я всегда сдерживаю свои обещания! - тихо процедил он, на что я только рассмеялась.
- Да? А как же обещание любить меня вечно? Или на меня твои принципы не распространяются?
Не снимая с лица насмешливое выражение, я наблюдала за его реакцией, а она была противоречивой. Лицо было спокойным и расслабленным, а глаза, казалось, жили отдельной жизнью, и в них на незначительную долю секунды проскользнула старательно скрываемая боль.
Дверца «вольво», хлопнув, заставила вздрогнуть нас обоих. Эллис, послав мне виноватую и вымученную улыбку, упорхнула в лес, оставляя меня наедине с ее братцем.
- Предательница! - крикнула я в темноту, уже поглотившую спину девушки, и внезапная слабость, обида на нее, бросившую меня не в самый удачный момент жизни, обрушилась на душу ураганом, принесшим еще одно разочарование. Не слишком ли много для одной маленькой персоны? Испугавшись, Эллис пошла на поводу у брата и бросила меня, не задумываясь.
- Видишь, вампирам верить нельзя! - подливая масла в огонь, насмешливо язвил Эдвард.
- А я тебе и не верю! - устало пробормотала я и, сдавшись, побрела обратно к машине. - Ни одному твоему слову и той комедии, что ты разыгрываешь перед остальными. Плохой с тебя актер, Эдвард.
Неторопливые шаги на секунду смолкли, кажется, до кого-то медленно доходил смысл моих слов; а кто-то еще говорил, что вампиры быстро соображают, брехня все это.
Такие же тугодумы, как и люди.
И, кажется, до него дошло. Разрезав воздух молниеносным движением, схватив меня за обе руки, он пытливо всматривался в мои глаза.
- Что бы ты ни придумала вместе с моей сумасшедшей сестрицей, все это неправда, слышишь?
- Что неправда? Фарс с Евой, или комедия, разыгранная перед Эмметом? - я усмехнулась ему прямо в лицо, настойчивость, с которой он отстаивал свою правду, только еще больше убеждала меня в своей. Человек, которому все равно, не будет ничего доказывать.
- Я знаю, что ты меня любишь, и что бы ты не говорил, это единственная правда, которая имеет значение!
Я прикусила язык, пораженная собственной смелостью. Если бы я была трезвая, элементарная гордость не позволила бы мне это сделать. Алкоголь же скинул все барьеры и запреты, позволяя душе, нескованной гордостью, расставлять свои приоритеты.
Казалось, он на секунду застыл, отголоски его души метались в темных глазах подобно загнанной лани, казалось, что Эдвард на что-то решается. Но длилось это недолго, внезапно его лицо ожесточись, а губы сжались в сплошную узкую полоску.
Еще сильнее сжав меня за руки, он злобно процедил:
- Мне жаль разбивать твои хрустальные замки, но мне на тебя плевать. Я никогда не полюблю такую, как ты. Слышишь? Никогда! Мне нужна чистая и невинная девочка, а не…
Он замолчал, а у меня сжалось сердце. Боже! Так сильно меня еще никогда не унижали.
Зажмурившись, я с силой вонзила себе ногти в ладошки, стараясь причинить себе как можно больше физической боли, чтобы заглушить душевную. Не помогало. Но все же я решила не сдаваться. С трудом открывая глаза, я прошептала сквозь слезы.
- Ну прости, что не сохранила себя для тебя. И все равно тебе не верю. Не верю!
Сказав это, я снова зажмурилась, ожидая очередной порции унижения. Боже, какая же я дура, он унижает меня, а я продолжаю издеваться над собой, надеясь на чудо.
Но увы, Белла, ты не в сказку попала, и на что ты надеялась? Поверила в рассказ Эллис? Своим предсмертным галлюцинациям?
Бред все это. Не нужна ты ему, и он в очередной раз это доказал.
А я только поверила, что он мой, что есть скрытые мотивы его поступков. Нет никаких мотивов. Я придумала все это сама и сама в это поверила.
Я не знаю, сколько стояла вот так вот, зажмурившись и не желая открывать глаза.
Я не чувствовала, как сотрясается мое тело, а из глаз текут слезы.
Мне было плевать, что, вскрывая свою душу, я в очередной раз приношу себе лишь унижение. Что тихие слезы постепенно переходят в громкую истерику.
Что-то изменилась, и я не сразу поняла, что он больше не держит меня, а, притянув к себе, заключил в объятья, что холодные руки успокаивающе гладят меня по волосам.
Я всхлипнула и уткнулась носом в пиджак, хватаясь руками за дорогую ткань.
Удерживающие меня руки сомкнулись еще сильнее, и мелкая дрожь медленными волнами стала передаваться от них моему телу. Он нервничал! И я это почувствовала, мое бедное сердце пустилось в бешеный галоп, пульс учащенно застучал в висках, мы находились так близко друг другу, и эта близость плавила разум и подкашивала ноги.
Неожиданно и резко Эдвард отстранился от меня и застыл в метре от того места, где стояла я.
- Не верит она! - зло зашипел он, - где вообще твоя гордость, или ты не знаешь, что это?
Я никогда не полюблю такую, как ты! Никогда!
- Не верю! – зашептала я в ответ, пытаясь привести в норму сбивчивое дыхание. Гордость! Нет у меня гордости, растеряла я ее всю, когда с тобой связалась.
- Придется! - зло прошипел он и, резко развернувшись, пошел к машине, а я, лихорадочно соображая, что еще сделать, как остановить его, выкрикнула:
- Если хочешь, чтобы я поверила, докажи! - нервно закусив губу, я наблюдала, как он застыл в нерешительности, явно стараясь понять, что еще я задумала. Вопросительно поднятая бровь давала понять, что меня внимательно слушают. Облизав внезапно пересохшие губы, я, запинаясь, выдавила из себя.
- У меня сегодня день рождения, и я прошу о маленьком подарке. Если ты меня не любишь, то тебе будет легко его выполнить.
Эдвард нахмурился и, не понимая, смотрел на то, как я неуверенно заламываю пальцы.
А я решалась.
- Поцелуй меня! – выпалив это на одном дыхании, я зажмурилась, боясь увидеть ответ в его глазах.

- Если я тебя поцелую, ты поверишь, что безразлична мне?
Я нервно кивнула в ответ; меня трясло, тело покрывалось испариной, и я сама уже была не рада, что затеяла подобную провокацию.
Он ведь мог мне отказать, не пойти на поводу, и это ранит меня еще сильнее, чем согласие. Пусть, соглашаясь, он считал, что доказывал мне свою правоту, на самом деле поцелуй мог доказать обратное.
- Хорошо! – еле слышно прошептал он и в секунду оказался возле меня.
А я замерла в предвкушении.
Секунду ничего не происходило, но вскоре я ощутила холодное дыхание на лице и соприкосновение, такое долгожданное и аккуратное. Слегка касаясь меня губами, Эдвард уже хотел отстраниться, ну нет. Этого мало. Мне с такими потерями удалось выбить этот поцелуй. И так просто от меня, ты не уйдешь. Обвив его шею руками, я набросилась на него, словно безумная, целуя со всею страстью, на которую было способно мое израненное сердце.
И хотя поначалу он сопротивлялся, но вскоре сдался, и дрожь от обнимающих меня сильных рук расходилась по всему телу, разжигая в теле яростный и бесконтрольный огонь всепоглощающей страсти. И горели мы вместе. Мое бедное сердце, ликуя, отсчитывало бешеный, рваный ритм, руки запутались в бронзовой шевелюре и лихорадочно сжимали волосы.
Внезапно все прекратилось. Эдвард резко отстранился от меня и зашипел:
- Быстро в машину!
- Что? – сбитая с толку, я не могла понять, почему его трясет и он с таким рвением толкает меня к машине. Я еще не успела отойти от самого лучшего поцелуя в моей жизни и не понимала, чем вызвана столь резкая перемена в его поведении.
- Поздно! – обреченно прошипел он, заталкивая меня себе за спину.

Громкий вой раненого зверя, разорвав ночное пространство, заставил кровь в жилах похолодеть от ужаса. Удерживающие меня руки напряглись.
Широко раскрытыми от ужаса глазами я смотрела, как на трассу, рыча, выходит незнакомый мне каштановый волк, а следом за ним и остальная стая.
Боже! Боже! Мысли лихорадочно разлетались при виде взъерошенных спин и оголенных в яростном оскале клыков. Волки были взбешены, и я не знала, как много они увидели или почувствовали. И больше всех бесился первый, незнакомый мне волк, казалось, что его что-то ранило, задело сильнее, чем остальных, что здесь, на пустынной трассе, разбился вдребезги его мир, и протяжный, разрывающий сердце и душу вой только подтверждал это. Волк горел только в одном ему известном аду, и пылающие, полные боли глаза в упор смотрели на Эдварда, мощное тело готовилось к смертельной схватке, волк пыхтел и щетинил шерсть, царапая острыми когтями мокрый асфальт.
Эдвард слегка попятился, отодвигая меня еще ближе к «Вольво».
- Белла, быстро в машину, заводи мотор и уезжай, немедленно! - процедил он сквозь плотно сжатые зубы.
- Нет, я не оставлю тебя одного! - вцепившись в руку Эдварда, я лихорадочно соображала, как не допустить схватки. Но, похоже, она была неизбежна.
- Ты хоть раз в жизни можешь меня послушаться? - раздраженно зашипел он, отступая еще на шаг, боясь спровоцировать резким движением молниеносную атаку волка.
- Нет! Я уйду только с тобой! - упрямо твердила я, на что он только рассмеялся.
- Глупенькая, я не стану убегать от того, чего и сам давно хотел. Разве я могу упустить возможность пообрывать перья твоему малолетке? Наивная! - фыркнув, он улыбнулся, вызвав у меня новую волну раздражения. Я тут за жизнь его переживаю, а он еще и кайф ловит от ситуации. Похоже, его настроение не нравилось и волкам, они с еще большим усердием рычали, низко опуская морды, а Джейкоб принял это как личную издевку, и все барьеры самообладания, которые он пытался возвести, рухнули; подгоняемый обидой и уязвленным мужским самолюбием, он бросился на соперника.
Не успела я понять, что произошло, как сильные руки резким рывком оттолкнули меня, и, пролетев пару метров, я свались на асфальт, острая боль, полоснув тело, прошлась волной по ушибленным местам. Но мне было не до этого. Замерев от страха, я смотрела, как смертельно опасные зубы клацнули всего в паре сантиметров от Эдварда, однако вместо каменной плоти они схватили только воздух. Эдвард увернулся; гибкий и грациозный, он скользил вокруг соперника подобно пантере, яркие губы, обнажая ряд ровных и острых зубов, были изогнуты в хищном оскале. Весь его облик, та непринужденность, с которой он избегал клыков и мощных лап противника - все это кричало о его превосходстве над соперником, который, несмотря на силу и ловкость, был по сравнению с ним лишь жалким щенком, вышедшим на охоту против умудренного опытом вампира.
Молодой, одинокий оборотень, хоть и подгоняемый жаждой мести и жгучей обидой, несмотря на явно превосходство соперника, все же оставался непоколебимым, и с новым усердием набрасывался на противника, в надежде хоть как-то причинить ему боль, чтобы тот хоть немного понял, какого ему.
- Мы деремся или танцуем фламенко? - усмехнувшись, Эдвард увернулся от очередной тщетной попытки оборотня задеть его лапой, отчего из пасти Джейкоба вырвался злобный, яростный рык. Пыхтела и стая, наблюдающая за дракой.
- Не дорос ты еще, мальчик, чтобы меряться со мной силами. - Продолжал издеваться Эдвард над оборотнем, насмехаясь над его жалкими попытками.
Разъяренный рев раздался с противоположной стороны, и быстрая, яростная фигура другого волка, сорвавшегося с места, бросилась на Эдварда.
Страх за Эдварда сковал мое сердце.
- Эдвард, сзади! - я бросилась наперерез, чтобы хоть как-то отвлечь волка, и пыталась на ходу превратиться, но у меня не получилось. И в образе человека я влетела в мощное тело волка, но вместо того, чтобы отступить, оборотень резко ударил меня лапой, отбросив мое тело, словно тряпичную куклу, в сторону деревьев.

Острая боль, пронзив все тело, взорвалась в области желудка, полыхая огнем и разрывая внутренности.
- Нет! - сдавленный, полный боли и горя крик вампира разрезал ночной воздух, и уже через секунду Эдвард был возле меня с перекошенным от переполняющих его страданий лицом.
Сзади, за его спиной, пыхтели волки, кто-то из них отчаянно выл.
А мне все труднее становилось дышать, и странный холод, зарождаясь в кончиках пальцев ног, противной змеей сползался к позвоночнику.
- Что происходит? - с трудом спросила я, при этом неожиданно захлебнувшись собственной кровью.
Он молчал, испепеляя меня взглядом, и не мог ответить, а я уже сама начинала догадываться: меня бросили на дерево, дикая боль в области живота. Чуть скосив глаза, я увидела огромный сук, торчавший из моего тела.
- Не смотри, - надломленным голосом шептал Эдвард, удерживая мое лицо в своих ладонях и обращаясь к Сэму:
- Ей нужно в больницу!
В ответ ему гулко зарычала стая.
- Все равно, я заберу ее и без вашего разрешения, - уже кричал он, - мне нужна будет секунда, чтобы перебить вас всех, но у нее нет этой секунды.
В ответ раздалось одобрительное рычание главного волка, жалкий, скулящий вой Джейкоба, и недовольное фырканье остальных.
- Спасибо, Сэм!
С этими словами Эдвард обнял меня и тихо прошептал на ухо:
- Потерпи, сейчас будет больно.
Больно? Куда больнее!
Эдвард осторожно стал снимать меня с ветки, дикая боль потревоженных заново внутренностей прожигала тело, и, не в силах сдержаться, я заорала, отдавая свое сознание во власть болевого шока.
- Белла… - срывающимся голосом шептал он, аккуратно беря меня на руки и через секунду укладывая на заднее сидение «вольво».
Дикая боль разрывала меня на куски, и я понимала, что в этот раз моя неудача сделала мне серьезную подножку, и пусть у меня есть дополнительные бонусы в виде кошачьих жизней, я не знала, чем закончится это происшествие. Я не хотела уходить вот так вот. Когда много еще неясно, когда осталось столько недосказанностей.
Я попыталась удержать его, но руки, ставшие внезапно слабыми, не смогли до него дотянуться.
- Эдвард, я… - я закашлялась, а лицо Эдварда лишь посуровело.
- Не смей! Слышишь? Не смей со мной прощаться! Это не конец!
Я лишь слабо улыбнулась ему в ответ, но он этого уже не видел. Сосредоточившись на дороге, он выжимал максимально возможную скорость из «вольво» и попутно звонил отцу, чтобы тот готовил операционную.
Не конец! Он прав, это лишь начало. Наше с ним совместное начало. И пусть потом хоть в прах расшибется, но он больше никогда не докажет мне обратного.
Его чувства, его любовь ко мне была сейчас столь очевидна, что только слепой мог не заметить ее. И эта мысль приятно грела мое сердце и заставляла его бороться за жизнь до последнего вздоха.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------
Вот и конец главы. Такое вот день рожденья получилось у Беллы.
Спасибо всем, кто продолжает читать мой рассказ. Огромное спасибо моей бете.